Перейти к содержимому

Фотодром Шираслана. Новое
подробнее
12-й Международный фестиваль циркового искусства «Золотой слон» в Жироне(12th International Circus Festival Gold Elephant in Girona).
подробнее
Животные в цирке- наша жизнь, наша самая большая любовь.
подробнее

Фотография

Журнал Советская эстрада и цирк. Май 1982 г.

Советская эстрада и цирк Советский цирк. Май 1982 г.

  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 10

#1 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 12 March 2020 - 06:55

Журнал Советская эстрада и цирк. Май 1982 г.

 

 

 

 

Завет Алибека Кантемирова В многонациональном искусстве советского цирка среди известнейших династий Дуровых, Никитиных, Соболевских, Сосиных, Ташкенбаевых, Ходжаевых, Зариповых следует назвать и династию Кантемировых, основателю которой — народному артисту РСФСР, заслуженному деятелю Северо-Осетинской АССР Алибеку Тузаровичу Кантемирову в 1982 году исполнилось бы 100 лет. Об этом выдающемся артисте и о тех, кто продолжает сегодня его дело, и пойдет повествование. ...Натянув повод, всадник вздыбливает коня (ставит на «оф» говорят в цирке) и вот, мощно бросая задние ноги, в неуемном галопе лошадь несет его по манежу, а джигит резко уходит «в обрыв», почти касаясь головой земли, взметнув вверх оттянутые носки напряженных ног. Быстрое движение — и всадник снова в седле с победно поднятой в комплименте рукой. И уже потому, как наездник держит спину, как просто, без напряжения сидит в седле и как даже после самых виртуозных трюков не сбивается его дыхание, видишь — перед тобой настоящий джигит. Народный артист Северо-Осетинской АССР Мухтарбек Кантемиров — сын славного Алибека Тузаровича. Я наблюдаю его репетицию не в цирке, а на тренировочном манеже конно-спортивного комплекса в Битце. Братья Мухтарбека Хасанбек и Ирбек на гастролях за рубежом. И я приехал в Битцу, чтобы задать Кантемирову-младшему ряд вопросов. Но тогда не репетиции нам с Мухатром Алибековичем поговорить не удалось.

 

