Без лошадей нет цирка

В каждом цирке есть тринадцатиметровый манеж, обильно посыпанный опилками или же покрытый мягким ковром.

Почему же он необходим в цирке? Ведь почти все номера и аттракционы могут прекрасно демонстрироваться на любой сцене и даже на стадионе. Оказывается, манеж необходим в основном для номеров конного жанра. С древним и верным другом человека — лошадью связаны создание и расцвет русского цирка. Сколько прекрасных, увле­кательных цирковых номеров исполняли раньше лошади! Они были и тем живым реквизитом, на котором артисты — вольтижеры, джигиты, жокеи, сальто-морталисты и жонгле­ры — показывали свое искусство. Они также участвовали во всевозможных маневрах, комических и спортивных сценках, включая   воздушное   поло. Лошади были и сами «артистами», выполняли сложные но­мера, так называемую «высшую школу верховой езды» и «свободу». Они делали сложные трюки — разные танцы, пок­лоны, апортировку, ходили на задних ногах вперед и назад. Исполняла они самостоятельно и такой сложный номер, как «лошадь-математик». Очень распространены были групповые номера, «Свободу», например, одновременно исполняли до 24 лошадей, а «конное табло» — до   60—65.

На фото. С. М. Буденный и В. Е. Лазаренко на представлении в Московском цирке

В старом цирке большим успехом у зрителей пользовались конные пантоми­мы и феерии. Обставлялись конные номера очень пышно и нарядно, у четверо­ногих артистов было очень разнообразное шорно-седельное снаряжение — сбруя, султаны, вальтрапы, седла. Оно всегда соответствовало характеру номера и костюму дрессировщика. Если артист выходил на манеж в черкеске, то и у его коней было горское снаряжение. А когда дрессировщик появлялся в образе ры­царя, то лошади были украшены тигровыми или леопардовыми шкурами. Владельцы цирков конкурировали между собой по количеству поголовья лошадей. Большим и хорошим считался только тот цирк, который имел больше лошадей.    Их   число   рекламировалось   в   афишах. В русских цирках было много интересных конных номеров. Они всегда счита­лись украшением программы и проходили с большим успехом почти через номер. И это было тогда, когда лошадь можно было видеть сколько угодно и   всюду.

Старый цирк был не только зрелищем. Он являлся своеобразной школой, где занимались вопросами содержания и обучения лошадей. Здесь, как нигде, умели прекрасно выезжать верховых лошадей. И это искусство передавалось и развива­лось из поколения в поколение. В секрете оно не держалось, а щедро выноси­лось за пределы циркового манежа. Свои знания конного дела цирковые наезд­ники передавали армейским кавалеристам. Многих известных артистов-конников по утрам можно было часто видеть в манежах гвардейских и армейских кавале­рийских полков, где они преподавали курс верховой езды. Помню, когда в 1910 году я учился в школе инструкторов-наездников при высшей кавалерийской школе в Петербурге, там иногда занятия с офицерами проводили артисты цирка. Они даже привлекались к составлению боевого устава конницы старой русской армии. В частности, раздел этого устава, посвященный методике выезда боевых верховых лошадей, был разработан при их непосред­ственном участии. Тем самым они внесли свой вклад в совершенствование кон­ного дела в старой армии, в которой кавалерия была основным подвижным родом   войск.

А по вечерам этих искусных инструкторов можно было видеть на манеже цирка   Чинизелли. Именно к тем годам я отношу свое первое увлечение замечательным искусством сильных, красивых, мужественных людей цирка, и особенно конного жан­ра — жанра, я бы сказал, не только героического, но и романтического. Несомненно, в старом цирке, несмотря на жестокую эксплуатацию артистов и массу других недостатков, было немело положительного, и это не следует забывать. Нужно уметь беречь лучшие традиции, развивать их в современном цирке, использовать опыт старого цирка и строить на нем новое.

