http://mir24.tv/news
В Международный день цирка о всей подноготной этого вида искусства рассказал директор и худрук Цирка на Цветном бульваре Максим Никулин.
Что из себя представляет современный цирк? В чем разница между Цирком дю Соллей и Цирком на Цветном бульваре? Кто вредит сегодня стране и почему нужно избегать ненужных экспериментов в искусстве – обо всем этом корреспонденту «Мир 24» рассказал генеральный директор и художественный руководитель Московского цирка Юрия Никулина на Цветном бульваре Максим Никулин.
- Международный день Цирка в этом году будет отмечаться 20 апреля. Причем история этого праздника в России насчитывает лишь три года. Он прижился?
- Мы особо не отмечаем этот день, да и в мире его широко не празднуют. Этот день в 2010-м году придумала Ассоциация цирка, членами которой мы являемся на протяжении пяти лет. Я думаю, что цирковые деятели просто собрались как-то вместе и решили, что нужен какой-то день. Поэтому, насколько я знаю, во всем мире этот день не отмечается пышно – в отличие от государственных праздников, на которые выделяются средства. В нашем цирке перед выступлением ведущий программы Борис Федотов просто объявит публике, что сегодня Международный день цирка. Этим, я думаю, все и ограничится.
- А как изменилось цирковое искусство за прошедшие двадцать лет? Чем советский цирк отличается от современного российского?
- Акцентом на максимальное обращение к художественности номеров. Сейчас на манеже выступают уже не просто акробаты, гимнасты и жонглеры – это актеры, которые играют роль, которые рассказывают какую-то историю. Драматургия стала обязательным элементом. В конце концов, трюки можно посмотреть, включив какой-нибудь спортивный канал. Хотя и со спортсменами цирковых артистов сравнивать неправильно: спортсмен всю жизнь тренируется для того, чтобы выступить всего один раз на главном соревновании. А в цирке человек отдает себя каждый день, а то и по два-три раза в день.
19 августа в 19.35 на телеканале «Мир» смотрите документальный фильм «Неизвестный цирк», посвященный Цирку на Цветном бульваре
- А помимо драматургии в представлениях - какие тренды диктуют моду в цирковом искусстве? Насколько это вообще пластичный жанр?
- Я не думаю, что что-то кардинально изменится. Поиски есть всегда - инновации, эксперименты, но при этом я сторонник того, чтобы опыты ставились в лаборатории, а не на живых людях. Меня могут назвать ретроградом и консерватором, но мне кажется, что любое новшество нужно сперва обкатать, прежде чем показывать широкой публике. Не случайно существуют и маленькие камерные цирки, которые тоже собирают своего зрителя. А у нас уже другая история, потому наш цирк похож на завод. Здесь каждый вечер нужно «кормить» две тысячи людей, которые приходят на наши спектакли. Если мы не будем интересны, вкусны и полезны, то зрители просто перестанут к нам ходить.
Конечно, можно сделать что-то эстетское и новаторское, но вопрос в том, ждет ли от нас этого наш зритель. Потому что люди, которые идут к нам, примерно знают, что хотят увидеть – хорошее традиционное цирковое искусство. Этим мы, кстати, кардинально отличаемся от Цирка дю Солей, который сейчас раскручивается со страшной силой. Их представления – это большое костюмированное декорированное шоу с большим количеством цирковых элементов, но не более. А мы пропагандируем традиционное цирковое искусство: те же номера с животными, другую классику цирковых жанров. И наш зритель знает, чего от нас ждать – и к этому же он готовит своих детей. Из этого и рождаются традиции.
- А техническим новациям есть место в современном цирке?
- Наверняка появятся новые технические возможности, которые дадут артистам больше возможностей показывать свое мастерство. Например, жанр «акробаты на шестах», который в цирке называется «русская палка», зародился в 50-е годы. Так вот, раньше шесты были из бамбука, потом металлические. А сейчас шесты сделаны из того же материала, который применяется в большом спорте – а он позволяет делать трюки совершенно иного уровня.