2.jpg

—   Приходите запросто прямо ко мне домой, и я отвечу на все ваши вопросы, — сказал он. —   Дверь мне открыл хозяин дома и вместо гордого осетинского — Мухтарбек, просил называть его по-домашнему Мишей. На стеллажах — множество книг, большой портрет Алибека Кантемирова, под ним, вся покрытая причудливым узором чеканки, его шашка. Чуть смежив веки, сын рассказывает об отце... —   «Дающий сильнее берущего» — это было нравственным кредо отца. Сколько его помню, всегда он был добр к людям, строг и добр, с готовностью шел навстречу каждому кто в нем нуждался. А сделав все, что мог, отходил в сторону, не дожидаясь награды. Излишеств в доме никогда не было, все деньги шли в работу: на лошадей, седла. В этом была вся его жизнь и наша тоже. Голос у Мухтарбека негромкий. Я невольно любуюсь его фигурой: под тонким, прямо на голое тело, шерстяным свитером бугрится мышцами грудь, сильные руки покрыты множеством шрамов, гордая посадка головы, иссине-черная борода... В нем есть что-то от лермонтовского Казбича. Вспоминается и другой Мухтарбек — в черкеске с газырями, в белой, как вершина Казбека, папахе, прыгающий с арены на спину бешено несущейся лошади, крутящий над головой сразу два серебристых клинка, выполняющий такие сложные трюки, что у зрителя просто дух захватывало. — Как-то на гастролях, на одном из аукционов, была куплена отцом чудесная лошадь, умный и красивый Ирланд, мощи которого можно было только подивиться. В седло этой лошади и посадил меня впервые отец. Помню его заботливые руки, придерживающие спину мне, пятилетнему малышу. Вот вы спрашиваете: не мал ли возраст? Но ведь мы в Осетии готовы сесть в седло как только начинаем ходить. Поэтому я и сделал это без страха. Лошадь ведь все чувствует, все понимает, доверься ей и она никогда не подведет. И уже позже, когда выступал, перед исполнением наиболее рискованного трюка (без риска в цирке нельзя), снова и снова будто ощущал спиной те прикосновения рук моего отца. «Седло для джигита — дом родной» — так говорил отец. И верно, где бы мы ни находились на гастролях, — а объехать довелось чуть ли не весь земной шар, — все 35 лет своей работы в цирке, я чувствовал себя дома, садясь в седло. Возьмешь повод, тронешь стремена и словно током пронизывает все тело, такой азарт тебя разбирает, словно и не уезжал ты никуда из милой Осетии. «Каждый джигит должен сам себе седло сшить, чтобы было оно удобно и тебе и коню. С любовью сделаешь, с любовью ездить будешь». Мне весь инструмент остался от отца, вплоть до папиного фартука. Сейчас мои мальчики за честь считают надеть его на себя, когда шьют седла. Немногословен был отец, но сядешь с ним рядом, возьмешь в руки кожи, мастеришь, и хоть не говорим мы ни слова, а будто идет между нами разговор. Такому общению, пониманию друг друга через работу, учил нас отец. Не уставал он говорить об одном — о лошади, постоянно отмечая ее верность и преданность. Запомнилась такая история, рассказанная отцом: когда умер старший в роду джигит, то близкие «посвятили» ему лошадь. Оседлали ее, повесили на луку лучшее оружие и подвели к могиле хозяина. Затем отпустили лошадь в табун. Но обратили внимание люди, что приходит вечером табун полностью, а той лошади в нем нет, тогда как утром она вновь в табуне. Проследили за лошадью и оказалось, что уходила она из табуна к могиле и стояла там ночами. Вскоре лошадь сошла следом за хозяином. Вот она — истинная верность. В верности лошади человеку и я убеждался не раз, — продолжает Мухтарбек. — Вот был у меня славный жеребчик Цефал. Как-то разыгравшись не в меру, лягнул он меня на репетиции. Такое с лошадью бывает. Удар пришелся в почки. Что и говорить — боль страшная, упал я тогда без сознания прямо в опилки манежа. Столпились вокруг артисты, в чувство приводят, но тут Цефал, растолкав всех головой, наклонился к самому моему лицу и стал лизать щеки, нежно так их пощипывать. От этих прикосновений я, собственно, и пришел в себя. Особая эта ласка, наезднику только понятная. И, честно сказать, слезы у меня на глазах навернулись от такого проявления нежности, забыл я про боль, а обиды на лошадь я никогда не держу. Всегда прививал