Начавшаяся первая мировая, а затем и гражданская войны нанесли большой удар цирковому искусству, а наиболее ощутимо — конному цирку. В силу своей особенности цирковое искусство тесно связано с железнодорожным тран­спортом, построено на обмене номерами между цирками. А передвижение во время военных действий было не только затруднено, а порой и невозможно. Цирк хирел, конное поголовье уменьшалось. Конфискация лошадей в армию, от­сутствие кормов, голод и болезни животных привели к тому, что в начале два­дцатых годов конный цирк фактически перестал существовать. Многие артисты-конники сами вынуждены были добывать пропитание не только своей семье, но и лошадям. Известному цирковому артисту Вильямсу Труцци пришлось работать извозчиком. На одной из своих отлично выдрессированных лошадей в первые годы гражданской войны он работал извозчиком в Одессе. Вскоре он попал в Первую Конную армию и стал там заниматься выездкой верховых лошадей. К этому пе­риоду относится мое личное знакомство с этим выдающимся дрессировщиком лошадей, которого до этого я видел только на цирковой арене. В свое время я сам был в старой армии полковым инструктором и хорошо знаю, сколько тру­да, сил, терпения и знаний нужно приложить, чтобы как следует подготовить верховую лошадь.

Коней, выезженных Вильямсом Труцци, считали в Первой Конкой лучшими. И не одна сотня лихих кавалеристов побеждала на них врагов молодой Совет­ской   власти. Кстати сказать, немало в красной кавалерии было и бывших Артистов цирка, которые умело действовали клинком, находясь непосредственно в боевых эскадронах. В сражении под станцией Касторной, например, участвовал П. Руссо-Полупарнев, который и сейчас работает в цирке, выводя каждый вечер на арену свою конюшню  дрессированных   лошадей. В одном из полков начальником конзапаса служил бывший цирковой атлет Дьяков.

Еще шла гражданская война и на фронтах от Белого до Черного моря отважно сражались с врагами Советской республики красные кавалеристы, когда Владимир Ильич Ленин подписал декрет о национализации цирков. Это был акт большого доверия и внимания к самому демократическому искусству, стрем­ление приблизить его к задачам эстетического воспитания народа. С этих пози­ций и качалась перестройка цирка после ленинского декрета. Из цирка стара­лись убрать все пошлое, неэстетичное, сохраняя то лучшее, что было накоп­лено в русском цирковом искусстве десятилетиями. Началось восстановление цирка. Труднее всего было восстанавливать конный цирк. И тут на помощь к своим старым друзьям пришли армейцы. Помню, приходили тогда ко мне и ныне покойному Оке Ивановичу Городовикову, большому любителю и зна­току конного дела, артисты цирка с просьбой дать им лошадей для работы. Чем могли помогали, хотя, признаюсь, делали это не без труда. Лошадь была дефицитной. Она прежде всего нужна была в боевом строю, так как над молодой нашей страной висела еще опасность нового вторжения империалистов. Кроме того, лошади крайне требовались восстанавливаемому после войны и раз­рухи   народному   хозяйству.

Но мы помнили декрет Ленина. Цирк стал государственным народным достоя­нием, а значит, и забота о нем стала нашим общим делом. Помогли тогда Вильямсу Труцци заново создать конюшню, и он в короткий срок сумел сколотить новую труппу, казалось бы, из совсем непригодных для работы на манеже, усталых, а порой и заморенных лошадей. Изобретательность и энергия дрессировщика сделали из них первоклассных «артистов». В эти годы, как никогда раньше, несмотря на небывалые трудности, развернулся талант этого замечательного дрессировщика, страстно преданного кон­ному цирку. Немного позже были восстановлены и конюшни известных в то время в стране и за рубежом дрессировщиков Павла Манжелли, Ивана Легалова-Лерри и пред­ставителя старейшей русской цирковой династии, ныне здравствующего Николая Акимовича Никитина. В 1923 году был создан большой национальный аттракцион кавказских наездников Алибека Тузаровича Кантемирова. Вновь скромные цир­ковые афиши, отпечатанные на плохой оберточной бумаге, украсились именем прославленного артиста, выступавшего ранее на манеже с номером «соло-джигит»,

К слову сказать, вот уже почти сорок лет с интересом и восхищением я слежу за успехами этого мастера манежа, умело перенесшего на цирковую арену кон­ные игры народов СССР. Особенно я ценю в Алибеке Кантемирове его стремление передать свой опыт и любовь к коню своим многочисленным ученикам — сыновьям и воспитанникам, являющимся достойными продолжателями его красивой и мужественной про­фессии. С большим удовольствием несколько месяцев назад я послал Алибеку Кантемирову приветствие и поздравление с днем его восьмидесятилетия, которое было торжественно отмечено в его родном городе — Орджоникидзе. Несмотря на преклонные годы, Кантемиров каждый вечер появляется на манеже цирка на своем любимом скакуне Ландыше. И зрители тепло встречают его, так как многие из них помнят Алибека еще с детских лет.

