Перейти к содержимому

Фотодром Шираслана. Новое
подробнее
12-й Международный фестиваль циркового искусства «Золотой слон» в Жироне(12th International Circus Festival Gold Elephant in Girona).
подробнее
Животные в цирке- наша жизнь, наша самая большая любовь.
подробнее

Фотография

Журнал Советская эстрада и цирк. Ноябрь 1982 г.

Советский цирк. Ноябрь 1982 г Советская эстрада и цирк.

  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 12

#1 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 17 April 2020 - 10:51

Журнал Советская эстрада и цирк. Ноябрь 1982 г.

 

 

 

Аттракцион «Караван горного Памира» Пирназара Юсупова Когда Пирназар Юсупов утверждает, что он таджик только по крови, что его народ — советский и что интернационалист он не только по убеждению, а по воспитанию, то это не просто громкие слова. Слушая рассказ артиста о своей удивительной судьбе, до конца постигаешь всю меру благодарности, которую должен испытывать он к людям самых разных национальностей, вырастивших его, воспитавших, взявших под свою опеку. И дело даже не в показавшемся бы еще совсем недавно невероятном факте, что мальчонка-сирота из далекого памирского кишлака стал известным дрессировщиком, народным артистом Таджикистана, а в том, что у безродного, потерявшего в младенчестве родителей, братьев и сестер Пирназара оказалось много родных — не по крови — по духу — людей, принявших участие в его судьбе. Узбек Эминджон Юсупов подобрал голодного, раздетого мальчишку, выходил его, воспитал в своей семье. Аттестат по окончании средней школы вручили ему в Минске белорусские учителя. А потом многие годы всегда помогали, советовали, поддерживали во всех начинаниях его русские друзья-коллеги.

 

11.jpg Фрагменты аттракциона «Караван горного Памира» Но было бы неверно понимать эту помощь и поддержку как одностороннюю. Человек по характеру пытливый, наделенной необыкновенным трудолюбием, Пирназар не только брал, но и с лихвой возвращал то, чему учили его корифеи цирка. Будучи ассистентом у дрессировщицы Изабеллы Адаскиной, он изучал повадки и характеры медведей и вскоре стал незаменимым помощником в работе. Он постигал азы жонглирования у жонглера Вячеслава Попова и уже через несколько лет подал заявку на самостоятельный номер. Заявку отклонили, хотя в профессиональном мастерстве молодого артиста никто не сомневался. Но подобных номеров в цирковом конвейере было немало, а таких джигитов, каким к тому времени стал Пирназар, найти сложно... Пятнадцать лет на коне. Пятнадцать лет сложнейшей и рискованной работы в лучшей из среднеазатских трупп — узбекских джигитов Зариповых. «Под живот», «под шею», «вертушку», «обрыв», «стойку» — все основные трюки выполнял Юсупов, а если надо, мог заменить и любого из своих товарищей. Конечно, терять такого артиста Зарипову не хотелось, хотя опытный мастер понимал: рано или поздно уйдет Пирназар, захочет сделать свой самостоятельный номер. Да Юсупов и не скрывал мечты, хотя каким он будет, его новый номер, представлял довольно смутно. Знал только, что обязательно в национальном плане, обязательно яркий, обязательно необычный. На гастролях в Чехословакии вместе с Зариповыми работали акробаты на верблюдах Кадыр-Гулям. На конюшне верблюдов разместили рядом с лощадьми. Живому, темпераментному, влюбленному в коней джигиту верблюды поначалу казались малоподвижными, инертными. И хотя с детства видел Юсупов этих животных, знал их плохо, относился даже снисходительно, другое дело — лошадь. Но чем больше присматривался Пирназар к верблюдам, тем больше открытий делал для себя. Оказывается, их чванливый, надменный вид — только внешняя оболочка. Не так все просто, оказывается, с этими двугорбыми гордецами. И сила в них есть, и энергии хоть отбавляй, да и соображают верблюды... нет, конечно, не так, как лошади, но если поработать... Едва зародившаяся идея, так и не оформившись, повисла в воздухе большим вопросительным знаком. Но Юсупов не торопился вытягивать его в восклицательный — всему свое время. Сейчас его прежде всего интересовали верблюды: что они могут, каковы их склонности, привязанности, рацион. Пирназар — целыми днями на конюшне, ходит на репетиции Кадыр-Гуляма, подолгу беседует с артистами и служителями. Зачем? Пока он этого и сам не знает. Но верблюды все больше и больше привлекают Юсупова, и то, что раньше раздражало в них, теперь, когда он узнал животных лучше, наоборот, стало привлекать, создавая вокруг них особый ореол загадочности, эдакой замысловатой восточной экзотики. Жена поначалу без особого энтузиазма отнеслась к очередному увлечению Пирназара. И если его бесконечные репетиции в жонглировании она поддерживала, то изучение мужем повадок верблюдов казалось ей занятием ненужным и малоперспективным. Дочь известного дрессировщика, народного артиста РСФСР Виктора Тихонова, Регина и сама хорошо разбиралась вдрессуре, не один год выходила с братом Виталием Тихоновым в номере «Яки и овчарки», а потому имела право на подобное суждение. И все-таки именно она первая по-серьезному отнеслась к, казалось бы, совершенно невероятной затее Юсупова. Жена, друг, советчик, Регина, как никто другой, хорошо знала Пирназара, его настойчивость, целеустремленность, а потому не отвергала и не смеялась, как это делали другие,— приняла его сторону, лишь покачивала головой: «Трудно нам будет». Сценарий номера, который подал Юсупов в художественный отдел, назывался «Жонглер на верблюде». На ярких, красочных эскизах — девушка и юноша в национальных таджикских нарядах. Девушка стоит в центре манежа, юноша — на бегущем верблюде. Вот они перекидываются яблоками. Вот юноша играет на дутаре, девушка бросает ему еще четыре инструмента, и юноша ловко жонглирует ими. И вновь перекидка, но теперь уже бубнами и най-дудками. Ну а в финале — конечно, джигитовка. — На верблюде?! — маловеры делали круглые глаза, иронично цокали языками. — Это что тебе лошадь, дорогой? Верблюд когда бежит, разваливается в разные стороны, и ход у него не такой ровный, как у коня. Не то что жонглировать — стоять на нем трудно, а уж в галопе — совсем невозможно. Кто знает, как бы отнеслись на этот, раз в главке к заявке молодых артистов, если бы не поддержка Николая Барзиловича и Рудольфа Славского. Опытные режиссеры сумели увидеть пути развития номера и поддержали артистов. Юсуповым понадобилось три года. Всего три года или целых три года? Бессонные ночи у больных верблюжат, бесконечные репетиции, поиски своего лица, своей манеры, своей подачи. Шли от простого номера — пришли к аттракциону. Три года в Душанбе и десять лет на манежах страны... Сейчас у Юсуповых в работе десять верблюдов. Именно в работе, в деле. У каждого — свое амплуа, свои трюки. Верблюды ложатся и встают, вальсируют, ходят по барьеру, делают поклоны и прыгают через препятствия. Одногорбый верблюд Чехра, мало в чем уступая своим коллегам из конных номеров, выполняет высшую школу: «испанский шаг», пируэты на одной ноге, шпагат... Особенно эффектной выглядит джигитовка на галопирующем верблюде. Обаятельный, артистичный, куражливый Рахматило Шарипов пришел в коллектив двенадцатилетним пареньком. Пирназар взял паренька на воспитание, вырастил из него хорошего артиста. Трюки, которые сейчас исполняет Шарипов, очень сложные. ...Гудит карнай, гремят дойры — идет «Караван горного Памира». Много было перевалов и трудных, опасных троп. Но не сворачивает караван, уверенно шагает он своей дорогой, направляемый крепкой рукой опытного погонщика. АЛЕКСАНДР РОСИН

 

 



#2 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 17 April 2020 - 11:05

Всеволод Георгиевич Херц - волшебник силы Прожектора Кишиневского цирка сияли. Яркое разноцветье пролога, громкая музыка, эффектное шествие артистов по манежу.

 

