Еще в начале прошлого века такого понятия, как «конный цирк», просто не существовало – первым в мире искусство джигитовки показал широкой публике Алибек Кантемиров. В этом году всемирно известная цирковая династия Кантемировых празднует свой столетний юбилей.
Основатель цирковой династии Алибек Кантемиров
Основатель знаменитой династии народный артист России Алибек Тузарович Кантемиров родился в небольшом селении на севере Осетии, в 1882 г. Семья Кантемировых жила небогато, и большую часть времени маленький Алибек проводил, помогая по хозяйству, а повзрослев, устроился возчиком на кирпичный завод барона Штейнгеля. В 1900 г. семья переезжает в город Владикавказ, где в то время было много частных скаковых конюшен. Алибек решил попытать счастья и попросил владельца одной из них испытать его в скачках. Но в силу того, что юноша обладал довольно мощным телосложением и далеко не жокейским весом, владелец отнесся к просьбе довольно прохладно. Тем не менее, упорство молодого наездника принесло свои плоды – хозяин согласился, и Алибек выиграл первую же скачку. Очень скоро Кантемиров стал одним из лучших жокеев, а за его выступлениями следили зрители со всего Кавказа.
Но Алибеку было мало выигрывать призы для хозяев скаковых лошадей, ему хотелось чего-то большего. В то самое время на гастроли во Владикавказ приехал цирк, среди артистов которого был знаменитый осетинский силач Темирболат Кануков по прозвищу Казбек-гора. Он-то и уговорил хозяина цирка взять молодого джигита в труппу. Первое время род деятельности Алибека был далек от огней манежа: он ухаживал за лошадьми, занимался амуницией, помогал с реквизитом… Но каждую свободную минуту наездник отдавал шлифовке своих навыков в джигитовке. Старания Алибека не пропали даром: глядя на трудолюбивого и талантливого молодого человека, хозяин цирка разрешил ему подготовить свой номер.
Взявшись за дело с утроенной энергией, уже зимой 1907 г. двадцатипятилетний Алибек впервые появился на арене. Вот как описывается в книге «Джигит Осетии» его дебютное выступление: «Легкое движение шенкелем, и светло-серый скакун выносит всадника на арену цирка. В зубах Алибека поблескивает лезвие кривой шашки-гурды. Вот всадник спрыгнул, оттолкнувшись от земли, перевернулся в воздухе и снова очутился на шее скакуна. Темп лезгинки нарастает. Вдруг молодой джигит бросается под самые ноги лошади. Публика ахнула, но наездник повис на одном стремени. Секунда – он опять в седле…»
Успех был ошеломляющим, но Алибек, вместо того чтобы почивать на лаврах, продолжал упорно работать, совершенствуя свое мастерство и постоянно придумывая что-то новое. Один из его знаменитых трюков – всадник на полном скаку пролезает между задних ног лошади и выходит на ее круп – до сих пор еще никто не повторил.
Вскоре слава Алибека Кантемирова выплескивается за пределы Кавказа, и к двадцатым годам прошлого века ему уже рукоплещут российские и европейские зрители. Наконец в 1924 г. Алибек Кантемиров воплощает в жизнь давнюю мечту и создает свою знаменитую конную труппу «Али-Бек». Коллектив постоянно гастролирует и с неизменным успехом выступает на лучших площадках по всему миру. Даже чопорный англичанин Бертрам Миллз – владелец цирка «Олимпия» после выступления подошел к Кантемирову, снял шляпу и сказал: «Сэр, ваше выступление – настоящий фурор. Ничего подобного я никогда не видел. Я искренне преклоняюсь перед вами». В 1947 г. по личному указанию Сталина был снят первый советский трюковой фильм «Смелые люди», в котором все конные трюки были разработаны Алибеком Кантемировым. Кстати, до сих пор отечественное трюковое кино опирается на его опыт. Алибек Тузарович Кантемиров прожил огромную творческую жизнь, его труд был отмечен орденами Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», званием народного артиста России и заслуженного деятеля искусств Северной Осетии, его имя носит одна из улиц Владикавказа… Но больше всего Алибек Тузарович гордился своими многочисленными учениками и, конечно, прямыми продолжателями династии Кантемировых – сыновьями и внуками.
«Не бойся, я с тобой!»
