Две книги об Иване Заикине
Начало XX века в жизни русского цирка ознаменовалось бурным наступлением чемпионатов французской борьбы. В эти годы начал выступать выдающийся борец и тяжелоатлет мирового класса Иван Заикин.
Его биография, полная интересных событий и встреч, не раз привлекала внимание литераторов. Это о нем знаменитый арбитр И. Лебедев высказался так: «Человек, у которого голова не только для мостов и пируэтов. Страшно силен, очень ловок и очень хитер в борьбе. Снимался с Иллиодором, Куприным, Жакомино, Карлом Великим, Наполеоном и Навуходоносором. Летал на аэропланах и поражал всех безумной храбростью. Изобрел «Гришу Кащеева», номер «сгибание рельса» и чин для себя — «капитан воздуха». Прошел жизненную школу по торному пути — был дворником и крючником, а теперь стал знаменитостью. Через плечо одевает для парада серебряную ленту, что делает его похожим на фельдмаршала». В этой характеристике — восхищение умом, силой, храбростью и дружеская усмешка над человеческими слабостями. Действительно, у Заикина были страсть к фотосъемкам со знаменитостями и серебряная лента, которую в годы фашистской оккупации пришлось изрубить на куски и, чтобы не умереть с голоду, продать на рынке вместе с золотыми медалями.
Недавно два издательства выпустили книги об Иване Заикине. В Куйбышевском областном издательстве вышли воспоминания И. Заикина «В воздухе и на арене» (Вступление и биографический очерк В. Кирюшкина). Кишиневское издательство Молдовеняска» опубликовало «Рассказы о Заикине» Р. Гордина. История книги воспоминаний борца такова. Восемнадцать лет назад военные дороги привели журналиста Виктора Кирюшкина в Кишинев. Здесь случайно замеченный им в парикмахерской портрет Заикина помог найти самого Ивана Михайловича, считавшегося давно погибшим.
«Прожив 18 лет в эмиграции, объездив весь мир, он... остался простым русским человеком», — пишет во вступлении В. Кирюшкин. В его очерке возникает колоритный образ одаренного, самобытного человека с пытливым умом. Вначале журналист сам записывал беседы с Иваном Михайловичем, затем стал уговаривать его написать воспоминания. Но безуспешно. Старик упорствовал. Тогда с помощью его жены Анны Фоминичны за занавеской была помещена стенографистка, которая и вела запись всех бесед. Когда «тайное» стало «явным», Заикин согласился с таким методом фиксирования его воспоминаний. В результате была написана рецензируемая книга. Но в ходе ее создания был допущен серьезный просчет.
Журналист Кирюшкин понадеялся на «феноменальную» память Заикина и не стал утруждать себя проверкой и уточнением эпизодов, дат, фамилий, характеристик отдельных личностей и пр. Невзыскательный редактор издательства Л. Поротикова упустила из виду, что ценность мемуаров определяется прежде всего их точностью и достоверностью. Если в художественном произведении может иметь место сочетание подлинных фактов с вымыслом, то в мемуарах это недопустимо. Редактор пренебрег этим золотым правилом. В книге много грубых ошибок, неверных характеристик, искажений фамилий и других погрешностей, вызывающих чувство досады и раздражения.
Ошибки преследуют читателя с первой же страницы. Одесский журналист Джибелли назван Диабелли. На второй странице из характеристики С. Уточкина мы узнаем, что он был натура горячая, увлекающаяся, за что и заслужил прозвище «огненного человека». Все это неточно. Такое прозвище было дано Уточкину за цвет волос, а не за темперамент. По свидетельству лиц, знавших его близко, Уточкин был сдержан и холоден. А. И. Куприн писал о нем: «Более спокойного, уравновешенного, хладнокровного и расчетливого в риске человека я не видал». С. Уточкин был разносторонним спортсменом, и его заслуги в развитии русского спорта и русской авиации несомненны. Но Уточкин, как это утверждается в книге на стр. 14, мотора на планере не устанавливал. На стр. 21 и других владелец атлетической арены в Царицыне и первый учитель и хозяин Заикина Меркурьев переименован в Меркулова.
Знаменитый акробат и прыгун Сосин назван Сосниным (стр. 45). Если верить книге, то первый русский летчик Михаил Ефимов был товарищем Заикина по авиационной школе во Франции, в Мурмелоне. Об этом мы читаем на стр. 50, а на стр. 106 сказано: «Вчера приехал из Петербурга Михаил Ефимов, прекрасный летчик. Он начинал учиться со мной в Париже, но кончил раньше». Что кончил раньше — это бесспорно, а что начинал вместе — это неверно. Михаил Ефимов окончил авиационную школу Фармана в феврале 1910 года. В конце мая этого года второй русский летчик — С. Уточкин — совершал полеты в Киеве, здесь же, в цирке, гастролировал Иван Заикин. В эти дни состоялся между друзьями знаменательный разговор, и только тогда Заикин отправился в летную школу Фармана. А Ефимов в это время уже совершал полеты по городам России и, конечно, соучеником Заикина не мог быть.