нам отец любовь к лошади. «Лошадь любит крепкую руку и трезвую голову». Сам противник алкоголя и табака, он и нас предостерегал от этого. Был с отцом такой случай: в Гамбурге владельцы крупнейшего цирка Саразани подарили ему в качестве сувенира какие-то очень дорогие сигары. Не удержался отец от соблазна, закурил. Но почувствовав неприятные ощущения — бросил и больше уж никогда не прикасался к табаку. Как знать, может быть и кроется в этом секрет творческого долголетия нашего отца, отдавшего цирку 65 лет жизни. Кстати о секретах. Был у отца трюк, который ни один из нас, его сыновей, пока повторить не может: пролезание на полном скаку между задних ног лошади с «выходом» на круп. Увидев этот трюк в нашем цирке, его попробовали повторить известные американские ковбои. Частично они сделали это, но лошадь шла на небольшой скорости и только по прямой. А вот сделать это по кругу, да еще на стремительном кантемировском галопе не может никто. Сознаюсь, повторить трюк отца и моя давняя мечта, надеюсь, что буду его делать... Или подсечка передней ноги лошади, когда всадник и животное через голову летят вперед — это тоже изобретение отца. Сейчас этот трюк с успехом повторяют в тысячах кинофильмов все каскадеры мира. Отец же применил подсечку первым в фильме «Смелые люди». Причем за все время пока он выполнял этот трюк, ни одна лошадь не была повреждена. К лошади он относился буквально с обожанием, но к породе был требователен. В работу брал лишь тех, которые подходили для цирка по своим специфическим качествам: это кабардинская лошадь, арабская, тракененская, гоноверская. Помню момент, когда отец впервые за много десятков лет почувствовал старость. Тогда, после своего 90-летнего юбилея, сняв с плеч черкеску, он сказал мне и Ирбеку: — «Все, больше публика меня не увидит». Решений своих он никогда не менял. Все мы очень любили нашу маму. А когда ее не стало, отец по-осетински высек на памятнике такие слова: «Все,чего мы добились в жизни, вся наша слава — это благодаря тебе...» Когда умер отец, мы отвезли его прах в родную Осетию. Сейчас рядом с могилой матери стоит и его памятник, где отец изображен в неизменной черкеске, твердой рукой держа рукоять кинжала. И слова, посвященные матери, относятся и к нему... Древняя восточная пословица гласит: «Отец всегда в своих сыновьях». Это относится и к Кантемировым. Хасанбек и Ирбек сейчас тоже руководят известными труппами цирковых джигитов, продолжая дело отца. Младший — Мухтарбек три года назад ушел с арены. Но расстался ли он с цирком! Вот как он сам говорит об этом: — Все, что я умею в жизни, дал мне отец и дал в цирке. Здесь учили меня хладнокровию и выдержке, осторожности и отваге. Конный цирк — основа основ, и мы, джигиты, всегда помним об этом. Сейчас я хочу воплотить давнюю мечту отца — подготовить большое представление, где продемонстрировать конные игры народов наших республик. Воплощение этого я вижу в конном ревю, подготовкой которого мы и занимаемся. Костяк будущей труппы уже создан. В него вошли представители многих национальностей: киргизы, казахи, грузины, армяне и конечно же осетины. Это, как правило, отличные конники, опытные каскадеры из киностудий страны, цирков, спортивных обществ. Мои ребята должны знать и^уметь все: фехтовать, метать ножи и лассо, падать не ушибаясь, владеть приемами рукопашного боя, а главное — быть мастерами джигитовки. Здесь я применяю все свои знания, весь цирковой багаж. Что же касается лошадей, то готовим мы их для предстоящей работы совсем по-цирковому: учим ходить под музыку, не бояться яркого света, неожиданных возгласов, хлопков. Неизменным условием остается и ласка по отношению к животному. Отец учил нас работать не на жестком мундштуке, а на уздечке. Таким образом наша работа — не отход от циркового действа, а качественный переход в его новое состояние. Причем масштабность размеров стадиона или другой подобной площадки для выступлений таит в себе значительное расширение трюковой части представления. Это то, чего так желал отец. Еще мечтаю создать настоящую школу каскадеров и учить нашему искусству молодежь. «Дающий сильнее берущего». Как верно это! Е. ВЕЛИЧКО