14.jpg 15.jpg За всем этим праздничным действом в день открытия нового цирка внимательно наблюдал человек, сидевший в одном из рядов переполненного зрительного зала. В эти минуты заслуженного артиста Молдавской ССР Всеволода Георгиевича Херца обуревали разноречивые чувства — ощущение радости и грусти одновременно. Радости и гордости за новое, современное здание Молдавского цирка с двумя манежами и удобным зрительным залом, а немножечко грустно было оттого, что исполнилось семьдесят лет и на этом прекрасном манеже ему не работать. Мысли невольно переносили Херца к памятному утру 1940 года, когда радио передало глубоко взволновавшее его известие о присоединении Бессарабии к Советскому Союзу. ...Давно это было. Всеволод Георгиевич переводит взгляд на красный круг арены, придирчиво следя за движениями молодых артистов. В голове уже новая мысль: раз построен в Молдавии такой превосходный цирк, то и молдавский коллектив должен быть ему под стать. А им сегодня надо во многом помочь, подсказать, ведь опыт-то у него есть. Да, опыт постановочной работы у Херца действительно есть, и завидный. Основа его нынешней режиссерской деятельности прочно крепится на фундаменте высокого мастерства истинного циркового артиста. ...Впервые я увидел Херца на тренировочном манеже Всесоюзной дирекции по подготовке цирковых программ, аттракционов и номеров, где последние годы Всеволод Георгиевич работает режиссером-постановщиком. Шла обычная репетиционная работа: кто жонглировал булавами, кто балансировал на моноцикле, кто отрабатывал сальто. И во всем этом калейдоскопе движений фигура Херца притягивала к себе. Вот он что-то говорит антиподистке, вот, пружиня ногами и прижав руки к бедрам, поясняет движения акробату, работающему нижним в колонне, или, эффектно выгнув кисть, показывает молоденькой гимнастке, как делать комплимент. И по тому, как он сам все это выполняет, по тому, как слушает его молодежь, как уверена в эти моменты вся его мощная фигура, понимаешь — перед тобой настоящий артист. — Да, цирк формирует артиста, — говорит Херц, — но это не значит, что происходит это самопроизвольно. Хоть и сравнивают подчас артистов цирка с волшебниками, волшебство в цирке — это для зрителя, а для самих артистов — это работа. Именно работа, помноженная на упорство и талант, дает то сверкающее многими гранями мастерство, не создав которого в себе, артист беден, а значит, и не артист он, а так, приспособившийся к миру искусства. Херц говорит страстно, увлеченно, как будто перед ним не один я, а целая аудитория слушателей. Таков уж этот человек. Помню его блестящий номер «Силовой жонглер». Выходил он всегда легко и изящно, торс обнажен, покрыт загаром (грим Херц не признавал), открытое, мужественное лицо. И начиналась «игра с железом». Да, именно игра — артист выполнял свой номер как бы играючи: тяжелые ядра, гири, штанги, казалось, теряли вес, перед восхищенным зрителем вершилась настоящая атлетическая поэма — гимн силе и красоте человеческого тела и духа. Зал рукоплескал. Но это — итог. А предшествовала этому трудная и напряженная до предела жизнь циркового атлета. Им Всеволод Херц стал не сразу. Вначале была обычная тяга к цирку, к феерическому и необычному зрелищу. В Кишиневе тех лет ярмарки случались часто. И, зная любовь веселых молдован к потехе и развлечению, сюда неизменно приезжали цирковые балаганы, и ярмарочная толпа шумно заполняла их с утра до вечера. Тут впервые Херц серьезно задумывается о цирке. Он приходит в клуб при табачной фабрике, где по вечерам молодежь проводила свой досуг, уделяя его искусству и спорту. До позднего вечера юноша занимался акробатикой, учился стоять на руках, прыгал, боксировал, а чтобы «почувствовать сцену», ходил в драмкружок. Как бы сложилась дальнейшая его судьба — неизвестно, если бы не состоялся в Кишиневе чемпионат французской борьбы. От имен известных атлетов захватывало дух: Добровольский, Заикин, Гойер, Чернояну, Стойческу... Стоит ли объяснять, что переживал Херц, сидя в переполненном цирке и наблюдая за перипетиями на борцовском ковре. Крепкий, с налитыми силой мышцами, Всеволод только и думал о французской борьбе. Нашлись желающие заниматься. В торговых лавках достали обычные весовые гири, в дело пошли куски рельсов, мешки с песком, даже колеса от вагонетки. Тренировались стихийно: каждый вносил предложение — и все пробовали. Так прошла зима, а летом решили ехать с самостоятельными выступлениями по деревням. О самодеятельных артистах узнал сам Иван Михайлович Заикин и пришел на них посмотреть. Подойдя к Херцу и оценивающе окинув взглядом его мощную фигуру, Иван Михайлович спросил: «Хочешь стать борцом, сынок?» У юноши от волнения даже дыхание перехватило. «Мечтаю...» — только и смог произнести он. Так Херц был включен в профессиональную труппу цирковых борцов Ивана Заикина. Начались серьезные тренировки. Совместная работа с Заикиным дала свои плоды. Через два сезона Всеволод Херц уже был готов к самостоятельной работе в манеже с сольным номером силового жонглера. Старый учитель напутствовал его, да и сам Херц рвался попробовать себя в больших цирках. —   Уже работая в цирках, я продолжал упорно тренироваться с тяжестями, постоянно обращая внимание на артистическую подачу трюков. Внимательно следил за тем, чтобы в процессе тренировок не нарушать эстетической формы, стремился наравне с трюковым репертуаром демонстрировать в номере человеческую красоту во всех ее проявлениях... И Херц добился своего. Его номер «Силовой жонглер» был совершенен. К обычному жонглированию ядрами и гирями Всеволод Георгиевич добавил эффектные жимы гирь... одними мизинцами. А ведь весили гири не один пуд и не два, а сорок килограммов. —   Я всегда говорю своим ученикам: если ты фокусник — делай фокус волшебно, если акробат — показывай головокружительные, виртуозные сальто, если атлет — работай с настоящим весом, а не с бутафорским. Вся задача циркового атлета — работать с тяжелым весом легко... Цирк — это искусство правды! Шли годы. Отгремела война. Страна восстанавливала народное хозяйство. В начале 50-х годов Херц едет на гастроли в Ростовскую область, где выступает сразу в двух отделениях. Афиши гласили: «Воспоминания о русских богатырях». В первом отделении артист выполнял все трюки так называемой «брутальной атлетики»: рвал цепи, ломал подковы, вбивал рукой гвозди в толстенные доски, лежа на спине, положив на грудь дощатый помост (а иногда и без него), пропускал через себя грузовой автомобиль. А во втором отделении исполнял номер «Силовой жонглер», и не просто исполнял, но и объяснял «секреты» своего искусства. Это была своеобразная лекция для зрителей посредством которой Всеволод Георгиевич стремился привить людям интерес к атлетике. После гастролей Херца в магазинах полностью раскупался весь атлетический инвентарь... Вскоре последовали многочисленные зарубежные поездки в Египет, Сирию, Бельгию, Люксембург, Бразилию, Уругвай, Францию, США, Иран, Финляндию, Англию, Канаду и другие страны. Каждый антрепренер неизменно просил включить в программу номер Всеволода Херца. Но, несмотря на такой успех, артист не останавливался на достигнутом, он был в постоянном поиске, придумывал новые и новые трюки. И не все шло гладко. Пример тому — трюк, над которым Всеволод Георгиевич бился без малого десять лет. Вот как рассказывает об этом сам Херц: —   На бис я делал последовательно два трюка: выйдя в центр манежа, поочередно в темпе подбрасывал и ловил на шею два восьмикилограммовых ядра, повторяя это десять раз подряд. А финальной точкой было следующее: ассистент выносил пудовую шаровую штангу. Я носком ноги цеплял штангу за гриф и подбрасывал вверх, затем переводил ее во вращение вокруг туловища. Постепенно скорость увеличивалась, с плеч и шеи штанга переводилась в левую руку, и я, лишь за счет кистевого усилия, стремительно крутил снаряд перед собой так, что в лучах прожектора блестящие шары штанги сливались в круг, напоминая сверкающий пропеллер. Резким движением сбрасывая руку с центра грифа к краю штанги, я останавливал движение тяжелого снаряда, буквально вбивая его в опилки арены. Для публики это было неожиданно, она замирала, а через мгновение разражалась громом аплодисментов. Отрепетировать этот трюк было безумно трудно: штанга не слушалась — либо улетала в зрительские ряды, ломая стулья, либо калечила мне ноги и руки. Но мне все же удалось отрепетировать этот трюк и ввести его в номер. Я показал «Пропеллер» Ивану Михайловичу Заикину, который, как известно, был одним из пионеров отечественной авиации. Когда старый учитель посмотрел этот трюк, на глазах его выступили слезы. В 1961 году в Союзгосцирке встал вопрос о комплектовании бригады артистов для поездки на целинные земли Казахстана, где людьми осуществлялся поистине героический трудовой и нравственный подвиг. К Херцу решение пришло сразу — еду на целину! Он принял самое деятельное участие в подготовке программы, в которую вошли клоун Олег Попов, сатирик Игорь Южин, акробаты Сквирские, музыкальные эксцентрики «До-ре-ми» (Елена Амвросьева, Александра Попова, Георгий Шахнин), Марица Запашная со своим «Пластическим этюдом» и другие. Выступали прямо на полевых станах. Люди были благодарны им. Эти выступления остались в памяти Всеволода Георгиевича на всю жизнь. Так из постоянных разъездов, выступлений по стране и за рубежом слагалась жизнь артиста, которую можно охарактеризовать емким понятием — служение цирку. Один из лучших представителей своего жанра (за номер «Силовой жонглер» не Всемирной выставке в Брюсселе в 1958 году Всеволод Георгиевич был удостоен золотой медали), Херц наряду с артистической деятельностью вел и активную общественную работу, занимался созданием передвижных цирков-шапито. При его участии был создан такой цирк в Монголии, а в 1950 году — передвижной цирк а родном Кишиневе. Итогом плодотворной деятельности артиста и организатора было присуждение В. Херцу высокой правительственной награды — ордена Трудового Красного Знамени. Три десятилетия артистической деятельности позади, но ветеран и не думает расставаться с цирком. Свой богатый опыт он несет молодым, став режиссером-постановщиком. За время работы режиссером Всеволод Георгиевич выпустил немало номеров, отличающихся высоким профессионализмом, оригинальностью трюкового и образного решения. Работая со своими учениками, он в первую очередь обращает внимание на черты, наиболее присущие данному исполнителю, а также характеру той или иной национальной культуры. —   С моей точки зрения, тему для национальных коллективов хорошо искать в эпосе данного народа и, уже развивая ее, строить цирковое произведение, добиваясь необходимого национального колорита. Приблизительно так создавали мы в свое время молдавский цирковой коллектив. Отмечу, что Всеволоду Георгиевичу присуща особая скромность. Помогая десяткам и десяткам артистов, он не любит много говорить об этом, он просто делает свое дело, радуясь каждый раз, когда номер или коллектив нравится зрителям. —   Мой или не мой номер — для меня разницы не существует. Если я вижу в чьей-то работе изъяны и в силах помочь, то обязательно предлагаю свои услуги. Недавно Всеволоду Георгиевичу Херцу исполнилось семьдесят лет, пятьдесят из них отданы цирку. Он и сейчас среди молодежи, которая тянется к нему, ценя его богатый опыт и доброту его сердца.   Е. ВЕЛИЧКО



#3 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 19 April 2020 - 17:24

Выпуск ГУЦЭИ 1982

Спектаклем под таким названием Московское цирковое и эстрадное училище завершило свой 55-й учебный год. Но поскольку о выпуске эстрадного отделения будет рассказано ниже, я коснусь лишь того, что имеет непосредственное отношение к учебному манежу.  

С первых же секунд яркого, темпераментного парада-пролога мы попадаем в истинно цирковую атмосферу и притом цирка молодого, жизнерадостного. Основу этого лихо заверченного действа составляют разнообразные акробатические трюки. Оно и понятно, ведь сценарист и постановщик спектакля заслуженный работник культуры РСФСР И. Федосов — признанный мастер акробатики. Им как раз и подготовлена одна из лучших, на мой взгляд, работ курса — «Озорные ребята». На трех круглых батутах под русскую плясовую исполняются сольные и групповые прыжки. Но русская мелодия здесь не просто звуковой фон, не просто музыкальное сопровождение, она четко определила тему номера: озорные ребята вступили в невероятно задорный акробатический перепляс. Отсюда и точное композиционное решение этой самобытной акробатической сценки. Представление в двух отделениях предлагает нам немало интересного — это и выступление комического жонглера Э. Акопяна (режиссер-педагог заслуженный работник культуры РСФСР Ф. Земцев) и номера «Гимнасты на ремнях» (режиссер-педагог М. Сивачев), «Трио эквилибристов» (режиссер-педагог заслуженный работник культуры РСФСР Л. Петлицкий), «Танц-жонглеры» (режиссеры-педагоги М. Емельянова, Л. Усачев), «Забавный эквилибр» в исполнении кубинца X. Мендеса (режиссер-педагог Н. Денисов) и др.