Но вернемся к двадцатым годам, когда конный русский цирк стал обретать свою былую славу. Дрессировщики, умело использовав наследие русского доре­волюционного цирка, в короткий срок восстановили конные номера, выводили на арену пусть еще небольшие конюшни, но уже с отлично выдрессированными лошадьми. Слава об их работе вскоре перешагнула рубежи нашей родины, и ряд артистов с их номерами были приглашены на гастроли в цирки Западной Европы. Любопытно, что афиши, извещавшие о выступлениях Вильямса Труцци в Париже, представляли его публике как «советского артиста». В действительности В. Труцци был итальянским подданным. Но даже в тяжелые для России годы он не покинул страну, где родился и вырос, и отдал ей весь свой талант и жизнь. Имя его до сих пор ни забыто его друзьями и  почитателями.

Вспомним еще и о том, что именно в двадцатые годы были осуществлены в советском цирке большие и массовые постановки — конные пантомимы. Среди них мне особенно запомнилась «Махновщина» («Гуляй, поле»), посвященная теме гражданской войны на юге Украины. Это был первый советский по-настоящему романтический и героический цирковой спектакль. Пантомима имела огромный успех. Помню, зрители особенно восторженно принимали сцены кавалерийского боя, погони и разнообразные трюки с лошадьми. Я сам тогда неоднократно бы­вал в цирке и по приглашению артистов заходил к ним за кулисы, где познако­мился со многими известными деятелями циркового искусства. В частности, с Виталием Ефимовичем Лазаренко, который очень ярко, с большой обличитель­ной силой исполнял в пантомиме трудную роль батьки Махно. Это был выдаю­щийся клоун — трибун и сатирик, создавший еще в первые годы Советской власти в цирке жанр революционной патетики и романтики, страстный пропаган­дист всего нового и передового и остроумный обличитель отрицательного и косного. Меня всегда удивляли необыкновенная оперативность Виталия Ефимо­вича, его умение быстро откликаться на все животрепещущие события, происхо­дившие не только в нашей стране, но и за рубежом. Поистине к нему могли быть в первую очередь отнесены слова «утром в газете — вечером в куплете». К слову сказать, многие из наших современных любимых клоунов-сатириков порой, к сожалению, забывают о таком прекрасном лозунге. А он и теперь дол­жен находиться у них «на вооружении». Для этого требуется, чтобы артист разговорного жанра был передовым человеком своего времени с разносторонними интересами, непримиримым к недостаткам, еще имеющимся в нашей жизни, и   непременно   любил   свою   профессию.

Всякий раз при нашей встрече в цирке Виталий Ефимович делился своими планами (он всегда находился в поисках новых тем и формы их воплощения на арене). Наши беседы были интересными и задушевными. К этому времени и от­носится    опубликованная    в    этом    номере    журнала    фотография. До сих пор помню и многих других артистов, выступавших в программах тех лет, — жонглеров, укротителей, гимнастов. Я вообще всегда считал и считаю цирк героическим искусствам, о чем в свое время уже говорил в речи на праздновании десятилетней годовщины советского цирка в 1928 году. Всегда очень радовался и радуюсь его успехам. Вот почему так болезненно переживаю отставание своего любимого конного жанра, а оно в послевоенные годы стало очевидным. Ведь до войны по разнообразию трюков, номеров и использованию всех видов, дрессировки советский конный цирк по праву гордился своими арти­стами    этого    жанра.