Прикрепленные изображения

  • 2.jpg


#2 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 12 March 2020 - 07:20

Наш дорогой педагог - Фирс Петрович Земцев

 

В августе сорок второго года на Воронежском фронте произошел эпизод, не вошедший в историю Великой Отечественной войны, но надолго ставший своеобразной солдатской легендой.

 

10.jpg  

...Уже несколько дней, укрепившись на оборонительном рубеже, советские войска не давали гитлеровцам продвинуться ни на метр вперед. Нейтральная полоса между нашими и фашистскими окопами простреливалась днем и ночью, но в общем минометно-артиллерийская дуэль шла почти вслепую, не принося обеим сторонам существенных преимуществ. И вдруг все переменилось. Одна за другой начали глохнуть от прямого попадания наших снарядов вражеские огневые точки. Немецкие офицеры то и дело направляли в небо окуляры цейсовских биноклей, тщетно пытаясь обнаружить в синеве советский самолет-разведчик. Но небо оставалось чистым и непричастным к разрушению гитлеровских дотов. Тогда у кого-то мелькнула мысль о разведчике с рацией. К передовой были подтянуты машины с пеленгаторами, и поиски немецких радистов привели к неожиданному результату. Танк с белыми крестами на башне, подбитый несколько недель назад нашим бронебойным снарядом и уже начавший ржаветь на нейтральной полосе оказался прибежищем русского радиста, безошибочно корректировавшего огонь по противнику. Гитлеровцы обрушили на танк тяжелые снаряды. Уже разбитая однажды, неподвижно-беспомощная машина загорелась. В дыму никто не видел, как через нижний люк выполз обожженный радист с перебитой рукой и раной в ноге. Погасив о землю тлеющую одежду, он отполз на несколько метров от танка и потерял сознание. Ночью по нейтральной полосе со стороны советских окопов поползли санитары. До рассвета радист был доставлен в полевой госпиталь. Проходя между койками, сестра невольно прислушалась. Раненые в бреду говорили о разном: вновь переживали последний бой, звали матерей, говорили о своей любви к тем, кому не успели признаться в ней. Все это было привычно. Но юноша, доставленный вчера с нейтральной полосы, бредил... цирком. В чаду отходившего наркоза двадцатитрехлетний лейтенант Фирс Земцев видел московский двор, старинный дом в Зарядье, в котором родились и он и его отец Петр Иванович — художник-гример Малого театра. Видел своих соседей — акробатов-прыгунов Юрия Виноградова и Николая Иголкина, приведших его однажды в полюбившийся навсегда цирк. Глядя словно со стороны, раненый Земцев видел себя одиннадцатилетним ловким мальчишкой — одним из многочисленных участников знаменитой мимодрамы Маяковского «Москва горит». Не поднимая век, лейтенант грезил манежем. Когда пришел в себя, ему сказали, что героическую корректировку огня из подбитого танка он награжден медалью «За отвагу». Он улыбнулся: — Какая же это отвага? Вы когда-нибудь видели воздушных гимнастов? Вот это отвага! И при этом подумал: суждено ли ему вернуться в цирк, увидеть восторженные лица зрителей, услышать их благодарные рукоплескания... Жонглер Фирс Земцев вышел на арену в восемнадцать лет после окончания техникума циркового искусства. Он учился у Виктора Александровича Жанто — человека, занявшего особое место в истории советского цирка благодаря своей не только артистической, но и педагогической деятельности. Сначала Фирс жонглировал в паре с другим учеником Жанто — Александром Артамоновым, а в 1940 году подготовил сольный номер жонглера-эксцентрика. Ему сопутствовал успех, у него уже появились свои творческие замыслы, когда первые фугасные бомбы взорвали не только утреннюю тишину Севастополя, Киева, Каунаса, но и его актерскую биографию. Война застала Земцева на гастролях в Свердловске. Он шагнул в войну прямо с манежа, ушел на фронт добровольцем, как миллионы его сверстников. В октябре сорок первого вступил в бой под Калинином, получил первое ранение под Клином, а потом, закончив пехотное училище в Ташкенте, с лейтенантскими «кубиками» в петлицах принял командование пулеметным взводом на Воронежском фронте. И вот снова госпиталь. Ночью ему приснился безбрежный, как