В 1975 г. труппу «Али-Бек» возглавил старший сын основателя династии Ирбек Кантемиров. А младший из братьев, Мухтарбек Кантемиров, в 1979 г. покидает коллектив, дабы создать первый профессиональный конный театр «Каскадер». Помимо множества конных представлений, на счету Мухтарбека Кантемирова такие работы в кино, как «Не бойся, я с тобой!», «В двух шагах от рая», «Сказание о храбром Хочбаре»… Сегодня Мухтарбек Алибекович передает свое искусство молодым спасателям на подмосковной базе МЧС. Начать беседу удается только после того, как мэтр конного трюка показал свое обширное хозяйство – коллекцию старинного холодного оружия, мастерскую, конюшню… Что касается своих многочисленных званий и регалий, Мухтарбек Алибекович предпочитает улыбаться и отмалчиваться. Наконец мне удается задать первый вопрос: «Что означает ваша фамилия?»
МУХТАРБЕК КАНТЕМИРОВ – НАРОДНЫЙ АРТИСТ СССР, ПРЕЗИДЕНТ ФЕДЕРАЦИИ МЕТАТЕЛЕЙ, ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ ГИЛЬДИИ КАСКАДЕРОВ.
– У нас династия воинская, слово «кан» означает кровь, а «темир» – железо. Получается, Кантемировы – Железнокровные. Так что сам Бог велел быть при лошадях и оружии.
– Как получилось, что воины пошли по цирковой стезе?
– А где еще применить наше искусство? Таким образом мы продолжаем традиции и храним честь наших предков. Изначально все наши конные трюки были боевыми приемами, помогавшими воину выжить в сражении.
– Ваш отец много гастролировал за границей в двадцатые – тридцатые годы. Как ему удалось избежать сталинских репрессий?
– Да, время было страшное, но цирковых артистов почему-то не трогали. К тому же отца уважали и белые, и красные. Когда отец создал свою первую труппу джигитов, сам Буденный пригласил его занять место начальника военной подготовки в Первой конной армии. Он отказался и уехал на гастроли в Германию. Бежавшие от большевиков в Европу казаки были недовольны появлением джигита, живущего в советской России, к тому же он попросту отнимал у них работу. Но в силу того, что на представлениях Алибека бывали высшие белые чины, в том числе и барон Врангель, назревающий конфликт был исчерпан. Отец никогда не смешивал политику с искусством, поэтому по обе стороны баррикад у него было много друзей.
– А что за история была с фильмом «Смелые люди»?
– В 1947 году, после того как Сталин посмотрел трофейные вестерны, он отдал команду сделать в советском кинематографе нечто подобное. Как говорят, Сталин собрал кинематографистов и сказал: «Товарищи, а почему вы не делаете таких фильмов, как снимают о ковбоях? Почему бы нашим товарищам, работающим в области кино, не создать фильм о конниках? Например, о кавказских джигитах? Это смелые люди – прекрасные наездники…»
– Есть кто-то, кто мог бы сравниться с вами в искусстве джигитовки?
– Боюсь, что нет. Отец пробовал работать с представителями многих народностей и пришел к выводу, что достойнее осетинов и казаков в этом вопросе нет.
– Когда вы начали метать ножи?
– Мне было лет десять, и я посмотрел один фильм, где девушка в цирке виртуозно метала ножи, с этого все и началось. Теперь я каждый день начинаю с метания – прекрасное занятие: отлично тонизирует, нервы успокаивает… Честно говоря, это страшная зараза!
– У метательных ножей какая-то особая форма?
– Недавно ученики сделали мне подарок и по моему эскизу заказали ножи у кузнеца. Эти ножи назвали «Кантемир» – один комплект сделан из обычной стали, а второй из дамасской. Представляете, как это дорого! Но я могу метать практически любые острые предметы: топоры, лопаты, серпы, ножницы…
– Есть люди, которых невозможно научить метать ножи?
– Да. Для этого талант нужен, здесь одним упорством не обойдешься. Можно с утра до вечера метать ножи, и ничего не получится, а один мой ученик всего за полгода занятий стал чемпионом Европы. Сейчас на чемпионат мира поехал.
– Какой самый эффектный конный трюк вам приходилось исполнять?
– Забавно, но один из самых эффектных и любимых публикой трюков – «шапка». Когда мы работали в Мексике, скача на лошади, я подбрасывал папаху и на полном ходу ее ловил. Папаха улетала чуть ли не под самый купол цирка, и я успевал проскакать почти полный круг, прежде чем подхватить папаху с пола или над самыми головами зрителей. Мне как метателю это было несложно, но публика принимала номер на ура, даже артисты каждый вечер выходили посмотреть на мою «шапку».
