Журнал Советская эстрада и цирк. Февраль 1983 г.
«Широка страна моя родная» в цирке на Цветном бульваре С первых же мгновений, едва мы входим в зрительный зал московского ордена Ленина цирка на Цветном бульваре, как сразу же попадаем в праздничную атмосферу. И арена и все подкупольное пространство облачены в торжественный наряд.
Музыка возвестила о начале представления, которое открывается тематическим прологом, посвященным 60-летию образования СССР — первой в мире страны социализма. Красочное убранство, национальная орнаментика на полотнищах и дорожках, раздольная песня, близкая сердцу каждого, — «Широка страна моя родная», живописные группы представителей братских республик, кинокадры трудовых буден — все это являлось образной иллюстрацией единства народов, населяющих Страну Советов. Зрелищно яркое театрализованное действо развивалось динамично, вдохновенно, по восходящей линии. В современных ритмах песни «Я, ты, он, она вместе — целая страна» затейливо перестраивались мизансцены участников парада-пролога, вводились все новые и новые эффекты, причудливо трансформировалась круговая ширма — такого изобретательного оформления не упомнить старому манежу. Зритель захвачен общим эмоциональным подъемом, какой мы испытываем на международных фестивалях молодежи, когда представители разных народов весело и беззаботно кружат в общем хороводе. Радостное чувство приподнятости — превосходный запев к праздничному спектаклю, поставленному народным артистом РСФСР Леонидом Костюком. Перед постановщиком стояла непростая задача: органично увязать в едином творческом ансамбле разножанровые номера, столь различные по своему почерку. И это ему удалось в полной мере. Художественный мир спектакля многолик, емок, блистательно профессионален. Режиссер сумел последовательно выделить на всех «ярусах» своего спектакля главную тему — неисчерпаемую силу ленинской национальной политики. При этом он, как видно, не задавался целью собрать в своей программе национальное искусство всех братских республик. И это правильно. Кому же неизвестно, что объять необъятное невозможно? И того, что представлено в спектакле, с лихвой хватает, чтобы развернуто и убедительно рассказать о нерасторжимых узах дружбы народов нашей страны, о богатстве их духовной жизни и расцвете национальной культуры. Всем своим образным строем, содержанием своим и атмосферой спектакль воспринимается зрителями как торжество интернациональной спайки. И в этом смысле полностью отвечает своему заглавию — «В семье единой». Как члены единой семьи выходят на солнечный круг арены дагестанские канатоходцы и гуцульские прыгуны, белорусские гимнастки и литовский эквилибрист; сообща создают праздничное зрелище наездники из Туркмении, клоуны-весельчаки из Белоруссии, акробаты из Татарии. Вместе с ними плечо к плечу русский атлет-силач, русские дрессировщики, иллюзионисты, музыканты. И каждый языком циркового искусства выражает сущность души своего народа. На манеже зримо представлено единство всех наций в нашей стране. В прошлые времена, когда хотели подчеркнуть особую торжественность зрелища, выносили на афишу непривычно для нас звучащее сочетание слов — «Гала—представление». Гала-представлением хотелось бы назвать спектакль, который вобрал в себя много ярких номеров. Это и лирически окрашенное воздушное адажио Н. Васильевой и Ю. Александрова, обладающих высокой профессиональной подготовкой и артистизмом; это и забавные обезьяны дрессировщика Фярида Якубова, его четвероногая артистка вызвала веселое оживление всего цирка, представ в роли джигита-наездника; в этом же ряду и силовое жонглирование Анатолия Осипова и азартное состязание в ловкости и удальстве гуцульских лесорубов (акробатическая труппа «Черемош» под руководством заслуженного артиста Украинской ССР В. Максимова). «Черемош» зажигает публику искрометным фейерверком сальто-мортале. Органично вписалось в программу выступление заслуженной артистки РСФСР Инги Агароновой и заслуженного артиста Армянской ССР Георгия Агаронова. Название эстрадно-циркового номера, исполняемого этим обаятельным