Но дело не только в технике – появляется что-то новое и в подходах. Есть, например, французское направление современного цирка. Там все замешано на внутренней психологической идее: артисты работают практически без костюмов, либо в «цивильной» одежде и, как правило, – босиком. К тому же у них во время представления играет странная психоделическая музыка. И пускай лично мне это не кажется чрезвычайно интересным, но что-то можно перенять и оттуда. В любом случае это поиск, в любом случае это отдельное направление, которое они сами разрабатывают.
- А почему в цирке так важна традиция?
- Потому что цирк – это детство. Как минимум, для очень многих людей. А истории из детства надо вспоминать с улыбкой. Мало кто отдает себе отчет в том, что цирк - это первое в жизни человека свидание с культурой, с искусством. Ребенка сначала ведут не в оперу, не на выставку и не на балет, а в цирк. И я глубоко убежден, что от того, что он там увидит, во многом зависит то, каким человеком он станет. Поэтому к этому нужно очень серьезно относиться.
Был замечательный цирковой режиссер Арнольд Григорьевич Арнольд. Отец мне рассказывал, как однажды в цирке повесили объявление, что после спектакля в красном уголке состоится лекция на тему «О новых путях развития циркового искусства». Идет лекция, все понимают, что докладчик несет полный бред. И когда выступление заканчивается, с заднего ряда раздается голос Арнольда: «Когда вагоновожатый ищет новые пути, трамвай сходит с рельсов». Очень мудро.
Есть вещи, которые подвластны изменениям, которым трансформации просто необходимы. А цирк стоит на особом месте и его, с моей точки зрения, не нужно сильно трогать. Да, нужно искать и экспериментировать, но для этого есть отдельные цирковые структуры. Когда мы здесь создаем номер, я заранее думаю о том, что должен его продать. И в этом нет никакого цинизма - для меня это продукт, я топ-менеджер, это мой бизнес. Конечно, для меня важно, чтобы корабль, на котором я являюсь капитаном, плыл спокойно, и чтобы все его структуры были обеспечены.
- Ну тогда у нашего цирка и у иностранных цирковых трупп – наподобие Дю Соллей – много общего.
- То, что они делают – это в еще большей степени бизнес. При этом не могу сказать, что им там платят очень большие деньги: если сравнивать, то сегодня наши артисты получают примерно столько же. Но из серьезных артистов работать за рубеж никто не поедет – из нашего цирка за время моей работы уехали лишь три или четыре человека. Во-первых, хорошие артисты дорого стоят. Во-вторых, здесь их носят на руках, а там их нередко даже в программке не называют. Во время представления там даже не видно их лиц, поскольку они скрыты либо масками, либо гримом. Там все унифицировано, нет трюков мирового уровня. В Дю Солей едут лишь те, кто понимают, что не достигнут «звездного» потолка.
- А как сейчас обстоят дело с цирковым искусством в бывших союзных республиках?
- Где как. На Украине все в принципе неплохо: там и спортивная, и цирковая школа на хорошем уровне. Две недели назад я вернулся из Алма-Аты - у них тоже серьезные подвижки есть: они строят стационарные здания для трупп и вместо трех цирков у них теперь четыре. Открыли один цирк в Ашхабаде, но я не знаю, что там происходит, потому что Туркменистан – это полузакрытая страна. В Ереване работает цирк, в Тбилиси к счастью тоже. Дело в том, что тбилисский цирк в свое время выкупил Бадри Патаркацишвили и сделал своим частным цирком. А после его смерти было непонятно, что с ним будет, но теперь он вроде как снова работает. В Баку есть цирк, правда им там ремонт нужен – здание старое. В Ташкенте работает цирк, правда в нем постоянно какие-то скандалы. А в Прибалтике никогда не было цирков, разве что в Риге есть маленький цирк Альберта Соломонского. Но там пока еще рано говорить о каком-то уровне мастерства.
- А существует мода на цирковые жанры?
- Бывает, что какой-то жанр несколько лет никому не нужен или вообще не востребован. А бывает и наоборот. Вот в последние лет пять идет спрос на жанр «жонглер с диаболо». Причем спрос на него в Европе, хотя изначально это китайский жанр. Или аттракцион «русские палки» сейчас всем вынь да положь, а еще два года назад все от него отпихивались. Жанр иллюзии вообще ушел, потому что по телевидению уже давно показали, как это все делается и теперь никому оно не интересно.
