Актерское амплуа жонглера
Рассказ о творческой биографии молодого артиста Бориса Панфиленка можно было бы начать банально: цирк он любил с детства.
Как только в Рижском цирке объявили новую программу, отправлялся на первое же представление: волшебный мир под куполом завораживал, очаровывал, заставлял имитировать увиденное... Но больше всех в цирке — больше мужественных и смелых акробатов, ловких и элегантных гимнастов, отчаянных дрессировщиков — он любил клоунов, фокусников и жонглеров...
И было бы это начало, наверное, и в самом деле банально, если б мы говорили сейчас о Борисе Панфиленке—цирковом фокуснике или жонглере, а не артисте эстрады. Свой любимый с детства оригинальный жанр он перенес на эстраду. Но все это произошло намного позже.
А тогда он учился в школе и близко познакомился с мужем своей классной руководительницы, Валентином Вологжаниным, у которого была заманчивая и веселая профессия клоуна. Через него завязались еще более тесные отношения с цирком.
Очень хотелось жонглировать. Мальчик приходил вечерами в клуб и в дальней пустой комнате бросал и ловил первые свои булавы. Ни в какие кружки не записывался, асе хотелось понять самому и всему научиться — тоже самому. Цирк манил и звал своими вечерними огнями, своей неповторимой атмосферой, и сразу после школы Борис пошел работать униформистом. И тайком от всех продолжал готовить номер.
Когда этот номер был готов, он решил поехать в Псков, чтобы показать его в концертно-зстрадном бюро. Но там номер сочли слишком примитивным, и пришлось вернуться в Ригу.
В Ригу он вернулся, но не вернулся в цирк. Устроился работать водителем троллейбуса, ему, единственному сыну, надо было помогать матери. И вдруг совершенно неожиданно пришло письмо из Ленинграда, из организации, которая носила заманчивое название «Цирк на сцене». Оказалось, что там работал в то время Валентин Вологжанин, который отговаривал когда-то Бориса избрать профессию клоуна.
В «Цирк на сцене» Панфиленка приняли, и он проработал там три года. Пришлось исколесить немало дорог — выступать на самых разных площадках в городах и селах, в клубах и под открытым небом. Выступал он и на детских новогодних елках. Вот на Одной из таких елок его увидел один из сотрудников Лснконцерта. Вскоре последовало приглашение перейти туда работать — так Борис Панфиленок стал артистом эстрады. Ему помогли найти стиль, создать образ; правда, пришлось начисто отказаться от многих, сугубо цирковых приемов.
Итак, с детства мечтал о цирке — стал артистом эстрады. Между мечтой и реальностью — долгий путь поиска, серьезных мыслей о современном искусстве, познание себя, своих возможностей и наконец точное определение цели.
Линия его судьбы в общем-то пряма — без особых поворотов и неожиданностей. Но за ней — процесс достаточно сложный. Ведь ориентиров в оригинальном жанре на эстраде немного, следовать кому-то не приходилось. Так что все — сам.
Вскоре на Всероссийском конкурсе артистов эстрады Борис Панфиленок стал дипломантом, а на Всесоюзном — в ноябре прошлого года — лауреатом.
Я спросила его, сколько времени он готовил свой номер. Он ответил — пять лет.
Пять лет затратить на создание одного недлинного номера! Номера, с которым он теперь выступает зачастую ежевечерне, а иногда даже по нескольку раз в день... Но тем не менее, продолжая ежедневные репетиции, каждый раз находя что-то новое, отрабатывая, оттачивая, доводя до совершенства старые трюки, придумывая, пробуя новые, он добивается максимальной образной выразительности своего номера.
...Вышел на эстраду молодой человек. Его костюм и манеры стилизованы под одесского нэпмана. Что-то это напоминает... Ах да, конечно же, Буба Касторский из «Неуловимых мстителей». Это образ, созданный не просто жонглером — артистом эстрады. Костюм, манеры, музыка — все «работает» именно на этот образ. Ну, а что касается жонглирования как такового, то и тут у Панфиленка своя особенность: дело в том, что все предметы, которыми он манипулирует,— разновесомы. Может быть, зрителю это сразу и незаметно, но бросать и ловить одновременно платочек, сигару, шляпу, и тросточку куда сложнее, чем играть шариками или булавами одного размера и веса.
Панфиленок утверждает: для того, чтобы каждый новый, даже самый маленький трюк стал «ударным», начисто отработанным, надо репетировать как минимум полгода. Но поскольку техника трюка для него не самоцель, то главное — достигнуть основного: чтобы трюк этот целиком ПОДЧИНИЛСЯ идее номера, его задаче. А задача в данном случае — ироническая пародия на обывателя времен нэпа.
Борис говорит, что если бы он умел петь, то выходил бы на эстраду с гитарой, пел песни-зонги, а между песнями — жонглировал. И очень жалеет, что делать этого не может, жалеет, потому что уверен: будущая эстрада принадлежит актеру синтетическому.
Он думает о том, что в его номере, возможно, будет участвовать ассистентка, которая должна не просто подносить нужные предметы, а выступать в этом номере творчески. Может быть, она будет петь? Во всяком случае, такой вариант тоже нужно попробовать. Водь все это входит а понятие «театрализация номера».
Сначала — в мыслях, потом — в пустой комнате, но проверяется и уточняется все только на зрителе. Пробовал как-то делать свой номер «всерьез», отказавшись от иронического отношения к герою. Зрительская реакция оказалась куда слабее. Вернулся к иронии. И снова стал задумываться над музыкой. Раньше она существовала сама по себе. Сейчас он пытается все ее нюансы полностью «пропустить» через свой номер, через все ощущения с ним связанные.
Конечно, номер не может оставаться неизменным. И это не значит, что он будет только пополняться новыми и новыми трюками. Может быть, со временем Панфилонок переменит костюм, а следовательно и весь облик, и мимику, и музыку... Но это тоже все будет проверяться и уточняться зрительской реакцией.
Думаю, что я удивила его вопросом, наверняка показавшимся ему необыкновенно дилетантским: «Но разве не надоедает каждый вечер, уже несколько лет подряд, показывать один и тот же номер?» «Так ведь каждый раз как будто заново», — ответил Борис. И вспомнил: «Когда я работал на троллейбусе, меня спрашивали: разве не надоедает один и тот же маршрут? Как можно повторять одно и то же каждый день? Но ведь этот маршрут необходим стольким людям, что я редко видел знакомые лица. Так же и теперь — номер повторяется, но для новых зрителей. А значит, и номер — новый. Ведь каждый день для новых зрителей он рождается вновь».
Оригинальный жанр представлен во всех эстрадных концертах. Но если мы много говорим и пишем в последнее время и о певцах и о «разговорниках», то тем, кто представляет этот самый оригинальный жанр, еще очень часто приходится полагаться только на свою интуицию да на опыт очень немногих коллег.
А награда — аплодисменты?
«Нет, смех,— говорит Борис Панфиленок.— Я люблю, когда зритель смеется, это самое прекрасное».
... Наверное, но забыл Борис еще то время, когда неудержимо мечтал о цирке, когда хотел быть клоуном...
Т. ОТЮГОВА
оставить комментарий