– А как же ваш знаменитый трюк из фильма «Не бойся, я с тобой!», когда вы стояли на двух скачущих лошадях?
– Это называется «аланская езда». Наши предки славились тем, что могли переменить уставшую лошадь на свежую, не спешиваясь, а перескочив с одной лошади на другую. Но лошади могут испытывать как симпатии, так и антипатии друг к другу. Поэтому для выполнения этого трюка мы специально подбираем лошадей со схожими характерами и даже ставим их на конюшне рядом. Для джигитовки лучше всего подходят кабардинцы, арабы и орловские рысаки. Чистокровные англичане – очень нервные лошади с неуравновешенной психикой, а с дончаками и буденновцами мы вообще предпочитаем не связываться. Это жутко вредные и конфликтные лошади, признающие только одного хозяина. В них изначально культивировали бесстрашие и суровость, а нам нужно, чтобы лошадь могла нормально взаимодействовать с окружающими.
– Что вы считаете своим главным достижением?
– Я воплотил в жизнь мечту своего отца, он всегда хотел выйти за пределы тринадцатиметрового диаметра манежа и сделать зрелищное конное шоу.
– Расскажите о вашем знакомстве с мексиканскими ковбоями.
– В 1968 году, когда мы гастролировали в Мехико, с нами познакомились люди из мексиканской ассоциации наездников «Чарро педригаль» – это богатейшие представители местной элиты, своего рода высшая каста. Они посмотрели на то, как мы работаем, и сказали: «Мы сами наездники, но впервые в жизни видим, чтобы лошади так относились к своим хозяевам». На что мой старший брат Ирбек ответил: «Так для вас это хобби, и ваши конюхи знают ваших лошадей лучше, чем вы сами, а мы день и ночь с лошадьми!» В итоге мы стали первыми иностранцами, удостоенными чести быть принятыми в ряды «Чарро педригаль»: моему отцу вручили высшую награду ассоциации «Золотую шпору», а нам – выполненные на телячьей коже дипломы «Честь и традиции», револьверы Smith & Wesson и национальные костюмы. Потом в этом костюме я снимался в фильме «Не бойся, я с тобой!».
– С кем сложнее работать – с кобылами или с жеребцами?
– Я в жизни на кобыле не сидел, в джигитовке используются только жеребцы. Помимо психологических особенностей, здесь важны еще и физиологические: если жеребец захочет по-маленькому, ему придется остановиться, а кобыла может делать свои дела на ходу. Несложно догадаться, что произойдет со зрителями в первых рядах.
– Как вы познакомились с вашим партнером по фильму «Не бойся, я с тобой!» Львом Дуровым?
Мухтарбек Кантемиров в деле
– Эта старая история. В конце 1955 года я служил в армии, на Комсомольском проспекте, где тогда были Хамовнические казармы и манеж. Перед Новым годом к моему командиру пришел некий парень и говорит: «Тут у вас Кантемиров служит, познакомьте меня с ним, пожалуйста…» Ну, меня вызвали, он представился как Лев Дуров и рассказал, что в парке Горького у них намечаются детские новогодние представления, но нужен человек, который умеет ездить на лошади и сможет произнести несложный текст… Так мы познакомились, и до сих пор мы дружим. Пару лет назад мне позвонил приятель и сказал: «Скорей включи телевизор, Дуров интервью дает и о тебе такие вещи говорит!» Пока я добрался до телевизора, уже все закончилось, но я набрал номер Дурова: «Привет, ты что там на всю страну обо мне рассказываешь?» А он: «Вот я тебе пришлю кассету, сам увидишь!» Потом, пока кассету смотрел, я аж покраснел весь: я и добрый, и умный, и талантливый… Перезвонил и говорю: «Левушка, ну так же нельзя – я у тебя какой-то уж слишком хороший получился…» На что мне Дуров отвечает: «Миша, а о тебе иначе нельзя!» Прекрасный человек!
– Есть что-то, чего вы не умеете?
– Конечно, но хуже всего у меня получается ничего не делать. Сейчас добиваемся, чтобы каскадеры были застрахованы и получали пенсию. Сначала меня хотели президентом гильдии каскадеров сделать, но у меня с лошадьми забот хватает, я еще по коже работаю и старинное оружие реставрирую.
