По московской программе можно судить об основных тенденциях развития современного цирка, которые прежде всего отличаются содержательностью, изысканностью форм, избегая грубости и примитивизма. В программе ясно прослеживается преемственность традиций от лучших достижений прежнего цирка к новому, молодому, многообещающему цирковому искусству. Это достигнуто путем умного объединения замечательных ветеранов цирка, мастеров, находящихся в расцвете творческих сил, и талантливой молодежи — вчерашних выпускников Училища циркового и эстрадного искусства.
В программе имеются номера, которые дают пример решения художественного образа на уровне других видов искусств. Программа достойна изучения, ибо она доказывает, что цирк — высокое искусство со всеми характерными для него особенностями, стоящее в, ряду самых почтенных муз. Все три функции, присущие настоящему искусству — познавательная, воспитательная и эстетическая, — как бы слились воедино в этой программе и подтверждают сказанное выше. Выдающаяся трюковая основа ряда номеров, великолепный артистизм, благородная манера исполнения — вот что характеризует лучшие номера представления.
Программа многонациональна, и это опять-таки одна из самых характерных особенностей современного советского цирка, которая в корне отличает его от зарубежного цирка. Представлять сегодня советский цирк только русскими номерами (пусть даже превосходными) — значит заведомо обеднять его, ибо вклад артистов Армении, Грузии, Азербайджана, Узбекистана, Латвии, Литвы, Украины, Осетии, Тувы, Дагестана и многих других союзных и автономных республик настолько значителен, что судить об уровне современного Цирка можно только с учетом развития всего многонационального искусства.
Поэтому закономерно, что в юбилейной программе в столице выступают артисты Прибалтики, Закавказья, Средней Азии. Вместе с выдающимися мастерами русского цирка они отчитываются о своих успехах перед добрым, но требовательным и взыскательным московским зрителем. В Москве выступать трудно. Очень трудно. И надо сказать, что участники программы после первых премьерных дней нисколько не снизили темпа и уровня выступления. Наоборот, они открывают все новые и новые грани своего творчества, достигнутое закрепляется и становится сутью номера. Интерес к программе нарастает.
Скептики или те, кто пренебрежительно относится к цирку, введя его в разряд тех явлений, которые плетутся за искусством, убедились на примере этой программы, что она имеет моментами высшую форму выражения человеческих возможностей, — что едва ли где-либо еще достижимо. В этом ее непреходящее познавательное значение. Справедливой оценкой программы «Всегда в пути» была статья М. Мержанова «Так называемая цирковая» в газете «Советский спорт». Автор писал: «...под выражением «цирковая техника» я понимаю высшую форму исполнительского мастерства. Недавно я был в цирке и видел новую программу «Всегда в пути». Отличные литовские эквилибристы В. и 3. Черняускас, акробаты-прыгуны под руководством В. Замоткина, канатоходцы под управлением В. Волжанского, а также воздушные гимнасты под куполом цирка («Галактика») блистали высокой техникой исполнения. Без нее немыслимы ни хождение с завязанными глазами по проволоке, ни головокружительные прыжки на трапециях, ни акробатика высокого класса».
И все-таки, все-таки... Предела нет ни в чем. В том числе и в человеческих возможностях. Говоря обо всем этом, мы уверены, что это не предел, что двигаться надо, надо искать, обновлять (и если хотите — удивлять!), чтобы не оказаться в застое. Мы также убеждены, что таких программ (значительных по содержанию и форме) можно составить не одну и не две, а много больше, и что резервы наши далеко не исчерпаны. Каждая программа в Москве непременно должна быть открытием хотя бы нескольких новых имен.
