Цирк сквозь дымку времени
У истоков жанра
Н. КРАСИЛЬНИКОВ с инспектором манежа А. БУШЕ. 1967 год
Порою трудно, а иногда невозможно установить, кто из наших соотечественников первый начал утверждать на манеже тот или другой жанр. Но что касается эквилибристики на перше или, как в старину называли, персидском шесте, то здесь все ясно — первым начал выступать с першом Александр Антонович Красильников. В детстве он попал учеником в знаменитый цирк братьев Никитиных. Здесь, с одной стороны, ученикам всячески помогали обрести цирковую специальность (прежде всего наездника), а с другой, — обучив, требовали, чтобы артист на протяжении нескольких лет выступал за мизерное жалованье. Такова была плата за обучение. При этом Никитины внимательно следили за всем тем новым, что появлялось в цирковом мире, и, узнав, что где-то начал гастроли оригинальный номер, предлагали ученикам повторить его или хотя бы сделать нечто подобное.
Номера с першом известны давно, но к началу XX века о них позабыли, и в русском цирке их не существовало. И когда в 1912 году в петербургском цирке «Модерн» появились Карола, Одони и Камила, их выступление рассматривалось как сенсация. В афише писали: «Первый раз в мире. Невероятно! Вдвоем на одном перше, свободно балансируемом на плече третьего». Перш тогда удерживали либо на плече, либо в специальном карманчике, укрепленном на поясе. Перш на лбу впервые был показан Я. Бахманом, но это случилось позже.
Так вот Никитины предложили Красильникову создать номер на перше, и артист согласился. Перш тогда делали из дерева, и поэтому он был очень тяжелым. Наверху перша прикрепляли петлю, зацепившись за нее ногой и упершись в перш обеими ногами, так называемый верхний делал «флажок», то есть оказывался параллельным земле. Трюк «флажок» верхний делал еще по-другому: взявшись за петлю одной рукой и обхватив при этом другой рукой перш. Позже на вершине перша начали ставить велосипедный руль и «бублик». Теперь верхний исполнял стойку на руле, а на «бублике» — копфштейн. Никаких лонж в ту пору просто не знали, и работать на перше было чрезвычайно опасно.
Вот в качестве верхнего на перше выступал вместе с отцом тогда еще очень юный Анатолий Красильников, что же касается артистической карьеры другого сына, Николая, то в цирке Никитиных постоянно ставились пантомимы, и для участия в них привлекали детей. Так, в пантомиме, называвшейся «Константинополь», Н. Красильников исполнял роль Арапчонка, а в «Золушке» появлялся у принца на балу в костюме Наполеона. По ходу действия он подходил к церемониймейстеру, которого играл его отец, и открывал перед ним табакерку. Конечно, роль была невелика, но ведь и артисту было всего три года...
Позже Красильников-отец исполнял в цирке разные обязанности: режиссера, управляющего, дрессировщика лошадей. Он выводил на манеж небольшие, но хорошо подготовленные конные группы.
Но обратимся к его сыну. Когда Николай Красильников подрос, он сделал с Карло Фачиоли комико-акробатический номер. Это тот самый Фачиоли, который организовал в Воронеже в годы гражданской войны революционные праздники. Потом Красильников и Фачиоли соединились в Б. Кухаржем и создали силовой акробатический номер, назвав себя римскими гладиаторами.
Фачиоли, как и его младшего партнера, всегда интересовало новое. А Кухарж все силы отдавал своим дочерям, будущим звездам арены сестрам Кох, поэтому Красильников и Фачиоли, пригласив на роль резонера известного исполнителя куплетов П. Фредина, стали выступать как клоуны-буфф.
А потом Красильников в маске Чарли Чаплина, перешел на амплуа коверного клоуна, в роли которого он и выступал с 1927 по 1936 год. Позднее он работал инспектором манежа, директором передвижных цирков, зверинцев.
Сын нашего героя — замечательный механик и электрик, но применение своим способностям он также нашел в цирке: помогал создавать О. Ратиани знаменитый иллюзионный аттракцион «Человек-невидимка», а теперь сотрудничает с Г. Минасовым, создателем номера «Медведи-иллюзионисты». Что же касается внука, то неизвестно пока, кем же он станет, хотя дед вовсе не против того, чтобы он утвердился на манеже, продолжил династию. Сам же Николай Александрович Красильников — один из самых активных участников объединения цирковых ветеранов. Долгих лет ему жизни!
