Отправлено 11 November 2006 - 20:55
...До него были Дебюро, Марсель Марсо, Барро. Трудно не подражать великим мастерам. Видимо, поэтому пантомима стала искусством в основном исполнительским. В этом случае задача режиссера сводилась к тому, чтобы обучить мима технике: «стенка», «канат»...
Верный себе, Каштелян стал искать новые выразительные сродства. Пантомимы «Берегите мир», «Перекуем мечи на орала», «Прозаседавшиеся» в спектакле Московского государственного театра эстрады «Пришедший в завтра», постановки пантомим в Театре на Таганке, символические пантомимы «Бумажный солдатик», «Это не должно повториться», «Мотивы Родена» для начала 60-х годов были новым после классической пантомимы этапом. Созданные Каштеляном символы пополнили азбуку пантомимы и получили теперь массовый тираж.
Т. Щербина. Слово о Сергее Каштеляне.
«Советская эстрада и цирк», 1977, № 9.
Современная пантомима — в значительной степени творение Каштеляна, поиск новых ее путей, захват новых сфер влияния связаны с его именем.
Ю. Смелков. Границы эстрады.
«Неделя», 1969, № 41.
Ни с одним из жанров за последнее время не произошло таких неожиданных метаморфоз, как с оригинальным. Еще совсем недавно в нем сохранялись — почти в неизменном виде — формы и приемы, появившиеся сто и более лет назад. Однако, мнемотехника и вентрология, дрессировка и жонглирование, иллюзия и манипуляция, как становилось все очевиднее, безнадежно утратили для публики прежнюю остроту и занимательность...
И когда стало казаться, что жанр окончательно исчерпал себя, появилась целая плеяда исполнителей, которых сразу же заметила и оценила публика. Номера их были разнообразны, но объединялись одним стилем, за ними скрывалась единая художественная воля — все они были поставлены С. Каштеляном и получили название «жанр Каштеляна».
Четвертый и пятый Всесоюзные и шестой Всероссийский конкурсы стали триумфом «жанра Каштеляна»; на последнем — акробатическая пара с его номером получила первую премию, шесть исполнителей стали обладателями дипломов...
Оригинальность оригинального жанра заключена для Каштеляна не в головоломных приемах, элегантных поддержках, виртуозных кульбитах. Она — в уникальном взгляде на мир, в способности представить действительность в необычном ракурсе, в новом, неожиданном измерении.
...Для Каштеляна личность актера, которому он ставит номер, совсем не безразлична. Как правило, исполнителей он выбирает сам, подолгу и внимательно за ними наблюдая, примериваясь, смогут ли они воплотить зреющий замысел. Часто толчком к рождению образа бывают физические данные самих исполнителей.
Развитие его пластических образов диктуется внутренними ритмами душевной жизни самих актеров.
Л. Тихвинская, кандидат искусствоведения.
Обыкновенный концерт. «Театр», 1980, № 8.
Без настоящего эстрадного режиссера «театр чтеца», «театр певца», «театр рассказчика» сегодня уже не могут существовать. И разве не симптоматично рождение на эстрадных подмостках такого явления, как «театр Сергея Каштеляна» — плеяды актеров оригинального жанра, объединенных единым почерком, определенной стилистикой исполняемых ими произведений! Актера «театра» Каштеляна мы узнаем в любой программе, потому что режиссер, помимо пластической партитуры номера, определяет образно-идейный строй эстрадного произведения, его философскую содержательность, конструирует сценические образы исполнителей.
И. Шароев, народный артист РСФСР, профессор.
От номера к спектаклю. «Советская культура», 1978, 12 июня.
В эстрадных номерах, этюдах, миниатюрах, поставленных Сергеем Андреевичем Каштеляном, казалось бы, все просто. Все просто, все понятно, а смотришь их, как завороженный. Почему?
Драматургическая цельность и завершенность номера (каждая миниатюра — это микроспектакль с фабулой, завязкой, кульминацией, развязкой)! Да. Удивительно точный подбор музыки (у Каштеляна она не «украшает» номер, а несет основную драматургическую нагрузку)! Да. Но главная отличительная особенность всех его работ — это синтез, синтез различных эстрадных искусств в одном номере, мало того — в одном исполнителе.
В. Гурилев. Секрет мастера.
«Вечерняя Москва», 1978, 10 февраля.
Сергей Андреевич воспитывает эстрадного актера универсальных возможностей, проще говоря — идеального актера... Его идея универсального актера и синтетического эстрадного номера — не эстетический изыск. Это средство избавить оригинальный жанр от его извечного узурпатора — трюка, исцелить от хронической, как выяснилось, а вовсе не врожденной немоты, сделать таким же действенным, говорящим, публицистичным, как песня, стихи, фильм.
Б. Лаврентьев. В багаже — чудеса.
«Комсомольская правда», 1978, 20 июля.
Мир его интересов необычайно широк — философ, мечтатель Сергей Каштелян черпает сюжеты и образы из окружающей действительности.