- А культурный обмен в цирковой среде существует?
- Я помню, что в последние советские годы это было особенно популярно. Как-то раз организовали поездку наших артистов в Никарагуа. Туда отправили целую программу: денег не платили, разве что селили, кормили, давали какие-то суточные и все. Наши артисты туда приехали, оглянулись и спросили: «А они-то нам что дают взамен?».
Ведь по факту национальных цирков в мире только два – русский и китайский. Естественно, Европе и остальному миру мы ближе, чем Китай - там другие традиции и другие цирковые возможности. Поэтому сегодня основной ориентир – это мы. Нет национального французского цирка, хотя они и пытаются его как-то позиционировать. Нет американского цирка. Поэтому, если говорить о культурном обмене, то это они, конечно, учатся у нас. А мы у них тоже учимся – но не цирковому искусству, а, скорее, цирковым технологиям.
- Вас цирковые труппы других стран не впечатляют?
- Многие артисты приезжают к нам из Европы, из Латинской Америки, но они все «корявые». Корявые – это такой цирковой термин: когда артист делает что-то хорошо, но некрасиво. Сегодня во всем должна присутствовать эстетика. Это раньше можно было не думать о костюмах, о музыке, о пластике, о режиссуре, о хореографии. А сегодня все это обязательно, потому что является составляющей частью представления. Если раньше на первом месте шел сам трюк, то сегодня это уже анахронизм. Потому что рекорды хороши на Олимпийских горах, а цирк – это искусство. И если мы позиционируем его как искусство, то должны максимально следовать всем традициям высокого искусства - как в Большом театре, как в драматическом театре, как в опере.
ТЕАТРАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ ИЗНУТРИ
- Цирковые семьи вредят общему делу? Все же семейные склоки, скандалы…
- Нет, не вредят, потому что у артиста во главе угла всегда будет работа, цирк и публика. Был случай в истории цирка, когда должна была выступать группа канатоходцев. Это был семейный номер: сначала участвовали мать и отец, потом их дети, потом зятья, невестки и т.д. Так вот, в одном из номеров папа с сыном очень сильно разругались, причем до такой степени, что перестали разговаривать друг с другом и до последних дней жизни отца только переписывались через маму. Но это не мешало им выходить каждый вечер на манеж и друг друга страховать.
Правда иногда приходится чем-то поступаться. Есть замечательные молодые артисты и молодая семья - Дима Чернов и Аня Володько. Они работают в разных жанрах. Дима – замечательный жонглер, Аня работает в жанре корд-де-парель. И вот у нее контракт в Германии, а Дима там в шоу не нужен. И он поехал с ней в качестве ее ассистента. Это жизнь. Потому что альтернативой могут быть только расставание и гастроли с разными театральными труппами. Тут надо чем-то жертвовать.
- Гастроли артистов легко себе представить. А как быть с перевозкой крупных животных?
- Мы каждый год работаем в Японии и с тиграми, и с медведями, и со слонами. Причем последних возили и поездом, и паромом, и самолетами. Перед перевозкой в самолете главное дать слонам по ведру водки. Они от алкоголя не засыпают, а успокаиваются. Ведь самое страшное, если слоны начнут раскачивать самолет и нарушится центровка. В таком методе нет никакого садизма и никакой жестокости. Водку мы даем слонам каждый день – это у них в рационе. Они теплолюбивые животные и для поддержания нормального состава крови им дается либо водка, либо красное вино.
ЦИРК И ПОЛИТИКА
- Цирк и политика каким-то образом пересекаются?
- Цирк вне политики. Хотя в умелых руках он, конечно, может служить политическим инструментом. Я всегда привожу пример, который произошел лет 15 назад. В то время в Стамбуле проходили выборы мэра и действующий глава города, который хотел переизбраться, пригласил наш цирк на гастроли и раздал людям бесплатные билеты. В течение месяца все могли приходить на представления: на это ушли деньги избирательной кампании. В итоге мэр выиграл выборы с результатом, как у Лужкова - 98%. Да, может не из-за цирка. Но и из-за цирка тоже. Наверняка все говорили о том, какой хороший мэр, что он устроил праздник.