Ну кто же мог думать года два-три назад, что в юбилейной программе будут выступать киргизы, которые до Октябрьской революции не имели своей письменности! А сейчас есть киргизский цирк и лучшее его выражение — «Молодая Киргизия» — номер, руководимый Евгением Джаныбековым. Артисты цепки, хватки, увертливы, они так ловки к стремительны! Кто эти молодые люди, задающие отличный темп представлению? Одни пришли из хореографического училища, другие — из спорта, и только Е. Джаныбеков, являясь опытным артистом, сумел всех объединить и поднять до уровня профессионализма. Они не располагают выдающимися трюками (не считая самого Джаныбекова), но решение номера исходит из национальных особенностей исполнителей. Их манера поведения, своеобразные «ломаные» жесты — все это придает номеру особое очарование.
В исполнении молодых ребят есть наив, легкость и своя грация, которая создает впечатление удовольствия от того, что они делают. Юмор и веселье — вот, пожалуй, основное ощущение от их исполнения, и вплетено это очень умело в сходы и подъемы по канату, в «заставки» к основным трюкам. Хороша музыка, и по-своему элегантны восточные, узорчатые костюмы (художник А. Торопов), которые не только нарядны, но и практичны. Мастерство молодых исполнителей заметно растет, искусство их получило признание.
Образное начало присутствует и в решении номера азербайджанской художественно-акробатической группы Ф. Назирова, где счастливо сочетаются элементы хореографии и акробатики. Это особенно хорошо заметно в исполнении Г. Назировой и Р. Назирова, у которых переходы от трюка к красивой позе и обратно органичны и, я бы сказал, точны. Но зачем в таком профессиональном номере этот дешевый «фейерверк», который вызывает только недоумение? Неужели артисты не верят в силу своих возможностей, неужели эти «фонтаны искр» усиливают впечатление от искусства азербайджанцев? Напротив. Это шаблон ж «подспорье», которые снижают впечатление от своеобразного, самобытного искусства.
Превосходны Черняускасы. особенно Зигмунд. Профессиональный цирк в Литве начал развиваться очень поздно, однако артисты достигай настоящего мастерства. Но где в чем можно увидеть хотя бы какие-то элементы, дающие возможность сказать, что исполнители — с берегов Балтики? Больший ли интерес представил бы тогда этот номер? Несомненно, ибо искусство Черня-ускасов отличается свежи внутренним ритмом, своей мадерой поведения, о чем говорит и музыкальное оформление номера Б. Горбульскиса. А какие могли бы быть удивительные костюмы — свои, но цирковые! Пока это только в мечтах и планах .
Совсем в ином, стремительном темпе выступает жонглер Майя Рубцова. И хотя в номере есть известная традиционность (мячики, факелы), смотрится он с неослабевающим интересом, так как впечатляет сама манера исполнения. Особенно хороши трюки с булавами, когда актриса при переходе на ступеньки жонглирует фактически и руками и ногами, не снижая при этом найденного темпа.
Леонид Костюк еще молод. Но он снискал у самых придирчивых знатоков цирка глубокое уважение. Мастерство, кропотливый труд, стремление к самостоятельности в решении номера — вот его основные козыри. Можно прибавить — и скромность. Это важно, потому что речь идет о действительно хорошем артисте. Прочность найденных сложных трюков и их закрепленность в работе — огромное достоинство номера. Костюки выступают с полной отдачей, независимо от того, утром или вечером это выступление. Л. Костюк на манеже не строит из себя «мэтра», не играет «премьера» — он на равных со всеми. Но вместе с тем уверенность, собранность, присущие ему, подтягивают всех исполнителей. Редкий завал (мне известны всего два в этом сезоне) — это повод для Л. Костюка выйти из положения и продемонстрировать с блеском человеческие возможности в трудный момент. Номер сейчас стабилизировался: наряду с очень опытным верхним Г. Ульдановым пришел способный выпускник училища В. Половинкин.
