Перейти к содержимому

Фотодром Шираслана. Новое
подробнее
12-й Международный фестиваль циркового искусства «Золотой слон» в Жироне(12th International Circus Festival Gold Elephant in Girona).
подробнее
Животные в цирке- наша жизнь, наша самая большая любовь.
подробнее

Фотография

Журнал Советская эстрада и цирк. Апрель 1980 г.

Советская эстрада и цирк. Советский цирк. Апрель 1980 г Советская эстрада и цирк

  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 10

#1 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 29 December 2019 - 10:12

Журнал Советская эстрада и цирк. Апрель 1980 г.

Прикрепленные изображения

  • 1.jpg
  • 2.jpg
  • 3.jpg
  • 4.jpg
  • 5.jpg
  • 6.jpg
  • 7.jpg
  • 8.jpg
  • 9.jpg
  • 10.jpg
  • 11.jpg
  • 12.jpg
  • 13.jpg
  • 14.jpg
  • 15.jpg
  • 16.jpg
  • 17.jpg
  • 18.jpg
  • 19.jpg
  • 20.jpg
  • 21.jpg
  • 22.jpg
  • 23.jpg
  • 24.jpg
  • 25.jpg
  • 26.jpg
  • 27.jpg
  • 28.jpg
  • 29.jpg
  • 30.jpg
  • 31.jpg
  • 32.jpg
  • 33.jpg
  • img622.jpg
  • конец обложки.jpg
  • начало обложки.jpg


#2 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 29 December 2019 - 10:46

Пять колец Смирновых

 

Весело и дружно хлопают ребятишки. Ведь под куполом цирка не кто-нибудь, а крокодил Гена. Сколько раз видели его в кино, и какие только «штуки» он не выкидывал, а такого даже на экране не было.  

...Старая колдунья Шапокляк украла у Чебурашки и крокодила Гены огромный торт и подвесила его под самый купол цирка. Попробуй достань! И, конечно, обыкновенному крокодилу такое не под силу — ведь он не птица. Но то — обыкновенный, а не сказочный. А в сказке и птицы под водой плавают и рыбы по воздуху летают. Так почему бы крокодилу Гене не взлететь под самый купол? ...Кстати, артиста и вправду зовут Гена — Геннадий Смирнов. А обличье крокодила он принял, чтобы детворе, которая приходит на утренние и дневные представления, было интереснее смотреть номер воздушных гимнастов на кольцах. И его партнерша Нина Смирнова тоже, естественно, стала, как и полагается по фильму, Чебурашкой. Нашлась работа в этом номере и для ассистента Смирновых — Александра Лямина. Кого он играет, конечно, нетрудно догадаться — хитрую, злую, противную старуху Шапокляк. И играет ее молодой ассистент ярко, озорно, броско. Итак, выхватила злая старуха торт, подняла его своими волшебными чарами под самый купол, чтобы уже ни за что не достать его ни маленькому Чебурашке, ни уж тем более большому и неповоротливому крокодилу Гене, который до этого весело, как на качелях, качался с ним на кольцах. Но на самый трудный случай естьт у крокодила Гены с Чебурашкой заветное волшебное кольцо. Пятое. Вот с этим-то пятым, волшебным кольцом взмывает вверх под купол этот необыкновенный крокодил. Ну что ж, достанет он торт или нет? Ведь как старается! И ногами пытается дотянуться и руками. И одной правой и одной левой. Удивительно удачно вплетаются в сюжет сложнейшие гимнастические трюки (например, «завороты» в темп). И такими же органичными были эти трюки в новогоднем цирковом представлении «Доктор Айболит», показанном Ереванским цирком. Там Геннадий Смирнов «играл» одного из слуг Бармалея, а Нина Смирнова — Снегурочку. Слуги похищали приготовленное доктором Айболитом для зверюшек лекарство, а один из них — Геннадий Смирнов, — ловко ухватившись за канат, взмывал под самый купол цирка. Да к тому же еще и похвалялся оттуда: вот, мол, я какой: смотрите и учитесь. А, собственно говоря, почему бы детям и не поучиться? Ведь в роли слуги Бармалея так органично сочетаются артистизм и мастерство спортсмена-гимнаста. Правда, у гимнастов всего два кольца, а здесь у артистов — целых пять. Два — у Нины, два — у Геннадия и еще одно, пятое, — самое «высокое», самое «трудное» кольцо, на котором Геннадий Смирнов демонстрирует свои сложные акробатические трюки. Пять колец Смирновых. А сначала было всего два. Геннадий Смирнов-старший (отец) выбрал себе в цирке один из сложнейших жанров—гимнастику на кольцах. И добился впечатляющих результатов, даже если судить по самым высоким международным стандартам — и цирковым и спортивным. Своему трудному искусству научил Геннадий Александрович дочь Марту. Стали отец и дочь выступать вместе. Но колец все равно оставалось только два. Поочередно взлетали на них под купол гимнасты. Потом пришла очередь и сына, тоже Геннадия. И у него сначала было лишь два кольца. А потом... В номере канатоходцев Хмыровых выступала молодая артистка Нина Белова. Эдуард Хмыров шел по канату. На голове у канатоходца — шар. А на шаре — Нина Белова. Девочка на шаре. Как у Пикассо. Увидел девочку на шаре Геннадий. И... соединились личные и творческие судьбы артистов, у которых одна общая стала фамилия — Смирновы. ...После дневных представлений снимает Нина Чебурашкину шапочку, а Геннадий прячет до следующего дневного представления маску крокодила Гены. На вечерний манеж они выйдут в белых костюмах. И начнется не просто номер гимнастов на кольцах,— начнется поэма на кольцах, в которую Нина, пусть едва заметно, но все-таки внесет элементы хореографии, а Геннадий — гордый спортивный задор. Два кольца снизу, два — сверху. Два этажа. Две вертикали. Идеально синхронны движения гимнастов. Пожалуй, самый дотошный математик не найдет ни единого искривления красивых параллельных линий, которые образуют стройные тела гимнастов. Потому что у них точная, образная геометрия пластического рисунка. ...Вот Геннадий замер в чистейшей горизонтали на одной руке с партнершей, тело которой, как перпендикуляр к прямой партнера,— прямой, параллельной манежу. И, как птицы в поднебесье, все выше и выше стремятся гимнасты вверх. По эмоциональному восприятию адажио Смирновых — вдохновенный гимн теплу человеческих сердец, гимн любви. В воздухе артистка по-балетному пластична, когда она стоит в арабеске, мы аплодируем уже не Смирновой-гимнастке, а Смирновой-балерине. Когда в цирке выступают Смирновы, какими-то особенными, опоэтизированными кажутся кольца. И сами законы поэзии, хореографии, цирка, спорта как будто сливаются в единый закон искусства. Как будто находят артисты века добром послужившую музыке сонатную форму. Яркое, красочное аллегро в начале, целомудренное проникновенно.? анданте в середине и стремительное просто финала. Если искать аналогию к хореографии, финал Геннадия Смирнова напоминает блестящий мужской пируэт в коде балета. Пируэт на самом главном, самом «трудном», пятом кольце. Пять колец. И как тут было не родиться накануне нашей московской Олимпиады «олимпийскому» творческому замыслу артистов. ...В номере, который сейчас готовят Смирновы, появится олимпийский факел. Начало подъема Нины—это как бы символическое восхождение на Олимп. Именно тут она и зажжет олимпийский факел, а потом уже, вместе с партнером, поднимаясь все выше и выше, гимнасты будут в самых трудных позах, самыми трудными движениями передавать друг другу горящий факел. В одной руке — факел, в другой — кольцо. И — в путь. А под самым куполом — пятое кольцо. И рядом с ним — олимпийская чаша. Двадцать одну закладку сделает Геннадий Смирнов с горящим факелом, рядом с чашей, и только на двадцать второй зажжет в чаше олимпийский огонь. Они — одинаково древние: олимпийский спорт и цирковое искусство. И право зажечь огонь в олимпийской чаше, как и право подняться под купол цирка, всегда предоставлялось только самым смелым.



#3 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 29 December 2019 - 20:48