 

16.jpg Но цирк — это в первую очередь клоуны. Сегодня, когда коверные занимают в представлениях главенствующее положение, им вместе с тем довольно часто предъявляют претензии, в их адрес высказываются критические замечания и нередко весьма справедливые. Читатели журнала порой жалуются на «не смешных клоунов». Поэтому так приятно порадовать их и пообещать им встречу со смешными клоунами С. Соломатиным и В. Столяровым. С ними работал режиссер-педагог заслуженный работник культуры РСФСР В. Шпак, под чьим руководством и были созданы остроумные и веселые, тонкие и лирические репризы. ...Подошло к концу представление; сворачивая программку, вновь перечитываю название и невольно восклицаю: «Да, этот мир такой молодой!» И радуюсь: зрители скоро увидят много хорошего, оригинального. Но и огорчаюсь: опять встретились штампы, опять были традиционные вольтижеры в партере и эксцентрические жонглеры, у которых эксцентрика пока присутствовала только в названии их номера. Надо признать, что большинство выпускников весьма профессиональны. Конечно, отличная подготовка — это очень важно, все мы знаем: трюк в цирке — основа основ. И все же не трюком единым... Здесь должны чаще встречаться выдумка, всевозможные режиссерские находки, неожиданные современные решения. Ведь этот цирковой мир так великолепно молод! В. СУШКИНА

 

17.jpg

Танц-жонглеры. (Педагоги М. ЕМЕЛЬЯНОВА и Л. УСАЧЕВ) Эксцентрические жонглеры на столах. (Педагог Н. БАУМАН) Фото А. ШИБАНОВА На выпускном экзамене эстрадного отделения ГУЦЭИ мы познакомились с тринадцатью выпускниками — молодым пополнением наших концертных организаций. Не будем скрывать: хотелось увидеть, услышать и почувствовать оригинальность, новизну и, конечно, профессионализм — ведь к зрителям они выйдут дипломированными артистами эстрады. Как и в настоящем небольшом сборном концерте здесь были конферансье, певцы, мимы, танцоры и танц-жонглеры. Ведущие программу В. Коркина и В. Остроухое (педагог А. Крюков) подготовили своего рода парный конферанс — представление дипломных работ своих однокурсников. Оба продемонстрировали по крайней мере свободную манеру сценического общения, что в данном жанре не последнее дело. Много лет мы говорим и пишем о том, что конферансье —- как, впрочем, и каждый артист, который разговаривает со зрителем,— должен быть личностью, интересной своей эрудицией, интеллектом, взглядом на мир, артистизмом. Пока такую самобытность у Коркиной и Остроухова можно только предполагать, хотя, конечно, задатки их интересного эстрадного будущего несомненны. Э. Тахтарова выступила с номером «В ритмах Леграна» (педагог В. Кирсанов). Номера танц-жонглирования — а именно такой жанр «В ритмах Леграна» — требуют высокой пластической и хореографической культуры, изящества и ловкости. К сожалению, каждое из перечисленных качеств у этой выпускницы оставляло желать лучшего. Кстати, образный замысел ее номера как-то плохо увязывался с самим жанром. Романтическая, поэтичная музыка М. Леграна в данном случае лишь подчеркнула погрешности выступления — слишком громкий перестук каблуков, некоторую неуклюжесть исполнительницы. Вообще же на экзамене показалось, что на эстрадном отделении училища этот жанр в особом почете. Кроме Тахтаровой варианты танц-жонглирования, чечетки мы увидели в работах А. Сивелькина, Д. Муркиса, Н. Пискловой. По-настоящему подготовленным и артистичным выглядел Д. Муркис (педагог А. Быстров) — обаятельный, изящный, ловкий, успевший овладеть и культурой профессии. А вот выступления А. Сивелькина (педагог А. Ратай) и Н. Пискловой (педагоги П. Гродницкий и А. Крюков), к сожалению, не вышли за рамки учебной репетиции. Сивелькину просто изменяло порой чувство ритма, а перед Пискловой была поставлена странная, на мой взгляд, художественная задача, определенная в программке как «Материал к монологу с иллюзией, танцами и трансформацией». Вероятно, предполагалось, что отсутствие номера как такового должен восполнить показ синтетического мастерства выпускницы. На деле же Писклова, то и дело убегая за ширму, вынуждена была торопливо менять костюмы, так же наспех пытаясь обозначить контуры, видимо, разных хореографических зарисовок. Не осмеливаясь упрекнуть выпускницу в отсутствии способностей или усердия — здесь «иллюзия с трансформацией» может оказаться пагубной,— хочу лишь выразить крайнее недоумение по поводу безответственного отношения руководства отдела и режиссера-педагога к дипломной программе tTyfleHTa, его визитной карточки для предстоящей концертной работы. Равно неутешительно, хоть и в разных жанрах выглядели выступления А. Гарибова (педагог Э. Бейбутов) и К. Мировой (педагог И. Рутберг). Гарибов исполнял литературно-песенный монтаж «Берегите матерей», а Мирова — пантомимическую сцену «У моря». 18.jpg «Дорожная кадриль» — Н. КОСЫРЕВА «Необыкновенный танец», и А. БАРСУКОВ. (Педагог А. КРЮКОВ) «Необыкновенный танец» исполняет В. ЕФИМОВ (педагоги С. ЛАХТЕРМАН и Л. ШВАЧКИН) Оба, к сожалению, не владели тем, что подразумевается под лексикой жанра, основными приемами школы. Разумеется, экзаменационная комиссия оценила эти работы неудовлетворительно, поставила вопрос о необходимости основательной их доработки. Кстати сказать, такое обозначение дипломной работы, как «Материал к...», присутствовало в нескольких показах и оказывалось безошибочным симптомом незавершенности, недоработок, непродуманное общих художественных решений. Счастливыми исключениями явились на этом фоне выступления М. Иткиной с жанровыми песнями (педагог Г. Грановская) и В. Ефимова с «Необыкновенным танцем» (педагоги С. Лахтерман и Л. Швачкин). Мы встретились с артистами уже почти сложившимися, со своим обликом, сценической манерой, с точным образным строем жанрового пения и эксцентрического танца. Например, действительно комичный герой Ефимова, кажущийся незадачливым не потому, что не умеет танцевать, а потому, что пытается для себя решить: как лучше это делать — на руках или на ногах? Оказывается, обе ситуации для него одинаково интересны, выразительны, а «рукотворный» танец просто изобилует «коленцами» ритмических узоров. Таковы общие впечатления от дипломного концерта, его радостные «за» и грустные «против». Путь к зрителю у этих юношей и девушек только начинается, всем им еще предстоит многое — увидеть, узнать, понять, добиться, нужно только помнить, что в искусстве все важно, мелочей здесь не бывает. Т. КАРЕВА  


  • Статуй это нравится

#4 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 20 April 2020 - 08:51

Дрессировщик Юрий Сосин Последние минуты перед выходом в манеж... А Юрию Сосину, дрессировщику собак, все еще никак не удавалось унять волнение. Шутка ли — премьера!

 

22.jpg И не где-нибудь, а в датской столице. Было известно, что копенгагенцы издавна славятся своим интересом к цирковому искусству. У «Бенневейса» перебывали все звезды мировой арены. Завоевать симпатии этого зрителя не так-то просто. Имел Сосин основание и для особого беспокойства: сегодня он выпускает новинку, выпускает без предварительного опробования, идет, по существу, на риск... Родилась новинка накануне вечером. И вот при каких обстоятельствах: неожиданно выпало три свободных часа, и группа артистов программы «Московский сувенир» решила познакомиться с городом. Когда поравнялись с ратушей, предстала удивительная картина: площадь пересекал темно-гнедой жеребец, запряженный в... «Фиат ритмон» послевоенного выпуска — вот это да! Машина, которую возит по столичным улицам коняга — зрелище куда какое эксцентричное. Москвичи дружно рассмеялись — вот он энергетический кризис в действии, грозные признаки бензиновой чахотки... «Фиат» в конской упряжке не выходил из головы творчески беспокойного артиста. Вот бы показать нечто подобное на манеже, думал он, наверняка, это вызвало бы зрительские улыбки. Но как? В какой форме? Сфокусированная мысль в конце концов озарила пытливого мастера находкой. В финале его номера тройка белых шпицев весело катит по кругу арены крытый экипаж, полный четвероногих артистов. Юрий надумал заменить экипаж автомобилем, вернее сказать, переоборудовать коляску наподобие машины. Выдумка по первому впечатлению не ахти какая — что тут мудреного! Однако осуществить ее в тех условиях оказалось нелегко. Учтите: чужая страна, материалов нет и срок минимальный. И все же Сосин не отступил, не сказал себе в утешение: «ладно, чего суетиться, сойдет и по-старому»... Выручили, как всегда, умелые руки. Мастерить Юрий научился у отца (Сосин — старший до того, как стал артистом цирка — акробатом, гимнастом, дрессировщиком, — слесарничал на одном из саратовских заводов). Из всяческого хлама, которым разжился на цирковом дворе, принялся он осуществлять свой замысел, благо набор инструментов неизменно при себе. —   Над чем это ты колдуешь весь день? — поинтересовался Олег Попов у своего молодого подопечного. —   Да вот серийное производство машин налаживаю... Хочу конкурировать с фирмой «Фиат», — отшутился увлеченный «автомобилестроитель». Работа спорилась. За какой-нибудь час до начала представления мини-машина была готова. Попробовал на скорую руку — как поведут себя четвероногие пассажиры в непривычном для себя месте? Не смутит ли «тягловую силу» незнакомая форма экипажа? И вот наконец его выход. Больше всего дрессировщика занимало — примут ли зрители автомобиль в собачьей упряжке? Дойдет ли до них подтекст? Поймут ли злободневный намек? А еще опасался — как бы не подвели животные. Ведь все непривычное моментально выбивает их из колеи. Сколько подобных случаев было в его практике. Встретили Сосина исключительно тепло. Датчане — известные любители собак: редкая семья там не имеет четвероногого друга, а то и двух-трех. И когда очередь дошла до финала номера, и на манеж вылетела тройка, запряженная в маленькое авто, цирк взорвался громким смехом и аплодисментами... Как весело было артисту слышать эти хлопки и гул возбужденных голосов — дошло! Дошло!... Дойдет или не дойдет до зрителя новинка — вопрос, которым бывает озабочен всякий артист. Там, где есть поиск, неизменно присутствует и заинтересованность в конечном результате. Стремление выразить себя неотделимо от настороженного прислушивания к реакции зрительного зала. Надо думать, что это будет волновать и следующие артистические поколения, как волновало и наших предшественников. И в особенности, когда испытанию подвергалось что-то новое. Ведь одна из прекрасных традиций манежа — мобильность, сиюминутный отклик на события быстротекущей жизни, сближение с нею. Засвидетельствовано великое множество конкретных фактов, когда клоуны, дрессировщики чутко отзывались на движение времени и выражали его средствами своего искусства. В этот же ряд встал и отклик Юрия Сосина. Мини-автомобиль, в который он запряг пушистую тройку, чтобы весело отреагировать на поразивший его факт, превосходно аттестует молодого артиста как истинно творческую личность, как человека неутомимого в своем деле. ...В один из вечеров цирк «Бенневейс» посетил знаменитый датчанин Бидструп; быстрый карандаш художника набросал в альбом фигуру счастливо улыбающегося артиста «Московского сувенира» с белой собачонкой на голове. (Серия рисунков артистов советского цирка, выполненная прославленным графиком, заняла целую полосу в газете датских коммунистов «Ланд or фольк»). Радуясь успеху, Юрий сожалел, что рядом нет его Валентины, жены, друга, партнерши. (Она готовилась стать матерью и осталась дома). После замужества ей, воздушной гимнастке, пришлось овладеть профессией дрессировщицы. С приходом Валентины в номер, его композиция заметно преобразилась: обаятельная, женственная, она внесла в него свежую струю, придала изящество. И номер засверкал. Появилось в нем и то главное, что позволило Сосиным выделиться из числа артистов, которые выступают в подобном плане. Это — отношение к четвероногим питомцам. В современном искусстве дрессировки сложностям исполняемых трюков отводится второе место, а первое — образному началу, характеру сценического взаимодействия актера со своими подопечными. Именно это и становится главным, определяющим. Складывается такого рода взаимодействие из тонких деталей, порой еле приметных, однако не ускользающих от внимания зрителей — они все видят, все улавливают. В общении дрессировщика с животными не бывает второстепенного. Как он «общается» со своей резвой труппой, какими глазами глядит на нее, как «посылает на трюк», как ведет себя, завершая упражнение,— из всех этих маленьких черточек и складывается наше впечатление; они, эти черточки, лучше слов скажут нам об истинном отношении между повелителем и исполнителем его воли. Глядя на Сосиных, публика безошибочно определяет: эти двое любят своих веселых «артистов». И такое доброе отношение к «братьям нашим меньшим» придает привлекательность их артистическому дуэту, внушает непроизвольную симпатию. Довелось мне видеть Сосиных и на репетиции; здесь они также ласковы со своими четвероногими учениками. И те, заметьте, прекрасно это чувствуют. Нередко наблюдаем мы на манеже дрессировщиков, роль которых сводится всего лишь к демонстрации умения животных, говоря иными словами, они лишь показывают то, чему обучены зверушки. Притом линия их поведения на арене безлична, контакт с «живностью» исключительно деловой. Такое впечатление, будто вся их задача заключается в том, чтобы следить за чередованием трюков и вовремя подавать сигналы. Не так в номере Сосиных. Для них собаки — это не «живой реквизит», а партнеры, с которыми они тесно взаимодействуют, дружелюбно общаются, ведут бессловесные диалоги. И это не просто связь , а уже явление образного порядка. Вот Юрий берет на руки лохматого пса и, обратите внимание, как по-доброму, ласково, словно любуясь, глядит на этого красавца; потом бережно ставит собаку себе на ладонь в положении «стойка на передних лапах». С какой готовностью, с какой охотой черношерстый акробат стоит на крошечном пятачке, да при этом еще с превеликим удовольствием, блаженно вращает хвостом, точно пропеллером,— надо же! Казалось бы, мало ли перевидали мы в цирке стоек, выполненных четвероногими артистами. Трюк стал привычным. А вот Сосин добился небывалого: собака легко переходит «по заказу» на одну лапу — хотите на левую, хотите на правую. Удивительное достижение! Впрочем, достижений профессионального характера Сосиным хватает. Вот посмотрите, Валентина искусно удерживает равновесие, сидя на... двух ножках стула, приподнятого над манежем, и в то же самое время балансирует на голове собаку, которая поднялась на задние лапы. В такой же позе расположились на ступнях артистки и на ее коленях два других симпатичных песика. Сохранять равновесие в этой позиции не просто. Подобная пирамида требует высочайшей точности: стоит только одному из животных слегка пошевелиться, или, говоря по-цирковому, «увести», как баланс нарушится и, неровен час, бедой обернется дело. Однако будем надеяться, что такого не произойдет, и порукой тому — высокое мастерство артистки. Наш разговор о дружном дуэте молодых дрессировщиков подошел к концу. Если вам доведется увидеть Валентину и Юрия Сосиных на цирковой арене, полагаю, что они понравятся вам, а, быть может, и покорят своим оригинальным, не по стандарту построенным номером, своим сценическим обаянием, а более всего — добрым, ласковым отношением к четвероногим партнерам. Р. ЕВГЕНЬЕВ



