Журнал Советская эстрада и цирк. Декабрь 1981 г.
На юбилее Юрия Никулина Народному артисту СССР ЮРИЮ ВЛАДИМИРОВИЧУ НИКУЛИНУ в декабре исполняется шестьдесят лет. Этому трудно поверить — такой достаточно солидный возраст как-то не вяжется в нашем представлении с образом, созданным артистом на манеже и в кино.
Однако шестидесятилетие — это серьезная юбилейная дата, и мы предлагаем читателям запись беседы нашего корреспондента В. НИКИТИНА с юбиляром. КОРР. — Юрий Владимирович, как вы чувствуете себя в качестве юбиляра! НИКУЛИН — Когда одному писателю исполнилось восемьдесят лет, ему задали такой же вопрос, и он ответил, что счастлив, так как стал более умным, чем двадцать лет назад. Так что у меня впереди хорошая перспектива. КОРР. — А если серьезно! НИКУЛИН — А если говорить серьезно, то только перспектива поумнеть и радует, а остальное — не очень. Возраст есть возраст, уже труднее становится работать. Сергей Владимирович Образцов как-то сказал в одной телепередаче, что он совершенно не чувствует своего возраста, ему лишь иногда лень нагнуться под кровать за тапочками. Что ж, если это так, можно только позавидовать. Но я думаю, Сергей Владимирович так говорит, потому что ни разу в жизни не работал клоуном. Как-никак эта профессия имеет свою специфику... КОРР. — Все-таки шестьдесят лет — это возраст, когда надо еще продолжать работу! НИКУЛИН — Утесов как-то хорошо сказал: «Лучше уйти на три года раньше, чем на один день позже». Я считаю, любой артист должен найти в себе мужество и не дожидаться того момента, когда начнется постепенный спуск с горы, на которую всю жизнь взбирался. Возраст есть возраст, чего там кокетничать. Что мог сделать в двадцать лет, не сделаешь в шестьдесят. Хотя некоторые люди делают в шестьдесят то, что никогда не делали в двадцать. У всех по-разному. Что касается лично меня, то, если буду чувствовать в себе силы,— буду продолжать. Во всяком случае желание работать пока меня не покинуло. Да и Карандаш говорил, что клоун по-настоящему начинается только после сорока лет... КОРР. — Юрий Владимирович, вы отдали цирковому искусству почти сорок лет жизни. Скажите, чем же вас так прельщает цирк! НИКУЛИН — Прежде всего — людьми. Пускай на меня не обижаются ни театр, ни кино, ни эстрада, но в цирке люди особенные. Здесь взаимопомощь необыкновенная. Как ни в каком другом виде искусства. Репетируют, предположим, акробаты. К ним подходит дрессировщик и рассказывает, какой он когда-то видел трюк, и тут же посоветует, объяснит, как его делать. И все это чисто по-дружески, без всяких корыстных целей, просто, искренне, чтобы чужой номер стал лучше. КОРР. — А чем, на ваш взгляд, цирк помогает людям, приходящим на представление, и особенно детям! НИКУЛИН — В детстве нам всем читали или рассказывали сказки. Почему именно сказки? Видимо, потому, что ребенок живет в сказочном мире. А цирк для него тоже своеобразная живая сказка. И чудеса здесь — настоящие, их можно увидеть собственными глазами: подумайте, люди летают в воздухе, ходят на руках, стреляют ногами! Люди сказочно сильные и смелые — человек борется с удавом, укрощает диких зверей, прыгает из-под купола вниз, жонглирует горящими факелами... А какие здесь совершаются таинственные превращения! В клетку только что вошла женщина, а вместо нее появился грозный лев! Конечно любое искусство должно удивлять. Но цирк должен делать это в большей степени, иначе он просто исчезнет. Именно потому я думаю, так любят у нас цирк. Для многих сидящих в зале это реальный пример, как стать сильным, смелым, ловким, находчивым. А детям цирк просто необходим. Цирк вообще, но особенно клоуны. Ведь в рябячьем поведении очень много общего с клоунскими — они любят смешить, показывать, передразнивать. В поведении клоуна всегда есть какая-то детская наивность — из-за этого дети любят клоунов и чувствуют с ними себя на равных. Наши маленькие зрители очень впечатлительны, поэтому, -не кажется, клоуны не только должны сохранять детство ребятам но могут и должны играть огромную роль в их воспитании. КОРР. — Вы отдаете много сил и времени работе в кино. Помогает ли оно вашей работе на манеже! Или мешает! НИКУЛИН. — Безусловно, помогает. Как, впрочем, и цирковая профессия помогает работе в кино. В цирке за пять-семь минут клоунады нужна предельная точность, лаконичность, репризность текста и ничего лишнего, как в хорошем анекдоте. Кино и в особенности кинокомедии присущи те же самые правила и законы. Кино научило меня особенно ценить слово, тщательно его взвешивать. Ну, и, конечно, помогло в смысле популярности. Для установления тесного контакта со зрителем в цирке необходимо приложить множество усилий с первого момента появления на манеже. Публика должна приглядеться