Некоторым из нас в детстве доводилось забавляться ртутью из разбитого градусника. Мы собирали в баночку переливающиеся металлические шарики и наблюдали за ними, даже не подозревая, насколько это опасно для жизни. Ртуть была загадочной субстанцией, она обладала поразительной способностью разбиваться на множество капель одинаковой, круглой формы, а потом внезапно стекаться вновь в один большой шар. В этом было что-то нечеловеческое. Все, что не подвластно нам самим, вызывает у нас жгучее любопытство.
Эквилибром тоже можно забавляться долго и охотно - смотреть этюды, номера, шоу, выражать свое восхищение или возмущение, наводить критику со знанием дела. Эквилибр ведь и хорош своим трюковым разнообразием. А самая главная его заслуга в том, что он доказывает сидящему в зале человеку, что чувство равновесия ему, зрителю-дилетанту, гипотетически подвластно. И всё?
И вот однажды мы, привыкшие к мальчикам на кубиках и трубочках, девочкам на шаре, в конце концов - к людям, гуляющим по канату (да сколько же можно?), вдруг видим на сцене человека вообще без ничего и почему-то теряем голову. "Волшебство!- кричим мы.- Чудо! Мистика!" и легко принимаем то, что сами же себе придумали, даже не пытаясь понять механику происходящего.
У артиста кроме площадки под ногами больше ничего нет. Но зритель видит чудо - то, чего не может быть никогда. Необъяснимость происходящего заставляет вновь и вновь смотреть на это ослепленным взором, но с каждым разом все запутывается еще больше.
Именно так вошел в жизнь мирового циркового искусства Анатолий Залевский, украинский мальчик из Бердичева (а где это?!). Украинский гений с его простым ручным эквилибром и явной склонностью к театральным эффектам теперь известен всему миру. Его принимает на свой день рождения английская королева. Перед ним распахнуты двери крупнейших цирков и концертных залов. На его выступления невозможно достать билет. Жанр, в котором работают Залевский и его театр, можно назвать "усовершенствованной пластической драмой" - не только танцевальной, не только гимнастической, но и трюковой. Такое приложение к пластической классике дорогого стоит, потому что мало кто работает в этой сложной технике.
Некогда Залевскому повезло - его в пять лет отдали в цирковую студию украинского Бердичева, где его тело и начало обретать фантастическую способность перетекать из одного положения в другое. Такое можно сравнить только с испанским искусством фламенко, которому, как известно надо обучаться с четрех-пяти лет - иначе настоящего мастерства не получится. По признанию самого Залевского, его как вполне нормального, обычного паренька в разные времена привлекали и футбол, и борьба. Но внутренний голос - отнюдь не амбициозный, кстати - вовремя подсказал артисту, что именно в эквилибре он может делать то, что другим неподвластно, а значит ценно для вклада в мировую культуру. Это и есть секрет определения человеческих способностей - найди то, что умеешь делать лучше других, и стань первым среди первых. Сейчас он выражается об этом несколько высокопарно: "эквилибристика - мой крест, который я должен нести до конца".
Залевский никогда не забывает упомянуть в интервью своих педагогов и периода Бердичевской детской студии, и периода Киевского циркового училища: сначала - Валентина Моцного, а потом - Виктора Кувшинова, Алексея Биткина, Николая Баранова. При этом он забывает назвать еще одно педагогическое имя - свое собственное. Благодатная способность Залевского заключается в его талантливой саморежиссуре. В этом отношении он предстает как артист универсальных возможностей: он и часть спектакля, и его творец. Хороший вкус и знание коммерческих законов зрелища всегда помогают Анатолию создавать выигрышное представление. При этом одна из главных особенностей труппы, работающей под руководством Залевского, отсутствие высокомерия и самолюбования. Выполняя сложнейшие акробатические этюды, артисты даже не всегда получают аплодисменты за риск и мастерство: в пластической драме этюды перетекают один в другой, и зрители порой просто не успевают перевести дух.
