Весь мир - ТЕАТР... и ЦИРК. Явление Ротмана и Праздник по имени Ротмана

Весь мир - ТЕАТР... и ЦИРК. Явление Ротмана

В первых числах марта – прямо с весной – в Москве появился Генрих Ротман. Попытки нанести сокрушительный сюрприз некоторым членам эстрадно-цирковой секции Государственного института искусствознания сразу потерпели поражение, поскольку скрыть Ротмана в Москве оказалось совершенно невозможно. На иголку в стоге сена он был решительно не похож.
Первые три дня великий коверный золотой эпохи советского цирка действительно спал и, подобно медведю-шатуну, бродил только по ночам – никак не мог привыкнуть к смене часовых поясов после Америки, где живет уже двенадцать лет. Разбудило его, как это ни удивительно, лунное затмение, приключившееся поздним вечером 3 марта. Затмению, даже невидимому из-за облаков, Ротман обрадовался как ребенок. Вскоре он окончательно проснулся и сразу же, повинуясь непреодолимой силе тяготения, завернул на Цветной бульвар – в родные места, где некогда они выступали вместе с другом и напарником Геннадием Маковским.

И конечно Ротмана сразу же узнали и разоблачили. Уже в следующую неделю его увидела вся страна в замечательное прайм-таймовое время, да еще в воскресенье, да к тому же по первому каналу телевидения. Генрих сидел в жюри феерического шоу «Звезды в цирке» и судил звезд нашего шоу-бизнеса. Звезды не на шутку напугались – в жюри появился строгий профессионал. Ротман оказался суров, но справедлив.

Теперь он окончательно перестал быть иголкой в стоге сена и стал достоянием публичной жизни столицы. По утрам он репетирует в цирке, обживает Цветной бульвар, и наконец он стал настолько заметен, что возникла трезвая мысль: с этим человеком в разведку ходить нельзя – у него весь неприятельский лагерь будет брать автографы.

Эта же трезвая мысль подтвердилась, когда Генрих возник в своей альма-матер – в ГУЦЭИ, которое окончил сорок пять лет назад. Сначала ничто не предвещало разоблачения, наш герой беседовал с нами в тиши методкабинета, рассказывал о жизни в США, вспоминал прошлое. Но стоило ему выйти в коридор, как он тут же оказался узнан учащимися и окружен ими. «Генрих Ротман!» «В России!» «Живая легенда!»

За те четыре часа, в течение которых мы могли лицезреть клоуна с мировым именем, перед нами с фантастической ясностью открывалась панорама советской эпохи, как будто случайно вспыхивали и угасали судьбы артистов. О многих из них сейчас практически ничего неизвестно – жив ли, умер ли, где похоронен. Генрих Ротман, оказалось, там знает больше, чем мы здесь. Он по крупицам собирает историю – историю своих товарищей. Об этом он и рассказывал – о них, забытых, полунищих, канувших в Лету.

С особой грустью вспоминал Генрих своего товарища Маковского. Это был замечательный дуэт, с блеском выступавший в 60-е-70-е годы с комическими сценками, скетчами, концертными номерами. Каждая их миниатюра была отдельным, композиционно целостным спектаклем, острым и остроумным подарком зрителям. «Вода», «Первый приз», «Тунеядцы», «Капризный микрофон» - многие помнят эти замечательные репризы. Ротман, «родившийся в опилках» (его родители – цирковые) часто упоминает о том, что Гена Маковский был самородок, он был остроумнее, талантливее, лучше, он пришел со стороны, из не цирковой семьи, по зову сердца. И сердце его погубило в самом расцвете – в сорок два года. Устал, надорвался, и не спасли. Для понимания обычного человека сорок два года – это ужасно, ненормально, чудовищно. Но в цирке это случается: такая работа – ей отдаешься полностью, не щадя жил, вен, нервов. Это – творчество на износ.

Они были единым целым, но каждый на свой лад. Геннадий Маковский в своем остроумии «вкусный», «аппетитный», «смачный». Неудивительно, ведь он начинал как артист разговорного жанра. Генрих Ротман – гибкий, стремительный, весь такой пантомимический – ставил себе планки и барьеры, кидался в акробатику и пробовал самые опасные трюки: возьму не возьму. И брал новые высоты. Над ним сначала посмеивались акробаты-профессионалы, потом уже не посмеивались – он ничего не боялся, и у него все получалось, за что его сильно уважали.

На манеж Ротман выходил то с гитарой, то с балалайкой – он ведь еще и музыкальный эксцентрик. Кстати, у него удивительная и редкая манера говорить – словарный запас поистине безграничный и не лишен старомодного лоска и чисто русской экзотики, собираемой еще некогда Владимиром Ивановичем Далем. Откуда? Ведь он же всегда был мим, наш Генрих! А это давнее, врожденное, внутреннее, такое же глубинное, как его корни: Генрих родом из Сибири, а вырос на Волге – в Саратове. Крутой замес для одного человека!

Сейчас слушаешь его и удивляешься – фантазия работает безостановочно, он фонтанирует замыслами. Креатив этого человека, его способность видеть мизансцену всегда требовали для него авторства, режиссуры. Он был готов к этому и умел это делать. Теперь у него есть такая возможность, он ставит в США водные феерии, шоу с морскими сюжетами.

Сейчас, когда Генрих Аронович Ротман уже больше десяти лет не был на родине, в нем по-прежнему светится артистизм и огромный талант. Обаятельный худой брюнет с вострым носом и черными глазами ныне превратился в красивого, спортивного мужчину с благородной сединой и эффектной шкиперской бородкой. У него такая же стремительная походка, как в юности, легкое дыхание, мягкая, лукавая улыбка. Но раскрывается Ротман не сразу. Взгляд его становится пронзителен и цепок, он поначалу внимательно вглядывается в собеседника и доверяется посторонним не сразу, лишь потом начинает рассказывать.

Но с первого мгновения становится заметна одна особенность, которая заложена в нем с детства и никуда пропасть не может. Генрих Ротман принадлежит к особому поколению – 1940-го года. Этот последний предвоенный год дал миру людей, наделенных удивительной природой и редким внутренним миром. От них, родившихся в год дракона, веет спокойствием и самодостаточностью. Они – звезды и всегда живут без оглядки, без надрыва и самокопания. Они выступают гордо и уверенно, как львы. В современном мире это принято называть «харизмой». Генрих Ротман – непотерянный человек непотерянного поколения.

Мы сняли о нем документальный фильм, и… вновь потеряли его в дебрях Цветного бульвара. Временами он появляется то там, то тут, репетирует с Ефимом Шифриным, общается с коллегами. Впрочем, обещал, что непременно расскажет и покажет все, что наш сюжет не последний. А раз обещает, значит – сделает: он человек слова.

«Я честный! – это были его первые слова, когда он приехал. – Видите? Я честный! Только проснулся – сразу позвонил, как и обещал».

Скоро он снова приедет в дом, где прошла его юность – в цирковое училище. Мы очень на это надеемся. Но присвоить его невозможно, он принадлежит всем, и все хотят с ним пообщаться, побыть с ним рядом. Что ж, придется набраться терпения…Мне вдруг показалось, что мы сидим в зале, а Ротман парит где-то под самым куполом, далеко, далеко…

Ау! Генрих! Возвращайтесь! Здесь Вас любят и ждут.

Марианна Сорвина, искусствовед
http://www.kino-teat.../art/teatr/233/