к тебе, привыкнуть... Поэтому, как правило, только после третьей, четвертой репризы удавалось ее взять в свои руки. Ну, а после нескольких кинофильмов, конечно, легче — публика Ю. Никулин, Е. Моргунов, Г. Вицин в фирме «Мелодия, воспринимает меня как своего старого знакомого. Сразу стало легче с ней общаться. Зрители уже привыкли и знают какой я. КОРР. — Как вы считаете, почему до сих пор практически нет постоянных телепередач о цирке! Это объясняется нежеланием специалистов заниматься цирком или какими-то объективными трудностями в этом деле! НИКУЛИН. — Вот, скажем, телевизионная передача «Кинопанорама»... Люди с большим интересом смотрят эту программу, чем передачи о цирке. И особенно большое впечатление производят передачи «Кинопанорамы», когда их вел Каплер или теперь ведет Рязанов. Очень важно, кто ведет программу! В передаче о цирке, как правило, этого нет. Все ограничивается простой демонстрацией трюков, номеров и просто показом целых представлений. Если найти людей, которые смогли бы взять на себя роль ведущих, прониклись бы цирковым искусством, занялись бы подготовкой передач с умением и любовью, наверное, было бы поинтереснее. Но и здесь есть свои «но»! Если взять «Кинопанораму», то искусство кино имеет такую историю, так стремительно развивается и движется вперед, имеет такое жанровое и репертуарное разнообразие, что им все время есть что показывать. А в цирке прошлое уже не тронь. Мы с трудом находим в киноархивах какие-то обрывки старых съемок Поддубного или Дурова. У цирка практически нет записанной истории. Старые мастера не всегда вспомнят то, что могла бы показать старая пленка. Потом «Кинопанорама», к примеру, показывает отрывочки из разных кинофильмов — это интересно и даже заинтриговывает. Цирк не может отвечать телезрителям теми же средствами. Кусок репризы, номера, аттракциона по телевидению не покажешь, просто будет непонятно, да и искусство цирка потеряется. Есть, наконец, последняя, на мой взгляд, самая важная причина. Тем, что мы сейчас имеем в цирковой программе, заинтересовать публику трудно. Трудно, даже почти невозможно добиться того, чтобы одна передача не была похожа на другую. Жанров в цирке немного, и если построить передачу по наиболее приемлемому принципу: каждая программа — рассказ о новом жанре, то через несколько передач будет уже показывать нечего. И будет как-то неудобно, да и неинтересно возвращаться, например, к першевикам, если о них уже рассказывали, хотя у них у всех разные номера и трюки. Вспоминаю, как в Ленинградском цирке пробовали составить целый аттракцион из разных, совершенно не похожих друг на друга по манере акробатов. Собрали, казалось, лучших представителей жанра акробатики. Однако на пятой минуте выступления все эти сальто с пируэтами и без уже приелись, не спасли никакие перестановки и комбинации. Даже режиссер Арнольд, выдумщик каких мало, которого пригласили в качестве постановщика, ничего не смог сделать. Так аттракцион и не получился. Цирк тем и интересен, что идет калейдоскоп номеров — тут и животные, и жонглеры, и канатоходцы, и воздушные номера, и иллюзия... Прелесть его в смене впечатлений, в контрастности номеров. Поэтому неудачи цирка на телевидении я объясняю объективными трудностями в этом деле. Что же касается художественных фильмов о цирке, то, думаю, цирковое искусство — это огромный слой для кинематографистов. И удивительно, почему так редко к нему обращается кино... КОРР. — Популярность, которую приносит артисту кино, огромна. А вот, с другой стороны, как вы лично чувствуете себя в жизни при такой популярности! НИКУЛИН — В быту популярность, конечно, мешает. Но, как известно, человек ко всему привыкает. Поначалу было даже приятно — все узнают. И вроде как я не такой, как все. А теперь я сам замечаю, что не такой как все, и это оказалось намного хуже. Лучше, наверное, быть таким, как все, в большинстве случаев жизни. Есть, конечно, свои преимущества, когда можешь достать билет в театр, кино, на эстрадный концерт или на стадион. А в основном одни неудобства. Повсюду узнают, указывают пальцами, заглядывают в глаза, подходят, что-то просят, а иногда и требуют... А ведь как хочется, на улице или в магазине остаться просто самим собой, чтобы тебя никто не выделял, но ведь это почти невозможно. Вот и приходится как-то приспосабливаться, изворачиваться, идти на маленькие свои хитрости, а порой и отказываться посетить то или иное место, как бы этого ни хотелось. КОРР. — Сегодня просматривается тенденция у артистов переходить с артистической деятельности на административную. Например, директор нового Московского цирка — народный артист СССР Е. Милаев, директор Старого цирка — народный артист РСФСР Л. Костюк. Как вы