КАК СТАНОВЯТСЯ РЕЖИССЕРАМИ!
В самой большой в нашей стране, а может быть, и во всем мире эстрадной организации — Москонцерте — имеется наряду с другими Мастерская оригинальных жанров, которая объединяет акробатов, фокусников, звукоподражателей, велофигуристов, музыкальных эксцентриков, жонглеров, гимнастов, демонстрантов светотеней, дрессировщиков и представителей других сценических специальностей.
Но как же разобраться во всем этом богатстве жанров, дать артисту дельный совет, как помочь ему выстроить номер, привлечь к работе нужного режиссера, талантливого художника и композитора? Во многих случаях номера, особенно молодых исполнителей, нуждаются в квалифицированном разборе. А случается, что программа составляется из одних оригинальных номеров, но ведь ее надо суметь поставить.
Мастерскую, которая всеми этими вопросами занимается, возглавляет Евгений Александрович Воронцов. Он туляк, из семьи тульских мастеровых. В Туле в начале тридцатых годов был деревянный цирк, который группировал вокруг себя молодежь, может быть, потому, что директором цирка был М. Вальтер, в прошлом атлет. Многие тогдашние тульские молодые люди стали незаурядными цирковыми артистами: эквилибрист С. Шпанов, гимнаст Г. Резников, мастера игры в дьяболо и акробаты Кобяковы и другие. Добавим к этому списку постоянно выступающих в цирке исполнителей под собственный аккомпанемент куплетов и частушек — Руд и Вальд. Что касается Руда, то это впоследствии выдающийся артист эстрады П. Рудаков, прославившийся в паре с В. Нечаевым.
Среди любителей цирка далеко не последнюю роль играл и Воронцов. Как и его товарищи, он мечтал создать свой номер. Но его тянул к себе театр. Когда местный Тюз объявил набор вспомогательный состав, Воронцов тут же подал заявление и был зачислен в труппу. Здесь он даже сыграл в пьесе «Мальчишка-невидимка» роль подростка, прячущегося от фашистов и ведущего с ними борьбу. Позже Воронцов перешел в Областной драматический театр. Здесь он участвовал в массовых сценах таких спектаклей, как «Оптимистическая трагедия» В. Вишневского и «На берегу Невы» К. Тренева. В театре Воронцов тщательно наблюдал за работой режиссеров и артистов, старался из всего виденного делать для себя выводы: как складывается спектакль, как определяется его сквозное действие, сверхзадача. Театр и позже оконченный театроведческий факультет дали ему много. Вероятно, без этого сегодня было бы труднее работать. Но цирк привлекал с такой силой, что Воронцов все-таки вернулся на арену и создал вместе с партнером жонглерский номер, сначала традиционный, состоящий из перекидок от одного к другому булав, а потом комический «Сцена в ресторане», где в ход пошел ресторанный инвентарь вплоть до столов.
Тогда еще, это была середина тридцатых годов, некоторое число цирков принадлежало местным управлениям зрелищных предприятий. В этих-то городах и начал Воронцов свою работу. Но скоро он был принят в систему Центрального управления государственных цирков, вошел в коллектив, руководимый Ю. Дуровым и занял в нем заметное место. Сотрудничество с таким мастером, как Дуров, дорогого стоило, особенно для человека, подумывающего о режиссерской деятельности. Воронцов тогда уже стремился помочь товарищам найти для номера самую выразительную форму.
Плодотворным оказалось для него сотрудничество с А. Шираем, который придумал труднейший трюк. В нем жонглер, стоя на багажнике движущегося мотоциклета, перебрасывался шестью баллонами с артистом, находящимся в центре манежа, и этот трюк Воронцов вместе со своим товарищем освоил.
Началась война, и Воронцов вступил добровольцем в армию. В 1943 году его демобилизовали, и, поступив в Московскую областную филармонию, он вошел в состав фронтовой бригады артистов. Воронцов хорошо знал, как в условиях войны нужен юмор, добрая шутка, поэтому и новый номер, теперь сольный, он сделал комическим, назвав его «Веселый повар». Входила в этот номер дрессированная кошка по кличке Мушка, она незаметно, «по собственной инициативе» залезала в кастрюлю, что вызывало у зрителей восторг. Мушка принесла выводок котят. Топить или бросать их было жалко, вот он и путешествовал по фронтовым дорогам с кошачьим семейством.