– А вот эта маленькая сбруя – для жеребенка?
– Ну что вы! Это я сделал для своей любимой собаки, ее зовут Махур, что на осетинском означает «Мое солнышко».
– Простите, я правильно понял, сбруя для собаки?!
– Дело в том, что сейчас эта порода называется кане корсо, их еще называют телохранителями сицилийской мафии. Но раньше наши предки ходили с этими собаками в бой и называли их мастино алано. Собак одевали в подобные сбруи с закрепленными на них емкостями, наполненными горючей жидкостью, и пускали перед кавалерией. Вражеская конница в ужасе разбегалась, а собаки погибали.
– В кино вы играли положительных героев, в жизни тоже производите впечатление очень доброго человека. Откуда такое пристрастие ко всему воинственному?
– Что поделать, видимо, гены виноваты. Да и основными семейными реликвиями Кантемировых, передающимися от отца к сыну, всегда было оружие. У меня хранятся древняя шашка и кинжал, некогда принадлежавшие моим предкам. Но не это главное. Я с детства помню слова отца: «Дети мои, на всю жизнь запомните – дающий богаче берущего!» Сейчас я могу смело сказать, что эти слова – основа нашей жизни, и я горжусь тем, что мы живем так, как завещал мой отец!
«Лошади как искусство»
Кантемировы всегда удивляли и всегда были первыми. Внук основателя династии Маирбек Кантемиров не стал исключением. Его спектакль «Авая» стал одним из первых цирковых шоу, признанных западными критиками и зрителями во всем мире.
Заслуженный артист Северной Осетии, руководитель конной группы «Али-Бек» Маирбек Кантемиров: «МНЕ ХОЧЕТСЯ РАЗРУШИТЬ СТЕРЕОТИПНЫЙ ДЕТСКИЙ ОБРАЗ ЦИРКА».
– К сожалению, сегодня цирк превращается в некий аналог зоопарка, куда родители приводят своих детей посмотреть на зверушек. Мы живем в двадцать первом веке: в поисках новых форм изменяются театр, кино, музыка… Тем не менее, цирк продолжает оставаться тоталитарной системой, работающей по принципу: что сверху сказали, то и исполняется! Поэтому я решил пойти по другому пути, и то, что я делаю, нельзя назвать цирком в привычном понимании этого слова. Скорее это некий синтез театра, музыки, авангардной хореографии, акробатики… Я не занимаюсь конным цирком в чистом виде. Лошади – важная, но не главная составляющая моих шоу. На моем счету четыре года работы в английском конном шоу Spirit of the horse, собравшем лучших конников мира. Нам отдали второе отделение, и я поставил спектакль, в основу которого легла история древних скифов. После ряда других работ моим творчеством заинтересовались канадцы. Эти люди серьезно занимались шоу-бизнесом в широком спектре и работали с такими мировыми звездами, как Лучано Паваротти, U-2, AC/DC, но с подобными представлениями дела не имели. Переговоры длились около четырех месяцев – больше всего канадцы боялись, как бы я не привез им «советский цирк», который в Северной Америке был давно неинтересен. К тому же Канада – родина самого мощного на сегодняшний день цирка – дю Солей, с миллионными бюджетами представлений. Тем не менее, канадцы поверили в успех проекта, была создана компания «Цирк Ниагара» и поставлен мой спектакль «Авая».
– Сколько времени ушло на создание шоу?
– Скажем так, за основу был взят уже существующий спектакль, а оставшиеся шестьдесят процентов я сделал где-то за два месяца. Основной сложностью было то, что все делалось в разных местах, и уже в Канаде меньше чем за две недели мне удалось собрать эти фрагменты воедино. Вместе с антрактом представление длится два часа, в нем заняты пятьдесят человек.
– Вы гастролируете?
– Скорее наоборот, это люди со всего мира приезжают посмотреть на наше представление. Конечно, здорово помогает близость Ниагарского водопада, но многие сначала идут к нам, а уже потом любоваться водопадом. За первые четыре месяца на шоу уже побывало около четырехсот тысяч зрителей.
– Есть шанс увидеть вас в России?