поле, манеж, в центре которого стоял диковинный аппарат — что-то вроде «Золотого саркофага» Али-Вада. Земцев приблизился к аппарату и понял, что это горящий танк. Во сне почувствовал, как полыхнуло жаром по коже. Проснулся от боли: под бинтами болели недавние ожоги. Стиснув зубы, подумал: чтобы вернуться в цирк, надо прежде вернуться на фронт. И он вернулся. В конце 1943 года капитан Земцев получил под свое командование стрелковый батальон, который на армейских тактических учениях занял первое место. В награду за успех — право идти первым на прорыв глубоко эшелонированной обороны противника в составе войск Первого Украинского фронта. Земцев поднял свой батальон с августовским рассветом. Впереди была Висла. Из-за нее по атакующим цепям солдат капитана Земцева гитлеровцы вели огонь изо всех видов оружия. Фирс Петрович подумал: в августе сорок первого он прибыл на фронт, в августе сорок второго — второе ранение, сейчас — август сорок четвертого... Додумать он не успел. Тяжелое ранение обеих ног, госпиталь в Баку, медицинская комиссия, признавшая его негодным для прохождения дальнейшей службы в армии, — вот чем закончилось для Земцева начало исторической Висло-Одерской операции. Он спорил, доказывал и добился: на фронт его не пустили, но назначили командиром батальона войск противовоздушной обороны. В конце сорок шестого года по Цветному бульвару шел человек в шинели. У него было молодое, радостное лицо человека, возвращающегося после долгого отсутствия домой. И он действительно шел домой — в Московский цирк. Никому не дано узнать, чего стоило ему восстановить «форму», снова, уже в двадцать семь лет, вытренировать свое израненное тело так, чтобы сначала выйти на арену, а позже создать с Анной Земцевой до сих пор памятный любителям циркового искусства дуэт жонглеров-эксцентриков. Девять лет — начиная с 1953 года — Фирс Петрович Земцев возглавлял передвижной цирк. Он был и директором, и художественным руководителем, и артистом. Цирк колесил по Прибалтике, Белоруссии, Средней Азии. Кое-кто из друзей удивлялся: откуда у него организаторские, административные навыки? Хитро улыбаясь, Фирс Петрович отвечал: —   Фронт — школа универсальная. В сорок три года начался как бы новый этап его жизни — педагогический и кинематографический. Он ушел на учебный манеж ГУЦЭИ, а в каникулярные месяцы во главе группы каскадеров все чаще появлялся на студии «Мосфильм». Он научился входить в кадр с тем же профессиональным изяществом, которое всегда отличало его работу на арене. «Неуловимые мстители», «Адъютант его превосходительства», «Достояние Республики», «Айболит-66», «Автомобиль, скрипка и собака «Клякса» — вот далеко не полный перечень фильмов, в которых участвовал заслуженный работник культуры РСФСР Фирс Петрович Земцев. Он был постановщиком и исполнителем трюков, появлялся перед камерой в эпизодических ролях. Мирная работа каскадера прибавила к трем фронтовым ранениям тяжелую травму: после перелома обеих ног он год не расставался с гипсом. Но разве есть сила, способная побороть пожизненное увлечение цирком? И может ли что-то надломить характер, закаленный фронтом?.. Когда на аренах разных городов выступает жонглер Евгений Биляуэр, мало кто знает, что его учителем был Фирс Петрович. Как не знают восхищенные зрители, что именно он дал путевку в жизнь первому жонглеру «Цирка на льду», ныне дрессировщику медведей в этом же коллективе Геннадию Будницкому, что ученики Земцева — заслуженные артисты РСФСР клоуны Евгений Майхровский и Анатолий Марчевский, заслуженный артист Татарской АССР клоун Рамазан Абдикеев. Но хотя учителя не значатся в афишах, они неизменно разделяют триумфы своих учеников. Такая уж профессия — учитель. Вот и сейчас, беседуя со мной на учебном манеже ГУЦЭИ, Фирс Петрович зорко следит за тренировкой четверокурсников Давида Кесеяна и Владимира Царькова, готовящих дипломный номер «Жонглеры на моноциклах». —   Теперь попробуй с пятью булавами, — негромко говорит учитель Володе Царькову. И я становлюсь невольным зрителем четкого исполнения довольно сложного трюка: жонглирования пятью булавами из-за спины. М. РЕГИНИН



