Сообщений в теме: 5

[pavlov]

На радио Эхо Москвы

Александр Калмыков
и.о. генерального директора Российской Государственной Цирковой компании.

http://echo.msk.ru/p...ot/910384-echo/


И.ВОРОБЬЕВА: 15 часов 35 минут в столице. Мы снова приветствуем вас в дневном «Развороте», Тихон Дзядко, Ирина Воробьева. И у нас в студии наш гость – это генеральный директор Российской Государственной Цирковой компании Александр Калмыков. Александр Дмитриевич, здравствуйте.

А.КАЛМЫКОВ: Добрый вечер.

И.ВОРОБЬЕВА: Правильно я все сказала?

А.КАЛМЫКОВ: Все правильно.

Т.ДЗЯДКО: Добрый вечер? Почему вечер? День.

И.ВОРОБЬЕВА: Да, день. Обсуждаем состояние...

А.КАЛМЫКОВ: После 12-ти – вечер у англичан.

И.ВОРОБЬЕВА: Все уже, да? Хорошо. Ну, тогда вечер. Это не важно, в принципе. Состояние и перспективы развития современного циркового искусства в России.

Т.ДЗЯДКО: Давайте я напомню все наши координаты. +7 985 970-45-45 – это номер, по которому вы можете присылать свои SMS с вашими вопросами и комментариями нашему гостю. Также это можно делать с помощью Twitter’а, если вы пишете аккаунту @vyzvon и с помощью нашего сайта в интернете echo.msk.ru.

Александр Дмитриевич, вот сегодня пришла новость, что артисты Росгосцирка впервые за 20 лет едут в Латинскую Америку. Это какая-то важная новость в развитии нашей, скажем так, цирковой отрасли?

А.КАЛМЫКОВ: Чрезвычайно важная. Дело в том, что лет 30 тому назад Российская Цирковая компания представляла своих артистов в 50-60 странах мира ежегодно. После Перестройки, которая очень тяжело отразилась на всей культуре и на нашем цирковом деле, мы потеряли целые континенты. Мы 20 лет не были в США, мы столько же лет не были в Латинской Америке, в Африке.

Т.ДЗЯДКО: А с чем это было связано? Потому что не было денег или что?

А.КАЛМЫКОВ: Это было связано с тем, что лучшие артисты нашего цирка уехали за рубеж сразу туда и надолго. И у нас, собственно, не было, кого туда посылать. А потом не было денег и потом много-много всего. Поэтому выезд в Перу, а потом в остальные страны, которые там намечены, – и Аргентина, и Чили, и Колумбия – для нас это очень знаковое событие, потому что речь идет не о какой-то прибыли, не о чем-то, а просто мы открываем новый рынок. Точно также где-то через месяц мы начинаем гастроли в Африке. Король Ганы пригласил наших артистов с программой и с тем, чтобы мы там создавали цирковую школу. И когда осенью будет какой-то мусульманский праздник (я точно не помню), мы едем в Арабские Эмираты тоже с 3-мя программами. Так что попытаемся как-то выезжать и расширять рынок, скажем так.

Т.ДЗЯДКО: Скажите. Я прошу прощения, просто уточнить: а «мы» - это кто?

А.КАЛМЫКОВ: Российская Государственная Цирковая компания – это 10 тысяч сотрудников, 42 цирка от Калининграда до Владивостока, 6 тысяч животных. В общем, это, в принципе, за исключением цирка на Цветом бульваре Максима Юрьевича Никулина и еще пары цирков, это весь отечественный цирк, национальное наше с вами достояние.

Т.ДЗЯДКО: А почему Цирк на Цветном бульваре не относится?

А.КАЛМЫКОВ: В 90-е годы Юрий Владимирович Никулин принял решение сделать этот цирк частным, и с той поры 20 лет довольно успешно Цирк на Цветном бульваре, который когда-то был государственным, естественно, является закрытым акционерным обществом.