На этот раз — программа без дрессированных собак. Но есть козы. Кажется, уж какое глупое животное, а вот и оно поддалось дрессировке и стало послушным в умелых руках грациозной, порхающей по манежу Музы Касьяновой. Красивы козы. В них как будто сама природа, они еще далеки от «цивилизации». Все это вызывает интерес. В целом удачна композиция номера. Но вместе с тем нельзя не заметить, что далеко не всегда исполнительница находит со своими питомцами «общий язык». Нет-нет да и прорвется их недисциплинированность на манеже, а это у исполнительницы вызывает нервозность, недовольство, скрыть которые от зрителя не всегда удается. Думается, что со временем это пройдет.
Медведи Луиджи Безано покоряют; они, если можно так сказать о животных, остроумны и находчивы. Дрессировщик С. Исаакян назвал их талантливыми. Это действительно так, но стали они таковыми оттого, что человек, их воспитывающий, наградил их этим качеством, развил это качество. Искусство Безано академично в лучшем смысле. Точно. Кажется, что ничего лишнего — так все отжато и отобрано. Медведи-акробаты, эквилибристы, гимнасты... Законченность и совершенство трюка — высшие качества этого номера. Сам Л. Безано очень прост и обаятелен на манеже, он как бы на втором плане: никакого внешнего эффекта ни в костюме, ни в манере поведения.
Учитывая замечательное мастерство артиста, его ювелирное искусство отработки трюка, все время задумываюсь над тем, что рано или поздно Л. Безано, наверное, придет к иному композиционному решению номера, которое не будет восприниматься как отдельные фрагменты, демонстрируемые один за другим, а как большая многофигурная композиция при участии нескольких медведей с такой же точностью исполнения трюков.
Совсем не просто выступать сейчас Кантемировым после столь успешных представлений в Москве «Конного цирка». И все-таки смотреть их интересно. Кантемировы — подлинная история советского цирка. В них как в капле воды отразились судьбы актеров дореволюционного и советского времени. Первые успешные гастроли за рубежом, всеобщее признание на Родине и расцвет их искусства в последние годы.
Кантемировы к своему искусству ревнивы, потому что они требовательны, потому что они беззаветно служат ему. Сила их искусства — в замечательных композициях, которые, кажется, рождаются у вас на глазах и тут же исчезают. Особенно запоминаются два брата Кантемировы; Ирбек, неистощимый мастер на трюки, и эффектный, артистичный Мухтарбек, которому свойственно героическое начало. Думается, что если бы развить его героическую «партию» в номере и сделать ее основной, все произведение в целом производило бы более значительное впечатление. Интереснее может быть подана и «мелодия» девушки: ее лиризм еще больше оттенил бы героический, мужественный характер номера. Достойными преемниками мастеров проявили себя способные джигиты А. Карсанов и Ю. Доцоев, которые воспитываются в традициях «Кантемировской школы». Это хорошо.
О Замоткиных говорят много. Значит, есть о чем говорить. Владимир Замоткин прошел хорошую школу В. Довейко. Он усвоил лучшее — профессионализм, выработал вкус, требовательность. И создал номер. Я бы сказал, создает номер. У него появилась превосходная группа ребят. Это — Н. Кузнецов, В. Панкул, О. Пенкин, М. Сирота, В. Диков. Лучшие из них отличаются не только тем, что могут ежедневно делать двойное сальто как норму, но и несут иную культуру исполнения современного акробата. В этом несомненно свежая струя, характерная для данного номера.
Закономерен в номере и трюк на одной ходуле, исполняемый В. Замоткиным. Номер несомненно перспективен, он уже сейчас входит в число лучших групповых акробатических номеров. Об этом прежде всего дает основание судить состав исполнителей — не только технически сильных, но и скромных, образованных, не кичащихся собой ребят, понимающих всю меру ответственности перед современной акробатикой. Я не случайно выше сказал: «создает номер...» В. Замоткин и сейчас в поисках наиболее выразительной композиции номера, которая еще окончательно не найдена (например, пока недостаточно творчески оправдано появление в номере Э. Замоткиной).