Воздушные акробаты Михаила Курдо Они любят свой номер. За его необычность. За выстраданность трюков, каждый из которых они вынашивали вместе с преподавателями в цирковом училище. За портативность реквизита, который легко можно засунуть в багажник «Жигулей». Номер этот им ставил Николай Александрович Майоров, бывший турнист и музыкальный эксцентрик, Михаил Иванович Нестеров, бывший воздушный полетчик. Теперь Майоров уже на пенсии и не преподает в училище. Но когда они учились, он работал там педагогом-тренером. В З0-е, а может, даже в 20-е годы Майоров видел на манеже нечто подобное и по памяти пытался воссоздать виденное. Вместе с режиссером-педагогом Нестеровым он набросал эскизы номера и показал ребятам. Им понравилось. Тем более что не видеть, не слышать о таком никому из них не приходилось. Как говорят в цирке, они были не цирковые. У Михаила Курдо отец работал шофером. Цирк он очень любил и водил сына на каждую премьеру. Поэтому никто в семье особенно не удивился, когда после десятилетки Михаил отправился из Ленинграда в Москву поступать в цирковое училище. Но не поступил. Вернулся обратно и устроился в ленинградский цирк электриком. Все-таки ближе к манежу. На второй год не поступил тоже. Но домой уже не возвращался. Остался в Москве у родственников и сдал экзамены в Горный институт. Просто потому, что этот институт был ближе всех. Чуть ли не каждый день наведывался в училище и, если удавалось проскочить заслон вахтеров и преподавателей, пристраивался где-нибудь в уголке квадратного манежа и наблюдал, как будущие артисты овладевают своей нелегкой профессией. Третья попытка ему удалась. Толя Красильщиков после четвертого класса в буквальном смысле слова сбежал на манеж из дома, как в давние времена ребята убегали с заезжими цирками. Только бежать ему было совсем недалеко — из Кунцева на электричке до Белорусского вокзала, а там на автобусе до 5-й улицы Ямского поля. Тому побегу была своя причина — его двоюродный брат Володя, живший через два дома, уже целый год занимался в училище и к месту и не и месту пересыпал свою речь заманчивыми непонятными словами: «лонжа», «унтерман», «шпрех». А было Володе всего двенадцать лет. Словом, две недели, благо дело было летом, когда занятия в школе уже окончились. Толя под видом прогулок исчезал из дома, пока не прошел все три конкурсных тура. Пришлось родителям постфактум давать согласие. Не они сына, а сын привел их а новое учебное заведение. Володя Сесекин, наоборот, даже не подозревал, что есть в Москве училище, где готовят артистов цирка. До тех пор, пока как-то случайно не увидел в вестибюле школы объявление о приеме. Поступал вместе с Витей Марковым, которого привели в училище любовь к спорту и привязанность его тренера к журналу «Советская эстрада и цирк». После тренера все цирковые страницы аккуратно перечитывал Витя. Когда после второго курса они начали готовить номер, многие не верили, что у них что-нибудь получится. Даже некоторые преподаватели недоуменно пожимали плечами: «Акробатика на штамберте? Чепуха!» Штамберт — это металлическая перекладина, неподвижно укрепленная тросами на определенной высоте. Она предназначена для подвески различной цирковой аппаратуры. Они же решили сделать штамберт пьедесталом для своих трюков. Привыкание к аппаратуре шло долго и трудно. Поначалу Михаилу Курдо казалось невозможным даже просто стоять на перекладине. В ботинки с толстенной подошвой он приспособил железные стельки. Но и железо не выдерживало — гнулось. А ведь предстояло работать п тапочках, и на плечах у него должны были быт», еще трос. Тросы — единственная опора в воздухе — казались хлипкими и ненадежными. Так и не привыкнув к высоте, ушел один из партнеров. Тут уж ничего не поделаешь: как и морская болезнь, боязнь высоты не зависит от человека. Только если к качке привыкнуть можно, к высоте иные гак и не привыкают. Оказался непригодным по своим данным второй. Третий вообще, как выяснилось, был человеком случайным. Он ушел из цирка вскоре после того, как они выпустились. Тогда к Курдо, Маркову и Сесекину — троице, упрямо хранившей верность, присоединился Анатолий Красильщиков, работавший в номере акробатов-прыгунов. А вскоре им пришла пора идти в армию. Собственно говоря, повестку получил один Курдо, самый старший по возрасту. Но в военкомат вместе с ним пришли и остальные, отказавшись от предоставленной отсрочки. Они понимали — если расстанутся, номер, давшийся с таким трудом, прикажет долго жить. Они служили в одной части, занимались спортом. Красильщиков между делом даже выполнил мастерскую норму по акробатике. Демобилизовавшись, чувствовали себя полными сил продолжить начатое. Но цирковая аппаратура не терпит долгой разлуки. Тщательно упакованный реквизит, два года пролежавший в Уфимском цирке, показался несколько иным, словно тоньше стали и перекладина и тросы. Восстанавливали номер в Центральной студии циркового искусства под руководством Петра Федоровича Сафронова. Не только восстанавливали, но и старались сделать его стройнее, четче по композиции. Из десяти минут оставили для манежа семь. И вот впервые они выступают на самой требовательной арене страны — арене Московского цирка на Цветном бульваре. Инспектор манежа Завен Мартиросян, представлявший публике Дуровых и Кио, Карандаша и Волжанских, Никулина и Филатова, объявляет: — Воздушные акробаты под руководством Михаила Курдо! Они выходят в строгой классической манере и по традиционной веревочной лесенке взбираются вверх. Штамберт, висящий на шестиметровой высоте на тонких тросах, из зола кажется слишком хрупкой опорой для четверых. Но на этой опоре они выполняют трюки, которые не каждый сделает н на устойчивой земле. На руках Курдо выжимает стойку Красильщиков, на Красильщиков — Сесекин, на Сесекине чуть ли не под самым куполом — Марков. Трюк сменяется трюком, все больше усложняется их воздушный эквилибр. И вот уже финал. По лестнице, которую удерживает Курдо, спускается колонна. Венчает ее Марков, выжимающий стойку на одной руке на голове у партнера. Они удивительно точно сохраняют свое зыбкое равновесие — не зря в училище так долго и упорно отрабатывал с ними эквилибр Зиновий Бонич Гуревич, и когда застывают в прощальном комплименте, даже самые искушенные зрители отбивают ладоши. Премьера их номера состоялась в 1973 году в Калининском цирке. А потом они поехали в Одессу. И здесь тоже была для них премьера. Одесса — цирковой город. И если ты провалился в первый день, тебя не спасут самые лучшие рецензии. Потому что рецензии остаются рецензиями, а одесский трамвай —- одесским трамваем. Рецензии читают не все, а то, что говорят в трамвае, знают все. Они хорошо прошли в Одессе. И поехали на новую премьеру куда-то в Сибирь. Гам их совсем не знали, не удосужились посмотреть даже репетиции, а только взглянули на нехитрый реквизит и сразу же поставили первым номером в первом отделении: ничего, мол. если первый номер не будет смотаться. Но после этого номера не смотрелись все остальные. А потом у них было еще много премьер. И сейчас каждый день — премьера. Ведь Москва такой город, что не знаешь, кто придет тебя смотреть сегодня, а кто завтра. Впрочем, это относится не только в Москве. И, наверное, в их работе самое главное то, что каждый вечер, выходя на манеж, они работают так, как на премьере. А премьера — это всегда и ответственность и праздник. ЕВГ. ГОРТИНСКИЙ  



#4 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 29 December 2019 - 22:28