Т.ДЗЯДКО: То есть, соответственно, те артисты, которые на Цветном бульваре, они вот в эти ваши гастроли и, в частности, в Латинскую Америку не ездят?

А.КАЛМЫКОВ: Не совсем соответственно, потому что Цирк на Цветом бульваре и его команда – это, прежде всего, люди, которые обслуживают здание. У них есть своя труппа, но одной труппы для цирка недостаточно, в основном там работают наши артисты как и во всех московских цирках.

И.ВОРОБЬЕВА: Скажите, Александр Дмитриевич, у меня такое ощущение... Вот я сейчас смотрю брошюру вашу Росгосцирк и у меня какое-то такое ощущение, что цирк в последние годы только начал быть, скажем так, популярным (у меня такое ощущение). Я не права, может быть? Или он был всегда?

А.КАЛМЫКОВ: Значит, прямо наоборот.

И.ВОРОБЬЕВА: Он всегда был?

А.КАЛМЫКОВ: Прямо наоборот.

И.ВОРОБЬЕВА: Наоборот лучше?

А.КАЛМЫКОВ: Нет, мы потеряли популярность за годы вот этой Перестройки, о которой я вам говорил. И сейчас мы ее возвращаем. У нас сегодня цирк посещает 12 миллионов человек. Это довольно приличная цифра. Если мы помним, 142 миллиона населения, то почти 10% населения посещает. Регулярность и популярность особенно в региональных городах – она достаточно высока, потому что мало кто посещает в регионах кинотеатры, покупают диски, как вы знаете, и эстрада наша достаточно однообразна. А, вот, слона там, зебру и прочее-прочее – бабушка водит регулярно. И мы этим гордимся.

Однако, в советские времена у нас был больше... Ну, за счет того, что и территория была в 1,5 раза больше, и популярность была значительно больше, потому что мы были частью идеологической машины, потому что цирк использовался достаточно активно в прошлой социально-экономической формации. Но в 90-е годы мы потеряли интерес не столько зрителей, сколько властьпридержащих журналистов, особенно телевидение. Потому что появилось целое поколение новое, как бы, и журналистское, и правящее, которое считает цирк детским искусством, считает цирк искусством для недоразвитых. Ну, там и так далее. Такое высокомерие существует. И мне приходится довольно трудно разбивать вот эти существующие до сегодняшнего дня стереотипы, показывая фотографии, там, по 20 тысяч человек на Площади Республики около наполеоновского цирка в Париже, или вот сейчас я прилетел 3 дня назад из Канады, а там нет детей на вечерних представлениях и по 5 тысяч каждый вечер, по 100 долларов люди идут взрослые. Чего-то они находят, видимо, в этом.

Т.ДЗЯДКО: Ну, то есть там абсолютно иное отношение?

А.КАЛМЫКОВ: Да. Это отношение, которое, в принципе, царило в Москве и Петербурге, потому что говорили: «Ну какое развлечение? О чем вы говорите? Казино, у нас появились новые виды развлечения, у нас появился интернет, у нас появилось то-сё».

Оказывается, что... Во всяком случае, скажем, западное и бывшее наше отношение к тому, что это некое универсально понятное шоу, зрелище, которое позволяет людям отдыхать, получать какие-то и философские, и религиозные, и мистические эмоции. Но тем не менее, это такой вот универсальный энтертейнмент.

Т.ДЗЯДКО: Вот интересно то, что вы сказали, что в регионах интерес значительно больше, чем в столице, да?

А.КАЛМЫКОВ: Да, значительно. Мы вообще живем в разных странах, как вы знаете. Москва – это отдельная страна, а остальная часть – это Россия. Вот там не очень многое изменилось за эти 20 лет, и существуют какие-то традиции, существуют какие-то авторитарности, святости, внутренне присущие народу нашему.

И.ВОРОБЬЕВА: Скажите, пожалуйста, а цирк Дю Солей, который приезжал и гастролирует, это, все-таки, цирк или это, все-таки, уже что-то другое?