– Скорее всего, да. Но я буду вести переговоры не с чиновниками от цирка, а с людьми, занимающимися шоу-бизнесом: перед ними стоят другие задачи, и, что главное, есть желание показать зрителям что-то новое, а не набивших оскомину клоунов с криками вроде «А вот и я»! Несмотря на то, что корнями я из цирка, это искусство интересует меня только с одной стороны: возможность смешения жанров. Прежде всего мне хочется разрушить стереотипный – детский образ цирка и сделать что-то интересное для взрослых людей.
– Ваши шоу носят достаточно концептуальный характер. Как часто изначальная задумка совпадает с мнением зрителей?
Выступление на площади перед цирком
– Все зависит от уровня сознания каждого человека. Это похоже на то, как разные люди представляют себе одного и того же литературного героя. Дети видят одно, взрослые – другое. Ко мне часто подходят, делятся впечатлениями от представления и спрашивают: «Скажи, а ты это имел в виду?» Я всегда отвечаю, что если человек понял мою задумку именно так, значит, конкретно ему это я и хотел сказать. Моя задача – посредством неких ассоциативных образов включить фантазию зрителя, а дальше с помощью своего воображения человек сформулирует все сам.
– Помните, как у Свифта, после посещения страны Гуингнмов Гулливеру казалось, что сесть верхом на лошадь кощунственно. У вас не возникает подобных чувств?
– Во-первых, в отличие от Гулливера, с говорящими лошадьми я пока не встречался, а во-вторых, в моих представлениях лошадь не является инструментом для трюка. Я всю жизнь рядом с лошадьми и стараюсь показать не какие-то моменты преодоления, а красоту и эстетичность этих прекрасных созданий. Обратите внимание на разницу смысла понятий «дрессировщик» и «укротитель». До середины восьмидесятых годов мы все время что-то или кого-то укрощали. Практически все советское цирковое искусство построено на демонстрации торжества человеческого духа над природой. Не надо никого и ничего укрощать! Работа с животными, в том числе и с лошадьми, – это тонкий мир общения человека с другими живыми существами. Задача не сломить, заставить или укротить, а постараться с помощью своего ума и знаний направить животное в нужное тебе русло. Время сверхзадач осталось в прошлом. Если мы занимаемся искусством, давайте заниматься искусством!
– Вы работаете только с какими-то определенными породами лошадей?
– Зачастую беспородные лошади оказываются умнее чистокровных. Для меня главный критерий: насколько интересно смотрится лошадь, и насколько органично она вписывается в мой творческий замысел. Например, сейчас у нас в спектакле принимает участие тяжеловоз. Казалось бы, массивный конь, с тяжеловесной пластикой, но он обладает настолько своеобразным обаянием, что канадцы уже несколько раз предлагали «поженить» его с их лошадьми, дабы у них было нечто подобное.
– Как готовят лошадей к участию в шоу, ведь это громкий звук, яркий свет, множество людей?
– Есть множество конников, которые, репетируя с лошадью в манеже, всех выгоняют – не дай бог, осветитель неожиданно прожектор включит или рабочий чем-то стукнет. Понятно, что после такой «подготовки» лошадь будет шарахаться от любой фотовспышки. Нормальные люди, работая с лошадьми, не обращают внимания на внешние факторы: кто-то зашел, кто-то вышел, дверь хлопнула, телефон зазвонил… Лошади постепенно привыкают работать в такой обстановке, и выход на публику для них уже не является шоковой ситуацией.
– Существует мнение, что собака является отражением своего хозяина. Можно этот тезис применить к лошадям?
– Я бы не стал сравнивать собак с лошадьми, наверное, собака по-своему умнее и ближе к человеку. Хотя периодически встречаются забавные сочетания внешности и характера, лошади и ее хозяина.
– Не обидно, что, по сути, династия джигитов Кантемировых на вас закончилась?
– Понятие «династия» не является формой вроде: мой дед был кузнец, отец был кузнец, я кузнец, и мои дети будут кузнецами… В таком случае моим внукам, дабы оставаться в профессии и соответствовать времени, придется заниматься шиномонтажом! Мои предки достигли в искусстве джигитовки невероятных высот, и выше я все равно не прыгну. Я продолжаю их дело, занимаясь искусством, и стараюсь делать это максимально профессионально и честно. На мой взгляд, династия скорее не прямое продолжение профессии, а сохранение духовных традиций своего рода. Важно соответствовать своему времени и создавать что-то новое.
http://www.politjournal.ru/
Дмитрий ПОЛОСИН
здоров! а 90 лет он отмечал.. на манеже нашего цирка!!!