Музыкальная эксцентрика

Само название «музыкальная эксцентрика» заставляет ожидать изощренной виртуозности не только музыкальных способностей артистов, но и фантазии. В музыкальных номерах «Цирка на сцене» фантазии есть еще где поработать. Не только для того, чтобы не повторялись колокольчики и шестеренки и появились какие-то немыслимо оригинальные инструменты, но чтобы появились характеры, розыгрыши и сценки, которые этому жанру были всегда свойственны. Из тех же номеров, что были показаны, больше всего запомнились, например, музыкальные руки Л. Пузановой («Огонек»), которые как-то особенно изящно, с мягкой мелодией движения касались колокольчиков. И все ее существо жило в стихии музыки, испытывая удовольствие от того, что в мире все, к чему она прикасается, может мелодично звучать. И как бы проверяя, что слушатели думают и чувствуют так же, и чуть гордясь своим умением заставить петь любой предмет, артистка время от времени взглядывает на зрителей вопрошающим взором. В русском стиле, с балалайками и колокольчиками, которые, кажется, сняты из-под дуги лихих коней, оформлен номер О. и Н. Груздевых («Дружба»). В самой слаженности их работы есть музыкальность. Но думается, что все-таки и в одном и в другом номере найдено мало. Более всего, наверное, ущемлен в «Цирке на сцене» жанр дрессировки — уж слишком ограничен выбор животных. Голуби, собаки, кошки, обезьяны и, наконец, медведи. Но если искать, думать и пробовать, то и тесные рамки сцены не помешают животным и дрессировщикам развернуть свои способности во всю ширь. Незамысловатые композиции с голубями всегда смотрятся с нежным и чуть сентиментальным удовольствием. Тот, кто придумал показывать голубей в цирке, знал толк в контрастах и психологии: после сильных тел, стальных мускулов, железной воли увидеть что-то трепетно-нежное, беззащитно-трогательное — значит перевести с облегчением дух. И надо только, чтобы реквизит и поведение артисток соответствовали хрупкому и возвышенному облику птиц. Ничего громоздкого, ничего фундаментального, излишне материального — все словно из паны и облаков, из тающих в воздухе капризных линий, какие предлагал когда-то стиль «модерн». М. Песчанская («Романтики»), А. Аладьина («Современник»), Т. Митронина («Днепр») сохраняли в своей манере воздушность, поэтичность, изящество. А для полета на сцене действительно мало места. Но, впрочем, были бы крылья воображения... Другое дело собаки и медведи. Чаще всего общение с ними человека строилось по законом драматургии. В номерах «Цирка на сцена» драматургия эта не отличалась особой выдумкой и задачи часто не четко выполнялись. В номере В. и Н. Зобовых («Звездочка») слишком много говорят люди и мало делают медведи. В других номерах они играют на трубе, ездят на самокате, носят реквизит, пляшут в присядку. Но, честное слово, после «высокообразованных» медведей Филатова и Беляковых эти выглядели приготовишками. А вот собаки И. Попович («Звездочка») показали сцену свадьбы, где были и подвыпившие гости, и рачительные хозяева и молодожены, и прелестное потомство. Но и в этом номере и в других можно было бы еще более конкретизировать замысел. Например, в номере С. Тимофеевой («Романтики») среди малюсеньких собачек есть одна, самая маленькая, очень важная на вид. При не микроскопичности это особенно комично. Но она всего лишь важно появлялась на задних лапках, важно и ушла. И тут сама собой напрашивалась игровая сценка или хотя бы комментарий. Благородие идея номера Е. Лутовской («Днепр»), в котором работают овчарки. Здесь между исконными врагами — собаками, кошками и голубями — царит мир и согласие и, можно даже сказать, сотрудничество. Большие возят у себя на спине или в коляске маленьких, носят в корзинке голубей. И два предложения хотелось бы внести в этот номер: придумать сюжетный сценарий для дружных животных и попросить дрессировщицу меньше танцевать, чтобы не отвлекать внимание от «артистов» — по их работе мы и оценим ее достоинства. О клоунах начну с недоумения: во всех программах они почему-то выходят только через зал, хотя в этом нет ни сюжетной, нм трюковой необходимости. Тогда догадываешься — это для оригинальности. Но, просмотрев девять программ с клоунами, выходящими из зала, ждешь самого оригинального — клоуна, выходящего из кулис. Появляться из кулис клоуну асе-таки, наверно, выгоднее: не пропадает выходная реприза. Это в круглом цирке откуда бы клоун ни появился — он как на ладони, а в зале-коробке, пока зритель повернется, пока поймет что к чему — реприза уже отзвучала, потонула в шуме и суете. Но это замечание, так сказать, для разбега. Переходя же непосредственно к клоунской работе, следовало бы разобрать все антре и все репризы, но разговор наш и так затянулся, поэтому ограничимся общим, а точнее, обобщенным впечатлением. От клоуна всегда ждешь многого — смеха, остроумия, веселья. В новых шутках — дыхание сегодняшнего дня, а старых, классических репризах — подтверждение вечности человеческих страстей. В этом ожидании распахиваешь сердце. И когда надежды оправдываются неполностью — поднятое заранее настроение спадает. А обманутые надежды — обидная вещь. Нат, я совсем не хочу сказать, что зрители остались клоунами «Цирка на сцене» обижены. Коверные выполняли те задачи, которые испокон веку стоят перед ними: заполняли паузы, пародировали номера, подчеркивая достоинства одних и затушевывая недостатки других, демонстрировали свои многообразные способности и умения. Одни это делали лучше, другие слабев, одни больше заботились о программе, другие о себе. Но смех в зале вспыхивал роже, чем хотелось бы, чем ожидалось. Чаще всего он колыхался плавными волнами, о взрывах оставалось только мечтать. Иногда просчеты появлялись оттого, что клоун не точно ощущал себя в программе — солистом, а не частью целого, и тогда недостатки возникали как продолжение достоинств. Профессионально и легко работающий во всех жанрах А. Атаракалян («Мечта», постановщик Ю. Барский) подчас словно забывал, что он клоун, и начинал работать всерьез, боз тени юмора. И тогда вместо пародии мы видели рядом две одинаковых номера. Так было и после исполнения гимнастом трюков на «трапеции». Но тут еще мелькнула и неэтичность: клоун выполнял без лонжи те обрывы но пятки, которые артист выполнял с лонжей. И вообще он был кок бы немного в стороне от программы, приходил в нее не очень улыбчивым гостем. Он не зависел от нее, и она от него не зависела тоже. Молодой клоун О. Стеценко («Радуга», постановщик Е. Чоколтан), наоборот, делал сущие пустяки. У него так мало антре, что его почти не чувствовалось в программе. А клоун он очень мягкий и обаятельный, и ему так идет его задорный красный берет. Самая лучшая, вопреки дешевому тексту, его реприза с телефоном, когда из трубки появляются предметы, о которых он просит. И принимает ом их так естественно, словно всегда только так и получал все ому необходимое. Клоуны В. Тимофеев и В. Мирошкин («Романтики», постановщик В. Маренков) не нашли для себя ни внешнего, ни внутреннего контраста. Не контрастируют ни их голоса, ни манера речи и, может быть, поэтому не возникает и конфликта. Антре их чаще всего «благополучны», лишены спора. Подчас и клоунам и режиссерам изменяло чувство юмора, тогда появлялись сценки, смотреть которые было неприятно. Так в программе «Орбита», посадив в мешок провинившегося, его грубо и нешуточно бьют по голове. Клоун «Орбиты» Г. Картуков производит впечатление усталого человека. Он без энтузиазма скользит между номерами, хотя должен их энергично скреплять. Его пародии «Умирающий лебедь» нахватает задора, а ведь пародия тогда хороша, когда она искрится, тут же весь юмор не в исполнении, а в пачке-абажуре. В. Пашеков и В. Литвинов молодые и какие-то неожиданно ласковые клоуны («Дружба», постановщик Б. Поташник). По облику своему, по манере и интонациям — это современные озорные и веселые парнишки. И потому так неожиданны в их поведении ласковость и задушевность. Сквозь их самоуверенность и мальчишескую угловатость, настойчивость и веселость проступает вдруг удивление сложностью жизни. Особенно ярко это ощущается в пародии на номер «каучук», где они, сидя в коробке, выкручивают под покрывалом немыслимые позы и никак не могут справиться со вновь и вновь возникающими трудностями. Хотелось бы только, чтобы они тесней были спаяны с программой, чтобы они чувствовали себя ее хозяевами. Большинство клоунов работают с самоотдачей и увлечением. Было бы еще лучше, если бы эта самоотдача и увлечение возникали чуть раньше, когда репертуар только выбирается. Сейчас многие клоунские номера не созданы, a взяты. Придуманное другими повторяется в силу своих возможностей. Конечно, енгибаровские медали срабатывают безотказно, но когда их видишь а трех или четырех программах, становится неловко, тем более, что и подступы к этим медалям, где как раз и можно внести что-то свое, разработаны не слишком изобретательно. А распахнуть полы куртки и продемонстрировать медали не так уж и трудно. Не эта ли легкость соблазняет? Да, есть множество классических антре, исполняемых поколениями клоунов, есть даже такие, которые пришли из комедии дель арте, но каждый уважающий себя артист обязательно внесет в них что-то новое, свойственное только ему. Это как бы своеобразный клоунский фольклор, совершенствование бродячего сюжета. Думаю, что взять прославленный номер — большая дерзость и отвага. Ведь его надо сделать острее, ярче, современнее, чем это было у талантливого предшественника, и, конечно, с большим блеском. Иначе брать вообще не надо, например, «Пчелку», если играть ее без выдумки, затянуто, как в коллективе «Огонек». Уж кому-кому, но не клоунам забывать вопрос-завет режиссера Алексея Алексеевича Дикого: «Чем будем удивлять?» Клоунский репертуар казался однообразным, а точнее сказать, однотипным, настолько сходны были трюки, приемы, маски, костюмы и, конечно, сам литературный материал. Только А. Дубинин и И. Полыхаев («Звездочка», постановщик Ю. Барский) показали современное по теме антре. В нем два любителя — поспать и почитать. Соня гасил свет, вывинчивал и задувал лампочку, а когда и это не помогало, с ожесточенным хрустом ее съедал. Книголюб же упорно продолжал читать, даже при свете, который исходил из живота сони. И каждый из них, не говоря ни слова, одержимо и непреклонно, закипая от негодования, шел к своей цели. А их молчание воспринималось не как пантомимический прием, а как сосредоточенность борьбы, когда слово только ослабляют силу, Большинство клоунов были слишком серьезны, в их шутках не хватало легкости, полетности, импровизационности. Пожалуй, только один Фитилек (имя-то какое чудесное!) — П. Исаев («Огонек», постановщик В. Марвикцв) был неудержимо весел и задорен. Заразительно обаятельный в своей наивной хитрости, простодушно лукавый, по-детски непосредственно проказливый, он с азартным удовольствием ввязывался в любую ситуацию, в любой номер. И было в нем что-то трепетное, напоминавшее язычок пламени на ветру. Однако, думается, что с клоунами режиссерам еще предстоит тщательная робота. Не всегда у них есть четкое понимание, для чего они выходят к зрителям, не у всех есть ответственное чувство хозяина программы, заинтересованность в том номере, который пародируется, не всегда ударны выходные репризы, а часто расплывчаты и неопределенны. А ведь от четкости клоунского образа многое зависит в движении и развитии программы. Два слова о костюмах и гриме. Если в спортивных номерах костюмы прекрасны