#5 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 20 April 2020 - 09:10

Клоуны Рамазан  Абдикеев и Замир Мустафин

 

В истории цирка можно найти на один клоунский дуэт, построенный на том, что участники его являются по внешности антиподами: толстый и тонкий, большой и маленький, черный и белый.

 

20.jpg

 

Но настоящий успех приходил лишь к тем комикам манежа, для которых обыгрыш физических контрастов не становился самоцелью, объектом для злобного вышучивания, что характерно для некоторых зарубежных артистов, а способствовал созданию характеров, более глубокому раскрытию образов, более наглядному обличению тех социальных явлений, бытовых недостатков, которые они высмеивали. У заслуженных артистов Татарской АССР Р. Абдикеева и 3. Мустафина был большой соблазн строить свои антре и репризы на резком различии внешности, тем более что уже их контраст сам по себе комичен: представительный черноусый Рамазан, самоуверенный, даже немного высокомерный, — и маленький, простоватый, по первому впечатлению, беззащитный Замир. Но артисты, к счастью, не пошли по этому более легкому пути. Сущность их клоунад не в противопоставлении внешних масок, она раскрывается через внутреннее содержание образов, а если точнее, — через взаимоотношения партнеров. Точнее потому, что специфика ролей, которые они играют на манеже, не постоянна, она от репризы к репризе меняется. Эта «взаимозаменяемость» (отход от традиционных клоунских дуэтов, где партнеры — обычно своеобразные разновидности Рыжего и Белого) помогает избежать назойливости в изображении выбранных ими персонажей, оберегает их от ситуаций, где один становится непременной жертвой другого. Нельзя при этом не отметить, что способствует такому «разделению труда» и сама тональность сценок, разыгрываемых Абдикеевым и Мустафиным, — это не «серьезные» конфликты, где партнеры любыми цирковыми средствами стремятся допечь друг друга, а, скорее, веселые розыгрыши, в которых коверные поочередно попадают впросак и в конце концов, как правило, уходят с арены друзьями. Характерна в этом отношении реприза «Шляпа». В ней оба участника поочередно устраивают друг другу мелкие подвохи, их проделки с головными уборами, принадлежащими партнеру, смешны, но отнюдь не зловредны. И хотя «агрессором» является Абдикеев, маленький лукавый Мустафин не дает себя в обиду и в конце концов берет верх, заставляя напарника расплачиваться за свою самоуверенность. Даже в этой немудрящей цирковой шутке проявляется одно из великолепных качеств дуэта (нечасто встречающееся у клоунов) — умение смешить не только трюками, «корючками», но и паузами. В другой сценке — «Автопортрет» — эта способность проявляется еще ярче. Здесь вообще нет противоборства участников. Действие строится на смешных недоразумениях, на обыгрыше ситуаций. Мустафин и Абдикеев хотят сфотографироваться вместе, но аппарат-автомат все время подводит их. Пока они, сшибая друг друга, бегут на свои места, пружина преждевременно срабатывает и затвор щелкает; в следующий раз они забывают снять с объектива крышку — забавную кухонную плошку; очередная попытка запечатлеть себя на фотокарточке тоже кончается неудачно: автомат жужжит, а щелчка все нет и нет... В последнем эпизоде мимическая пауза дуэта просто превосходна — на лицах клоунов потешная растерянность, недоумение, негодование. Бегут секунды, а артисты продолжают неподвижно сидеть на своих стульях, сосредоточенно уставившись в объектив. И делают это они так уморительно, что улыбки зрителей постепенно переходят в смех и в конце концов зал разражается аплодисментами. Есть в сценической манере дуэта и другая плодотворная особенность — умение импровизировать. Если внимательно наблюдать за выступлениями Абдикеева и Мустафина, не трудно заметить, что каждый вечер они стремятся привносить в свои репризы новые комические штрихи, не выходящие за рамки сценария находки. — Конечно, эти экспромты не самоцель, не артистическая шалость, — рассказывает Рамазан Абдикеев, — а своеобразный метод творческого поиска, который зачастую подсказывает нам интуиция. Ведь нередко мы сами не замечаем, что сыграли тот или иной эпизод по-другому, не так, как раньше. Но, конечно, все удачные находки, на которые публика хорошо реагирует, закрепляются в репризах. Нет надобности подчеркивать, что такие отступления от наигранных ситуаций требуют не только предельного понимания друг друга, точного «чувства партнера», но и высокого мастерства. Для этих коверных вообще характерна необычайная сценическая гибкость, быстрая приспособляемость к любой программе. Летом прошлого года они участвовали в представлении цирка на ВДНХ. Замир и Рамазан показывали немало реприз, а еще больше оставалось их, как говорили они, в «загашнике». Но когда через две недели мы увидели этих коверных на премьере в цирке на Цветном бульваре, в их репертуаре была уже новая, специально подготовленная сценка, предваряющая один из номеров. В ее финале Абдикеев на мгновение накрывал платком Замира, шептал заклинание — и вместо клоуна там оказывался «слоник». Тот убегал за кулисы, а оттуда выходил на манеж со своей дрессировщицей Татьяной Филатовой настоящий слон. Надо ли говорить, как убедительно работает реприза на номер, как живо воспринимает ее публика! Выше уже говорилось о том, что роли, которые играют коверные, меняются. Однако характер их персонажей остается неизменным. Кто же они, эти персонажи?