Еще я помню, как мы ездили с шапито по России. У нас с руководством городов хорошие отношения - люди на местах всегда помогают. Есть, конечно, те, кто не понимает, зачем мы им нужны. Я, например, спрашиваю: «А когда у вас выборы?». На меня смотрят с опаской: «А зачем вам?». А я в ответ: «Вы же можете все это разыграть. Сможете сказать, что не в вашей власти сделать жизнь людей богаче, но в ваших силах сделать ее немного более радостной. И добавить потом, что ради этого вы пригласили лучший цирк страны. И будет для вас дополнительная галочка в зачете».
- А кто из знакомых вам политиков понимает влияние цирка на умы людей?
- Был я как-то на одном мероприятии у Александра Лукашенко. Про него недоброжелатели разное говорят, но никто никогда не называл его дураком, потому что он очень умный человек. И одно из проявлений его политической грамотности заключается в том, что он каждый год, уже много лет подряд устраивает рождественские президентские праздники в цирке. Приглашает детей, водит с ними хороводы, читает стихи. Пиар, конечно, лобовой, но ведь действует и помогает.
- Ну на постсоветском пространстве вообще давние традиции смешивать политику и чистые жанры.
- Да, в свое время еще при «совке» нам говорили о том, что цирк нужно задействовать в качестве пропаганды нашего строя. Особенно к клоунам приставали по поводу того, почему у них нет острых сатирических политических реприз, а одни лишь социальные и злободневные. Причем их репризы были смешными и концептуально вписывались в цирковые программы. А цензорам вынь да положь политсатиру.
Я помню, нам написали репризу под названием «Похороны атомной бомбы». Реприза заключалась в следующем: на манеж клоун выводит бутафорскую корову – это два человека, накрывшиеся тряпкой. Корова впряжена в повозку, в повозке лежит атомная бомба. А сзади идет живой осел, одетый в черный цилиндр, черный фрак, с черной бабочкой на шее. Этакий символ буржуя в трауре. И инспектор манежа спрашивает: «А что происходит?». И клоуны отвечают: «Это то, о чем мечтает все прогрессивное человечество. Это похороны атомной бомбы». Он говорит: «Как здорово! А этот почему в трауре?». Ему отвечают: «Да потому что он осел!». В лоб такая агитка, конечно, но приказали – сделали.
Купили осла, изготовили реквизит, повозку, бомбу, отрепетировали и решили проверить. Кончилось плохо. Вывели корову, повозку и осла. Спрашивают: «А что это такое?». В ответ: «Это то, о чем мечтает все прогрессивное человечество». В это время осел почему-то возбудился и полез сзади на корову. Причем он ее кусает зубами, копытами бьет, а люди, которые в корове находятся, ничего не видят. В итоге они упали, корова перекрутилась. Осла оттащили – у него пена, глаза красные. Бомба вывалилась, двое в шкуре тоже уползли. Так никто и не понял, о чем мечтает все прогрессивное человечество. После чего режиссер Марк Соломонович Местечкин, который смотрел из-за кулис на все это, сказал: «Чтобы у меня в цирке этого больше не было!». И на этом история закончилась. На моей памяти больше не было случаев, чтобы мы возвращались к теме политики.
ТВОРЧЕСКИЕ ПЛАНЫ
- Нынешняя программа «На Бис!» будет идти до конца лета. Что дальше?
- В сентябре у нас будет проходить 12-й по счету международный фестиваль. И если поначалу мы сами звонили и приглашали артистов, то сейчас уже очень много желающих. Это закономерно, ведь фестиваль - это биржа. От нас каждый год увозят номера и в Монте-Карло, и в Париж. В качестве жюри выступают артдиректоры всех фестивалей, а потому артистам выгодно принимать в фестивале участие. Они показывают свой номер не агенту, который будет затем его продавать, а непосредственно руководителю либо цирка, либо фестиваля, который сам напрямую сможет артиста приглашать.
- Два года назад в Москве проходил очередной международный фестиваль. Ради интриги организаторы фестиваля пригласили швейцарского канатоходца Фредди Нока, который должен был перейти по канату через Москву-реку. В этом году будет что-то подобное?