по замыслу и по выполнению, то клоунские чаще всего без выдумки, без определяющих образ деталей. Грим, так же как и костюм, чаще всего средне-клоунский и редко выявляет индивидуальность артиста и образа. А ведь костюмы и грим должны быть рассчитаны именно на сцену. Излишняя подчеркнутость и преувеличение здесь будут восприниматься как что-то инородное, словно клоун ошибся адресом. Настоящий артист шестым чувством должен улавливать условия и особенности места своей работы. С каждым годом все больше ощущается потребность цирка в цельности, монументальности, масштабности, стремление говорить о глубоких и сложных вещах собственным цирковым языком. Это чувствуется и в отдельных номерах и в целых программах. Правда, в номерах этого добиться проще. Построить же цирковой спектакль — задача трудная. Поэтому пантомима — по-прежнему заветная и каждый раз трудно осуществимая мечта любого циркового режиссера. Б. Поташник берется за этот сложный жанр не впервые. Свой удачно задуманный сценарий «Багряная эстафета» на сей раз он поставил в коллективе «Современник». И многое здесь удалось, особенно в первом отделении. С самого начала, с пролога, когда артисты и музыканты идут по залу с криками: «Цирк приехал!» — зритель вовлечен в стихию игры: именно так и вступали в старину циркачи в город, проходя по улицам как реклама самим себе. А потом — представление. С хорошей актерской выразительностью в пластике переданы манеры и стиль старого цирка. И что самое ценное, реально ощущается та, полная опасности революционная борьба, которая кипит за стенами этого старого цирке, невольно вовлекая в свой поток артистов манежа. Борьба за свободу им близка и понятна, поэтому они на сторона рабочих — помогают им скрываться от околоточных и шпиков, прячут красное знамя. И даже гибнут с ним в руках. Артистка Л. Гунько отважно исполняет сцену гибели, обрываясь с вертикального каната. Этот сюжетный ход — соприкосновение цирковой жизни с жизнью реальной — счастливая находка сценариста. Она позволяет мягко сблизить эти два слоя и без потерь пронизать один другим. Каждый номер легко вписывается в тему представления антре и репризы коверных В. Габелева, В. Якимова, А. Аладьъина, В. Мосолова органично вплетены в действие, ибо обе пары — Околоточный и Шпик. Белый и Рыжий находятся в постоянном конфликте. Они борются, и все их антре — делают ли шпику укол из огромного шприца, сверлят ли дрелью зуб, выигрывают ли у околоточного двадцать пять целковых — насыщены азартом борьбы. Другая удача режиссера — балетная труппа, которая легко трансформируется и каждый раз выполняет новые задачи. Некоторой своей отстраненностью балет стоит как бы над событиями и придает спектаклю символическую обобщенность, служит и ого рамой и его безмолвным комментарием. Вначале это канканные танцовщицы, обозначающие стиль искусства и вкусы публики тех лет. В их черно-красных костюмах, а энергичных, бесцеремонных взмахах черных ног есть что-то и праздничное и зловещее одновременно. Хотя канкан, скорее, принадлежность эстрады, но тут ему найдены и точное место и точная задача. Постоянно меняя костюмы, балет своим мгновенным появлением и исчезновением, действуя сообща, стройной шеренгой или рассыпаясь, словно пронизывает собой номера и все представление. А однажды, а номере «Бродячие артисты», выполняет даже роль злого рока: танцовщицы с каменными лицами и неотвратимыми бесстрастными движениями тел, ног, глаз, тростей разлучают влюбленных. Но сюжет кончается в первом отделении, и второе примыкает к нему чисто условно. Мешает цельности и сюжетная неточность: красная эстафета борьбы за свободу подменяется эстафетой любви к цирку. К тому же эта абстрактная идея образно в номерах никак не воплощена. Поэтому коверные и балет утрачивают конкретность задач и начинается обычный дивертисмент, которому намеки на прошлый сюжет даже мешают. Клоуны исполняют разрозненные антре и репризы. Балет выходит то в стилизованном «Танце лошадей», интересно поставленном, но не имеющем сюжетной задачи, или а совершенно непонятной композиции «К звездам», где слишком вольные движения, по сравнению с которыми канкан кажется танцем первоклашек, непонятно что символизируют. А, наверно, именно балет и клоуны, вкрапляясь о номера, могли бы сделать второе отделение органичным продолжением первого, при соответствующем, конечно, сюжетном ходе. И все же, при всех издержках — это спектакль, образ которого останется в памяти зрителей, если даже распадется коллектив. Представление «Днепр» (постановка Ю. Барского) в прямом смысле слова спектаклем нс назовешь: такое впечатление, что режиссер остановился где-то на полпути — отдельные сюжетные сценки не сложились в единую сюжетную линию. А кажется, можно было просто руками потрогать те возможности, которые предоставляла тема парохода и пассажиров. Пусть этот ход не раз был использован и на эстраде и в цирке. Но многое ведь зависит от способа разрешения и воплощения. А начато было хорошо: штурвал и якоря а прологе, капитанская фуражка на ведущей В. Петровой, оркестр, одетый в матроски, обещание веселого путешествия и команда «свистать всех наверх» и первый номер «Сигнальщики», который исполнили гимнасты на ремнях В. Моцный и М. Антоненко — все это сулило много забавных ходов и «интриг». Но заявка пролога и первых номеров в действии или хотя бы в костюмах не воплотилась. Во всяком случае, отважный по своим обрывам номер «Бамбук» Ю. Савельева и Ю. Шаршова так и просился, чтобы его оформили под мачту и матросов. Коверные В. Кащук и В. Сычев могли бы хоть какими-то намеками время от времени напоминать, что они плывут на пароходе. Но номера следовали один за другим без всякой связи с обещанным веселым путешествием. И только акробаты эксцентрики В. Соболев и А. Тимошенко прокатились перед зрителем, как фейерверк, изображая двух матросов, энтузиастов уборки палубы. Да, один шаг был до спектакля, но шаг этот сделан не был... Когда-то коллективы «Цирка на сцене» просто нумеровали. В этом было что-то обидно уравнительное. Теперь все они называются звонко и красиво: «Современник», «Орбита», «Дружба», «Звезда», «Радуга», «Романтика», «Огонек», «Мечта», аДкелря. Конечно, название куда лучше, чем нумерация. Но название коварно и обязывающе. Цифра абстрактна, а слово конкретно. И выбирать его надо осторожно, руководствуясь не только красотой смысла и звучания. От коллектива № 9, допустим, ничего определенного не ждешь и на все согласен. Но вот зритель читает —«Радуга» и ждет, как смысл слова будет реализоваться в действии и оформлении. И когда семи цветов радуги не видит ни в занавесе, ни в костюмах, ни в реквизите — недоумевает. Или программа «Мечта». Мечта о чем? Артисты работают с энтузиазмом, стремятся известное сделать по-своему. Но к названию это отношение не имеет. Конечно, непросто связать дивертисментную программу с названием, даже если оно будет расшифровано в прологе и эпилоге. Кто не знает, как часто прологи и эпилоги с самим представлением никак не сплавлены. Например, в прологе «Орбиты» ведущий О. Количниченко появлялся с ребенком на руках, но в ходе представления мысль о детях, о защите детей, о годе ребенка нигде не промелькнула— ни а номерах, ни даже у клоунов. Нет, конечно, не обязательно, чтобы за названием следовал сюжет, оно может быть оправдано атмосферой, прочерчено легким пунктиром мысли от эпилога к прологу, как это сделано, например, в программе «Дружба», где в прологе партнеры с благородством выводят партнерш на сцену и представляют залу, в в финале все артисты, дружески взявшись за руки, выходят к зрителям — и этот простой жест завершает мысль режиссера В. Потешника. А между этими жестами — дух гармоничности, чувство единства, логическое следование номеров, точно выверенная смена ритмов, красок костюмов, настроений. И исподволь возникает убеждение, что такой праздник, можно создать только в атмосфере взаимопонимания и дружбы. Это единство желаний и устремлений — ни в чем конкретно и — во всем. Программа остается в памяти, словно цельно прозвучавший аккорд. Сложна и ответственна в таких единого замысла программах роль ведущих. Шпрех на манеже — фигура определенная. Он объявляет номера, иногда подыгрывает коверным, но монологов сам не читает. Невозможно было бы представить себе классического шпреха Александра Буше читающим монолог. На сцене роль ведущего усложняется. Он участвует в прологе, эпилоге, иногда тоже подыгрывает коверным, исполняет самостоятельные номера, в том числе и моно- логи, постепенно превращаясь в своего рода конферансье. При таком многообразии задач у ведущего должен, наверно, быть определенный образ, который соответствовал бы программе, иначе он может в нее просто не вписаться. И редко кому из ведущих Киевского «Цирка на сцене» удается органично слиться с программой. Трудно сказать, что этому мешает. Одним — излишне деловая манера, вносящая в представление ощутимую ноту трезвости, другим — искательный тон или излишний пафос и восторг, а чаще всего — недостаток чувства юмора. Иногда доже кажется, что роль ведущего лучше бы выполнил Белый. Наверное, ему легче было сохранить и, на сцене дух цирка, резче подчеркнуть отличие от эстрады. Понятна необходимость присутствия на сцене оркестров. Они располагаются позади и служат своеобразным фоном. Но раз уж они на сцене, то совершенно естественно ожидать включения их в действие. Однако чаще всего они абсолютно равнодушны к тому, что происходит, не сопровождают программу, а играют свой концерт. Артисты только двух номеров взглядом к жестом чуть-чуть включили их в свою игру, а в остальных — артисты и музыканты — словно люди совершенно посторонние и каждый работает сам по себе. Попутно замечу, что слишком уж однообразен репертуар — песенки Крокодила Гены и мелодии из фильма «Влюбленные» можно было наслушаться но всю жизнь. Некоторые номера работают не просто под музыку, а под пение. Почему бы и нет! Это придает исполнению дополнительную выразительность. Теперь даже фигуристы катают свои программы под песни. Но в цирке отбор, наверное, должен быть более точным, чтобы ни одно слово не вступало в противоречие с движением и смыслом номера. Оно должно договорить, усилить то, что выражено пластикой. Оно не должно спорить с трюком. Заключая этот обзор девяти программ смотра, стоит по примеру пролога и финала представления с небольшими вариациями повторить мысль, высказанную вначале, мысль о строгой требовательности к себе, о непрерывном обогащении себя и номера всем, что приносит новый день. Это под силу лишь тем, кто отдается своему номеру не несколько минут на манеже, и не только в часы репетиций, ко постоянно — весь мир, всю жизнь, каждое событие пропуская через призму творчества, беря от этого всего что-то для себя, для номера — поворот мысли, настроение, стиль пластики, оттенок жеста и цвета, отзвук мелодии, то, что дает неуловимую связь с сегодняшним днем и делает номер неповторимым. Это очень трудно — так жить, если цирк только средство к существованию, и это наслаждение, если цирк—смысл жизни. А дело это стоит того, чтобы отдаться ему целиком. В самые отдаленные районы страны приносит атмосферу праздника «Цирк на сцене». Его географические и творческие дороги верны. Та и другая — трудны. И нескончаемы. Кто живет в состоянии творчества, знает, что совершенствование беспредельно. Стоя на месте, нельзя совершенствоваться. Совершенствование — это процесс. Значит — путь... Счастливого пути вам, энтузиасты цирка на сцене! Л. БУЛГАК