Один — эдакий современный пижон, даже немного фатоватый. Это подчеркивает и костюм: ярко-зеленый пиджак, желтая рубашка с красной бабочкой, оранжевая шляпа. Он напыщен, самодоволен, относится к своему партнеру с некоторым снисходительным высокомерием. Это, конечно, Абдикеев. Немного наивный, простоватый, проказливый паренек — Мустафин. Костюм его небросок, только серые в красный горошек брюки на помочах говорят о том, что и ему не чуждо некоторое щегольство. Он не дает своему партнеру сосредоточивать внимание на собственной персоне, не упускает случая добродушно подтрунивать над его самовлюбленностью. Очень забавно высмеивает он напыщенность напарника в репризе «Штанга». Когда тот с подчеркнутым достоинством раскланивается перед публикой, Мустафин делает вид, что это относится к нему, и с нарочитой важностью кланяется в ответ. Но вот Рамазан подходит к штанге, долго «собирается», нагнетая напряжение, подчеркивая трудность предстоящего трюка. Замир «сопереживает», всем своим видом изображая, как он волнуется за партнера: в конце концов не выдерживает и за миг до того, как Рамазан должен поднять штангу, азартно кричит, пугая того насмерть. И так — трижды. Причем продолжительность паузы, во время которой Абдикеев готовится показать свой «рекордный» номер, все время растет, а артисты находят для нее все новые и новые краски... Известный французский исследователь цирка Тристан Реми определяет цель клоунады как обличение порока. Если несколько приблизить это утверждение к цирковой практике, то мишенью комиков арены чаще всего является высмеивание недостатков. Если так, то Абдикеев и Мустафин в большинстве своих сценок приближаются к этой цели. Та же «Штанга» — не просто пародия на незадачливого циркового атлета, пытающегося подороже «продать» свой рядовой трюк, а сатира на «показуху» вообще. Одна из последних работ коверных — «Кактус» (как и некоторые другие, пожалуй, лучшие репризы Абдикеева и Мустафина, она родилась при авторской и режиссерской помощи С. Макарова) — свидетельство их растущей зрелости. Она показывает, что этому клоунскому дуэту уже по силам темы подлинно гражданского звучания, претендующие на философское осмысление отрицательных явлений нашей жизни. Суть ее в следующем. Коверные появляются из-за кулис и видят стоящий в центре манежа пьедестал. Приняв его за некий атрибут успеха, власти, оба поочередно пытаются им овладеть. Сначала его занимает более прыткий Мустафин, затем, столкнув соперника, на него взбирается Абдикеев и застывает в позе Наполеона со скрещенными на груди руками. Угрожая ему кирпичом, рогаткой, завладевает пьедесталом Замир. В конце концов, вооружившись берданкой — дело доходит даже до этого, — Рамазан берет верх... Но что это? На манеж выходит униформист и ставит на пьедестал кактус. Оказывается, это не больше чем подставка для цветочного горшка. Коверные разочарованно переглядываются и, обнявшись, уходят. Да, власть, пусть даже и не призрачная, как на этот раз, не стоит того, чтобы из-за нее портить отношения, настоящая дружба дороже всего — к такому выводу подводит зрителя эта лаконичная, емкая и выразительная сценка. Рамазан Абдикеев и Замир Мустафин разнятся в жизни не только внешностью, не только характерами, возрастом, происхождением (Замир на десять лет старше, родился в деревне, а Рамазан — в городе), но и жизненным путем. К тому времени, когда они наконец нашли Друг друга, один, Мустафин, успел уже после железнодорожного техникума окончить ГУЦЭИ, поработать как музыкальный эксцентрик в трио вместе с П. Толдоновым и В. Довганем (побывать с Московским мюзик-холлом в Париже); другой начал работать униформистом в Астраханском цирке, окончил затем ГУЦЭИ в качестве соло-клоуна-акробата, затем образовал клоунский дуэт с Анатолием Ширманом и перед встречей с Мустафиным несколько лет выступал в номере гимнастов на турнике. Репертуар Абдикеева и Мустафина, внешняя манера подачи реприз обычно лишены явно выраженного национального колорита, однако взращены на самобытной народной почве. Поэтому в дни празднования 60-летия республики их пригласили коверными в юбилейную программу татарского цирка. И клоуны сразу же органично вписались в нее. Забавные персонажи — добрый молодец (Рамазан) и шумбай, лукавый, всесильный старичок (Замир), непременные участники традиционного сабантуя, пользовались шумным успехом у зрителей. Несмотря на такую пестроту артистических биографий, они буквально с первых же шагов совместной творческой деятельности притерлись друг к Другу, обрели удивительную слитность, единство клоунской манеры. Нам довелось присутствовать на премьере представления «Смелые люди и добрые звери» в старом московском цирке. Нет нужды говорить, как волновались Абдикеев и Мустафин перед дебютом. А тут еще они чувствовали к себе недоверие, зная, что их пригласили «условно» и в случае неудачи через две недели должны заменить. Рамазан перед началом представления был необычно бледен, а Замир, наоборот, пылал помидорным цветом — у него был флюс с высокой температурой. Но на манеже нервы их не подвели. Работали они на редкость уверенно, с подъемом, в погоне за зрительской реакцией не «пережимали», точно вписывались в паузы между номерами. Даже скептики, не верившие в них, вынуждены были признать, что коверные успешно справились со своей задачей и соответствуют высокому уровню программы. Но когда мы зашли в гардеробную, они не были настроены принимать поздравления, а, наоборот, наперебой принялись перечислять свои недостатки, недоработки. И это отнюдь не было показной скромностью, «игрой на публику». Когда через некоторое время мы вновь посмотрели программу, то убедились, что коверные успели кое-что изменить в репризах, еще органичнее привязали их к номерам. Неуспокоенность, взыскательность к себе — залог того, что этот интересный, своеобразный комический дуэт будет и дальше совершенствоваться, порадует нас новыми гранями своего творчества, будет и в дальнейшем достойно представлять цирковое искусство Татарии на манежах страны. ВИК. МАРЬЯНОВСКИЙ Е. ШУБИНА



#6 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 21 April 2020 - 09:22

Эквилибристы Сергей Мишин и Лариса Павлова Рассуждая о цирке 20-х годов писатель Юрий Олеша замечает: «Персонаж, созданный Чаплиным, становится одним из главных персонажей нового цирка». В поисках современного гуманистического юмора цирковые и эстрадные артисты того времени часто обращались к чаплиновской маске и производным от нее вариантам маленького человека большого города.

 

24.jpg Сам по себе ход — неумелый неудачник на самом деле оказывается ловким и смелым — достаточно традиционен для эксцентрики. Им, например, в 30-е годы остроумно воспользовались Р. и А. Славские, создав оригинальную сюжетную оценку, своеобразный скетч, в котором неуклюжий увалень ухаживал за изящной физкультурницей, а она, коварная, предлагала ему испытать себя на проволоке, где он и (демонстрировал самые невероятные трюки. Став режиссером, автором ряда специальных книг, Р. Славский создал миниатюру «Влюбленный помощник» для Сергея Мишина и его партнерши Ларисы Павловой, принесшей исполнителю звание лауреата Всесоюзного конкурса артистов эстрады. Номер на современном этапе, в новом качестве претворяет тенденции развития эстрадного искусства. Он поставлен в жанре эквилибра на слабо натянутой проволоке. Этот жанр не часто встречается сейчас на эстраде, почти полностью перейдя в арсенал цирка, как многие номера, требующие крепления громоздких установок, сложного при постоянной смене разных концертных площадок. И все-таки Сергей Иншин пристрастен именно к этому жанру, красота которого запомнилась ему еще с выступлений отца, артиста Курской филармонии, который жонглировал на проволоке, смело устанавливая мачты для нее на любых сценах, просто на улице, между домами или столбами. В ранней юности Иншин участвовал в номере отца, однако в семье было решено, что он станет юристом. И все-таки стремление к эстраде оказалось сильнее, Сергей поступает во Всероссийскую творческую мастерскую эстрадного искусства. Здесь под руководством Р. Славского он отрабатывает придуманные новые сложные трюки на проволоке. За успехи в оригинальном жанре в 1974 году Министерством культуры СССР Иншину была вручена грамота. Сейчас, когда номер исполняется легко и непринужденно, зрители и не задумываются, сколькими синяками далось это веселое шествие по проволоке сверху вниз, от самой вершины мачты, когда воображаемые героем ступеньки, кажется, материализовались и служат надежной опорой. А сколько труда вложено в достижение одинаковой свободы балансирования, когда проволока под артистом постоянно меняет уровень провисания?! Трюки в номере самоцельно не подчеркиваются, а становятся естественным условием существования персонажей. К этому также вели кропотливые занятия с педагогами. С. Макаров не «натаскивал» на трюки, а воспитывал в Иншине интересного, яркого актера. Природную вдумчивость, наблюдательность, юмор ученика он направил в русло изучения творчества мировых мастеров эксцентрической комедии, освоения законов мастерства в длительной этюдной работе. В одной из сценок, созданных Иншиным во ВТМЭИ, — «Неудачник-эквилибрист на проволоке» — уже был сделан подход к образу «Влюбленного помощника». Чаплиновские черты лишь слегка проглядывают в «помощнике»: мешковатый черный костюм, огромные ботинки. Главное же — он завоевывает сердце своей возлюбленной и симпатии публики не столько тем, что сказочно преуспевает в трюках, сколько своей безусловной доброжелательностью и преданностью. Вот смешной ассистент суетливо готовится, охорашивается перед выходом «примы-актрисы». Он ликует от каждой ее улыбки, настолько завороженно наблюдает, как она мило показывает фокусы, что оказывается в отчаянном положении, забывая, какой следующий реквизит надо подать. Для нее он старается быть красивым и, улучив мгновение, нацепляет «волшебным» образом возникающие шляпы. А она, хоть заметно симпатизирует герою, строга и требовательна. Он воспаряет в своих фантазиях, не замечая, что уже высоко вознесся на натянувшейся проволоке. Право же, такого герой не ожидал даже от своей сказочной дамы, причастной к таинственному миру иллюзий и чудес! С этой минуты тонкий трос становится местом проверки чувств и человеческих качеств, аллегорией возвышенного и опасного, зыбкого и ответственного пути к достижению заветного. К счастью, возлюбленная приходит на помощь, вручив «помощнику» большой черный зонт, пародию на легендарные зонты канатоходцев. Поддержка любимого человека окрыляет. И вот уже влюбленный не прочь повеселить зрителей шуткой-трюком со сложенным зонтом. Он застенчив и лукав, комически галантен в обязательном приветствии даме из проволочного поднебесья, он уморительно юлит по узкой, шаткой тропинке, ища любимую глазами. Биение страсти нарастает вместе с увеличением амплитуды раскачивающейся проволоки. Проволока же создает трепетный образ бесконечного бега к мечте, когда на зов возлюбленной герой бросается вверх по наклону, но томительно скользит и не может достичь цели. Каждому эпизоду соответствует своя музыкальная характеристика. В семиминутную сценку укладывается рассказ о судьбе человека, сюжет по крайней мере для короткометражного фильма, находит новое образное выражение вечная тема любви. Потому-то зрители так радуются вместе с героем счастливому финалу, когда влюбленный одаривает свою героиню бесчисленными букетами цветов. Этому номеру сопереживали зрители Москвы и БАМа, Швеции, Португалии, Кореи. Сейчас с режиссером Н. Павловским Сергей Иншин готовит новый номер. С нетерпением ждать его появления на эстраде заставляет не только уверенность в том, что это будет мастерский синтез пантомимы, акробатики, жонглирования, иллюзии. Ждешь нового рассказа Иншина о жизни, ее перипетиях, характерах людей. Гарантия тому, что артист может поделиться чем-то интересным, волнующим, — его умение анализировать явления жизни и искусства, добрый нрав, постоянный поиск и трудолюбие. Метод его творчества сродни чаплиновскому, «исключением из накопленного» родился «Влюбленный помощник», когда из тридцатиминутного действа, наработанного за несколько лет, было выбрано самое важное, точное, актуальное. Чарльз Спенсер Чаплин говорил: «Откуда берутся идеи? Только из упорных поисков, граничащих с безумием. Для этого человек должен обладать способностью мучится и не утрачивать увлеченности в течение длительных периодов. Может быть, для некоторых людей это легче, чем для других, хотя я сильно в этом сомневаюсь». НИНА ТИХОНОВА



#7 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 21 April 2020 - 19:48

Цирк потянул к себе

 

Лет двадцать тому назад в одном из сборников Аркадия Минчковского, тогда писателя уже широко читаемого, познакомился я с его рассказом на цирковую тему «Его отец — клоун».