#3 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 12 March 2020 - 08:45

Федор Гулевич и Александр Воронецкий Они выходят на залитый светом манеж, и зрители улыбаются. Потому что всегда приятно встретить старых знакомых. Да еще так неожиданно, здесь, в цирке. А их узнают сразу, ведь мы помним их с детства, с тех самых пор, когда слушали народные сказки о веселых крестьянских сыновьях, хлопцах-белорусах, — Нестерке, Янке, Пилипке — смелых, неунывающих, умеющих найти выход из самой казалось бы безвыходной ситуации. Они и правда как будто сошли со страниц книжки. А вы не знакомы с ними! Тогда тише, сейчас объявят их выход.

 

13.jpg — Весь вечер на манеже заслуженные артисты Белоруссии Федор Гулевич и Александр Воронецкий! Самое лучшее? Конечно, цирк! Да-да. Ведь именно так сказал Константин Сергеевич Станиславский. В Молодечно цирка нет. Может быть, поэтому ни Федя, ни Саша не бредили бесстрашными полетами под куполом, не мечтали стать акробатами и жонглерами и уж тем более не могли предположить, что когда-нибудь станут клоунами. Мальчишки как мальчишки. Таких в Молодечно сотни. Когда в городе появились объявления о том, что в Доме культуры железнодорожников открывается цирковой кружок, кажется, не было ни одного мальчишки или девчонки, которые не записались в него. Руководитель кружка старый артист цирка Семен Борисович Чаповский никому не отказывал. Он серьезно выслушивал просьбы ребят и принимал всех подряд, лишь в глазах мелькали едва заметные огоньки любопытства: по опыту знал — останутся единицы. Кто интересно? Вот этот светлый, подвижный, невысокий для шестиклассника паренек... —   Как зовут? —   Федя. —   Что, цирк любишь, Федя? —   Да, видел по телику. А чего, все идут, и я пошел. Семен Борисович усмехнулся: от силы две репетиции посетит... и — ищи ветра в поле. Или этот вот, долговязый, нескладный, да еще, кажется, вдобавок и робкий. Занимается в музыкальной школе? Вот и занимался бы там, — с досадой подумал Чаповский, а вслух сказал: —   Хорошо, Саша, я думаю, твои музыкальные способности пригодятся. Вряд ли поверил бы тогда Семен Борисович, что через несколько лет клоун Александр Воронецкий будет играть не только на баяне и гитаре, но и на... горшках. Впрочем, все это будет потом, а тогда руководитель кружка был немало удивлен, что в числе тех немногих, кто остался заниматься после месяца репетиций, были «нецирковые» Гулевич и Воронецкий. В кружке осталось не больше двадцати. Зато это были те, для кого цирк и стал «самым лучшим местом в мире». ...Репетиции, репетиции, репетиции. Только тот, кто сам учился жонглировать, знает, сколько раз нужно наклониться, прежде чем три мячика начнут повиноваться рукам. Только тот, кто сам учился делать сальто-мортале, знает, сколько раз нужно беспомощно повиснуть на лонже, поваляться на матах. Только тот, кто сам пытался балансировать, знает, сколько синяков и ушибов заработаешь, пока научишься сносно держаться на этих неустойчивых «катушках». Только тот, у кого была настоящая, большая мечта, знает, как много физических и духовных сил нужно иметь, чтобы достичь ее. Тот цирк, который ребята видели, когда бывали в Минске, казался прекрасным и недостижимым. В Молодечно они возвращались возбужденными, взволнованными. И вновь брались за работу. Делали реквизит, разучивали новые трюки и репетировали, репетировали, репетировали... Уже через полгода была подготовлена первая в их жизни программа. На сцене Дома культуры состоялся дебют... Потом их самодеятельный коллектив объедет весь Молодеченский район. Двум мальчишкам-клоунам будут аплодировать хлеборобы и рабочие, железнодорожники и школьники. Еще позже афиши с фамилиями Гулевича и Воронецкого будут появляться в городах России, Украины, Сибири, Дальнего Востока, Кавказа, Прибалтики, они побывают в Швеции и Норвегии, Ираке и Афганистане, Монголии и Йемене... но никогда не забудут своего первого выступления, потому что именно тогда впервые с такой ясностью поняли — будут клоунами! Их уже узнавали на улицах Молодечно, а в школе прощали мелкие шалости: для своего города они были известными артистами. Слава эта была приятной, но Федя и Саша понимали, что обольщаться рано, да и Семен Борисович не позволял успокаиваться. «Искать, искать, искать!» — любил повторять он. Искать свои репризы, костюмы, свои образы. Вначале это было очень непросто, постоянно быть нацеленным на смешное, ловить по крупицам все то комическое, что встречаешь в жизни: дома, в школе, на улице. Они приучили себя к этому. Они тщательно готовились к тому, чтобы выйти на настоящую арену, и путь этот был не самым легким. Правда, заметили юных самодеятельных клоунов довольно быстро. И оценили их искусство высоко. После того как в 1967 году народный цирк Молодеченского Дома культуры железнодорожников стал лауреатом Республиканского и Всесоюзного смотров художественной самодеятельности, а Гулевич и Воронецкий заняли первое место среди клоунов народных цирков республики, ребят пригласили в студию Минского цирка. Можно представить, как счастливы были Саша и Федя, когда впервые не зрителями, а стажерами переступили порог цирка. Ведь они только-только закончили школу. Сейчас тот период своей творческой биографии артисты вспоминают с юмором, а тогда им было не до смеха. —   Нет, мы не были против любой черновой работы,— улыбается Федор.