Каштелян — профессиональный пианист, и, наверное, поэтому так тесны его взаимоотношения с музыкой. Он утверждает, что внутренняя суть номера, как правило, рождается у него от музыки. Музыкальная идея очень часто служит толчком к возникновению замысла пластического номера. А в одной из своих работ он попытался рассказать о музыке пластическими средствами. Музыкальной основой этого учебного этюда явился 13 квартет Шостаковича, а драматургической — подлинная история спасенной во время войны скрипки Страдивариуса.
Ю. Вертман, кандидат искусствоведения.
Режиссер Сергей Каштелян.
«Театр», 1978, № 5.
В чем суть режиссуры Каштеляна! В том, что он вносит в номера, насыщенные сложнейшими трюками, образно-эмоциональное начало, глубокое содержание. При помощи трюков режиссер раскрывает идею и содержание номера. Трюк для него такой же строительный материал, как для режиссера драматического театра действенное слово...
Для дарования Каштеляна более характерна драматическая и даже трагическая направленность. Это бесспорно крупный и интересный художник, автор интересных работ, в которых речь идет о человеке и его месте в обществе.
Ю. Дмитриев, профессор, доктор искусствоведения.
О мелочах и главном на эстраде.
«Советская культура», 1969, 9 сентября.
Могу сказать с удовлетворением: земля наша не оскудевает талантами. Многими свежими своеобразными номерами радуют конкурсы и смотры. Прежде всего меня увлекают выдумкой, поиском нового артисты оригинального жанра. Не скрою, что личные симпатии неизменно вызывают номера, поставленные Сергеем Каштеляном. Вот режиссер, на которого следует равняться многим его молодым коллегам.
И. Туманов, народный артист СССР, профессор.
Режиссер на эстраде.
«Советская эстрада и цирк», 1979, № 2.
Угадывать своеобразие дарования каждого ученика — вот в чем сила С. Каштеляна. Вот откуда происходит богатство актерских индивидуальностей, вышедших, как говорится, из-под одной руки — «доброй и готовой поддержать в трудную минуту», как об этом сказала Елена Камбурова.
Гр. Гогоберидзе, Л. Сергеев. Неутомимый художник и педагог.
«Советская культура», 1970, 6 июня.
Он воспитывает актеров. Именно воспитывает, потому что просто «поставить», отрежиссировать номера такого рода невозможно: они готовятся годами.
Характер его работы так же сложно определить, как измерить плоды его творческой деятельности. Педагог. Постановщик. По отношению к нему это слишком узкие понятия. Хочется назвать его волшебником.
...Во время заключительного концерта победителей VI Всероссийского конкурса артистов эстрады рядом с именами многих лауреатов называли имя Каштеляна, поставившего удивительные по богатству мысли и фантазии маленькие шедевры. И все присутствующие в зале могли убедиться, как прекрасен мир художественных образов, созданный на эстраде этим педагогом, постановщиком, мастером, наставником и волшебником — Сергеем Андреевичем Каштеляном.
...Воспитанники Сергея Андреевича отдают себе отчет в том, что ему обязаны они своим артистическим рождением. Разные по индивидуальностям и дарованиям, они схожи одержимостью в работе и серьезным отношением к целям и задачам искусства. За каждым номером должна ощущаться личность самого исполнителя — советского гражданина. Этот принцип художника становится главным в творчестве каждого его ученика.
Н. Шереметьевская, кандидат искусствоведения.
Волшебник. «Советская культура», 1977, 6 декабря.
— До встречи с Сергеем Андреевичем, — рассказывает Аида Чернова, одна из первых его учениц и последовательниц, — я пыталась создавать пантомимические этюды — своеобразные импрессионистические зарисовки. Но после его школы, научившей меня безошибочно чувствовать продолжительность номера и его конструкцию, сочетать внешнюю выразительность приемов с психологизмом и драматизмом содержания, после такой школы Сергея Андреевича меня уже не привлекают просто эффектные темы. Теперь интересны лишь те, что несут глубокое содержание, гражданские или патриотические идеи, идеи человечные, гуманистические.
...Учитель совершил великое — он не просто посадил семечко в землю и стал ждать, когда посаженное им дерево вырастет. Он сам растил каждое это дерево, направляя его, расправляя ветки — растил так, как именно этому сорту растимым быть положено...
Я видела, что шестидесятилетний юбилей был триумфом даже не самого Каштеляна, а его молодых коллег. Но, может быть, это было самое драгоценное! Вокруг него зеленели посаженные им деревья. И не группой, и не лесом. Каждое — отдельно, и каждое росло свободно, легко, красиво, соответственно своим возможностям и стремлениям...
Каждого из артистов, чьи номера рождались под режиссерским руководством Каштеляна, мы смело можем писать с красной строки. Каждый из них принес с собой на эстраду новое. И всякий раз к рождению «нового» приложил руку Каштелян. Он был их учителем, их режиссером, их воспитателем. По существу — их создателем. В том качестве, в котором мы их знаем, они появились на свет благодаря скромному немолодому человеку, занимающемуся мало понятной профессией эстрадного режиссера.
Т. Чеботаревская. Единственный в своем роде.
«Советская эстрада и цирк», 1970, № 11.