А.КАЛМЫКОВ: Нет, вы знаете, вот этого хозяина Ги Лалиберте я привез в Москву в 1987 году – это мой товарищ, вот я только что у него был в Канаде. И он как добросовестный школьник записывал все – как у нас организовано в ГИТИСе обучение режиссеров, как цирковое училище, всё. И сегодня мы имеем фундаментальное такое, зеркальное отражение, только с финансированием канадского города Монреаля. Нет равного. Вот, я приезжаю и продолжаю восхищаться. Все, что есть в Канаде в области культуры (я всю жизнь этому делу служу), финансируется мэром города. Не правительством, не министерством, а мэром города Монреаль. Ничего подобного ни в Париже, ни в Лондоне, ни в Нью-Йорке я не встречал. У меня слетает головной убор, когда я вижу отношение к культуре, финансирование и прочее-прочее. Поэтому это хороший цирк, в котором 90% русских артистов, остальные...

И.ВОРОБЬЕВА: Цирк Дю Солей?

А.КАЛМЫКОВ: Конечно. Остальные 10% - китайских артистов. Лучшие режиссеры, лучшие балетмейстеры, лучшие дизайнеры мира за миллионные шоу, которые... У нас, правда, никто не верит, что они столько стоят, но они столько стоят.

Хотя, последние тенденции... Вот они сейчас сделали спектакль «Майкл Джексон», перед этим они сделали «Битлз» и «Элвис» - это, конечно, уже совсем ближе, я бы сказал, к танцевальному шоу, но все равно элементы цирка присутствуют. Вообще где начинается цирк, кончается театр, никто этого никогда вам не ответит – это даже бессмысленно спрашивать даже специалистов.

И.ВОРОБЬЕВА: Скажите, пожалуйста, а если бы... Вообще как обстоят с финансированием дела в нашей стране (именно цирка)? Оно есть вообще, это финансирование на государственном уровне?

А.КАЛМЫКОВ: Я хочу сказать, что финансирование в нашей стране обстоит как всегда в нашей стране везде. Финансирование в культуре обстоит хуже, потому что культура всегда, вся культура финансируется по третичному, я бы сказал, принципу. Однако, сказать, что нет финансирования, было бы неправдой. Но у нас есть такие тяготы... Я не знаю, насколько вашим радиослушателям это интересно как налог на землю, налог на имущество. Мы не понимаем, почему люди, идущие в цирк, почему артисты должны платить эти бешеные налоги, региональные налоги, которые вводят чиновники на местах. Почему бы не освободить? Потому что мы не нефтяной завод, мы – цирк, понимаете? Такое вот интересное дело. Однако, это наши тяготы.

Главной проблемой финансовой нашей компании является реконструкция всех цирков. Они построены в 60-е – 70-е годы. На это требуется небольшая сумма, 1 миллиард долларов. Я хожу прошу их несколько лет, на меня все смотрят как на дурака. Но тем не менее, какие-то деньги нам дают, поэтому финансирование...

И.ВОРОБЬЕВА: Может быть, бизнес? Бизнес дает?

А.КАЛМЫКОВ: Понимаете, какая вещь? Это правильный вопрос. Существует такое понятие, немного приторможенное Минимущества, называется «инвестконтракт». Это означает, что если вы на территории цирка хотите построить гостиницу шикарную или, там, деловой центр, развлекательный центр, то вам дается эта земля в постоянное пользование и говорится, что «Вы, пожалуйста, кресло отремонтируйте, свет поставьте, звук хороший, современный». И это называется «инвестконтракт». Строя себе, вы инвестируете в федеральную собственность.

Но это достаточно сложная форма. Какое-то время она была приторможена. Однако, я думаю, что в этом есть большое будущее.

Т.ДЗЯДКО: А скажите, а сколько всего в России цирков сегодня?

А.КАЛМЫКОВ: Стационарных – 42.

Т.ДЗЯДКО: 42?

А.КАЛМЫКОВ: Да. Во всех крупных областных центрах.