 

Поразило, как вдумчиво подошел автор к сложнейшей теме артиста цирка в жизни. Рассказ шел от имени мальчика пионерского возраста, случайно оказавшегося на одной школьной скамье с сыном выступавшего в городе и пользовавшегося успехом у публики коверного. Минчковский с большим юмором вел речь от имени мальчишки: «Всякие в нашем классе были родители. Один даже милиционер... А уж клоуна отца ни у кого не было. Мы даже не думали, что у них бывают дети». Дальше события рассказа разворачивались так, что мальчик попадал в дом своего временного товарища — ведь учился тот в их классе лишь столько, на сколько семья коверного задерживалась в городе. И вот парень на зависть одноклассникам отправлялся в гости к новичку. — Уж обхохочешься, да?! — вздыхают мальчишки. Но счастливчика ждало разочарование. Отец его приятеля, выбегавший на арену в рыжем парике, с носом картошкой, оказался лысым, серьезным, хотя и приветливым человеком. Он о том и о сем говорил с ребятами, даже поведал им идею нового номера, но рассказывал о нем не как клоун, а как инженер, разрабатывающий технику трюка. Еще оказалось, что у него чуть ли не целая слесарная мастерская... Словом, ничего, ничегошеньки смешного. Не верилось, что этот тот самый красноносый клоун, который потешал публику. Рассказ заканчивался размышлением мальчишки. Его ждал ближайший друг, надеявшийся услышать о том, чего он насмотрелся в доме клоуна. «Что же ему рассказать?!» — думал мальчик. И решил: «Расскажу обо всем, что видел. Посмотрим, захочет ли он быть клоуном». Рассказ написан со знанием детской психологии, а также с хорошим знанием цирковой обстановки. При этом наглядно узнавался Ленинградский цирк. Я, по-видимому, не ошибся в первоначальной оценке рассказа «Его отец — клоун». Потом он входил во многие переиздания сборников Минчковского. Как-то, уже будучи знакомым с автором, я спросил его, что дало толчок для написания этого рассказа. И услышал в ответ: — Однажды ехал в пригородном поезде на дачу. Увидел невысокого плечистого человека со связкой удочек в руках. С ним был мальчик — сын. В отце я узнал гастролировавшего в Ленинграде отличного коверного. Был четверг. В цирке выходной, и это подтверждало догадку. Знакомы мы не были. Я сидел напротив и слышал их серьезный разговор. Он касался волнующего вопроса, как пройдет рыбалка. Ни о чем другом речь не шла. Вот появилась мысль написать рассказ о клоуне дома. Остальное придумалось. С тех пор я следил за цирковыми рассказами Минчковского. Они появлялись не столь уж часто. Бывали написанными для детей и для взрослых, но всегда интересны. Аркадий Минчковский по старой своей профессии — театральный художник. Писать стал, вернувшись с войны. За эти годы выпустил немало книг. Знание театра помогло написать насыщенную теплым юмором повесть «Странные взрослые», по которой снят известный телевизионный фильм. Но цирка писатель не забыл. Дружил с его людьми. Писал для цирка и о цирке. Стал членом его художественного совета. Близость к цирку привела к большой работе. Вместе с ветераном арены Р. Балановским создал книгу «Я — инспектор манежа». Не пожелав значиться на обложке (повествование идет от первого лица), Минчковский вложил в этот труд много сил. Книжка получилась. Теперь уже и переиздана. Первая ее часть — биография Балановского, весьма характерная для циркового артиста тех лет. Вторая — рассказ инспектора о нынешнем дне — цирковом представлении, которое он ведет с манежа, наблюдая за работой молодых мастеров. Нетрудно увидеть, как много тут принадлежит самому Минчковскому, хотя он говорит устами опытного артиста. Года три назад в сборнике «Станция назначения» писатель опубликовал два новых рассказа на цирковом материале. Как мне думается, оба — интересные. Один из них — «Мишель Пантелеевич и его внук» — повествует о русских клоунах двух различных поколений. Дед — Мишель, пробродяжничавший еще с балаганным цирком, вернулся домой и скрывает это от родственников, которые не смогут понять его прошлое «циркача». А внук его, признанный и известный не только в нашей стране клоун, — образованный и умный цирковой артист. Он-то, встреченный автором в одной из европейских столиц, рассказывает о своем деде, секрет которого открыл еще мальчишкой, тогда, кстати, и заразился цирком. В рассказе Минчковского дана жизнь различных поколений советских людей. И вовсе не только артистов цирка. Он одновременно и грустный и оптимистический, написанный с проникновением в образ старика и мальчика — внука. Простота изложения и ясность языка тут только подтверждают возросшее мастерство писателя. И другой рассказ — «Легенда о Марии». Здесь цирковой быт нашего времени. Это короткая повесть об артистке — чудо-гимнастке, юных ее днях, расцвете ее искусства и о мужественном уходе из цирка. Этот рассказ, богатый приметами современного цирка и насыщенный тончайшими деталями, которые может увидеть только писатель, близкий своим героям, нет смысла пересказывать. «Легенду о Марии» лучше прочесть. Одно необходимо отметить: в этих двух вещах очень ясно виден рост советского цирка за последние десятилетия, знания артистов, изменения в их быте. Подается это автором исподволь, без доли нажима и декларации. В последней книжке Аркадия Минчковского для юношества «Про других и про себя» — снова цирк. Здесь и повесть «Дженни и Женя». Повесть о цирковом коне и его маленькой подружке, дочке дрессировщика. Они однолетки, вместе начиналась слава юной Жеми и зрелые годы ее партнерши — поразительно способной лошадки, На долю обоих выпали и испытания войны. Много тут такого, что заставляет сжиматься сердце. Однако неумолимое время разлучает Женю с Дженни. Молодая наездница только начинает блистать на лучших аренах нашей страны и за границей. Дженни — уже старушка... Повесть поразительно действенна. Я бы сказал кинематографична. Не удивлюсь, если узнаю, что она привлекла внимание кого-либо из режиссеров, В той же книжке — небольшой трогательный рассказ «Тим-Тимоша», И тут тоже — верная дружба человека с животным. Скромный представитель «Цирка на сцене» Рюмкин возит своего верного пса в чемодане, чтобы скрыть от строгих взоров гостиничной администрации. Случай нарушает секрет клоуна... Рассказ очень веселый, смешной, а написан с любовью к честному Рюмкину и его сообразительному, но опрометчивому четвероногому другу. Прочитал в каком-то из журналов я и другой, почти юмористический рассказ Минчковского «Конфуз». Тут автор-рассказчик встречается в коридоре цирка (разумеется, снова Ленинградского с точными его приметами) со львом, который спокойно разгуливает по закулисным помещениям. В почти что шутке проведена мысль и о преемственности цирковых поколений, Интерес к прозе Минчковского невольно вызвал интерес к самому автору. Захотелось узнать, что побуждает Аркадия . Минчковского время от времени, но однако же постоянно обращаться к цирковой теме. И вот я у писателя дома в его рабочем кабинете. ...Близость к цирку видна и здесь. Рядом с фарфоровыми шаржами Кукры-никсов, изображающими Станиславского и Мейерхольда, рядом с эскизным проектом памятника Чехову (подарок скульптора Аникушина) висит полотно Р. Юношевой «Белый с партнерами». Тут же полка с цирковой литературой. За стеклом — оригинал: цветная иллюстрация к рассказу «Его отец — клоун». На журнальном столике вижу книжку с закладкой: Владимир Кораблинов. «Браво, Дуров!» — Значит любовь к цирку не ржавеет?.. — Да, люблю цирк. Уточню: хороший цирк. Знаете, как доктор спрашивает: и давно это у вас? У меня давно! Рос я в Вятке. Цирка там не было. Впервые попал в цирк лет десяти на Фонтанке. Был околдован. Потухли лампочки под большими абажурами. Униформисты разбирали «Железную дорогу дедушки Дурова», а меня с трудом уводили из зала. Как сейчас помню это представление. Отлично помню пресмешных коверных Франца и Фрица. Помню нарядных черных лошадок с султанами и плачущего фонтанами из глаз клоуна в огромных ботинках... Цирк тянул к себе... Знаете, как мальчишку, впервые увидевшего военный оркестр, тянет идти за ним, а потом непременно стать трубачом. —   Однако, — говорю, — в цирк не ушли. Стали потом художником и писателем. —   Да, не ушел, но в привязанности ему не изменил. —   Хотел. вас спросить. Правда, что клоун из рассказа «Мишель Пантелеевич и его внук» подлинная история одного из наших лучших коверных? —   Нет. Этот клоун — тип собирательный. Бывает, конечно, случай толкает на рассказ. Несколько лет назад судьба свела с тем самым клоуном, который возил собаку в чемодане. Случай запал в голову, ну а рассказ созрел и написался лишь через много лет... —   Хочется надеяться, что вы еще будете писать о цирке и повести и рассказы, а может быть, отважитесь и на роман? — Пока не знаю. Впрочем, сейчас пишу об эстраде. В «Звезде» N59—10 за 1981 год напечатано начало моей будущей книги: «Повести о моем Ленинграде». Я уже «прошел» свое детство и отрочество. Теперь пишу о времени, когда зеленым юношей рисовал костюмы для эстрадных номеров. Тогда познакомился с еще молодыми Леонидом Утесовым, Сергеем Образцовым, с Петром Муравским. Хорошо знал тогдашнего художественного руководителя Ленгосэстрады Юрия Сергеевича Юрского. Шло боевое, любопытное и, я бы сказал, пестрое время. О нем сейчас и пытаюсь писать. Ну а цирк? Что о нем и как, пока не знаю. Думаю, будут еще рассказы и о цирке... Д. ЧЕХОВСКОЙ



#8 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 22 April 2020 - 07:47

«Организация и планирование циркового производства» Феодосий Бардиан

 

Небольшая книжка, написанная Феодосием Георгиевичем Бардианом, предназначена студентам ГИТИСа — будущим режиссерам, экономистам, организаторам циркового производства. Называется это учебное пособие «Организация и планирование циркового производства».  

Итак, учебное пособие. Казалось бы, на большее автор и не претендует, но читаешь и убеждаешься: значение книжки шире. Цирки строятся, в них приходят сотни новых работников, мало знакомых с организацией циркового дела: вот тут-то им и пригодится это краткое по форме и очень насыщенное по содержанию пособие. Круг вопросов, которые охватывает Бардиан в своей работе, достаточно широк, в основном они касаются проблем производственных, но за ними встают проблемы творчества. В самом деле, планово-финансовая работа Союзгосцирка, структура цирка, производственно-творческая работа, техника безопасности, вопросы труда и зарплаты, организация циркового производства за рубежом — все это вопросы — деловые. И все это в той или иной степени способствует организации творческого процесса. Об этом книга. Именно о том, как правильно, четко организовать творческий процесс. Феодосий Георгиевич Бардиан много лет работал управляющим Всесоюзного объединения «Союзгосцирк», сейчас он руководит кафедрой в ГИТИСе и предмет, о котором он пишет, знает всесторонне. Видимо, эти глубокие знания, этот большой опыт, которыми автор обладает, помогли ему сделать точный анализ деятельности всей системы Союзгосцирка. Конечно, ограничивающие рамки учебного пособия не позволили автору изложить свои мысли более развернуто, с большим количеством ярких убедительных примеров. Но, учитывая опыт Феодосия Георгиевича, огромный материал, накопленный им, мы вправе ждать от него целую книгу (учебник), посвященную важным вопросам организации циркового производства. Заканчивая небольшую рецензию, хочется сказать еще вот о чем: листая страницы книжки, я невольно обращала внимание на то, что все о чем пишет автор, проникнуто достоинством и гордостью за наше цирковое искусство, которое достигло высокого расцвета в годы Советской власти. С. РИВЕС  



#9 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 22 April 2020 - 08:23

СОДЕРЖАНИЕ
 
Введение 
Органы управления цирками 
Всесоюзное  ордена  Ленина  объединение государственных цирков (Союзгосцирк)

Организация  производственно-творческого процесса  в  Союз­госцирке 
Планово-финансовая работа  Союзгосцирка
Кадры Союзгосцирка 
Кадры режиссеров 