 



#5 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 30 December 2019 - 10:34

Воздушный полет «Единство» Владимира Ракчеева Новый воздушный полет «Единство» привлек к себе внимание. И такое закономерно. Своеобразный аппарат: рамка, двухъярусная ловиторка, легкие качели, над ними — еще ловиторка. Гимнасты переходят от трюков одного вида воздушной гимнастики к другому. Сочетание их создает оригинальные комбинации. Правда, есть мнение, что с новой аппаратурой стало тесно в подкупольном пространстве, потеряна плавность движений, присущая полету. «Зато, — возражают другие, — появилась необычайная динамичность, энергичный ритм, которых не знал классический полет». Создание номера «Единство» связано с двумя именами — его руководителя Владимира Ракчеева и режиссера-педагога ГУЦЭИ, заслуженного артиста РСФСР Юрия Гавриловича Мандыча. Историю появления нового полета, наверное, надо вести с того времени, когда Мандыч поставил номер воздушного полета, который возглавил Олег Лозовик, а Владимир Ракчеев сделал первый шаг к тому, чтобы стать артистом цирка. Он был принят в ГУЦЭИ, когда Мандыч готовил воздушный полет к выпуску. Это был необычный номер такого плана: Мандыч поднял в воздух легкие качели, которые он именует лопингом. Гимнаст, подброшенный лопингом-качелями, устремляется вперед, а пространство, и создается впечатление свободного парения. Ракчеев часто оказывался у круглого учебного манежа, когда там вел репетиции Юрий Гаврилович. Владимиру представлялось, что гимнаст, поднявшись под купол на мостик, как бы обретает крылья. Он мечтал стать воздушным гимнастом, но опоздал войти в «Полет». Большие произведения, как «Воздушный полет», в ГУЦЭМ готовят не каждый год. Ракчеев вышел из училища в группе акробатов-прыгунов с подкидной доской. Начались его выступления в цирках страны. Но у юноши не угасала мечта подняться в воздух. И вдруг он узнал, что Юрий Гаврилович приступил к подготовке еще одного «Полета». Ракчеев решил войти в этот номер. Но как осуществить желание? Ракчееву помогли, его зачислили педагогом по акробатике в младших классах училища. Он вел занятия, а в свободные часы репетировал. В номере, который затем назвали «Галактика», было немало новшеств, начиная с аппарата. Два мостика, а между ними двухъярусная вращающаяся ловиторка. С таким аппаратом перелеты вольтижеров приобретали новый характер. Уйдя в полет с одного мостика от рук ловитора. они устремлялись к другому мостику, а могли перелететь от одного лоеитора к другому. Этот полет с двумя мостиками занимал больше подкупольного пространства, чем обычный. Ракчеев демонстрировал в «Галактике» сложные трюки, в том числе рекордное тройное сальто-мортале. Он был ведущим исполнителем. Казалось бы, мечта осуществилась. Но он не мог забыть, как еще студентом хотел стать партнером Лозовика. Однажды во время отпуска, Владимир оказался в городе, где выступал Лозовик со своими партнерами, пришел в цирк, поднялся к ним на мостик, покачался на трапеции. Товарищ полушутя-полусерьезно предложил ему: «Переходи к нам, как раз нам нужен вольтижер». Посла шести лет выступления в «Галактике» Ракчеев решил переменить номер. Его предостерегали: «В другом номера иной аппарат, учти — перейдешь, и конец твоему тройному сальто!» Верно, в номере у Лозоеика иное расстояние от мостика до ловиторки, иная длина трапеции, чем в «Галактике», а все это имеет большое значение для исполнения сложных трюков. Начались репетиции на новом аппарате. С третьей попытки Ракчеев исполнил тройное сальто, пришел в руки к ловитору. Рекордный трюк сохранился в его репертуаре. Теперь-то вроде больше нечего желать, но Ракчеев не испытывал полного удовлетворения, успокоенность на наступила. Он думал о возможностях «Воздушного полета», о совершенствовании аппаратуры, о подчинении всего выступления под куполом единому замыслу, единой теме. Постепенно у него стала вырисовываться картина нового номера, определилось даже условное название .его — «Фантазия». Обдумывая номер, Ракчеев был убежден, что создавать его надо непременно заново, а не перестраивать какой-либо из существующих. Исполнителей лучше всего готовить в ГУЦЭИ, где обучение проводится серьезно по продуманной методике. А тем временем Мандыч выпустил еще один полет — «вертикальный». Опять новый аппарат — ловиторы располагаются один над другим. Полеты вольтижеров происходят не в горизонтальной плоскости, а сверху вниз и обратно. Исполнялось немало трюков гимнастов на рамке. Мандыч в этой работе стремился к своеобразной компактной аппаратуре, осваивал пространство под куполом уже не вширь, а по вертикали. Вскоре после появления «Вертикального полета», Ракчеев пришел к своему учителю и поделился с ним своими мыслями. Мандыч понимал — создать еще один полет, не похожий на существующие, — дело весьма сложное. Посла серьезных раздумий он все же согласился взяться за подготовку полета с новым аппаратом, с новыми трюковыми комбинациями. В этой работе объединились опыт режиссера, педагога, конструктора и увлеченность, опыт воздушного гимнаста. Разумеется, основная нагрузка легла на Мандыча. Он готовил исполнителей, уточнял конструкцию аппарата. Например, несколько раз менялась длина раскачивающейся ловиторки-рамки. В группу включались все новые ребята, в том числе и те, что отслужили в Советской Армии и вернулись на третий, а то и на четвертый курсы. Репетировать приходилось напряженно, и не только в те часы, которые отводились для занятий, но и рано утром до начала уроков и поздно вечером. Ракчеев и в свой отпуск, при переездах программ из города в город, при всяком возможности приезжал в Москву и спешил в училище. Опять, как в предыдущих «Воздушных полетах», созданных Мандычем, в этом многое определял аппарат. Под куполом на этот раз располагалась двухъярусная ловиторка, позволяющая совершать перелеты от нижнего ловитора к верхнему и наоборот, причем на нижней ловиторке исполнялись те же трюки, что и на рамке. Подвешивались легкие качели-лопинг, под ними третья ловиторке. В пяти метрах от нее — мостик. Словом, сюда вошли элементы аппаратов, созданных ранее. То что мы видели в предыдущих номерах — сочетание элементов различных жанров воздушной гимнастики, своеобразное построение трюковых комбинаций, — нашли здесь дальнейшее развитие. Поэтому-то можно вести историю «Единства» от создания в I960 году номера, возглавляемого Лозовиком. На выпускных экзаменах в ГУЦЭИ все трюки в новом «Полете» исполнялись с лонжей. Это замедляло темп выступления, снижало впечатление. А иначе было просто нельзя — зал училища не позволял натянуть страховочную сетку, как требовалось, да и, признаться, кое-какие трюки не были освоены в совершенстве. Тогда можно было услышать скептические замечания: «Нет, это еще не номер!» Репетиции действительно продолжались, но уже во Всесоюзной Дирекции по подготовке новых произведений циркового искусства. Их теперь проводил Владимир Ракчеев, который стал руководителем номера. Зрителей, конечно, не касается, с какими трудностями готовятся номера, они оценивают конечный результат, то, что сидят на представлении. Но, ведя разговор о подготовке номеров в специальном журнале, надо упомянуть хотя бы о некоторых сложностях. В училище, как говорилось, подготовка гимнастов шло ускоренно. А после выпуска уже выбыло несколько человек. Двум юношам пришел срок службы в Советской Армии, ушли две девушки. Это, разумеется, как-то отразилось на композиции номера. Сейчас, когда пишутся эти строки, Ракчеев вводит в свою группу новых исполнителей. Работа над номером продолжалась и после того, как артисты покинули стены Всесоюзной дирекции. Уже во время выступлений был подготовлен танцевально-акробатический пролог, уточнена композиция. Гастроли начались в Ташкенте, потом — Ленинград, Днепропетровск, а затем участие в юбилейной программе Московского цирка на Цветном бульваре. Правда, в Москве номер демонстрировался не полностью. Сокращений и некоторой перестройки его потребовал общий режиссерский замысел всего спектакля. Как же задумано, как полностью выглядит «Единство»? Начинается оно с выступления артистки в кольца высоко под куполом. Исполняются трюки пластического этюда и эквилибра. В дальнейшем должно быть не просто кольцо, а тонкий серп полумесяца. С наго лунная красавица устремляется ввысь и исчезает как мачта. выходят юноши, готовые покорить неведомые дали. Они движутся плечо к плачу, локоть к локтю, будто идут навстречу штормовому ветру. В акробатически-танцевальном вступлении демонстрируется единство их воли, единство порыва. Эта часть номера поставлена балетмейстером Л. Корогодскмм, тем, который работал с В. Волжанским над «Прометеем». Гимнастов зовет их мечта, и они поднимаются в свободное пространство. (А оно действительно свободное, потому что предохранительная сетка до этого момента лежит на манеже, и ее быстро натягивают, пока артисты взбираются по веревочным лестницам.) Артисты наверху. И сразу же на двух ловиторках-рамках два вольтижера в руках товарищей проделывают энергичные Перевороты («гречи» и «кабриоли»). Затем один из вольтижеров от рук ловитора перелетает к другому, проделывая в воздухе полпируэта, а от него, опять же с полпируэтом, перелетает на мостик. Только он встал, выпрямился, квк его товарищ уже демонстрирует трюки с ловитором наверху двухъярусной ловиторки и, энергично перевернувшись а воздухе, перелетает к ловитору, расположенному ниже, на рамке. И дальше все выступление идет почти без пауз, неизбежных в классическом полете. Там гимнаст возвращается на мостик, и лишь после этого его партнер начинает готовиться к своему трюку, а ловитор получает возможность чуть передохнуть. Здесь же, как отмечалось, три ловитора (один занят, другие могут передохнуть), вольтижеры отправляются я полет не только с мостика, но и с качелей, для них есть место и на двухъярусной ловиторке, и оттуда они начинают свои трюковые комбинации. Так что один гимнаст сейчас же сменяет в воздухе другого. Надо заметить: исполняемые трюки необычно разнообразны по своему характеру — перелеты с мостика к ловитору, от одного ловитора к другому, старты с легких качелей, или демонстрация упражнений на рамке. Сочетание разных видов воздушной гимнастики позволяет создавать необычные комбинации. Причем комбинации, как правило, групповые, в них участвует сразу несколько исполнителей: нередко два вольтижера и непременно несколько ловиторов. Скажем, две пары вольтижеров и ловиторов проделывают трюки на рамке и тут же третий вольтижер уходит с мостика и, выкрутив сальто-бланш, устремляется к ловитору на двухъярусной ловиторке (внизу) от него к ловитору наверх. За этим следует такая комбинация: гимнаст перелетает, выкручивая в воздухе сальто, от одного ловитора ко второму над качелями, затем от него опускается на качели и, раскачавшись, снова летит к ловитору. Определенную динамичность, напряженность ритма создает его изменение: короткие энергичные трюки на рамке и плавные, раскованные перелеты. В номере «Единство» было бы напрасно искать конкретные образы или изображение определенных картин жизни, да такое, на мой взгляд, противопоказано искусству манежа, если дело не касается сюжетного спектакля. Но важно, чтобы создатели номера поняли, почувствовали дух нашего времени, его сущность, его пафос; В данном случае, думается, это удалось. В выступлении гимнастов есть та устремленность все к новым целям, которая владеет нашими современниками. Артисты своим искусством как бы утверждают, что постоянное, напряженное движение по силам тем, кого объединяет, сплачивает дружба. Залог победы — в единства. Разумеется, образы здесь предельно обобщенные, исполняемые трюки — своеобразные, эмоционально насыщенные метафоры. Как итог общих усилий, как символ победы над всеми трудностями — тройное сальто-мортале Владимира Ракчеева. Заключительная часть номера еще более динамичная — вихрь мерцающих звезд, дождь метеоров. Кажется, само время ускоряет свой бег. Все сложнее следить за происходящим под куполом. В калейдоскопе движения людей и света как бы отражается наше время с его космическими скоростями, мгновенными вспышками в атомных реакторах, импульсами лазерных лучей — тех явлений, которые не ухватить глазом, а лишь осознаешь их грандиозность, стремительность, мощь. Ураганом движений и заканчивается выступление. И вот они — покорители высоты, спустившись на землю, стоят победителями, залитые ровным ярким светом. После представления можно спокойно суммировать впечатления, обдумать их, задать себе вопрос — все ли завершено в номере, все ли в нем безукоризненно? Наверное, кто-то увидит и недостатки. Но главное, сам руководитель номера Владимир Ракчеев считает, что им еще многое надо сделать. И это понятно — в настоящем творчестве не угасает стремление все к новым целям. Ракчеев — натура явно творческая. Его вклад в развитие циркового искусства высоко оценен. Недавно ему было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР. В. КИРИЛЛОВ  