Начавшаяся в 1941 году Великая Отечественная война не могла пройти мимо цирка. Среди первых добровольцев, покинувших манеж, были и артисты-конники. В полном составе ушел на фронт, встав на защиту любимой Родины, цирковой ансамбль донских казаков под руководством Михаила Туганова. Во время войны к уже имевшемуся у него ордену Трудового Красного Знамени, полученному за работу в цирке, прибавились боевой орден Красного Знамени и орден Отечественной войны. О том, как воевали замечательные казаки — арти­сты цирка, уже написана небольшая книжка. Но она — не последняя страница о ратных подвигах цирковых артистов в годы войны. В историю Великой Отече­ственной войны вписал свое имя и цирковой наездник А. Пушкин. В армии он был летчиком-истребителем и геройски погиб в одном из ожесточенных воздуш­ных боев. Коверный клоун Федор Суворов в суровые дни войны стал отважным разведчиком и награжден тремя орденами. Воинские подвиги совершили и мно­гие   другие   мастера   манежа,

Война нанесла неисчислимый ущерб нашему народному хозяйству. Пострадал от нее и цирк, Немецкие фашисты, не отличая военных объектов от мирных, бомбили с воздуха и расстреливали из дальнобойных орудий и здания цирков. Особенно ощутимые потери война нанесла в цирке конному поголовью. И вновь мы, армейцы, пришли на помощь мастерам манежа. После обращения артистов-конников в ЦК КПСС с просьбой предоставить им лошадей с воен­ных конзаводов и даже из боевых полков был передан для цирка не один деся­ток будущих четвероногих артистов. Лошадей, в частности, получили дрессиров­щики М. Анисимов, П. Руссо и Н. Монкевич. За восстановление конных номеров взялись возвратившиеся из армии артисты. Майор М. Туганов, несмотря на контузию и тяготы фронтовой жизни, не растратил своей любви к цирку, Его не испугало, что все пришлось начинать заново. Он сделал сценарий номера, стал его режиссером. А главное, сумел в ко­роткий срок благодаря помощи Ленинградского цирка подготовить лошадей и подобрать молодых артистов для своей новой труппы. В этом ему помогали его старые партнеры и однополчане — трижды раненный в боях Керим Варзиев и имеющий шесть ранений Василий Гончаров. Вскоре аттракцион «Казаки в цир­ке» уже выступал на аренах страны.

Но, к сожалению, в эти послевоенные годы не нашлось другого такого большого энтузиаста, каким был в свое время Вильямс Труцци, чтобы возглавить работу по восстановлению в цирке конного жанра. Правда, делались попытки к возрождению былой славы конного цирка художественным руководством Ленинградского стационара. Но они, очевидно, не нашли должной помощи в Управлении цирками, и мероприятия по восстановлению конного цирка не достигли того размера, как задумывали их организаторы. После окончания войны прошло уже 18 лет, а количество конюшен и конных номеров в нашем цирке намного меньше, чем их было до 1941 года. Поражает и однообразие работы этих конюшен, отсутствие в работе дрессировщиков своего стиля.  Бывает так,  что  в цирке одна  конюшня  сменяется другой, а зрители только по масти лошадей замечают это, потому что выступления первой как  две капли похожи  на работу второй.

Рисунки  Р.   Мусихиной
В какой-то мере это объясняется, я думаю, тем, что дрессировщики теряют интерес к своему труду, превращаясь невольно в ремесленников, выступающих без творческого горения, перестают расти, не встречая высоких требований к конному жанру со стороны руководства цирками. Печально, что с каждым годом в Союзгосцирке уменьшается количество конюшен. Старые прославленные мастера арены — конники уходят на пенсию. Так, навсегда покинули манеж заслуженные артисты РСФСР Н. Никитин и М. Анисимов, а на смену им не пришел ни один молодой дрессировщик. Разве терпимо такое положение, когда после ухода артиста на пенсию его конюшню даже не­кому передать и она расформировывается! Лошади, на дрессировку которых ушло столько средств, сил, здоровья и труда, передаются другим организациям. Был случай, когда коней, не умеющих даже ходить в упряжке, продали за бесце­нок в колхоз, вместо того чтобы передать их молодым дрессировщикам, способ­ным продолжить с ними работу. Ведь в цирковом искусстве, как и во всяком искусстве,   важна   преемственность.