В спектаклях Залевского всегда присутствует драматургия. Он - автор нескольких замечательных спектаклей. В том числе - "Rizoma" и "Это был сон…".
Первый из них он показывает давно и с неизменным успехом. "Rizoma" не набор цирковых и пластических номеров, а блестяще построенное сюжетное действо со смысловым стержнем. В этом спектакле Залевский соединил две эпохи, два рубежа веков. Рубеж любого века всегда сопровождается удивительным, невероятным, пугающим - новыми научными открытиями, находками в искусстве, но и военными конфликтами, революциями, вспышками человеческой агрессии и проявлениями его же, человека, уязвимости и страха перед жизнью. Именно на этом и строит Залевский свое представление. Начало века ХХI в первой части и начало века ХХ во второй. Еще никто не сводил эти две исторические точки на пространстве одной сценической площадки. Конек Залевского-автора в объединении не только и не столько эпох, сколько двух планов - лирического и комического, грустного и веселого. Романтическая грусть у него всегда соседствует с залихватской буффонадой и дерзкой насмешкой.
При этом у Залевского вовсе не кружится голова от режиссерских успехов. Он получает особое удовлетворение от простой радости жителей Бердичева, увидевших этот спектакль. "… в Бердичеве это было как-то особенно, - говорит артист.- Может быть, люди и не поняли чего-то с точки зрения режиссуры, техники, но они как будто бы проснулись…"
И здоровой коммерции глава труппы тоже не чужд: например, его театр снимается в популярных телевизионных шоу, вроде швейцарского "Бениссимо!", работает с ночными клубами системы "Голливуд" и варьете "Винтергартен", а недавно еще и принимал участие в киевской презентации клуба BMW компании "АВТ Бавария". А тут еще выяснилось, что именно Залевский готовит молодого актера Александра Пономарева к конкурсу "Евровидение" и поставил ему музыкальный номер "Asta la vista, baby", в котором примут участие три артистки театра "Ризома".
Только что украинский артист поставил представление "Это был сон…". Спектакль был показан в Германии, а потом привезен на Украину. Его премьера состоялась в Киеве, в театре имени Леси Украинки, причем знаменательно, что 23 февраля - в день праздника. Сам Залевский традиционно начинал и заканчивал спектакль. Он и был тем самым "спящим", который видит удивительный сон. В этом представлении Анатолий остался верен себе, своему сценическому кредо: он вновь показал жизнь мрачноватой и неуютной, напоминающей не райские кущи, а зловещую психушку, где все люди то ли пациенты, то ли заключенные. Свобода здесь ограничивается смирительными рубашками. Герои предстают и тихими фриками, и буйными маньяками. И конечно, все это не говорится, не кричится, а танцуется.
И в этом спектакле, как в "Ризоме", два мира - трагический и комический, грустный и веселый. Мрачный антураж сумасшедшего дома оттеняет веселый мир цирка, этого детского рая, пародирующего жизнь, но и лучшего, чем жизнь. Это и есть придуманный людьми праздник, пусть иллюзорный, зато лишенный жестокости и безвредный. Вот так и выглядит сон человека: черная полоска, белая полоска - зебристо, как сама жизнь.
Режиссер, драматург, балетмейстер, сценограф, костюмер - что еще? Но все же, прежде всего, стоило бы остановиться даже не на этом синтетическом даре артиста, а на нем самом как феномене эквилибра.
Если вдуматься, Залевский - минималист: он строит все свои выступления на одном-единственном эффекте. Этот эффект - оригинальное распределение темпо-ритма. Не создавая вроде бы ничего принципиально нового, артист чрезвычайно удачно использует свое тело в гипнотической игре со зрителем, восприятие которого настроено на совершенно определенный, традиционный ритм.