#6 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 30 December 2019 - 12:14

Эквилибристы Кожевниковы Их танец рождается сразу. Стремительно, без вступления, как только в лучах прожекторов они появляются на барьере. Раз! — и руки трех прижаты к груди. Два! — и словно в приветствии тянутся к людям раскрытые ладони. Три! — и эти же сильные руки подбрасывают девушку вверх... Впервые я увидела Кожевниковых около восьми лет назад во время их гастролей в Ростове. Номер этот нельзя было не запомнить. Униформисты выкатили на манеж довольно громоздкую установку, метра четыре длиной. Между двумя площадками на высота трех метров была натянута проволока. Именно на этой немного неуклюжей на вид конструкции и демонстрировался номер, надолго оставшийся в моей памяти. Особенно запомнились два трюка. Сначала артист не торопясь шел по проволоке, неся в зубах перш, на вершине которого тоже в «зубнике» работал еще один человек. После этого демонстрировалась колонна из трех. И этот трюк и другие исполнялись Кожевниковыми на проволоке, постоянно движущейся из стороны в сторону. ...Надо заметить, что когда у артиста Николая Чумакова зародилась мысль о создании подобной аппаратуры, то многим, увидевшим уже изготовленный реквизит, задумка показалась мало реальной. Однако успешные репетиции с партнерами Александром Кожевниковым и Ирмой Кларк позволили Чумакову уже через три месяца продемонстрировать новое произведение, поразившее всех своей сложностью. В последующие годы номер непрестанно совершенствовался. После ухода Чумакова на пенсию руководителем стал Кожевников, который выдумывал трюки один удивительней другого. Менялись трюки, менялись партнеры (вот уже верхней стала дочь Кожевникова, Валентина), но стиль номера оставался неизменным: потрясающий своей точностью баланс и строгая манера работы с традиционными цирковыми комплиментами после каждого трюка, с классическим торжественно-медленным финалом. Таким был номер Кожевниковых и восемь лет назад, когда я впервые увидела его в Ростове-на-Дону. И вдруг... Их танец рождается сразу. Стремительно, без вступления. Раз! и и руки троих прижаты к груди. Два! — и словно в приветствии тянутся к людям раскрытые ладони. Три! — и в следующее мгновение девушка, легко подброшенная вверх, сомкнет свои руки с руками стоящего на манеже партнера и замрет в стойке. Считанные секунды длится состояние покоя, и вновь — движение. Даже когда эквилибрист поднимается на четырехметровый перш и там вытягивается в струнку на одной руке, а затем, внезапно согнув локоть, распластывается горизонтально земле, — движение продолжается. Оно — в непрерывном и ритмичном колебании проволоки, в звенящем молодостью танце партнерши. Итак, на старом аппарате мы видим новую акробатическую композицию. которую по праву можно назвать импровизацией на тему о вечном движении вперед. Номер Кожевниковых вобрал в себя жизнерадостные танцевальные ритмы нашего времени. Однако не следует думать, что сложный эквилибр здесь просто подменен легким танцем. В группе, которой руководит теперь Валентина Кожевникова, есть трюки почти уникальные. Когда Александр Максименко ставит на лоб высокий перш с замершей на его вершине Валентиной, и идет по лихорадочно шатающейся проволоке, в зале вспыхивают аплодисменты и тут же стихают — это зрители, сопереживая, хотят помочь артистам благополучно завершить сложную комбинацию. Но, оказывается, это лишь начало трюка. Вот эквилибрист проходит половину пути, и тогда его партнерша исполняет наверху копфштейн. Новый всплеск аплодисментов еще не успевает затихнуть, как Максименко неожиданно снимает перш со лба, выжимает его и так, на вытянутых руках, доносит перш с партнершей до противоположной площадки. Очень интересна и стойка на перше с переходом в «крокодил», исполняемая Виктором Соляником. Не следует забывать, что перш стоит на постоянно колеблющейся проволоке и, кажется, вот-вот соскользнет с нее. Пересказаны отдельные трюки, можно, конечно, и дальше расчленять эту композицию на составные части. Но, право, жаль. Ибо здесь не существуют отдельно трюки и отдельно танцы. А есть нечто единое. Есть номер-импровизация, номер-образ. И сложные трюки только помогают осознать его замысел. Номер-образ. Именно об этом мечтали молодью артисты, когда решали свою акробатическую композицию в современном стиле, наиболее точно, на их взгляд, отражающем стремительность и светлый оптимизм нашей жизни. Конечно, искрометность стиля «диско» усложнила работу артистов. Особенные трудности приходятся на долю того, кто при помощи маленького руля регулирует колебание проволоки. В сущности, от того , кто стоит у руля, в значительной степени зависит «судьба» трюка. Тут уж нужно интуитивно чувствовать, каким будет следующий шаг эквилибриста, идущего по проволоке, нужно мысленно обгонять его движения. Если же учесть головокружительный темп, заданный музыкой, то останется лишь удивляться прекрасному чувству баланса молодых исполнителей. Так как же рождалась их новая композиция? Валентина Кожевникова считает, что вначале была музыка. Они попросили дирижера Кемеровского цирка В. Серого написать небольшой музыкальный фрагмент для их выхода и финала. И музыка подсказала артистам дальнейшее. Конечно, потом были репетиции-эксперименты, репетиции-поиски. Не раз они, не выдержав столь напряженного ритма, «слетали» с проволоки, переживали, волновались, отчаивались даже. Но была музыка и она помогла им. Позже с ними работал композитор Г. Гаспарян. Балетмейстера у артистов не было, так как они очень ясно представляли себе, каким должен быть их номер-танец, если они победят «упрямство» своей постоянно колеблющейся опоры. И они победили. Их танец рождается сразу. Стремительно, без вступления, как только в лучах прожекторов трое появляются на барьере. Раз! — и руки троих прижаты к груди. Два! — и словно в приветствии тянутся к людям раскрытые ладони... А. ХАЧАТУРЬЯН



#7 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 30 December 2019 - 12:42

Артист Ефим Шифрин В столичной концертной организации работает ряд интересных молодых артистов. Не все получается у них так, как хотелось бы, не всегда они встречают должную реакцию зала.

 

Случается и так, что творческие поиски затягиваются или уводят в сторону, но давайте пристальнее приглядимся к творчеству молодых, попробуем проявить чуткость к их удачам и терпение я ожидании результатов. С монологом старого москвича артист Ефим Шифрин выступил на московском конкурсе артистов эстрады и стал победителем в речевом жанре. На избранное в монологе амплуа работают и академичность внешнего облика артиста, и некоторая тяжеловесность повествования, французские и испанские фразы, естественно вошедшие в текст. Лекция перед студентами переходит в воспоминание о прожитых годах, о любви, об истории родного города. Профессор порой комичен, порой сентиментален в своих немного сумбурных размышлениях, но при этом и чрезвычайно трогателен, узнаваем, обаятелен своей искренностью, естественностью и старомодностью. Старческие интонации возникают без нажима и театральщины, без скидок на эстраду. Пластика молодого артиста здесь органична и оправданна, определена спецификой создаваемого характера. Артист мечтает о театре на эстраде, понимая под ним не литературную эстраду в чистом виде, а действо, подчиненное законам и традициям двух искусств. В этом нет подтягивания одного искусства под другое, потому что идет поиск пропорции, синтеза. После окончания школы юноша мечтал о театре и только о театре, но первая попытка была неудачной. На экзаменах в Щукинское училище абитуриент провалился. Через два года Шифрин поступает в ГУЦЭИ. Во время учения произошло знакомство с известным театральным режиссером Романом Виктюком, так что мечта о театре на эстраде начала обретать почву. Ромен Виктюк поставил для молодого Артиста несколько номеров по монологам М. Жванецкого. С начала работы артиста в Москонцерте не прошло еще и года, но в такой небольшой срок профессиональной деятельности уместилось уже много событий. Был досадный срыв на VI Всесоюзном конкурсе артистов эстрады в Ленинграде, где после первого тура Ефиму Шифрину пришлось стать зрителем. Была и заслуженная победа через несколько месяцев в Москве, когда не сцену Театра эстрады молодой артист вышел по-прежнему взволнованным, но собранным, более подготовленным. Творческий путь молодого артиста начинается на наших глазах. Ефим Шифрин ищет контакта с залом, пробует себя в разных амплуа, мечтает о большом спектакле. Пожелаем ему и его товарищам по искусству удачи в их начинаниях и поисках. ИЛЬЯ АБЕЛЬ  



#8 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 30 December 2019 - 12:55

Гимнасты на турнике Расцовы При постановке номеров физкультурно-спортивного жанра чрезвычайно трудно выбрать ту художественную форму, которая превратит спортивные упражнения в цирковой номер.

