Доброе утро!
ГОВОРЯТ, СЕГОДНЯ - ВСЕМИРНЫЙ ДЕНЬ THE BEATLES?
...На Селезневской улице, что рядом с метро НОВОСЛОБОДСКСЯ, было три важных места:
Селезневские Бани, с лучшей, по мнению знатоков, парной в Москве, а так же - с секретным закутком, в котором из секретной стенки вынимался секретный же стеклоблок, открывая пубертатному взору запретные, и конечно же - вожделенные картины женского отделения...
Храм преподобного Пимена, куда мы мальчишками в Пасхальную ночь прорывались сквозь комсомольские и конномилицейские кордоны, поглазеть на Крестный Ход...
И небольшой стадиончик, на зиму превращавшийся в регулярно посещаемый нашей пацаньей компанией каток...
В чахлый, набитый разбухшим мокрым снегом, календарно - весенний, но все-таки ещё немножко зимний вечер, в стремительно надвигавшихся влажных сумерках, я шёл с катка домой...
Народ с авоськами и портфелями возвращался с работы.
Впереди шумела - несравненно тише, чем ныне - Новослободская улица.
Чавкающий снег под ногами, звон троллейбусных проводов невдалеке.
Из окон двухэтажных мануфактурных построек позапрошлого теперь века, по обе стороны Селезнёвки на неубранную улицу начинал струиться домашний вечерний свет.
Всё, как обычно...
Все, как обычно...
...Форточка низенького первого этажа одной из построек почти что на углу Селезневской и Новослободской была открыта настежь. Сейчас, полвека спустя, хоть я и понимаю, что такое было вряд ли возможно, мне кажется, что она была открыта наружу.
Как бы то ни было, я точно знаю теперь, что эта форточка была открыта внутрь. Внутрь меня.
Из этой форточки я услышал МУЗЫКУ.
Услышал впервые в жизни. И, в то же самое время почувствовал, будто бы знал ее всегда.
Было бы уместным сказать, что я «остановился, как вкопанный».
Для тех, кто с авоськами и портфелями устало шёл по домам - скорее всего, так оно и было.
А на самом деле - я просто полетел. Остановилось всё. Троллейбусы, метро, самолеты в небе и спутники на орбитах, люди на катке, уроки в школах и лекции в университетах, львы, куропатки...
Малопонятный язык, который нам преподавали в школе дважды в неделю, вместе с межзубным «THE» и раскатисто-невнятным «R», вышибая из нас всякое желание понимать его, на мгновения стал словно Родным.
И при этом - лишь одно слово было понятным: GOLDEN.
Абсолютно ясно, что говорило оно не о каком-то ничтожном драгметалле из скупки или ювелирного магазина, а о чем-то куда более существенном и драгоценном...
Высокий голос пел: «Golden ...ЧТО-ТО... in your eyes...»...
Музыка вылетела из форточки и унесла меня с собой. По всей видимости - на неведомую улицу, под названием ABBEY ROAD...
...А Селезневская снова зачавкала мокрым снегом. Новослободская загудела троллейбусными проводами...
Коньки в моих руках позвякивали друг о друга.
Про SLUMBERS, которые летели сразу вослед за GOLDEN и про то, о чем песня я начал узнавать позже.
Узнаю и по сей час, полвека спустя...