Вообще, глядя на выступления Анатолия, вдруг понимаешь, насколько же мы, зрители, ограничены, зашорены, замылены и абсолютно не способны сделать одну простую вещь - переключить внутри себя ритмические показатели. Внутри нас действует привычное клише: мы бы это делали так, вокруг нас это тоже делают так, а значит, по-другому этого никто делать не может. Артист, знающий о такой особенности зрителей, легко сможет управлять их реакцией и манипулировать их сознанием и эмоциями. Именно так и поступает Залевский.
Когда он появляется на своей маленькой площадке и с одним и тем же выражением детской наивности на лице (распахнутые глаза, вздернутые брови) начинает в буквальном смысле перетекать из одной формы в другую, у зала захватывает дух и душа подкатывает к горлу. Первая мысль: "Так не бывает!" крайне редко преобразовывается у большинства людей во вторую: "А каким образом он это делает?" Люди просто сразу принимают установку: мы не понимаем как, ну и что! Нужно-то ведь смотреть, наслаждаться, а вовсе не понимать. Это дает возможность артисту вполне невинно владеть вниманием миллионов. На этом и строится трюк - трюк хорошего иллюзиониста, хорошего жонглера, хорошего эквилибриста.
Наша пишущая братия охотно дает одаренному артисту определения и наклеивает ярлыки. Залевского назвали "человеком-змеей", что совершенно не объясняет и не передает его индивидуальную особенность. Дело в том, что змея гибкая, бескостная, гуттаперчевая. Но Залевский вполне телесен и далеко не бескостен. У него красивое мужское сложение, которое можно назвать атлетическим. Залевский не имеет никакого отношения ни к клишникам, ни к каучукам - гимнастам с особо гнущимся, бескостным телом.
И производимый Залевским эффект строится вовсе не на гуттаперчивости. Мы просто привыкли воспринимать происходящие на сцене удивительные вещи в определенном ритме и определенной скорости и заранее настроены на эту скорость - резкую, стремительную, угловатую. Вы никогда не замечали, что, поднимаясь по лестнице с тяжелыми вещами, вы невольно не замедляете, а убыстряете темп? А помните главное правило восхождение в горы? Не делать на своем пути привалов. Потому что после остановки очень трудно возобновлять движение. Это не парадокс, а закономерность. Именно так мы воспринимаем и артиста, выполняющего для нас сложные упражнения: он должен делать их с трудом, а следовательно - достаточно быстро. Это вовсе не значит, что он должен пыхтеть и обливаться потом, но должны же мы видеть и чувствовать этот труд. Скорость, угловатость, расчет на удачу и возможность неудачи - вот, чего мы ждем. Эмоционально мы должны быть с ним рядом и обязательно бояться вместе с ним, что все сорвется. И каково же наше удивление, когда мы вдруг видим не быстрые рывки и напряженный взгляд, а совершенную невозмутимую расслабленность и нарочитую замедленность движений. Мало того - Залевскому удается создать у зрителя впечатление, что он сам не знает, что сделает его тело в следующий момент. Возникает полная иллюзия того, что центральная нервная система артиста существует сама по себе, а его тело - само по себе. Это и можно назвать внутренней закономерностью неожиданности. И строится она не на знании биомеханики, а на знании психологии зрительского восприятия. Просто это никому не приходит в голову.
И теперь можно, наконец, вернуться к тому, с чего начали. Если вам в детстве привелось наблюдать прихотливые игры ртути, то вы сразу поймете, что именно так привлекает в Залевском помимо неожиданностей ритма. Этот человек и напоминает нам ртуть, которая то разбивается, то вновь собирается в такой же аккуратный шарик совершенной формы. В ртути, что с ней ни делай, никогда не появится ни малейшей шероховатости, потому что в ней просто нет углов и граней.
Искусство Залевского тяготеет к шарообразным, законченным формам, а шар, как мы знаем еще из древних философов, это самая идеальная, самая совершенная форма бытия. К тому же, отсутствие углов в плавных движениях украинского артиста - это великолепная терапия для зрительского глаза.
Марианна Сорвина
RSS 