Административно-хозяйственные работники 
Цирк: структура, производственно-творческая и  планово-финансо­вая работа
Производственно-хозяйственный план цирка 

Основные показатели зкспултационного плана
Труд,  зарплата.  Техника  безопасности 
Организация циркового производства за рубежом 
Заключение 
Литература 
Приложения 



#10 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 22 April 2020 - 08:34

Лунные цирки

Тема цирка, сам его жизнерадостный и немного загадочный образ традиционны для поэзии и прочно обжиты ею с давнего времени. Цирковое представление завораживает своей праздничностью, искренностью и редкой открытостью чувств и настроений, ожиданием неожиданности, наивной атмосферой продолжающегося детства, игрой и улыбкой. Обаяние это иногда проходит, но раньше или позже возвращается на страницы книг грустными строчками, в которых ностальгия по детству прямо и безыскусно в своей искренности ассоциируется с цирком, ведь, поразившее когда-то детский взгляд и душу — трогательно и памятно. В этом смысле стихотворная книга Марии Романушко в чем-то традиционна и неожиданна одновременно. В небольшом сборнике, где стихи набраны сплошняком, что по-своему выражает их единство (поэтесса сама оформляла свою книгу), много сказано о высокой и трудной любви, но именно в этом разговоре стихотворения о цирке стали не вставными новеллами, а органичной частью целого. Более всего таких стихотворений в двух первых разделах книги — «Парад-алле» и «Теплый купол», но и среди строк, посвященных сыну, а вместе с тем всему живому и трепетному, естественно и ненарочито вновь и вновь возникает цирк в различных своих ипостасях.  «Здравствуй, старое шапито! Добрый праздник чужого детства. Здравствуй,   звонкое шапито, Грустный праздник в ярких заплатах. Забираю свое пальто — И за дверь!   И за дверью плакать...» Так по-возрослому выразила поэтесса в стихотворении «Шапито» свое отношение к памяти детства. Здесь, в таком осмыслении, цирк не столько даже символ и атрибут детских впечатлений, сколько полноправная и значащая для Марии Романушко часть большого мира, в котором она живет. И цирк и его жизнь показаны «без грима» в мгновения и дни подготовки праздника, в предшествии его, из-за кулис, когда заметны пристальному взгляду морщинки на маске клоуна, грусть во взгляде экзотичных и таких эффектных в аттракционе животных. Будни и праздники цирка наполняются житейским и возвышенным содержанием, вбирая в себя то, о чем мечталось и что не до конца удалось в жизни поэтессы. Чистый и будничный образ доброго праздника пронизывает книгу особой интонацией, страстностью душевного порыва, что делает стихотворения удивительно завершенными по замыслу и исполнению. О трагическом и смешном в них рассказано лаконично, веско и просто, а за картинками цирковых будней — размышления не случайного здесь человека, пережившего взлет любви и потерю друга. Так скажется в «Вальсе» и в «Слонах», в «Укротителе бабочек» и «После представления», в «Весне», «В антракте», а в «Скрипаче». Интонация эта задается уже в одном из первых стихотворений сборника «Утро цирка»: «Ни музыки, ни ярких блесток, слишком буднично и просто, Здесь не играют — здесь живут. Для вечера — все в звездах платье, А по утрам — трико в заплатах И пыль рабочего ковра. Мозолей кровь. И боль в затылке. И тут же — в золотых опилках — Играет в цирк их детвора». Все, что в жизни и памяти связано с образом цирка, поэтически осмыслено Марией Романуко не только через прошлое, давнее восприятие, а из сегодняшнего дня. Осмыслено и понято, впитано до мельчайших подробностей человеком, для которого каждое свидание с цирком приятно и больно одновременно. Прошедшее естественно входит в рассказ о сегодняшних чувствах, поднимая большинство стихотворений над фактом конкретной жизни, делая их тем самым явлением поэзии. В своем поэтическом постижении себя и мира Романушко предельно искренна и доверчива. Большинство вошедших в сборник «Лунные цирки» стихотворений написано от первого лица, что придает особую пронзительность и лиричность авторской интонации. Здесь прием этот не формален, а единственно приемлемая для поэтессы возможность поведать о том, что думается и чувствуется ею. Однако в этом не только своеобразная прелесть написанного, но и некоторая, к сожалению, уязвимость, а иногда и поверхностность строк. Они слишком от себя, чтобы быть придуманными, но именно из-за этого они порой являются попыткой стихотворной строкой разрешить клубок сомнений, разобраться в противоречивых чувствах, отделив иллюзию от действительности. Может быть, некоторым стихотворениям еще не во всем хватает силы собственного голоса. И все же отказать им в поэтичности, оригинальности нельзя, потому что через чуть неясные очертания в них упрямо пробивается подлинное ощущение, ставшее сутью и содержанием истинного разговора по душам, масштаб которого заявлен во вступлении в книгу. «Арена и луна —-два дымны*круга... Две половины желтого плода. От века расщеплен он был — как атом — на День и Ночь, на Смех и Скорбь, на Нет и Да». И такой масштаб выдерживается и в стихотворениях о любви, и там, где вроде бы говорится совсем о другом. Но в поэтическом мире Марии Романушко все так прочно и тесно связано между собой, выражено так правдиво и трепетно, что забываешь о том, что это стихи, потому что за ними открывается человеческая судьба, которая требует отклика и соучастия. И несмотря на грустные строки, книга получилась жизнеутверждающей. И сравнение здесь с цирком закономерно и значаще, ведь не только под его куполом или на арене приходится преодолевать многое в себе: инерцию мышления, усталость, боль потери и отчаяние, неудачу и чье-то равнодушие. Именно об этом все, что вошло в сборник «Лунные цирки», а сам образ цирка выбран Марией Романушко не ради красного словца, а прочувствован и выстрадан в каждом, слове, в каждом сравнении показан без романтической слащавости, трезво и серьезно. ИЛЬЯ АБЕЛЬ  



#11 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 22 April 2020 - 08:42

Арена цирка на полевом стане

 

В документах майского (1982 года) Пленума ЦК КПСС «О продовольственной программе СССР», в частности, говорится, что необходимо обеспечить дальнейшее улучшение культурного обслуживания сельского населения. Это касается и работников циркового и эстрадного искусства.  

У коллектива Кисловодском цирка постоянные шефские связи с селом, в том числе давние добрые отношения с тружениками колхоза «Дружба». В один из последних дней жатвы в большое ставропольское село, Новоблагодарное, въехал необычный автобус. В нем к хлеборобам колхоза «Дружба» прибыли артисты из международной программы «Интерцирк-82», выступающей в Кисловодском цирке. Поездка эта была организована по инициативе комсомольской организации стационара. Зарубежные и советские артисты с большим интересом ознакомились с новыми кварталами села, с хозяйством колхоза. Председатель колхоза Владимир Константинович Козырев рассказал приехавшим об успехах хозяйства, добившегося в нынешнем году наивысшей в Предгорном районе Ставропольского края урожайности зерновых культур. В этот полдневный час в селе было безлюдно — все колхозники находились в поле. Артисты решили дать представление на полевом стане. Автобус двинулся туда, где шли работы. Колхозники радушно встретили дорогих гостей. Артистам из разных стран был понятен язык искренней дружбы. Нашли ровную площадку, расстелили ковер, подготовили все к выступлению. От коллектива цирка и участников программы «Интерцирк-82» выступила секретарь комсомольской организации программы Ирина Асатурян, тепло приветствовала тружеников полей. Начался концерт. Первым на импровизированную арену вышли жонглеры Германской Демократической Республики — «Трио Майонгз», затем показали свое мастерство советский эквилибрист Александр Подгорный, чех-антиподист Яничек Франци. Венгерские артисты Кратели выступили в двух номерах — и как акробаты-эксцентрики и в музыкальной клоунаде. В заключение порадовала зрителей группа чехословацких фигуристов на моноциклах Фальтини. Вел программу инспектор манежа Александр Тимошин. Хлеборобы награждали всех артистов горячими аплодисментами. Много веселья вызвали выступления в паузах клоунской группы, возглавляемой Аликом Нисановым. Особенно понравилась зрителям комическая сценка «Гипнотизер». Колхозники сердечно поблагодарили артистов за веселое представление, за доставленную радость, прощаясь, приглашали приезжать еще. В праздник интернациональной дружбы вылилась эта творческая встреча артистов цирка из Советского Союза и социалистических стран с тружениками полей. К. АЛЕКСЕЕВ



#12 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 22 April 2020 - 08:54

Клоун Константин (Хасан) Галиевич Мусин

 

Константин (Хасан) Галиевич Мусин немало поработал в разных жанрах — и музыкальным эксцентриком, и силовым акробатом, и эквилибристом на першах. Коверным он впервые вышел на манеж в Алма-Ате в 1932 году.

 

30.jpg  

В своих первых репризах широко использовал приемы народного узбекского цирка, уличных комиков — маскарабозов и кызыкчи. Затем несколько лет Мусин выступал в маске «Чарли» — в те годы это было модным поветрием среди коверных всего мира (только в советском цирке насчитывалось около двадцати «Чарли»). Константин Мусин сравнительно быстро отказался от подражаний великому кинокомику, хотя внешние данные Мусина и характер его актерского дарования очень подходили для этой маски. «Чарли» Мусина претерпел на манеже большую эволюцию. Если в самом начале главным для артиста были точность копирования жестов, пластики, мимики Чаплина, то постепенно шутовство и комикование исчезали, и его «Чарли» превратился в веселого нищего философа, все чаще с недоумением взирающего на все происходящее вокруг него на манеже. Мусин мог выдерживать очень большие паузы, а зал смеялся над его наивностью с недоумением: вот чудак, не может разобраться в творящихся на арене забавных событиях!