дуэтом, менялось на протяжении ряда лет: «мнемотехника», «отгадывание мыслей на расстоянии», «опыты памяти»... Агароновы озаглавили его «Полет мысли» — удачно! Хотя многим зрителям известен принцип, который лежит в основе демонстрируемого ими феномена, тем не менее то, как они это делают, прямо-таки ошеломляет. Работают Агароновы виртуозно. Зашифрованные сведения подаются с минимальной знаковой информацией. Культура ответов — безукоризненна. Когда слышишь, как свободно, я бы даже сказал, изысканно общается Георгий Агаронов с многоязыкой публикой, заполнившей цирк, — с немцами по-немецки, с испанцами по-испански, с венграми по-венгерски — как тут не восхититься вместе со всем зрительным залом! Присутствие «Полета мысли» в спектакле ценно еще и тем, что номер этот вносит заметное жанровое разнообразие в представление, — а это не так уж и маловажно, ибо если и есть в чем упрекнуть составителей рецензируемой программы, так это в ее перегруженности акробатикой. Ведь зрители-то не слишком разбираются в многообразии прыжковых комбинаций. Поддерживать праздничное настроение на манеже призваны клоуны-весельчаки — душа циркового зрелища. В этой программе службу несут сразу два смеховых «подразделения». Гости из Белоруссии — А. Воронецкий и Ф. Гулевич. Их образы-маски имеют фольклорное происхождение. Артисты играют деревенских дружков, которые хотя и оказались в новых жизненных условиях — попали в город, в цирк, — однако себе не изменили и не расстались со своими орудиями производства — мотыгами, косами, цепами, но теперь все это предстает в новом качестве — клоунского артибута. Разбитные бедокуры подтрунивают друг над другом и живо показывают забавные сценки из народного быта, среди которых особенно удалась веселая переброска кухонными чугунами. Не скажу, что клоуны Воронецкий и Гулевич цементируют отдельные номера программы (нынешние коверные вообще утратили такое умение), но вносят в этрт спектакль свою долю веселой разрядки. Вторую группу — клоунское трио: П. Толдонов, В. Минаев, Р. Коновалов — впервые увидел я на манеже года три назад. Наторелые в цирковом юморе комик и много и успешно смешили тогда зрителей и по праву являлись украшением программы. Увы, с того времени что-то незаметно каких-либо новшеств в их репертуаре. А ведь для клоунской профессии так важно не застаиваться на месте! И к тому же известно, что всякий актер, а клоун в особенности, растет главным образом в работе над новым репертуаром. И в заключение разговора о клоунах позволю себе одно замечание: не то досадно, что эти группы действуют врозь каждая сама по себе, хотя, вероятно, в интересах программы совместные интермедии могли бы оказаться более художественно целесообразными, досадно, что смех даровитых артистов слишком легковесен, не поднимается выше заурядного развлекательства. И здесь явный «прокол» в содержательном спектакле. Как и весь циркрвой конвейер, представление «В семье единой» включает в себя номера, в которых присутствует образное решение, и те, которые можно называть демонстрационными. (В них артисты демонстрируют голые трюки и после каждого, подобно тому как это происходило сто лет назад, делают «продажу», или, по-другому, «комплимент» — просят поаплодировать). К числу вторых относится эквилибр на канате заслуженных артистов Дагестанской АССР сестер Гаджикурбановых и А. Медникова. Этот зрелищно эффектный номер построен в традиционном ключе: состоит из переносов акробатических пирамид с одного мостика на другой. А между тем древнейшее искусство хождения по канату, ос9бенно распространенное у народов Кавказа, обладает поистине неисчерпаемыми возможностями для образных форм. История донесла до нас описание многих жанровых сценок, которые мастерски разыгрывали на тугонатянутом канате народные комедианты Армении, Грузии, Дагестана. В свое время Акрам Юсупов, а ныне Владимир Волжанский смело использовали этот старинный снаряд, создавая на нем целый образный мир. Выступление Гаджикурбановых и Медникова рождает некоторые рассуждения о тенденциях развития нашего цирка — в каком направлении ему двигаться в