Т.ДЗЯДКО: Вот скажите, если вернуться к теме Монреаля и Канады. Сейчас там завершился Международный фестиваль циркового искусства. И как, собственно, выступили там ваши артисты и какие вообще у вас впечатления от этого мероприятия остались?

А.КАЛМЫКОВ: Понимаете, какая штука? Сегодня в мире огромное количество цирковых фестивалей международных. Самым главным является фестиваль такой, основатель всех фестивалей, фестиваль в Монте-Карло – это Чемпионат мира по цирку. Его основал великий человек, принц Ренье III, который умер, отец нынешнего Альбера II. Он очень любил цирк, и вместе со своей красавицей-женой они это дело основали. 37 лет это главный фестиваль. Он есть в Канаде, он есть в Москве, он есть в Варшаве, он есть в Китае. Таких фестивалей много. Но, как правило, это фестивали цирковых номеров. А в Монреаль я летал второй раз с великим удовольствием. Это фестиваль цирковых спектаклей. Вот это вот очень особое дело. Я посмотрел 18 спектаклей там за несколько дней, по 3 мы в день смотрели. Это совершенно для профессионала такое, сумасшедшее зрелище. Я бы даже говорил не столько о нашем участии... Мы участвовали успешно как всегда, мы побеждаем на всех фестивалях. Но здесь мы увидели цирк будущего.

Т.ДЗЯДКО: По чему? В чем?

И.ВОРОБЬЕВА: Что такое «цирк будущего»?

А.КАЛМЫКОВ: А вот хороший вопрос. Потому что костюм одного артиста цирка Дю Солей стоит, ну, там грубо от 20 до 25 тысяч евро. Там, грим, парик, вот это все дело – это серьезные дизайнеры, очень дорого. А есть молодые люди, у нас в России 2 миллиона человек и на Западе, очень много молодых людей, которые любят цирк и околоцирковое дело. Например, вот, если вы знаете, что такое брейк-данс, то там есть нижние трюки, которые чистая акробатика, на самом деле. И, вот, такого помешательства... Паркур – есть такое увлечение, когда прыгают по крышам. Это все тоже цирк и цирковая акробатика.

И вот такие молодые люди встречаются и собирают шоу. Форма одежды. Мужчины – только черные брюки, женщины – вот то, что называется, как бы, открытый купальник, только черного цвета. И это все. Нет грима, ничего.

В цирке есть некий ложный и не ложный пафос такой: «А сейчас!..» Они протестуют против этого. Выходят молодые люди осмысленно не пафосные, осмысленно уличные и начинают ставить спектакли, от которых просто...

Я посмотрел цирк импровизации. Это потрясающе, потому что 2 команды... Вот, знаете, вот эти ток-шоу у нас (чуть не сказал «дурацкие»), с одной стороны 3 мальчика и 2 девочки и с другой, в красном и синем?

И.ВОРОБЬЕВА: А, ну да.

А.КАЛМЫКОВ: Ну, казалось бы, выходят дяденьки, рефери и все. А, кстати, смешно: мне перед началом говорят «Купите нос клоунский». Ну, я думаю, посмотрю, какой у них нос. Купил. Оказывается, носы продаются для зрителей, чтобы они кидались в судью. Вот, 5 тысяч молодых людей сидят, кидаются в судью. Да, диджей стоит, играет там что-то такое и говорит: «Давайте, вот, на тему его импровизации, которую вы никогда не слышали, вы в области акробатики поимпровизируете». Понимаете, цирк, балет – это вещь отрепетированная, я бы сказал, зарепетированная. Мне один дяденька, такой, специалист-театровед говорит «Ты понимаешь, мне скучно. В полете воздушном сначала одно сальто, потом два, потом два пируэта, потом тройной, а потом прыгнет вниз головой. Я знаю, чем номер закончится». И это правда. А здесь вы не знаете, чем закончится. Они предложили поимпровизировать на трапеции. И это настолько заводит молодых людей... Это, в общем, центр Монреаля ночью. Туда невозможно попасть. Несколько тысяч оцепление стоит, чтобы посмотреть, как импровизируют эти люди.