Конечно, артистов старались всячески оберегать, но все же опасности подстерегали их немалые: так, в Орле после выступления в зале кинотеатра неожиданно выяснили, что он был заминирован отступавшими фашистами. Во время концерта на одном из аэродромов начался налет фашистской авиации, был ранен конферансье А. Пестрецов, а аккордеонист получил шестнадцать осколочных ранений. Хорошо, что остальные артисты успели укрыться в придорожных кюветах.
Когда кончилась война, Воронцов, оставаясь артистом, начал организовывать представления на стадионах, привлекая лучшие силы из кино, театра, цирка и эстрады. Здесь соединялась политическая направленность действия с яркой театральностью. Это была подлинно новаторская работа: никто и никогда не рассматривал стадионы в качестве сценической площадки. Рождалась новая форма театрализованных зрелищ, конечно, в их организации Воронцов был не единственным, но он принимал активное участие.
Постепенно режиссерская и организационная работа захватывала все больше, и в 1958 году Воронцов возглавил Мастерскую оригинальных жанров Москонцерта. И не просто возглавил, но добился, что эта мастерская стала подлинно творческой: не случайно ее представители получали премии, в том числе первые, на всесоюзных, всероссийских, московских эстрадных конкурсах. Да и то сказать, мастерскую представляют замечательные исполнители: кто из любителей эстрады не знает фокусников А. Акопяна и Мозжухиных, акробатов Яновских, пантомимиста Елизарова, музыкальных эксцентриков Троян, звукоподражателя М. Птицына, дрессировщиков Мельниковых и многих, очень многих других.
КАК ЖЕ СДЕЛАТЬСЯ КЛОУНОМ!
Помню, в середине 30-х годов, тог да это было модно, проводила диспуты о том, какой должна быть клоунада в современном цирке? Спорили долго, выдвигая при этом весьма интересные идеи. И вдруг встал ученик циркового техникума К. Алексеев, будущий акробат и драматический актер, и заявил: «А по-моему, клоунада должна быть прежде всего смешной».
И на самом деле, клоуны могут быть очень разными, но они действительно должны быть смешными. Вот таким удивительно смешным клоуном был Роман Семенович Ширман. Даже когда он вместе с братьями, Александром и Михаилом, разыгрывал старинное и потому всем известное антре «Бутылки», зрители от души хохотали, столько в артисте было гонора, сознания своего мастерства, что при убогости показываемого трюка не смеяться было просто невозможно.
Но прежде чем стать клоуном, Роману Ширману пришлось пройти трудный путь. Семья, в которой он родился, была очень бедной. Так что мальчику, едва он получил начальное образование, пришлось устраиваться на работу. Хорошо, что его принял кондитер и поставил месить тесто. Конечно, при таком деле нельзя не быть сытым, и специальность кондитера — отличная. Но душа рвалась к другому, тем более что когда Ширману исполнилось десять лет, его пригласили в Одесский оперный театр статистом. В театре мальчик увидел талантливых певцов и удивительных танцоров.
Но, находясь в театре, любя его всей душой, Роман мечтал о том, что станет цирковым артистом. Почему? Неизвестно. В семье никто к цирку не имел ни малейшего отношения. И едва Ширман подрос, он отправился в Москву поступать в цирковое училище. Было это в 1927 году. Но... юноша опоздал, прием окончился. Что делать? Ширман обошел московские театры: Художественный, Мейерхольда, Камерный, оперетту. И в результате устроился в качестве рабочего сцены сначала в Малый театр, а потом в Театр комедии (бывш. Корша), где увидел игру замечательных артистов, и это стало для него отличной школой.
Но необходимо было возвращаться домой. В Одессе его ждали братья, и он снова устроился статистом в оперу, имел счастье бывать на репетициях талантливого режиссера В. Лосского. И все-таки цирк тянул неудержимо, в результате он оказался в нем в качестве униформиста. Днем продолжал работать в кондитерской, а вечером — в цирке. Уставал основательно, но зато имел возможность видеть все лучшие советские и мировые аттракционы.
На следующий год он уговорил своих братьев отправиться с ним вместе в Москву и поступать в цирковое училище. Сам с ними занимался. Братья училище кончили, стали жонглерами и еще с двумя партнерами выступали под псевдонимом Шар. Это был первый выпущенный училищем номер группового жонглирования в партере.