- Тогда фестиваль организовывал Росгосцирк. Кончилось это плохо - канат лопнул и чуть не поубивал журналистов. К тому же это был не цирковой номер – подобные вещи делают люди, которыми движет адреналин. И они производят зрелище, а ведь цирк должен быть искусством. Тем более, что мы не отказываемся от всех этих смертельных номеров. Мой отец говорил, что цирк должен удивлять, радовать и немножко пугать. Но во всем важна мера.
Сейчас мы создаем проект, который называется «Золотой сезон» - собираем номера и артистов, которые взяли «золото» в те или иные годы на международных фестивалях.
А вот прошлый наш проект назывался «Снова вместе». Он был посвящен юбилею Советского Союза – в тот раз мы собрали номера со всех союзных республик. Артисты приехали - кто в тюбетейке, кто в черкеске - а нам это все было не нужно. Ведь у нас не было задачи позиционировать культуру, нам нужно было как раз наоборот – усреднить это все. Поэтому все костюмы мы шили сами – и только на них мы потратили восемь миллионов. Поэтому и лезгинка нам тоже не нужна - нужна современная музыка. Мы просто вспоминали период, когда мы жили вместе, и пытались повторить это хотя бы в цирке.
ПРОБЛЕМЫ ЦИРКА
- Когда меня спрашивают: «Есть ли у вас проблемы?», я отвечаю: «Проблем нет. Есть вопросы, которые надо решать». А проблемы люди часто сами создают искусственно, чтобы сваливать на них свои недоработки. А так - сложно даже не мне, а всей команде. Ведь управление цирком зависит от командной работы - один капитан ничего не сделает. Если представить корабль в открытом океане, то там все находятся при делах - кочегар уголь бросает, кок варит кашу, штурман прокладывает курс, рулевой у штурвала стоит, матросы драят палубу. А что делает капитан? Грустный ответ - капитан нужен на корабле только на случай катастрофы, чтобы за все ответить.
Конечно, хороший цирк делать трудно и дорого. После того, как не стало Юрия Владимировича Никулина, мы для себя решили, что планка Цирка на Цветном бульваре должна быть на высоте. И хотя этого сложно добиваться, но нам никто и не обещал, что будет легко.
- Что заставляет вас создавать новые цирковые номера?
- Дело в том, что хотя мы и постановочный цирк, но для нас на первом месте не стоит создание новых номеров. Мы их создаем либо по мере необходимости, либо по вынужденным причинам, когда приходят действительно талантливые и интересные люди, которых жалко отпускать. В таком случае мы берем необработанный алмаз, граним его и ставим его в оправу, чтобы он заиграл.
Советский и российский цирк всегда славились групповыми, массовыми номерами, сильными трюками, с костюмами, с оркестровой музыкой. Сейчас у нас есть два таких номера, созданных нами – это «подкидные доски Соколовых», и год назад мы выпустили групповых акробатов на шестах - «Русские палки Гречушкиных». Они за год собрали практически все «золото» по миру, только в Монте-Карло им дали серебро.
И вместе с тем, мы пытаемся хоть немного исправить тот вред, который нашему цирку сегодня наносят люди посторонние.
- Кого вы имеете в виду?
- Людей, которые мешают цирку, которые не поддерживают цирк, которые пытаются цирк растащить по кускам. Я не параноик, но у меня такое ощущение, что нам кто-то все время вредит. Вредит сельскому хозяйству, Большому театру, цирку… Я мало смотрю телевизор и почти не читаю газет, но некоторые вещи, которые происходят, например, в Госдуме, создают ощущение, что это шпионы, которых специально заслали. Потому что есть вещи, которые явно пойдут во вред - это понятно любому здравомыслящему человеку. А депутаты подобные темы всерьез обсуждают. А то, чем нужно реально заниматься, при этом отодвигается на второй план. То, что сегодня делают с цирком, - это преступление, на мой взгляд. Сейчас. Например, в Росгосцирке новый директор, еще года нет, как она пришла. Но она не знает, что делать. И никто не знает.
Беседовала Татьяна Поддубская