Я видел спектакль... Вы знаете, что такое видеоарт, когда просто потрясающе один акробат, 2 комнаты. Одна комната живая, а вторая комната отраженная. И вот в этой комнате он... Как бы, пространство, вот, ваша студия повернута на 90 градусов. И сначала, вроде, игрушки, игрушки, игрушки, а потом наступает Гоголь такой Николай Васильевич, раздвоение личности. Сначала он страдает от одиночества, начинает себе рисовать там море, девушку, всё. А потом он начинает просто сходить с ума. И это он, один актер и отражение, полтора часа. И вот вам цирк, акробатика. Ни одного слова.

И.ВОРОБЬЕВА: Потрясающе.

А.КАЛМЫКОВ: Вообще есть вот такой момент... Ну, вы знаете, что всегда новое в моде, узкие брюки, широкие брюки и так далее, идет все время отрицание отрицания по закону диалектики. Так вот здесь они отрицают эти бешеные костюмы, гримы, раскрашенные лица, ложный пафос. И первая попытка в прошлом году, я думаю «Привезу-ка я это в Россию». Но потом такое у меня есть опасение, что это вообще на такую, на особую молодежь, пока что на эстетскую.

И.ВОРОБЬЕВА: А я только хотела спросить, где это.

Т.ДЗЯДКО: А, вот, бабушки мне уже писали письма «Мы устаем от этих ребят. Дайте что-нибудь праздничное, ну, хоть в цирке что-нибудь с блесточками, с собачками, с клоунами».

И.ВОРОБЬЕВА: Ну понятно.

Т.ДЗЯДКО: То есть вы думаете, что такую историю у нас не оценят?

А.КАЛМЫКОВ: Нет. А мы немножко отстаем во всем всегда. Я думаю, года 3-4... Ну, мы отстаем, но быстро движемся. Года 3-4 – и этот спектакль будет и у нас.

И.ВОРОБЬЕВА: Хотела спросить. Во-первых, хочу напомнить нашим слушателям, что у нас в гостях генеральный директор Российской Государственной Цирковой компании Александр Калмыков. И вот я опять же беру вашу брошюру и, например, вижу, что у вас, во-первых, есть некие инновации, там, новации, которые вы придумали, внедрили. Например, виртуальный музей цирка. Виртуальный музей цирка – это как? Это его не существует, что ли?

А.КАЛМЫКОВ: А, я расскажу. У нас при входе в Росгосцирк (мы стоим в старой части Москвы на Пушечной улице), дом такой, действительно, арт-нуво, начало века. И у нас красивое есть здание, такое пространство перед входом. И все время там пытаются то столовые, то кафе, то какой-то ресторан. Ну, мы решили, что нам это не надо, потому что этого достаточно в этом районе, мы решили сделать музей. Музей цирка... Когда-то их было много, сегодня лучший из реальных музеев находится в Санкт-Петербургском цирке. А почему музей? Потому что идет новое поколение артистов, в основном, из спорта, из сопутствующих всяких видов искусств. Они ничего не знают о прошлом о нашем. Они не знают традиции, они не знают, кто такой Карандаш, кто такой Никулин, они не знают, сколько лет там пантомиме, они не знают многого-многого-многого.

Поэтому мы решили создать музей, но современный. Он очень сильно напоминает интернет-кафе. Мы там закупили всякие Маки и много компьютеров, у нас есть колоссальная библиотека французская переводная, итальянская по жанрам, по направлениям, по всему. Мы посадили переводчиков. У нас огромное количество фотографий, миллионы. У нас огромное количество есть фильмов, которые мы снимали, документальных, старых и прочих-прочих.

Поэтому молодые люди, которые приходят в этот музей поинтересоваться, а что было до него, а что вообще кто-то делал, он просто нажимает кнопочку компьютера и получает эту виртуальную информацию. И здесь нет никакой пыли. Там стоит несколько фрагментов – там макет костюма клоуна, еще что-то. Но, в основном, это такое, тематическое интернет-кафе. Туда же мы пытаемся старую эстраду, старых артистов, певцов, старый театр, старое кино, чтобы был таким, немножко полярным.