И, наконец, Волжанские... Волжанские — марка цирка. «Пласт культуры», сказал кто-то, посмотрев программу «Всегда в пути». Неловко, говоря о Волжанских, употреблять слово «трюк», ибо у них трюк, хореография, артистизм настолько сплавились воедино, так подчинены единому ритму, особой манере поведения, что все в целом это составляет одно из высших достижений циркового искуства. Изумительное качество исполнителей — ансамблевость, они все живут тем моментом, который в данную минуту является главным. Техника исполнения превратилась в поэзию — это и есть совершенство искусства. Нарастает тревога, нарастает внимание. Номер развивается по закону: от простого к сложному и заканчивается у купола «идущим через трудности и преграды к звездным рубежам» (как справедливо отметила «Советская культура»). Восхождение есть подвиг — вот главная идея номера.
Спорным, на мой взгляд, является финальное решение номера — прыжок с трамплина. Превосходный трюк в исполнении В. Волжанского воспринимается как обособленное явление, ибо номер, по существу, уже получил свое логическое завершение замечательным восхождением (в этом убеждает и звездный купол цирка). И актрисы в ожидании трюка, оставаясь на манеже, на какое-то время превращаются как бы в бытовые фигурки. Но это — частности. О Волжанских надо писать особо, ибо их искусство достойно изучения во всех своих компонентах. Поучительна и эволюция номера Волжанских, для которых стремление к прекрасному является смыслом их творчества.
Совершенно особое место в программе занимает «Галактика». Особое потому, что артисты «Галактики» моложе всех, неопытнее всех и впервые в Московском цирке. Это — как юношеская симфония, в которой все — волнение, все — порыв; характеры еще только угадываются, но уже обещают. Они, орлята, только вчера вылетели из гнезда и уже держат экзамен перед москвичами, перед знатоками цирка. Они прошли хорошую школу, в последние годы занимались у отличного педагога-методиста Ю. Мандыча, который сумел раскрыть их индивидуальности.
Все они — москвичи, за исключением Я. Кокиной, той, которая, поднимаясь к самому куполу, камнем падает вниз, вызывая единый вздох тысячного зала, а потом бурю аплодисментов. С каким достоинством и гордостью объявляет ведущий В. Успенский: «Выдающееся достижение цирка — тройное сальто-мортале — исполнил В. Ракчеев» или «Рекордный трюк — двойное сальто-мортале с двойным пируэтом — исполнил Н. Сухов». Тройное сальто-мортале исполняют оба — Н. Сухов и В. Ракчеев. Это абсолютно аналогично тому, когда Е. Рябинкина и Е. Максимова после хореографического училища сразу станцевали в Большом театре главные партии. А если иметь в виду, что в номере есть великолепный ловитор А. Астанин (о нем специалисты говорят, что «он имеет золотые руки»), который, может быть, во многом и определяет «сияние этих звезд», тогда станет ясно, что «Галактика» — явление удивительное, с трюками экстра-класса. Здесь есть озорство и смелость, вероятно, и вызов прошлому. В хорошем смысле, в новаторском. В двадцать лет и такое! Кому это удавалось? Разве это не романтично! Им не нужен яркий блеск костюмов, им не нужна вычурность приемов — все восполняет ни с чем несравнимая молодость. О, сила юности, какое преимущество ты имеешь перед всеми блестками театральной или цирковой мишуры! Выступление в Москве для молодых — школа. Они заметно выросли.
«Галактику» принимают не все. Спорят. Илья Эренбург в одной из книг написал: «Большие произведения искусства при их появлении обязательно вызывают восхищение одних и гнев других». Это верно. Одни находят, что нарушены нормы общепринятого (расположение аппарата, вращающаяся ловиторка), что не «те» дистанции, что нет шаблонного комика-трюкача и т. д. Другие считают, что «это» дает возможность для новых комбинаций, неизведанных возможностей. Время рассудит. Нет большего счастья для художника, когда его искусство не оставляет людей равнодушными. Конечно, молодым исполнителям не хватает отточенности мастеров, уверенности в исполняемом. К сожалению, бывают и падения (как, впрочем, и у опытных мастеров этого жанра). Но это — дело времени и опыта. Есть главное — экзамен выдержан. Сейчас ясно одно: «Галактика» подстегнула многие воздушные полеты, заставив усиленно форсировать упущенное.