Мне стало известно, что в нашем цирке вообще не существует организованной подготовки кадров для конного жанра. Даже цирковое училище, которое может гордиться целой плеядой своих выпускников, артистов самых разнообразных жанров, прославившихся не только у нас, но и за рубежами родины, вот уже более четверти века не выпускает дрессировщиков и не готовит исполнителей в конные номера. Нет конных студий ни при крупнейших цирках страны, ни при конюшнях, где в первую очередь должны выращиваться кадры для этого жан­ра — дрессировщики, наездники, жонглеры, сальтоморталисты и т. д. Из-за такого отношения Союзгосцирка к конному жанру у молодежи нет интереса работать в нем. Впрочем, здесь дело не в одном желании. Для артиста конного жанра мало любить цирковое искусство, мало иметь желание стать мастером манежа. Здесь надо прежде всего любить коня — своего четвероногого друга и партнера, знать его физиологию, характер, повадки, уметь ухаживать за животными, а если потребуется — и лечить. Настоящий артист-конник не станет брать лошадь, выдрессированную другим. Он сочтет своим долгом лично подго­товить четвероногого артиста. Так, в частности, поступил в 1948 году М. Анисимов. Он взял из табунов Сельского конного завода 16 трехлеток. За пять месяцев напряженной работы опытный дрессировщик подготовил несколько разнообраз­ных интереснейших номеров. В том числе номер 16 дрессированных лошадей на свободе. Тогда же М. Анисимовым был отрепетирован с диким скакуном по кличке Янтарь первый в Советском Союзе номер «Лошадь-математик».

Лошадь — животное по-своему умное, благородное, с хорошей памятью. Мудрость, терпение — таков метод общения с ней. Если кротость не дает нуж­ных результатов, всегда есть время прибегнуть к строгости. Но никогда стро­гость   не  должна  быть   излишней   и   несправедливой. Зрители в большинстве своем знают, что труд, затрачиваемый на дрессировку лошади, нелегкий и благородный, и всегда тепло встречают появление на арене артистов-конников. Истинные любители циркового искусства не представляют себе   настоящего   цирка   без   лошади. Трудно выделить из разнообразных конных номеров лучший. По-моему, очень красива высшая школа верховой езды. Этот жанр считался изысканным искус­ством, ценимым только тонкими любителями. Ведь высшая школа не терпит ничего посредственного и никакой подделки. В этом номере нужно высокое искусство, чтобы придать гибкость, изящество неестественным движениям лошади, имеющим так мало сходства с ее обычным шагом.

Много и других прекрасно смотрящихся на арене номеров имеет незаслужен­но забытый у нас конный цирк. И в качестве не терпящей отлагательств меры, по-моему, в первую очередь необходимо для преодоления отставания конного жанра от других цирковых номеров, пока не поздно, взяться за его сохранение и развитие. К нашему стыду, в настоящее время у нас нет конюшни с достаточно подго­товленной работой, позволяющей выйти на мировую арену. Не секрет, что ни в одну из многочисленных зарубежных гастрольных поездок мы не послали ни одной конюшни. Да и в цирках страны нередко идут программы без единого конного номера. Ведь в Союзгосцирке насчитывается всего восемь конюшен, а зимних цирков — двадцать два, Так, даже если бы все директора вдруг захо­тели иметь в своих программах лошадей, то Управление цирками не сумело бы обеспечить   и   половины   их   заявок.

На фото. С. М. Буденный и заслуженный артист РСФСР А. Т. Кантемиров

Упадок конного жанра в нашем цирке объясняется не невозможностью получить необходимых лошадей и не отсутствием средств на их приобретение, а тем, что директора периферийных цирков не любят конные номера. Они считают, что сборы можно сделать и без лошадей, и стараются избавиться от забот, связанных с их содержанием, так как, по мнению этих директоров, лошади приносят только лишние хлопоты. При этом руководители цирков совершенно игнорируют инте­ресы зрителей, которые любят конные номера и всегда высоко оценивают хоро­шую работу дрессировщиков. В нашем цирке нельзя забывать об интересах публики и не должно быть места деляческому подходу к искусству. Дорогие товарищи артисты-дрессировщики, сотрудники Управления Союзгосцирка, давайте же общими усилиями возродим былую славу русского конного цирка. Пусть чаще наши зрители видят на арене лошадь, без которой вообще трудно   представить   цирк!

Журнал Советский цирк. Февраль 1963 г.

оставить комментарий