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, история цирка, да. Я прошу прощения, я не могу остановиться просто по этой брошюре. Не могу остановиться. Социальный цирк. Что такое социальный цирк?

Т.ДЗЯДКО: Вот я, собственно, об этом же хотел спросить, да.

И.ВОРОБЬЕВА: Вот там про детей. И что это?

А.КАЛМЫКОВ: Знаете, начиналось это все довольно грустно, потому что один из очень больших чиновников (не буду называть) нашей страны сказал мне: «Объясни, для чего современному отечеству, обществу нашему нужно цирковое искусство?» Ну, для человека, который занимается всю жизнь культурой, искусством, довольно обидно, на самом деле, слышать это все дело, для чего, почему, для чего нужен театр, для чего нужна живопись, объяснять это... Лучше не объяснять. Но когда люди не понимают...

Однако, я получил такой вопрос и мы стали понимать, что при прагматизме, при бешеной скорости, при некотором здоровом, нездоровом цинизме сегодня нужно это доказывать, что наше цирковое искусство зачем-то нужно. А дальше было по-другому. Ко мне пришел генерал службы... А я не знаю, как она правильно называется, но антинаркотической.

Т.ДЗЯДКО: ФСКН.

А.КАЛМЫКОВ: Да. Новосибирской. И говорит: «Саш, давай мы сделаем для вот этих деток бедных, маленьких совсем, которые курят, колются, все дела, давай в цирке сделаем такое дело». И мы с ним сделали. Там человек 50 приходит... Потому что у них же мир такой, темненький, потерянный и трагический. И мы их водим к лошадкам, выводим их к слонам, они играют в спектаклях, они участвуют. Постоянно мы пытаемся сделать вот такие вот клубы детей, которые заново себе откроют жизнь. Мы их делаем по стране. У нас переезжающие команды – вот те же 6paтья 3aпaшныe или Корниловы. Они ездят по стране, поэтому при них есть уже такой навык, навык участия в представлении. А потом в Ярославле, в городе появилась молодая женщина, директор цирка и она же, как бы, и основатель вместе со мной этого социального цирка. И там такое, многополярное дело.

Во-первых, мы сделали первый канал интернет-телевидения нашего. Потому что я устал бороться с телевизионными друзьями со всеми. Я, как бы, со всеми дружу, со всеми знаком, но слово «неформат» для цирка... Оно, кстати, существует не только в России – мне итальянцы жалуются и так далее. Мы сделали этот телевизионный канал, но главное – социальный цирк.

Когда начинали первые шаги, вопрос был такой. Она говорит: «Вот я по твоей просьбе поработала в колонии для малолетних преступников». Я говорю: «Понимаешь, показывать цирк – 100 лет и до нас показывали. Мне важно, чтобы дети, которые там сидят...»

Т.ДЗЯДКО: Чтобы они принимали участие?

А.КАЛМЫКОВ: Правильно! Чтобы они жонглировали, чтобы они... Жизнь другая. И, вот, она это поняла, и сегодня и в больницах, и в детских домах... Вы знаете, когда много направлений и девушка мощная, она сразу на всех этих направлениях нажала на все кнопки, а выпало одно. В Ярославле оказалось огромное количество талантливых детей с болезнью дауна. И вот там есть фотография (я потом вам после эфира покажу), которая для «The New York Times». Мальчик один с болезнью дауна стоит стойку на одной руке. Довольно трудная вещь, а еще на одной руке. Но у него на этой фотографии самое гениальное – это глаза. Здесь плохо видно. Он абсолютно... Понимаете, он подспудно (ребенок с такой болезнью), он прижат обществом, он понимает, что он вторичен. Он стоит на руках и он ощущает себя не просто равным, а у него счастье, он уже артист.