 

26.jpg Несомненную удачу в этом плане, по моему мнению, одержал коллектив турнистов, возглавляемый Владимиром Николаевичем Расцовым. В номере заняты пять гимнастов. Он отличается высоким темпом. Трюки — и обычные, и рекордные, и оригинальные — демонстрируются легко. Выразительные средства манежа: свет, музыка, костюмы, игровые интермедии — служат единому замыслу. Работая над созданием нового номера, артисты четко рассчитали свое поведение на манеже, буквально до секунды. Нм у одного из участников нет «пустых мест» в ожидании своего выхода на аппарат. Строго продуманы приемы общения партнеров между собой и со зрителями. Состоит номер из семи частей. Начинается выступление без традиционного объявления ведущим программу фамилии руководителя. Звучит музыка и из-за занавеса поваляются все участники. Двое из них — в белых костюмах, расшитых блестками, трое — в цветных рубашках и темных брюках. Артисты устремляются к аппарату, который установили углом вперед, и исполняют на четырех турниках ризенвелли, то есть маховые обороты. Сильный трюк настраивает зрителей на эмоциональное восприятие. После схода гимнастов с аппарата идет первая часть: Б. Никишкин исполняет перелеты с турника на турник с неожиданными и красивыми поворотами в воздухе. Завершая комбинацию он сходит на манеж сальто-пируэтом. Общепринятый комплимент делается, как приглашение партнерам на аппарат. Ю. Медведев и А. Дубровский — в они в белых костюмах — пролегают с турника к турнику навстречу друг другу, так что их тела мелькают в воздухе то сходясь, то расходясь. Сложную комбинацию они завершают на противоположных турниках, сходят на ковер, исполняя сальто-мортале прогнувшись. На аплодисменты зрителей отвечают, став на одно колено. Вслед за ними на турниках оказывается В. Фомин, а затем и В. Расцов. Первая часть номера построена как импровизация. Вторая часть целиком отдана дуэтному выступлению Медведеве и Дубровского. Они выразительно и поэтично раскрывают свои возможности: сочетая простые трюки со сложными (ризенаелли, банолло и др.), им удается показать свое профессиональное мастерство, тончайшее чувство партнера. Сойдя с турника, артисты выполняют комплимент обнявшись, как бы подчеркивая этим свое единство. После того как публика видела всех гимнастов. Оркестр смолкает и режиссер-инспектор говорит: — Теперь будем знакомиться. Гимнасты поочередно идут на аппарат, исполняют трюк. Когда каждый из них оказывается на манеже, режиссер-инспектор называет имя и фамилию артиста. Таким образом каждый исполнитель крепче запоминается. Далее темп номера нарастает. В одной из пауз артисты стоят, опершись плечом о стойки аппарата, и, улыбаясь, ведут бессловесный диалог с аплодирующими зрителями. Артисты как бы говорят: «Мы рады, что вам понравилось». Зрители отвечают им аплодисментами. И как бы в ответ на аплодисменты исполнители показывают новые интересные трюки («банолло в темп, в крыло»). Медведев, держась вытянутыми руками за турник, вращается в грациозном махе, описывая круги в воздухе. К нему выходит на турник Дубровский, ставя свои руки между его рук, и вращается одновременно с партнером, занимая диаметрально противоположное, положение. Гимнасты вращаются вместе, как бы образовав своими телами крылья громадной птицы. Медведев перелетает на противоположный турник, сохраняя в воздухе вертикальное положение вниз головой, и продолжает совершать обороты. Дубровский в точно рассчитанный момент, когда партнер идет вниз, перелетает к нему и они снова кружатся вместе. Затем первый вновь перелетает на противоположный турник, второй идет вслед за ним: оборот — перелет, оборот — перелет, и так без остановки раз восемь — десять. Кажется, что силы гимнастов неистощимы, ловкость беспредельна. А непринужденная манера поведения исполнителей на арене, их доверительно-дружеское общение с публикой усиливают эффект, производимый трюками, которые они демонстрируют. Успех стал возможен благодаря знанию возможностей данного жанра, перспектив его дальнейшего развития, высокой общей культуре всех участников, размаху крыльев их мастерстве. В. Расцов закончил цирковое училище, почти 20 лет выступал в группе под руководством заслуженного артиста РСФСР Михаила Николаева, создавшего номер «Гимнасты на круглом турнике». Выйдя из этого номера, Владимир Расцов задумал создать новый. В состав исполнителей были включены мастера спорта. В период репетиций, которые начались два года назад в Казанском цирке, главное внимание уделялось, кроме отработки трюков, освоению основ актерского мастерства, созданию ансамбля, вспоминается справедливое замечание профессора Ю. Дмитриева: «Самое сложное — изобрести новый ход номера, тогда рождается принципиально новое качество цирка». Вот это новое качество и демонстрируют гимнасты, показывая не только воистину ювелирную работу на турниках, но и точное понимание законов, диктуемых манежем. Е. ТИМОШЕНКО



#9 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 30 December 2019 - 15:56

Золотой клоун эквилибристов Леонида Костюка Элаин Бейл — эквилибр, цирк Ринглинг Брос энд Барнум энд Бейли, США. Группу хищников представляет Дитер Фарел, цирк Кроне. Труппа Ковачевы, прыгуны, Болгария. Жорж Карл — комический эксцентрик, Франция. Слоны Жерара Кэзера Тэйк Уотэри — эквилибр на бамбуке, Япония цирк Кигюр. Сорин Мунтяну — жонглер, Румыния. Братья Фалелл — канатоходцы на большой высоте, США. Тигры Эриха Лезингера. Костюк — эквилибристы на першах, Москва. (из программы фестиваля в Монте-Карло) Случилось непредвиденное. Леонид Костюк вышел на манеж, привычно легко взял лобовой перш, поднял глаза и увидел — перш падает. Он начал балансировать его, выравнивать, но перш неудержимо стал валиться. Снова взял перш и снова увидел, как он наклоняется. Костюк понял — это обман зрения, иллюзия, возникающая из-за конструкции купола шестикранцевого шапито с конусом в центре. У нас нет таких шапито. А здесь стоит взять перш на лоб, посмотреть вверх в этот конус и возникает точное ощущение падающего перша. Но одно дело понять, другое — преодолеть многолетний навык, просто рефлекс эквилибриста: сбалансировать, удержать, найти точку, если видна потеря равновесия. А он ясно видел... Это было на первой репетиции, и нужно было потренироваться, привыкнуть. И полное спокойствие. Но какое спокойствие, если через три-четыре часа первое выступление на конкурсном показе, а багаж прибыл только что... Видимо, ощущение беспомощности и растерянности на репетиции так поразило опытного мастера, что это первое, о чем рассказывает Леонид Костюк, вернувшийся с международного фестиваля цирков в Монте-Карло. ...Они выходят энергично, стремительно — Костюк и пятеро его партнеров: Юрий Осипов, Николай Лычкатый, Константин Липкан, Георгий Легко, Геннадий Тараненко. Их первый трюк, как у других трупп — заключительный. Но для них это только разминка, первый уверенный аккорд. И этот выход, начало мгновенно дают представление о высоком классе мастерства и артистической культуре номера. И зал затих напряженно. Потом, когда жюри подвело итоги, и труппа под руководством Костюка получила Золотого клоуна, их собственные впечатления об этом первом выступлении уже казались им другими. А тогда они ощущали после всех треволнений дня — все как будто было против них. И двое суток ожидания багажа, когда они, не имея возможности репетировать, только наблюдали, сидя на местах, как тренируются их конкуренты. Много сильных трюков и номеров, особенно воздушных. И если уж говорить о жанрах, то, конечно, современные зрители справедливо предпочитают стремительные и раскованные воздушные номера статичным и сдержанным выступлениям першевиков. Сам по себе шест — уже условие, он сковывает артиста, и здесь все движения осторожны. Все как нарочно. И вот предательский купол-конус! На репетиции Костюк присмотрелся, но страх, что иллюзия возникнет снова и приведет к ошибке, создавал дополнительное напряжение. А тут еще как раз перед их номером поставили номер болгарских прыгунов Косачевых, у которых один из центральных трюков — прыжок на перш. А потом без всякой паузы, перерыва их выход. И молчание Сержио. талантливого ведущего всех фестивалей в Монте-Карло. Сержио умеет преподнести номера, что-то сказать об исполнителях, выигрышно представить их публике, обратить максимум зрительского внимания на те трюки, которые исполнитель считает важными, пошутить, подбодрить и даже каждый обычный трюк сопровождать восклицаниями. Так было весь вечер. А сейчас Сержио молчал. И Костюков смущало это молчание... Второй трюк. Если первый удивлял мастерством, то второй обезоруживал остроумием решения, изяществом. Верхний поднимается на сравнительно короткий перш, с арены партнеры подают ему один за другим еще шесты, и он наращивает перш, делает его все выше и выше, затем — трюк на верхушке, и, спускаясь, артист разбирает перш на части. Потом Леонид Костюк вспомнил: ровно год назад на V Международном фестивале в Монте-Карло выступала труппа Беляковых, получившая Золотого клоуна, и когда Сержио спросил Венедикта Белякова, какие трюки надо особо представить публике. Беляков от подобной рекламы отказался. После просмотра аттракциона Соржио сказал, что понял, почему это было не нужно. Комментировать и рекламировать этот советский номер во время выступления так же излишне, как комментировать действие захватывающей пьесы на сцене. Это и есть стиль советского цирка, его бесспорное преимущество, когда каждый номер — не серия трюков, а завершенное продуманное произведение, иногда даже маленький спектакль. Таковы наши лучшие номера. И зарубежного зрителя это сразу поражает. Номер эквилибристов Костюк — тоже яркий пример стиля советского цирка. Стройность композиции, элегантность, но, разумеется, и высокое мастерство. — В первый день конкурсного показа со всеми его тревогами и треволнениями нам было нелегко,— говорит Леонид Костюк. Помимо всего сказанного, мы выступали без лонжи. Мы можем работать без лонжи, но у нас техника безопасности это не разрешает. А в Монте-Карло мы не увидели ни одного номера, ни одного трюка ни на репетициях, ни на представлениях, чтобы артисты пользовались лонжей. Впрочем, какая может быть лонжа, если смысл многих номеров как раз и заключается в опасности, в риске, в сенсации. Например, номер Элвина Бэйла из США, обладателя Золотого клоуна на фестивале в 1976 году, гимнаста на трапеции, который в атом году приехал с номером эквилибра на воздушной петле. Эта петля, похожая но семафор, хотя и широкая, но вращается довольно быстро, а артист бегает по ней, балансируя, без всякой страховки. Элвина Бэйла мы увидели во втором дне показа. А в первый, завершая программу, мы смогли посмотреть все предшествующие номера и переглядывались облегченно: пока не было выступлений, превосходство которых было бы очевидно. Зато второй вечер был парадом наших конкурентов. Это Элвин Бэйл, затем два полета, особенно силен один — Флайинг Озере, где под куполом всего трое: ловигор и вольтижеры — мужчина и женщина, и где тройное сальто исполнялось так, между прочим. Это канатоходцы из США братья Фарелл, работавшие на 14-метровой высоте, которые поднимались туда, наверх, по боковым растяжкам без всяких балансов и так же делали пробежки, «чехарду», прыжок на плечи с каната. Столько сильных воздушных номеров! Не говоря ужо о том, что на конкурс были представлены: группа восьми дрессированных слонов из ГДР, две «клетки» с хищниками, хорошая конюшня, где соединялись фрагменты «свободы» и «высшей школы» и где был показан редкий трюк — кабриоль одновременно двух лошадей. У нас такие номера являются аттракционами. В программе фестиваля привычный для нес порядок номеров был нарушен, все шло вперемешку. И нашу вчерашнюю уверенность как рукой сняло... Третий трюк Костюка. Опять неожиданность для зрителей. Верхний вдруг отрывается от перша и, исполняя сальто, перелетает на другой перш. Легко и незаметно разрушалась легенда о жанре эквилибра на перше, о традициях, медлительности, статичности... И последний трюк, где рушится представление об амплуа эквилибристов, когда нижнему отводится сложная, но мало подвижная роль, а верхний эффектно вращается, вертится, посылает поклоны и улыбки зрителям. Здесь, мы не ошибемся, внимание зрителей приковано к обаятельному нижнему Леониду Костюку. И в финале номера, когда он, балансируя лобовой перш с партнером, поднимается по другому шесту, идет по нему уже на высоте двух метров от земли, а затем спускается, он поистине вызывает изумление зрителей... Все девять членов жюри высоко оценили выступление, очень высокую оценку поставил князь Монако Ренье III, председатель жюри, по инициативе которого и организуются фестивали в Монте-Карло. Но как бы беспристрастно и доброжелательно ни относилось жюри, как бы тепло ни принимала публика, Костюк понял, что этих зрителей, среди которых директора цирков и импресарио всего мира, знающие заранее по рекламе и фильмам те номера, которые покажут на арене, этих зрителей надо удивить, нужен элемент неожиданности и игры. И в тот вечер, когда решалась судьба Золотого клоуна и труппа наших эквилибристов, завершив номер, раскланивалась, Леонид Костюк жестом показал партнерам: ну что ж, если публика просит, повторим последний трюк. И все ждали повторения. Но они не повторили, а усложнили его, добавив выход партнера на ходулях и т. д. Неожиданность состоялась. Для публики. Для членов жюри. Даже для члена жюри народной артистки СССР Ирины Бугримовой, которая но знала, что Костюки решили сегодня сделать этот трюк в таком варианте. И это был психологический выигрыш. И победа. Золотой клоун был присужден труппе под руководством Леонида Костюка, заслуженного артиста РСФСР. Кроме того, они были награждены медалью за уникальность демонстрируемых трюков. Пять дней в ярком шапито шло напряженное сражение артистов за первенство. Огни, музыка, съезд туристов, привлеченных фестивалем,— это был настоящий праздник. Но только теперь труппа Костюка как будто заметила, что за стенами шапито лазурное небо и море и солнце Монте-Карло. Но уже пора было уезжать. Огни фестиваля погасли. Н. РУМЯНЦЕВА  