ближайшее время. Представление «В семье единой» для меня лично примечательно своей устремленностью в будущее. Оно энергично приближает тот час, когда режиссерское вмешательство станет не фрагментарным, но распространится на всю художественную структуру спектакля, когда примат режиссуры утвердится во всей своей полноте. И еще одно соображение. Сегодня уже отчетливо видна тенденция движения советской арены по пути образного решения цирковых произведений. Собственно говоря, вопрос об образном начале в номерах возник не сейчас. Однако и поныне десятками «выпекаются» номера так называемого демонстрационного толка и до обидного мало выходит на арену новых номеров с яркой образной формой. Манеж дожидается режиссеров, который проявят себя не только умелыми организаторами циркового зрелища, но и — что не менее важно — как художники, способные раскрывать внутренний творческий потенциал артистов, способные мыслить образами и в этом ключе создавать номера и спектакли. Ибо именно эта творческая линия — весомая гарантия успеха в той конкурентной борьбе со спортом, какая идет пока не в пользу цирка. Демонстрационные номера — это, на мой взгляд, вчерашний день нашей арены. Номера же, построенные образно, — день завтрашний. Примеры впечатляющей образной формы отчетливо видны на материале спектакля в «Семье единой». И в первую очередь это конно-акробатическая сюита «Эхо Азии». Сюита имеет двухчастное построение. Содержание первой части выражено в заголовке: эхо — отраженный звук, в данном случае метафоричное отражение дедовских обычаев канувшей в прошлое Азии. И вторая часть — новь преображенной Туркмении. Руководитель этого крупного номера Давлет Ходжабаев, народный артист Туркменской ССР, является и постановщиком сюиты. Ходжабаев умело использует в ней и пантомиму, и музыку, и свет, и смену ритмов, и пластическую выразительность, и джигитовку, и конную акробатику, все эти краски помогли ему нарисовать живописный этюд жизни старого Востока — беспощадно-лютую поимку беглянки. И как противопоставление минувшему режиссер выстраивает средствами цирка жизнеутверждающий мир современного солнечного края. (Первая часть ввиду ограниченного времени и обилия номеров сокращена.) Характерное для сегодняшнего театра и кино жанровое взаимопроникновение присутствует и на этом манеже. Органичный синтез акробатики и дрессуры лежит в основе номера Беляковых. И хотя здесь тоже демонстрируют чередующиеся трюки плечевой акробатики, тем не менее и по режиссерской трактовке, и по своему содержанию, и по духу, и, наконец, по цирковому языку — меткому, яркому, сочному — это, конечно же, произведение образного порядка. Акробатика и дрессировка здесь — средство выразительности. В яркой картинке праздничного гулянья, написанной талантливой режиссерской «кистью», мастерски передана сама стихия русского народного характера: обаятельное лукавство насмешливых девушек и молодеческий задор парней, каждый на загляденье плечист и статен, один другого краше и сноровистей, удалец к удальцу. Нет, они не изображают ловких и сильных, а в самом деле сильны и ловки до поразительного, не прикидываются жизнерадостными, а впрямь бодры и веселы. Им верят. Ими любуются. Затейливые акробатические «переплясы» и медвежья потеха подаются ими в живой образной форме. Да, конечно, номер руководимый заслуженным артистом РСФСр Венедиктом Беляковым-младшим, принадлежит к числу выдающихся не только в нашей стране, но и в мировом цирке. И не случайно эта труппа сумела завоевать на самом престижном из всех международных конкурсов, в Монте-Карло, высокую награду — «Золотого клоуна». Особо хотелось подчеркнуть, что весь этот спектакль вообще развивается под знаком режиссерской мысли. Помимо композиции выстроенной Л. Костюком, помимо блистательно поставленных номеров самими актерами — Венедиктом Беляковым-старшим и Давлетом Ходжабаевым эта программа оплодотворена удачными творческими решениями и других цирковых режиссеров. Долгую художественную жизнь получил самобытный номер, называемый впрочем, как-то уж очень буднично — «Ренское колесо в воздухе». Его