— Нужно клетки почистить — пожалуйста, подать реквизит артистам — всегда с радостью, покрасить купол — к вашим услугам. Мы были готовы на все, лишь бы остаться в цирке, вдыхать его воздух, вслушиваться в его звуки, жить его жизнью. Все здесь было нам в новинку и все как будто уже давно знакомо и близко. —   Боялись мы только одного, — дополняет друга Александр, — чтобы случайно не увидели нас наши земляки. Неловко как-то, ведь они ожидали, что мы появимся в цирке чуть ли не «звездами» манежа, а тут — с метлами. Родители были вне себя. Их дети, которые могли бы поступить в институт или техникум, получить вполне «приличные» профессии вдруг на виду у всего Минска, на глазах у знакомых катают клетки с тиграми! Не один «бой» пришлось выдержать Феде и Саше, чтобы отстоять перед родными право на собственный выбор. И дело тут не только в том, что «они так решили». Будь это просто мальчишеским упрямством, настойчивость родственников скорее всего взяла бы верх. Но выбор ребят был по-взрослому продуманным и серьезным. Это был обычный зимний вечер. Тихий, морозный и немножко фантастический. Они сидели, тесно прижавшись, в маленькой гримерной и смотрели в окно. Знал ли кто-нибудь из зрителей, заполнивших в тот праздничный день пятидесятилетия республики цирк, что сегодня у двух парней из Молодечно сбылась самая большая мечта — они стали артистами. И пусть на манеж родного цирка они вышли пока еще не клоунами, а комическими акробатами, ребята были счастливы. Так, как бывают счастливы люди, достигшие своей мечты. Потом были Днепропетровск и Харьков, Симферополь и Ижевск. Гулевич и Воронецкий пели в паузах, выступали с номером акробатов-эксцентриков, играли бармалеев на новогодних елках и... репетировали, репетировали, репетировали. И вот наконец Одесса. Здесь молодым артистам впервые предложили выйти на манеж клоунами. —   Как мы ждали этого момента, — вспоминает Александр, — как мечтали о нем. И тут, когда мы, казалось бы, были у самой цели, испугались. Нам, новичкам из самодеятельности, два отделения смешить одесситов! Как не убежали, до сих пор удивляюсь. —   А если учесть, — смеется Федор, — что мы должны были менять программу «Шутки в сторону» с сильнейшей в то время группой клоунов, нам и в самом деле стало не до шуток. Да, волноваться им было из-за чего. Ведь ребятам тогда, в 1970 году только-только исполнилось по восемнадцати лет. И они должны были вести программу из двух отделений! На удивление всем, а прежде всего самим Гулевичу и Воронецкому, зал смеялся. О них написали в газете, их показали по телевидению. Дебютанты растерялись — таким неожиданным показался им успех. Чем отличается настоящий артист от ремесленника? Скорее всего, своим отношением к делу. Человек, посвятивший себя искусству, не может стоять на месте, удовлетворяться достигнутым. Гулевич и Воронецкий понимали, что одесситы аплодировали не столько их работе, сколько им самим, их молодости, энергии, темпераменту. И не обольщались... Как когда-то в самодеятельности, они продолжали свои поиски. Это было непросто. Перевернута груда литературы, встречи с художниками и композиторами, поэтами и журналистами. Менялись костюмы и грим, музыка и освещение — ничто их не устраивало. И вот, когда, казалось бы, все средства были исчерпаны, ответ нашелся. Белорусский народный юмор, белорусские сказки помогли им вынести на манеж совершенно новых, «своих» героев: балагуров, весельчаков, мастеров на все руки, по-белорусски открытых и по-крестьянски «себе на уме», неистощимых на выдумку и никогда не унывающих. Так, в 1973 году произошло второе, и, как они сами утверждают, главное рождение клоунов Федора Гулевича и Александра Воронецкого. С тех пор во всех цирках, где бы они ни выступали, их объявляют белорусскими клоунами. —   Мы, конечно, понимаем, — говорит Гулевич,— что, став национальными клоунами, мы взяли на себя большую ответственность представлять Белоруссию в разных республиках и странах, всюду, где нам доводилось или придется выступать. Эта ответственность заставляет нас работать еще серьезнее. —   Всегда, когда мы работаем в Минске, — включается в разговор Воронецкий, — много выезжаем в колхозы и совхозы. И не только выступаем, но и присматриваемся к зрителям, стараемся подметить у них что-то смешное. И, конечно, почти каждую неделю бываем в родном Молодечно. ...В тот день, когда мы вместе с Гулевичем и Воронецким приехали в Молодечно, в Доме культуры железнодорожников шла тренировка младшей группы. Нельзя сказать, что акробатические элементы, которые выполняли дети, поражали своей сложностью или безупречностью выполнения. Но то, с каким увлечением, даже самозабвением кувыркались на видавших виды старых самодельных матах ребята, повторяя раз за разом одну и ту же комбинацию, один и тот же элемент, заставляло относиться к этим занятиям не как к прихоти детворы, а по-взрослому серьезно. Директор Дома культуры рассказывала об одном весьма характерном случае. Как-то во время ремонта клуба в ее кабинет ворвалась группа мальчишек — участников цирковой студии. Энергично жестикулируя, они бурно выражали свое негодование в адрес завхоза, который не пускал на репетицию. — Я объяснила ребятам, что репетиции из-за ремонта сегодня не будет,— рассказывает директор,— а когда через час выходила из клуба, то прямо тут же, во дворе, увидела такую картину. На землю было уложено несколько щитов фанеры, на них — пальто, а на пальто кувыркаются мальчишки. Гулевич и Воронецкий переглянулись, усмехнулись: Совсем как мы когда-то. И в этих словах было и удивление, и радость, и зависть. Да-да, зависть! Они, заслуженные артисты Белоруссии чуть-чуть завидовали этим девочкам и мальчишкам, которым еще предстоит произнести простые прекрасные слова: «Здравствуй, цирк!» АЛЕКСАНДР РОСИН  