Трудное дело. Это, как бы, я раньше, когда интересовался этим делом, без бутылки смотреть нельзя. Тем не менее, мы проведем фестиваль. Но не только этой болезни. Разных детей – слепых, глухонемых и не только по цирку. Потому что оказалось, что это огромный пласт детей, которые хотят этим заниматься. И есть момент, который ни с чем не перепутаешь. Счастье в глазах. Счастье, когда они чувствуют себя на манеже, на сцене равными нам с вами. Вот такой социальный цирк.

А потом я приехал в Монте-Карло и мне говорят, что и цирк Дю Солей, и несколько разных – они очень серьезно увлечены этим делом, и все крупные цирки мира помогают детям и уже это движение существует. Поэтому мы влились в интернациональную организацию «Социальный цирк». Да, конечно, цирк есть для взрослых, для детей. Но много детей. Поэтому мы должны, мне кажется, заботиться о тех зрителях, которые к нам приходят и они еще немножечко обездолены.

И.ВОРОБЬЕВА: У нас осталось буквально несколько минут, я как раз хотела спросить про цирки, которые в других странах. Вот, вы ездите, смотрите. У нас слушатели спрашивают: «Сильно отличаются наши цирки от западных цирков?»

А.КАЛМЫКОВ: В понятие цирка вы вкладываете здание или вид искусства?

И.ВОРОБЬЕВА: Давайте и то, и другое.

А.КАЛМЫКОВ: Давайте и то, и другое. Значит, сразу отвечаю. Вот то, чем мы гордимся, стационарные цирки – это вообще практически наша данность. Тут одна дама-министр с прошлого правительства меня убеждала, что надо понастроить... Вот я неправильным путем развиваю компанию – надо везде шапито понастроить как на Западе. Я говорю: «А вы когда-нибудь что такое вечная мерзлота слышали? Вот, у нас краснокнижные животные. Как они при температуре минус 50 там, морские животные?» Не понимает. Поэтому у нас в России есть культура зданий цирков шапито.

В Германии кроме одного цирка в Мюнхене стационарного все остальные – цирки шапито. И вообще немцы не понимают цирков в зданиях. Но это везде по-разному. И у них шапито, роскошные есть шапито, чудные, дорогие.

Цирк Дю Солей имеет 2 варианта существования – одно в шапито, средненькое, чуть не сказал «слабенькое», вот, типа того, что приезжало к нам. И есть сумасшедшие, но это в Лас-Вегасе специально построенные миллиардные здания, в которых они показывают уже все возможности.

Китай работает только в театрах. В Китае 10 миллионов человек увлекается цирком. США – только дворцы спорта. Цирковых зданий – в Париже есть один наполеоновский цирк, построенный там 200 лет назад. Ну, вот, в Мюнхене я назвал. Есть несколько маленьких цирков. А, в основном, если говорить о зданиях, то они только у нас. Это, в основном, шапито и переезжающие такие организации.

Что касается вида искусства, то вид искусства... Самые интересные цирки, чтобы долго не ходить, в Китае и в России. Ничего равного нигде нет, и мы по-прежнему остаемся... Это свойство национального психотипа, мне кажется. Потому что за нашу зарплату прыгать шестерное сальто, падать с 18 метров вниз головой, не зная, станешь ты сегодня инвалидом или нет, это свойственно российскому человеку. Поэтому это наш вид искусства, лучший в мире.

И.ВОРОБЬЕВА: Потрясающе.

Т.ДЗЯДКО: Спасибо большое. К сожалению, время наше подошло к концу. Невероятно интересный разговор. Александр Калмыков, генеральный директор Росгосцирка был у нас в студии. Спасибо вам большое.

И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо.

А.КАЛМЫКОВ: Спасибо вам.

[Статуй]

И.ВОРОБЬЕВА: Скажите, пожалуйста, а цирк Дю Солей, который приезжал и гастролирует, это, все-таки, цирк или это, все-таки, уже что-то другое?