оцениваете такие изменения профессии! НИКУЛИН — С одной стороны это полезно. Административное звено цирков таким образом пополняется квалифицированными людьми, безусловно, любящими цирк и знающими специфику циркового дела. Помню, тридцать лет назад знал я одного директора цирка в Ереване. Этот человек раньше был директором бани, потом его оттуда выгнали, и он по странным стечениям обстоятельств вдруг стал управлять Ереванским цирком. Этот человек не старался понимать артистов, не вникал в их дела, нужды, и, в общем-то, не любил и не понимал цирк. Так что сами понимаете, что он там наработал. Об этом вспоминать страшно... Директор должен быть обязательно творческим человеком, знающим и любящим свое дело, быть профессионалом в полном смысле этого слова. Но, к сожалению, не каждый артист может быть директором. Это совсем другая профессия, для нее необходимы совсем другие данные и способности, и далеко не каждому артисту дано постичь эту профессию. Если бы меня спросили, хотел бы я быть директором, я ответил бы — да! Я хотел бы быть директором небольшого клуба, открытого где-нибудь за городом, в красивом месте. Хорошо бы, чтобы туда приходили в основном работники искусства. А иногда там под гитару или оркестр я пел бы песенки. Вот таким директором я хотел бы стать. А директором цирка я просто не могу стать, потому что для того, чтобы быть хорошим директором, надо еще быть хорошим администратором и уметь работать с людьми. Жаль, что этого не могут понять некоторые артисты... Корр. — Юбилей это не только семейное торжество, но и подведение итогов деятельности в кино, цирке, в общественных организациях. Как вы сами оцениваете такие итоги! НИКУЛИН — Меня, откровенно говоря, они радуют. И когда мне говорят , не успел сделать то, не успел это,— вспоминаются слова Козьмы Пруткова: «Нельзя объять необъятное». Конечно, всего не переделаешь. Я считаю, что за шестьдесят лет в цирке и в кино мне удалось сделать даже по большому счету немало. Но главное я прожил интересную, насыщенную любимой работой жизнь, а значит не зря хожу по земле. Самым светлым ощущением для меня являются не популярность, не заслуги, не звания, а то, что я познал очень много замечательных людей. Я встречался с ними везде: на фронте, в цирке, в кино — где угодно. По-моему, вся прелесть нашей жизни состоит в общениях. Недаром, когда человек лишен общения с другими людьми — это самое страшное наказание. В смысле дружбы я считаю себя очень избалованным судьбой. Столько рядом со мной прошло действительно интересных людей! Наверное, в этом основная радость моих итогов. И когда бывает плохо, неприятности, как подумаешь, что есть вокруг тебя друзья, близкие, даже просто хорошие люди — сразу как-то легче становится на душе. Когда я писал книгу «Почти серьезно», то в первую очередь поставил задачу показать людей, с которыми я работал, встречался. Без людей я бы ничего никогда не смог сделать. Будь человек гением, но если ему не будут помогать, если вокруг не будут интересные, умные и обязательно добрые люди, он никогда не проявит себя так, как мог бы. КОРР. — Собираетесь ли вы написать новую книгу! НИКУЛИН — Для меня пять лет, которые писалась книга «Почти серьезно», были нелегки. Оказывается, писать книгу далеко не просто. Это абсолютно другая профессия и, главное, не моя, может поэтому я так долго писал. Очень хотелось написать действительно хорошо. Поэтому, наверное, она отняла столько времени и сил. На новую книгу я пока беру разбег и отношусь к этому делу чрезвычайно осторожно. КОРР. — Но ведь первая книга получилась, значит и вторая может получиться! НИКУЛИН — Не всегда это так. Но, возможно, со временем я снова возьмусь за перо. КОРР. — Юрий Владимирович, последний вопрос, несколько нескромный. Как вы намерены отметить свой юбилей! НИКУЛИН — Честно говоря, я против пышных юбилейных торжеств, особенно если они организуются самим юбиляром. Когда мне исполнилось пятьдесят лет, эта дата отмечалась в ЦДРИ. Тогда мне это было даже забавно — я такой молодой и уже юбилей. Но сейчас я против пышности, наверное, потому, что стал умнее. Мне хочется встретить свой день рождения, как сделал это Олег Попов. Шел обычный спектакль в цирке, он как обычно работал, потом на арену вышли его товарищи, друзья и произнесли несколько теплых слов в его адрес прямо при публике. Вот и я хочу сделать так же. И главное, чтобы все было искренно, без сухих казенных поздравлений, шло от чистого сердца. Редакция и редколлегия журнала искренне и сердечно поздравляют Юрия Владимировича Никулина с юбилеем от своего лица и от лица наших читателей, в большинстве своем, мы уверены, являющихся поклонниками яркого и необычного таланта популярного артиста. оставить комментарий