постановщик П. Майстренко нашел много свежих решений использования снаряда, заставил его «работать» в различных проекциях и неожиданных ракурсах. Однако вращающееся под куполом сконструированное им колесо могло бы так и остаться холодной грудой металла, когда бы не было столь впечатляюще оживлено четверкой задорных белорусских дивчин. Легко, динамично, грациозно, с подлинной увлеченностью действуют они на своем подвижном снаряде. И своим жизнерадостным выступлением вплетают в праздничный венок программы еще один яркий цветок. П. Майстренко в полной мере владеет тем, что является отличительной чертой режиссера цирка, — способностью мыслить трюковым действием. Это же свойство присуще и Семену Уральскому, режиссеру, издавна тяготеющему к образной форме и оригинальным решениям. Он создал для литовского эквилибриста на проволоке Стасиса Пожериниса номер акварельной тональности. Постановщику и актеру удалось вылепить нештампованный образ скромного юноши нездешних мест, с нездешними манерами. В нем не бушует темперамент, как, скажем, у туркменских джигитов, куда там! Типичная флегма. Невысокий ростом, щуплый, немного робкий, он в какой-то отрешенной задумчивости, как бы случайно оказывается на тонкой струне, высоко в воздухе. И там этот меланхолично настроенный юноша, словно прислушиваясь к тихой мелодии радости, звучащей у него внутри, с удовольствием показывает свое нелегкое искусство удерживать равновесие в самых, казалось бы, невероятных положениях. Умелая режиссерская рука сказалась и на общем построении художественно-акробатической группы «Фантазия», руководимой заслуженным артистом Татарской АССР Рашидом Ка-малетдиновым. Создала этот номер Клара Кох, недавно ушедшая из жизни. Общий успех представления дополняют и танцевальные заставки балетного ансамбля, поставленные Натальей Маковской, и живая, полнокровная палитра нового для цирка на Цветном бульваре художника Марины Зайцевой, и, как всегда, корректная и вместе с тем внушительная подача программы инспектором-режиссером Завеном Мартиросяном. Этому же в немалой степени способствует и оркестр цирка (музыкальный руководитель — заслуженный артист РСФСР Н. Соколов). Все эти слагаемые постановщик Л. Костюк привел к единому художественному знаменателю. Стремясь создать зрелищно целостную картину, он волевым приемом вмешивается и в отдельные номера, вплетая в их ткань сценические элементы выразительности, каких прежде не было в этих номерах. Взять, к примеру, иллюзионное ревю Любови и Анатолия Сударчиковых. В тот момент, когда на артистке самым чудодейственным образом меняется цвет и фасон платья, Леонид Костюк вводит в музыкальную партитуру новый ритм — вальс. И под его звуки исполнительница начинает вдохновенно вальсировать в своем новом наряде, выглядит это, сразу же скажем, вполне мотивированно и органично. Но режиссер усиливает эффект: заполняет манеж кружащимися в танце балеринами, пускает по куполу разноцветные вертящиеся световые блики, и даже лошадь вместе со всеми танцует под всадником. И все это создает настроение карнавального веселья, кажется, будто ожил тот незабываемый вальс из кинофильма «Цирк». Помните: «закружился шар земной»?.. В другом случае постановщик к месту привлекает группу оркестрантов, костюмируя их под жителей голубого Немана — литовских музыкантов, что играют во время народных празднеств. Этот художественный штрих удачнейшим образом усиливает эмоциональность номера С. Пожериниса. Подобного рода выразительные детали рассыпаны по всему спектаклю, который увидел свет манежа в цирке на Цветном бульваре, чей художественный потенциал всегда был необыкновенно высок. Этот манеж издавна является полигоном режиссерских экспериментов. С первых же революционных лет здесь упорно отыскивали свежие зрелищные формы и идейно значительное содержание. Надо полагать, нынешнее руководство старейшего цирка возьмет направление на творческое развитие плодотворных традиций этой арены и будет ориентироваться на поиск новых художественных идей. Новые современные художественные идеи — это то, чего так недостает цирку-83. Р. СЛАВСКИЙ