Представление венчают два выдающихся клоуна — Карандаш и Попов. Большой праздник объединил и двух больших мастеров в одной программе. Впервые. Сколько поколений выросло с Карандашом, с детства унеся в памяти его изумительное искусство. Сегодня смотрят его уже те, кто стали бабушками и дедушками, кто, вспоминая детство, приобщает к цирку своих внучат. Карандаш неувядаем и неповторим в своей ребячливости и озорстве. Трудно отдать предпочтение Карандашу «утреннему» (на детских представлениях) или «вечернему» с его «Венерой». Его искусство предельно понятно, ясно по замыслу. Даже в «Венере» юмор переплетается со светлым наивом, не утерянной детской непосредственностью, с броскими цирковыми приемами.
Карандаш на диво легок и подвижен. У него нет ничего лишнего или такого, что не играло бы на образ. Искусство артиста в высшей степени реалистично. Скольким обязаны многие наши клоуны Карандашу! Очень жаль, что в юбилейной программе оба мастера — Карандаш и Попов — не были объединены в одной современной новой репризе.
Олег Попов — любимец публики. Диапазон его велик: балансер, эквилибрист, жонглер, канатоходец, дрессировщик... Что еще можно прибавить? Что ему не удается? Он похож на лес-ковского «Левшу», который удивил мир, подковав блоху. Зайдите в гримерную к Попову. Это мастерская слесаря, столяра, токаря... Его фантазии предела нет. Он действительно «всегда в пути». Мы увидели и точные современные репризы, созданные совместно с режиссером М. Местечкиным и парнерами А. Будницким и Я. Шехт-маном. Они были уместные юбилейный год, и слово артиста звучало страстно и убедительно. Надо сказать, что Попов, не обладая в быту идеальной дикцией (и, вероятно, зная это), на манеже оказывается превосходным мастером слова, которое звучит всегда ясно, доходчиво и емко.
Иногда говорят, что стоит объявить: «Попов!» — и все ясно, публика примет. И да и нет. Да — первые минуты или секунды. А потом надо публику завоевать, оправдать великие надежды, которые всегда возлагают на Попова. И надежды эти оправдываются, ибо клоун делает все. И делает безукоризненно. За время нынешнего пребывания в Москве Попов несколько раз выступал по телевидению и на эстраде. И всегда раскрывались новые грани его дарования. Все, что ни делает Попов — большое или малое, серьезное или шуточное, — все пронизано светлым, радостным настроением. Жизнеутверждение — его главная тема, суть его искусства. И в этом Попов предельно современен, его творчество созвучно сегодняшнему дню. К тому же он находчив, не боится предлагаемых обстоятельств и умеет свое искусство продемонстрировать в любых условиях, Попов — отличный импровизатор. И мне думается, что он имеет право выступать «смелее», имеет право на умную и частую импровизацию, ибо импровизация — это суть клоуна, его «извечная традиция».
Смело и мудро подобранные номера режиссером М. Местечкиным — от ветеранов до вчерашних студентов — ярко продемонстрировали неисчерпаемость и глубину искусства советского цирка, его беспредельные возможности. Сегодняшний день выдвигает высшие требования к любому искусству, в том числе и цирковому — подготовка и развитие артиста, не только владеющего самой совершенной техникой исполнения, трюками (это само собой разумеется), но и человека интеллектуального, образованного, обладающего большой культурой, стоящего на уровне современного советского зрителя, всегда благодарного, но и высокотребовательного нового зрителя 60-х годов.
НИК. СЫКЧИН