В 1930 году произошло приятное событие: А. Бараненко, исполнитель номера «Воздушный полет с батутом», человек необыкновенно талантливый, неустанный изобретатель, пригласил Романа Семеновича вступить в руководимый им номер, который носил название «Амос». Сам Бараненко исполнял роль ловитора. Его партнер Л. Тряпицын перелетал с трапеции в руки ловитора, кроме того, он прыгал на батуте, и первый в истории советского и мирового цирка исполнял на нем тройное сальто-мортале. А Роман Ширман стал в номере комиком. Каждый прыжок, каждое движение, свое и партнеров,он сопровождал репликами, посвистом, комическими телодвижениями, гримасами. Соединение в номере сложнейших трюков с комедийными пассажами придавало ему особенное обаяние. И номер пригласили выступать в Эстрадный театр сада «Эрмитаж». В тридцатые годы в его программах участвовали только лучшие советские и зарубежные мастера. Но в сад молодые люди проникали, перелезая через забор: объявленные лучшими мастерами полета с батутом, они стеснялись своих скромных житейских костюмов. Другое дело те, которые предназначались для выступлений: полосатое трико производило большое впечатление на зрителей и коллег.
В 1934 году Бараненко выпустил новый номер, имевший сенсационный успех: гимнастика на аэроплане, летающем при помощи специального троса вокруг купола цирка. В этот номер Ширман не вошел, тем более что он все больше мечтал о клоунаде. С батутом выступления пока продолжались. И вот решено: надо делать большой клоунский номер. Роман Семенович пригласил братьев, предложил им начать репетировать, а пока стал вместе с ними выступать в ансамбле жонглеров. Постепенно приобретались музыкальные инструменты: саксофоны, кларнет-сопрано, тромбон, фагот-бас, аккордеон. В номер вошли все три брата и В. Валевская, игравшая на аккордеоне, а также обучавшая братьев музыке. Решено было создать музыкально-буффонадный номер, насытив его комическими трюками. Так Роман Ширман решал сыграть по нотам на гитаре, но неожиданно пюпитр, на который ноты были положены, вырастал вместе с ним. При помощи специальных ходуль рос и музыкант, в конце концов он становился великаном.
Номер был вполне хорош, своеобразен, но стал еще лучше, когда в него вошла жена Романа Семеновича — Б. Ширман. Это была профессиональная пианистка и аккордеонистка, раньше игравшая в эстрадном оркестре Молдавской ССР, руководимом Ш. Арановым. Появились в номере и новые инструменты: ксилофон и виброфон. Артисты включили в него исполнение так называемого степа, то есть ритмического танца, а в конце хореографической миниатюры исполнительница делала шпагат. Великолепна была музыкальная пародийная сцена «Мушкетеры».
И все-таки братья чувствовали себя не до конца удовлетворенными, их выступление ограничивалось двадцатью минутами, а за это время многое высказать не удавалось. И тогда на семейном совете решили, оставаясь клоунами, перейти на амплуа так называемых коверных. Теперь можно было выступать на протяжении целого вечера. Александру Семеновичу отвели роль резонера, а его браться утвердились как комики. В репертуар вошли и старые, очень смешные антре и новые, злободневные сцены. Огромный успех имел скетч «Свидетель», в котором пострадавший никак не мог из-за равнодушия окружающих найти свидетеля. Этот номер приобретал, при том, что он отличался комическими приемами, очевидную воспитательную роль. И что существенно, постоянно стремясь к самой острой буффонаде, к максимальным преувеличениям: в костюме, гриме, приемах игры, — артисты, в отличие от большинства других клоунов, искали все время новые маски. Особенно это относилось к Роману Семеновичу. Он никогда не отказывался от преувеличенности, свойственной клоунаде, от решения образа через показ крупным планом одной главной черты характера. Всем персонажам, которых он создавал на манеже, было присуще фанфаронство, сознание своей исключительности. И когда такой фанфарон оказывался проведенным на пустяках, зрители не просто улыбались или даже смеялись, они хохотали от всей души.
К глубокому сожалению, двое из братьев ушли из жизни. Что касается Александра Семеновича, то он до последних дней активнейшим образом руководил цирковыми ветеранами в своем родном городе Одессе.
Михаил Семенович работал клоуном в аттракционе своей невестки Альбины Зотовой и сына Анатолия Ширмана. Активные и творческие люди, братья Ширманы оставались такими до конца своих дней, служа цирку, который любили больше всего на свете.
оставить комментарий