Те, кому посчастливилось видеть мусинского «Чарли» в последние дни жизни этой маски, без труда примечали, что сквозь нее словно просвечивает какой-то иной образ, разрушающий пародийный стереотип. Рождалась новая маска — молодого, стеснительного, очень обаятельного человека, у которого из-за необычайной застенчивости все получается шиворот-навыворот, но который в конце концов умеет постоять за себя и проучить тех, кто собирался подшутить над ним. В традиционной клоунаде поднималась новая волна: на манеже сразу появилось несколько новых, рожденных советским образом жизни, комических масок. Среди них — «Костя» Мусина. Это стало большим достижением артиста. И поэтому среди первых в советском цирке орденоносцев был и Константин Мусин, удостоенный ордена Трудового Красного Знамени. Популярность «Кости», как персонажа, была в то время столь велика, что известный сценарист-комедиограф и режиссер Климентий Минц пригласил Мусина участвовать в создании сериала комических фильмов, где одним из главных героев должен был быть «Костя». Съемки «Приключений Корзинкиной» закончились за несколько дней до начала Великой Отечественной войны. Судьба ленты сложилась так, что она вышла на экраны почти через двадцать лет. Благодаря Центральному телевидению с ней познакомились десятки миллионов зрителей. Они по достоинству оценили мастерство актеров (Корзинкину играла Янина Жеймо, которая, кстати говоря, до того, как стать кинозвездой, была цирковой актрисой ) и, конечно, Мусина в роли Кости. На манеже Мусин продолжал совершенствовать своего героя. Он почти отказался от реквизита. «Реквизит клоуна — его улыбка,» — любил повторять Мусин. У «Кости» — минимум предметов: шляпа, свисток, концертино, трость и — почти как излишество! — стул. «Костя» любил появляться на манеже незаметно. В сторонке от униформистов, внимательно следя за манежной суетой, стоит чудаковатый человек. Он неподвижен, только в его больших озорных глазах прыгают чертики. Постепенно эта неподвижная фигура привлекает все больше и больше внимание публики: кто это? Что он тут делает? Зачем он здесь? Проходит еще полминуты, и уже весь цирк следит только за «Костей». И вот тогда... впрочем, что сделает Мусин, овладев интересом зрителей, предугадать было очень трудно. Он был классическим импровизатором — зажигался от реакции публики, тотчас же отвечал ей какой-то выдумкой, тут же, сиюминутно родившимся трюком. «Температуру под куполом» (так называл он настроение зрителей) Мусин чувствовал великолепно, и поэтому ему удавалось всегда легко покорять любые аудитории. Когда он работал с присущим ему вдохновением, то вся программа становилась ярче, артисты выступали азартнее, веселее. В такие дни смотреть Мусина выходили все работники цирка. Его называли «клоуном-мимом», «лирическим клоуном», «комиком-философом»... Ему принадлежит знаменитая грустно-шутливая фраза: «Уважающий себя клоун должен умереть первого апреля, чтобы никто этому не поверил. Тогда его улыбка останется бессмертной». Мы, его друзья, вспомнили эти слова, когда первого апреля этого года пришли в Ташкентский цирк, чтобы проводить в последний путь своего знаменитого коллегу Константина Мусина... ЭМИЛЬ КИО, заслуженный артист РСФСР БОРИС ПРИВАЛОВ, писатель



#13 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 22 April 2020 - 12:18

Спектакль «Мой самый любимый клоун»

 

Этот спектакль невольно возвращает мысль к давнему: к рассказам Чехова, Куприна, Короленко, в которых глубокое знание жизни цирка сочеталось с тонким психологизмом при описании характеров «королей» и не королей манежа. Речь идет о пьесе В. Ливанова «Мой самый любимый клоун», поставленной В. Соломиным на малой сцене Малого театра.

 

Действие с самого начала развертывается стремительно, как в настоящем цирке: под бравурную музыку композитора В. Мороза участники спектакля разыгрывают парад-пролог. А затем зрители переносятся в гримуборную Сергея Синицына (А. Кудинович) и Романа Самоновского (А. Клюквин). Глядя на то, как они устало разгримировываются, переодеваются и постепенно переходят как бы в другое эмоциональное измерение, понимаешь, что праздник на манеже сегодня не совпал с состоянием души артистов. Но на то клоун и есть клоун... Не все ладно в жизни Сергея Синицына. Это ведь только непосвященным кажется, что нет в жизни большего счастья, чем успех на манеже, когда сотни людей радостно рукоплещут остроумной репризе или ловкому трюку, а ты, клоун, купаешься в свете прожекторов, раскланиваешься и смотришь деланно влюбленным взглядом на смущенную зрительницу из первого ряда. Но однажды Сергей нашел такую зрительницу, разыграл свою комическую сценку и вдруг обнаружил, что ему уже не до шуток. Наспех разгримировавшись, он бросился к выходу и в потоке расходящихся зрителей увидел ее. Так дочь академика Батербардта стала женой клоуна. Все это было. А сейчас у Сергея Синицына «час пик». У них с женой нет детей, и он предлагает ей усыновить мальчика из дома ребенка. Жена поначалу согласна, но на пути молодых супругов оказывается теща — вздорная, неумная мещанка Мальва Николаевна. Теще удается «подмять» и мужа-академика (эту роль скупыми, но точными штрихами рисует В. Хохряков) и дочку. В результате жена Сергея улетает в организованную матерью командировку в Канаду, и Синицын остается наедине с усыновленным Ванечкой. Замечу, что и образ жены академика, и ее действия, и нарочитое имя, и вся описанная коллизия настолько знакомы по многим литературным произведениям, что вызывают досаду своей неоригинальностью, снижают несомненные драматургические достоинства спектакля. К тому же и артистка М. Овчинникова, исполняющая роль Мальвы Николаевны, не сумела восполнить авторский схематизм образа, досказать нечто недосказанное, но психологически необходимое. Итак, мы знакомимся с Сергеем Синицыным в пору его творческого расцвета и глубоких личных переживаний, кажущегося морального одиночества. Однако именно кажущегося. Есть в пьесе В. Ливанова глубоко запрятанный подтекст, правильно прочитанный создателями спектакля и ненавязчиво подчеркнутый ими. Я имею в виду некоторую профессионально-нравственную замкнутость того круга, который составляют главные действующие лица. Цирк — круг, манеж — круг, и все, кто работает на арене, — это тоже свой особый круг. Люди цирка связаны общностью интересов, постоянной потребностью в поддержках (буквальных и моральных), у них своя высокая этика и особая ответственность. Они отвечают не только друг перед другом, но и друг за друга. Такова специфика профессий воздушных гимнастов и акробатов, дрессировщиков и наездников и многих других. Все это хорошо понимают драматург, режиссер, актеры. И ничего, что им свойственна некоторая идеализация людей цирка. Она вполне оправдана тем, что артисты театра любят своих коллег из цирка, говорят об их совместных профессиональных и нравственных проблемах серьезно, компетентно и поэтично. В трактовке театра круг тех, кто работает на манеже, — это круг доброты, взаимовыручки, дружбы. Мне представляется не случайным, что жена Сергея Синицына так ни разу и не появляется на сцене. Она — человек другого круга, не столько профессионального, сколько нравственного. Она не только не спутник, но даже не попутчица Сергею Синицыну. Артист А. Кудинович, успешно преодолевая некоторую мелодраматическую заданность образа клоуна Синицына, создает портрет своего героя яркими сочными красками.. Характер Сергея приобретает масштабность нашего молодого современника, силу, способную решительно противостоять всему, что приходит в столкновение с его принципами даже тогда, когда им противостоит любимая женщина — жена. И в этом смысле он не одинок. Скорее наоборот: в одиночестве оказываются те, кто возвел в жизненный принцип беспринципность, эгоизм, чванство. Таков еще один отчетливо слышимый мотив спектакля. Партнер Синицына Роман Самоновский вначале кажется человеком, для которого каждый прожитый день — лишь восхождение по ступеням удовольствий. Но в решающий момент он отказывается от заманчивой гастрольной поездки за рубеж: у Синицына заболел приемный сын, Синицын не едет, а по большому нравственному счету нет на манеже партнерства без дружбы. Здесь следует оговориться: с точки зрения профессиональной достоверности конфликта драматург грешит против истины. Парную клоунаду в действительности никогда не «дробят». Но да простят профессионалы В. Ливанову этот ход... Где-то за сценой происходит неприятное объяснение в высоких инстанциях, но за Романа Самоновского вступается старый инспектор манежа Дим Димыч. Эту роль с абсолютной достоверностью играет Г. Куликов. В его внешности, манерах, интонациях проступают благородные черты былого шпрехшталмейстера, неуловимо похожего на незабываемого Александра Борисовича Буше. Дим Димыч отводит гнев начальства от Романа Самоновского. Отводит с помощью именно тех моральных аргументов, которым невозможно противостоять. И Роман, любитель остроумного розыгрыша, появляется в квартире друга неожиданно и экстравагантно: двое грузчиков вносят в комнату шкаф, в ответ на недоумение Синицына подтверждают, что мебель доставлена точно по указанному адресу. Когда Сергей открывает дверцу, из шкафа выходит застенчиво улыбающийся Роман. Эта сцена бессловная, но многозначная, как все прекрасное, чего не выразить словами. Артист А. Клюквин в роли клоуна Самоновского привлекает какой-то особой искренностью, граничащей с незащищенностью. При этом герой Клюквина — личность сильная, знающая цену истинной дружбе, настоящей любви. Его жена — прославленная воздушная гимнастка Алиса Польди. В реально существующей династии мастеров манежа Польди гимнастки Алисы нет. Но, видимо, драматург, желая максимально приблизить сценическое действие к живой жизни, специально дал Алисе известную фамилию. Есть в спектакле щемящая сцена: у себя дома, в маленькой кухоньке, в присутствии мужа и Сергея Синицына Алиса Польди прощается с манежем. Прощается потому, что совсем недавно, работая без лонжи, сорвалась. Была травма, было лечение и излечение. А сегодня вечером она впервые после болезни выступила, пристегнув лонжу. Все прошло отлично, номер сопровождался аплодисментами, но воздушная гимнастка поняла, что она уже не та. И нашла в себе мужество навсегда отказаться от успеха, от дела, которому отдала лучшие годы жизни. Актриса А. Евдокимова, щедро окрашивающая любую роль всеми красками своего дарования, в образе Алисы Польди достигает особой психологической убедительности. Глядя на нее, проникаешься не только состраданием к воздушной гимнастке, покидающей снаряд, но и уважением к личности, к мужеству человека, сумевшего критически оценить себя в момент, когда, кажется, до критических оценок со стороны еще далеко. И снова выручает профессионально-нравственная общность: в экстремальных обстоятельствах Алиса Польди находит понимание и поддержку и мужа, и Сергея Синицына, и других товарищей по искусству. А вскоре наступает момент, когда поддержка нужна Сергею. Его сын, его Ванечка, уже приближавшийся к полному выздоровлению, вновь тяжело занемог. Спасти его может только донорская кровь очень редко встречающейся группы... Когда-то, еще до женитьбы, любил клоун Сергей Синицын акробатку Полину Челубееву. Потом были мелкие недоразумения, всплески ревности, потом была девушка — дочь академика — в первом ряду. Но в трудные мгновения Сергей неизменно думал о Полине, и она, словно слыша его мысли, оказывалась в такие минуты рядом. Словом, не трудно догадаться, что именно у Полины Челубеевой оказалась кровь той самой редко встречающейся группы. Роль Полины невелика, почти эпизодична. Но Н. Вилькина правильно оценила собирательную символику образа своей героини и поведала с предельной полнотой о женской любви, верности, о человеческом бескорыстии и бескорыстной человечности. И весь спектакль, то веселый, то печальный, как и жизнь в цирке и за его стенами, получился добрым, дающим многое для познания, остающимся надолго в памяти и в размышлениях. Всему этому способствуют и актерские удачи, и тонкая, продуманная до мелочей режиссура, и оригинальная сценография. На весьма ограниченном пространстве (сцена действительно малая) художник К. Шимоновская сумела мастерски создать полную иллюзию перемен декораций, сделав сценическую условность конкретно-зримой безусловностью. В результате режиссура так прочно сцементирована с художественным оформлением, как может быть только в случае счастливого единомыслия двух творческих индивидуальностей. М. ИЛЬИЧЕВ  







Темы с аналогичным тегами Советский цирк. Ноябрь 1982 г, Советская эстрада и цирк.

Количество пользователей, читающих эту тему: 1

0 пользователей, 1 гостей, 0 анонимных

  Яндекс цитирования