А.КАЛМЫКОВ: Нет, вы знаете, вот этого хозяина Ги Лалиберте я привез в Москву в 1987 году – это мой товарищ, вот я только что у него был в Канаде. И он как добросовестный школьник записывал все – как у нас организовано в ГИТИСе обучение режиссеров, как цирковое училище, всё. И сегодня мы имеем фундаментальное такое, зеркальное отражение, только с финансированием канадского города Монреаля. Нет равного. Вот, я приезжаю и продолжаю восхищаться. Все, что есть в Канаде в области культуры (я всю жизнь этому делу служу), финансируется мэром города. Не правительством, не министерством, а мэром города Монреаль. Ничего подобного ни в Париже, ни в Лондоне, ни в Нью-Йорке я не встречал. У меня слетает головной убор, когда я вижу отношение к культуре, финансирование и прочее-прочее. Поэтому это хороший цирк, в котором 90% русских артистов, остальные...

коммент статуя- я не знаю, сколько миллиардов раз я должен буду написать- Дю Соллею никто не платит денег, Ги Лалиберте никто не даёт денег, у него нет тайных бюджетов от цру, от фбр, от козы ностры. Был один кредит , давно уже выплаченный..Даже если бы кредит не был выплачен, Ги миллион раз покрыл его налогами..я понимаю, что любой руководитель русского цирка обязан это говорить, чтобы вышибить финансы из родины, но это не очень красиво и справедливо по отношению к Ги, которого он считает своим товарищем.

[baks]

До кучи закинул видео этого интервью на Ютуб:

[GrandSerg]

У Калмыкова все интервью черезвычайно содержательные...

Например:
http://www.mk.ru/cul...ratakrobat.html

Московский Комсомолец № 25830 от 23 декабря 2011 г., просмотров: 889
"Кенийский брат-акробат"

По поводу отбора кенийцев для акробатики:

— А девушек не отбирали? — вопрос журналиста.
— Увы, только парней: у ребят-то красивые тела. А у местных девушек строение весьма своеобразное: они все полноватые...

http://www.privateli...cg04/n21/1.html

О деньгах...

не объяснишь же тому, кто сам этого не чувствует, что деньги - сфера прикладная.»

Творческий путь.

«Мне повезло и тут: меня распределили к собственному отцу, в Тулу, хотя по тогдашним законам это было неправильно, нельзя... Но папа уже много и часто болел, заменить его было некому. Я поехал, а после кончины отца стал художественным руководителем и директором Тульского цирка. Шел 1975 год...

http://www.ruscircus.ru/kalmikov987

Бизнес- планы. Соратники.

Одной из важных статей является продажа сувениров и сдача в аренду помещений цирков. Из 42 предприятий уже 15 и огромное количество артистов работают по проекту, предложенному руководителем цирк- сервис А. Гутником. У нас проходили очень бурные споры. Они носили довольно конкретный характер, как все сделать законным, прозрачным, чтобы все шло не в карман директору или кому-то еще, а на счет Росгосцирка, и немаловажно как расходовать данные средства.

..хорошо, когда человек специалист: сразу в корень глянул: я вот, например, не предполагал, что у кенийских девушек "строение своеобразное" - "полноватые" , видишь ли... не то что парни


Кто бы мог подумать...

[GrandSerg]

Я решительно не понимаю народного артиста калмыкова ад.



"Женщины из племени масаев (Кения) исполняют танец прыжков"

Фото Олега Знаменского.

Калмыков! ..посылай Абрамова за девчёнками из Кении!...хватит пацанов кенийских туда-сюда возить.

[GrandSerg]

нар арт. калмыков ад:

У нас проходили очень бурные споры. Они носили довольно конкретный характер, как все сделать законным, прозрачным, чтобы все шло не в карман директору или кому-то еще, а на счет Росгосцирка

"довольно конкретный характер"...носили бурные споры... Что это такое?

Кто с кем бурно спорил? калмыков с гутником?

так как же все сделать "законным прозрачным чтобы все шло не в карман директору" ?

Ужасно интересно. Наверное, александр калмыков расскажет об этом в своём следующем интервью.