Редактор книги обнаружила нетвердые познания в географии и в русском языке. Только этим можно объяснить то, что на стр. 74 зрители на полеты Заикина в Харькове прибывают поездами из Белграда (?!), а не из Белгорода, находящегося, как всем известно, вблизи Харькова. Город Сумы превращен в Сума. На стр. 79 владелец Харьковского цирка Мисури назван Масури. Полна недоразумений глава «Воронеж». Здесь опять ошибки с первой строчки. Друг и коллега Заикина по цирковому манежу Анатолий Леонидович Дуров назван Анатолием Анатольевичем, и эта ошибка повторяется. Особенно не повезло актеру и певцу Исаю Григорьевичу Дворищину. Неизменный спутник и друг Федора Ивановича Шаляпина превращен в книге в казанского татарина и слугу, изъясняющегося на каком-то тарабарском языке. Исай Григорьевич Дворищин не был ни татарином, ни слугой, он говорил на чистом русском языке и был партнером Шаляпина в роли Мисаила.
Во вступлении к книге Кирюшкин пишет: «Готовя воспоминания к печати, я очень бережно подходил к их обработке, стараясь сохранить склад речи этого замечательного человека». Вряд ли можно оправдать этим многочисленные ошибки. Арбитром в борьбе Заикина со Збышко указан артист императорского театра Григорий Григорьевич Григо. В действительности арбитром был известный актер и драматург, страстный любитель цирка и борьбы Григорий Григорьевич Ге (стр. 105). Одесский редактор Василий Васильевич Навроцкий назван Иваном Васильевичем (стр. 104).
На стр. 98 описана встреча в Москве Заикина с командующим войсками (для пущей важности названным главнокомандующим) Московского военного округа Плеве и великим князем Михаилом Александровичем, во время которой ему было обещано производство в офицеры. А на стр. 119 читаем: «Я вспомнил свою петербургскую (?) встречу с великим князем Михаилом Александровичем и Плеве за «челышевкой» об офицерском звании для меня». Вряд ли здесь «бережливость» — тут скорее небрежность. Кстати, и в описании формы, полученной Заикиным одновременно с присвоением ему военного звания капитана, допущена ошибка: «синяя тужурка, синие канты». В то время офицеры авиации носили черные тужурки с бархатным воротником и красные канты.
Нет нужды полностью приводить все ошибки и все стилистические погрешности. Интересный замысел В. Кирюшкина в данном издании не получил должного воплощения. Думается, что за восемнадцать лет, прошедших со времени записи воспоминаний до их выхода в свет, можно было произвести необходимые уточнения и исправить ошибки, обесценившие нужную и полезную книгу. В основу второй книги (автор Р. Гордин) легли те же воспоминания И. Заикина. Но, кроме того, и другие материалы. Умелая литературная обработка воспоминаний и архивных материалов дала возможность автору более достоверно и интересно раскрыть перед читателем образ этого незаурядного человека. Р. Гордин живо рассказывает биографию Заикина, читатель как бы становится соучастником событий. Очень хорошо показаны борьба Заикина с вечной зависимостью то от богатеев Меркурьева и Пташникова, то от других своекорыстных меценатов, пытавшихся эксплуатировать российского самородка и наживаться на его славе. А слава его потрясала цирки всего мира.
В отличие от первой, эта книга хорошо отредактирована, хотя и не свободна от некоторых ошибок. На стр. 155 автор сажает за стол одесского ресторана «Северный» Н. П. Смирнова-Сокольского с писателями Куприным и Юшкевичем, певцом Морфесси, куплетистом Убейко. Товарищем Заикина Н. П. Смирнов-Сокольский, конечно, не был, так как в то время ему исполнилось всего двенадцать лет, здесь может идти речь об известном исполнителе куплетов «босяцкого» жанра Сергее Сокольском (А. Ершове), действительно выступавшем в то время в Одессе. Большой интерес в обеих книгах представляют редкие фотографии Заикина и его друзей, но качество клише оставляет желать много лучшего.
Прочитав обе книги, невольно приходит мысль, что биография этого замечательного человека ждет серьезного исследователя.
А. ИВАНЕНКО
Журнал Советский цирк. Октябрь 1964 г.
оставить комментарий