#10 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 30 December 2019 - 17:10

«Цирк на льду» — «Кристалл» в Дрездене Три месяца продолжались гастроли нашего коллектива «Цирк на льду» — «Кристалл». Гастроли начались в Дрездене. Еще по дороге с вокзала из окон автобуса мы увидели на фоне голубого неба огромный купол передвижного цирка-шапито «Аэрос». Он был красочно оформлен, ярко вырисовывалась эмблема советского цирка. На высоких флагштоках развевались государственные флаги ГДР и СССР. Здесь нам предстояло выступать дважды в день. Лишь накануне нашего приезда в Дрезден сюда прибыл постановочный багаж; четыре вагона и двенадцать платформ. Работники цирка «Аэрос» и нашего коллектива быстро и дружно провели монтаж ледового поля. Вскоре содружество двух цирков перешло в большую дружбу. Премьера в Дрездене прошла успешно. Пресса и зрители назвали гастроли «Цирка на льду» ярким событием в культурной жизни города. Газета «Униом» писала о выступлении нашего ансамбля: «Это симфония красок, блестящих артистических достижений. Все представлено в захватывающем темпе. Напряженность не ослабевает. Кульминационные моменты сменяют друг друга». Через несколько дней после премьеры руководство города и Общества германо-советской дружбы устроили прием нашему коллективу. Хочу отметить, что мы постоянно чувствовали заботливое внимание местного Общества германо-советской дружбы, организующего для нас экскурсии по достопримечательным местам Дрездена, по реке Эльбе, по округу. Незабываемы были встречи с рабочими промышленных предприятий Зебкице, Менссена, города-курорта Бад-Чандау. Гостеприимство, внимание немецких друзей усиливали наши старания во время представлений и шефских концертов. Но вот закончились гастроли в Дрездене. На сборы, переезд и подготовку к премьере в Лейпциге нам было дано всего четыре дня. Срок для нас непривычно короткий. В Лейпциге, во втором по величине городе ГДР, чувствовалась подготовка к юбилею Республики: на зданиях рядом с флажками ГДР были красные флажки, символизирующие дружбу с советским народом. В окнах домов и витринах магазинов — плакаты и лозунги. В сжатые сроки мы провели необходимую подготовку — в назначенный день премьера состоялась. На первом представлении присутствовали руководящие работники городского комитета СЕПГ, городского и окружного советов, представители Общества германо-советской дружбы, советские дипломаты. После премьеры обер-бургомистр К.X. Мюллер устроил прием. В приветственном слове он сказал: «Несколько минут назад мы стали свидетелями впечатляющего выступления советского «Цирка на льду». Вы, дорогие советские артисты, доставили нам большую радость. Ваше выступление — это праздник циркового искусства. За это мы благодарим вас от всего сердца. Сердечное «добро пожаловать» в наш город!..» Признаться, много сил требовали выступления, но каждый день мы проводили репетиции, шла работа над новым парадом-прологом, усовершенствовался номер, получивший затем название «Космическая фантазия», готовился номер «Шимпанзе-фигуристка», в котором демонстрируется дрессированная обезьяна Долли. Хоть и напряженными были гастроли, однако мы регулярно выпускали стенные газеты, фотовитрину, проводили политинформации, на которых шел разговор о последних событиях в нашей стране и мире. В выходные дни, как было сказано, мы отправлялись на экскурсии. В Лейпциге посетили типографию ленинской газеты «Искра», Дом-музей Гёте, новый район «Шёнефельд». Состоялась поездка в Бухенвальд. Были проведены встречи с воспитанниками детсадов, школ-десятилеток имени М. Горького и имени Г. Жукова, с ветеранами СЕПГ и антифашистского движения, с работниками промышленных предприятий. Нами было дано большое шефское представление для советских воинов и членов их семей, а также шефские концерты в детских больницах и в детском доме. Из Лейпцига вместе с цирком-шапито «Аэрос» переехали в Берлин. И здесь быстро смонтировали необходимое оборудование, подготовили все для начала гастролей. В столице ГДР выступления проходили не менее успешно чем в Дрездене и Лейпциге. У касс висело объявление, что все билеты проданы, и все же выстраивались очереди: люди рассчитывали на дополнительные спектакли. Берлинская вечерняя газета «БЦ Абенд» большую статью о нашем представлении озаглавила: «Жарко от этого цирка на льду!», газета «Дер морген» писала: «Московский цирк на льду завоевал сердца жителей Берлина и многих его гостей в полном смысле этого слова». Восторженную оценку нашим гастролям в ГДР дала корреспондент радио и телевидения Маргарет Тоулеб: «Более четверти миллиона жителей Дрездена, Лейпцига, Берлина присутствовало иа выступлениях всемирно известного Московского цирка на льду, которые проходили в «Аэрос-шапито» с аншлагами. Миллионы телезрителей смогли видеть выступления этого коллективе по телевидению. Мы были в восторге от ярких, великолепных достижений советских артистов, от их номеров, стремительных, темпераментных, просто сказочных. Мировой класс!» Как особый знак признания наших достижений было вручение коллективу золотой медали германо-советской дружбы, шести серебряных медалей и шести памятных медалей В. Л. Дурова. Каждый участник нашего коллектива возвращался из ГДР на Родину с сознанием выполненного долга, с сознанием того, что с честью представлял советское цирковое искусство. В. ДЗЮБА  



#11 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 31 December 2019 - 09:27

О знаменитом аттракционе Дуровых — «Дуровской железной дороге». Центральное телевидение показало документальную ленту «Новосибирсктелефильма» «Дрессированный паровозик». Создатели телефильма — Евгений Мельников, Юрий Малашин, Борис Травкин, Валерий Пугачев. Цветной десятиминутный фильм рассказывает о знаменитом аттракционе Дуровых — «Дуровской железной дороге». Как известно, в 1892 году Владимир Леонидович Дуров начал демонстрировать этот аттракцион, в котором «роли» пассажиров, машиниста, начальника станции, стрелочника и других служителей «исполняли» самые различные звери и птицы. «Дуровскую железную дорогу» показывал Анатолий Анатольевич Дуров, который ввел в аттракцион новых животных, затем с ней выступал Владимир Григорьевич Дуров. Когда заслуженная артистка республики Тереза Васильевна Дурова гастролировала в Новосибирске, был снят фильм о том, как восстанавливается знаменитый аттракцион. Потребовался реквизит. И тут помогли работники Западно-Сибирской железной дороги и воспитанники профессионально-технического училища. Они отремонтировали паровозик, покрасили вагончики и платформы, подарили старый станционный фонарь. Художник-модельер Новосибирского дома моделей Светлана Овчарук придумала для зверюшек красочные наряды. Художник Владимир Колесников выполнил эскизы декораций. Репетиции всегда снимать сложно, но кинооператору Борису Травкину удалось снять и работу дрессировщицы и ее питомцев, ставших персонажами забавных сценок. Мы видим на экране станционного смотрителя козла Прошку в красной железнодорожной фуражке, безбилетного пассажира зайца Тимошку и драчуна и забияку петуха Петю, важного кота Базиля и других. Цветовое решение картины оператором Б. Травкиным и звуковое сопровождение В. Пугачева помогают передать обстановку праздничного и радостного представления. Работа над новым аттракционом еще не закончена. Но Тереза Дурова уже показала сибирякам фрагменты будущего спектакля. «Скоро после долгого перерыва вновь побежит по кругу манежа дрессированный паровозик. Да, так будет! Потому что удивительный цирковой круг никогда не кончается!» Такими словами завершают авторы фильма свою картину К. СЕРГЕЕВ  







Темы с аналогичным тегами Советская эстрада и цирк., Советский цирк. Апрель 1980 г, Советская эстрада и цирк

Количество пользователей, читающих эту тему: 1

0 пользователей, 1 гостей, 0 анонимных

  Яндекс цитирования