#4 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 12 March 2020 - 16:06

Атлет и дрессировщик Игорь Петрухин Уже два года на манежах нашей страны идет пантомима-феерия «Руслан и Людмила». Недавно с ней познакомились москвичи. В сюжетную канву представления, поставленного по сказке А. С. Пушкина, удачно вкраплены дивертисментные номера, не нарушающие его общего плавного хода. В двух таких номерах занят один артист — атлет и дрессировщик ИГОРЬ ПЕТРУХИН. О нем наш рассказ.

 

17.jpg Огромный зал Лужников гудел. Уже больше трех часов шли здесь первые в стране соревнования по атлетической гимнастике, и зрители основательно утомились. Хотя устать должны были участники: соревнования состояли из двух частей, в первой — атлеты показывали свои волевые качества, а во второй — пропорциональность сложения. Авторитетное жюри подсчитало количество баллов, набранных атлетами, и судья-информатор объявил: «Первое место в многоборье занял техник Игорь Петрухин. Ему присуждается приз газеты «Московский комсомолец». Это был первый чемпионский титул Петрухина, завоеванный в столь представительном соревновании, на главном стадионе страны... Атлетической гимнастикой Игорь начал заниматься в техникуме, уже имея к тому времени первый разряд по боксу. Занятия атлетизмом требуют полной самоотдачи. Кому угодно наскучит повторять одни и те же упражнения — именно так проходят тренировки атлетов, которых кто-то назвал «людьми, чья жизнь проходит под железной гром». Но однообразие не пугало Петрухина, стремившегося к четкой цели — добиться гармонии тела. Одновременно с силой рос и характер, словом, «канаты ринга» и «железо» выковали отличного спортсмена. После окончания техникума Петрухин становится студентом Московского института физической культуры. Может статься, из него получился бы неплохой тренер или хороший преподаватель физкультуры, но случилось иначе... Дорога в цирк началась, как ни странно, с популярного детского киножурнала «Хочу все знать». Снимался эпизод, в котором силач бил молотом по шару, — был раньше такой ярмарочный аттракцион. Петрухин, случайно оказавшийся поблизости, взял в руки молот и... силомер был окончательно испорчен — шар с такой силой взлетел вверх, что выбил планку-ограничитель. Киношники подивились. Рядом же случайно очутился человек, друживший с цирковыми артистами. Он-то и привел Игоря в цирк. Здесь Петрухин познакомился с руководителем аттракциона «Акробаты-прыгуны с подкидными досками» народным артистом РСФСР Владимиром Довейко. Так студент института физкультуры стал «нижним». Началась работа, как всегда, поначалу трудная. Однако Петрухин привык к систематическим тренировкам. В то время Довейко подготовил свои знаменитые прыжки на ходулях, Петрухин исполнял в них роль пассировщика. Он стоял в колонне, отбивая доску. Страховал четыре с половиной года. Стал за это время настоящим артистом. Но с опытом пришло сомнение: неужели «нижний» — это все, на что он способен? Петрухин уходит из аттракциона Довейко, решает стать крафт-жонглером. Но одного желания оказалось мало, самостоятельный номер — дело серьезное, требующее длительной подготовки, знаний. Петрухин стал ассистентом в «Медвежьем цирке» Филатова и одновременно начал готовить свой номер «Силовой жонглер». Учеба у большого мастера — хорошая школа. Работая в аттракционе Филатова, Игорь получил навыки работы с хищниками. Но главное — поверил в себя, в свои силы. Он заканчивает второй институт, на этот раз получив диплом режиссера массовых праздников и представлений. Работа в цирке требует постоянных поисков новых сюжетов, приемов, изобразительных средств. Первые шаги Петрухина в дрессуре повторяли то, что уже было сделано Валентином Ивановичем Филатовым. А ему хотелось создать собственный оригинальный номер. Идею «Медвежьей бани», с которой сейчас выступает артист, подал коверный Анатолий Смыков. Но от идеи до цельного выстроенного номера было еще далеко. В процессе репетиций рождались интересные мизансцены, новые трюки. Много хлопот доставляли медвежата, которых нужно было приучить самостоятельно, без понуканий и подкормки работать на манеже. Есть ли такой инструмент, что измерит нервные и физические затраты дрессировщика во время репетиций? Нет такого инструмента, и только мнение зрителей, увидевших итог работы — готовый номер, ответит на вопрос, с какой мерой отдачи работал дрессировщик. Первый же спектакль показал, что работа не прошла даром. Сюжет «Медвежьей бани» таков: артист решает попариться в бане и неожиданно встречает там медведя. Сначала дрессировщик парит косолапого, потом тот берет в руки веник и охаживает им человека. Затем медведи носят воду, катаются с горки, танцуют, кланяются. Кажется ничего заковыристого в этих трюках нет — но в деталях, в целом же номер самобытен и развлекателен. Он идет в хорошем темпе, без тягостных пауз и задержек. Движения дрессировщика точны и выразительны. «Медвежья баня» длится всего несколько минут, но за ними пять лет кропотливой работы. Представьте — несколько минут и пять лет! Второй номер И. Петрухина называется «Кузнецы». При появлении на манеже Игоря Петрухина и его партнера Бориса Чеглецова зал оживляется. Силачи всегда были любимцами публики, да и можно ли представить русский цирк без атлетов и борцов? Привязанность к этому жанру осталась и поныне. Атлеты жонглируют шестикилограммовыми шарами, потом переходят на двухпудовые гири. Их «всего» три у каждого — матово-чугунных, даже на вид тяжелых. Нажонглировавшись вволю, атлеты начинают ими перекидываться. Было такое стародавнее развлечение силачей — разгибание подков. Почему именно подков? Да потому, что они всегда были под рукой. Теперь подкову редко увидишь, из-за этого, наверно, их никто и не разгибает, а найдя, сразу же приколачивают к двери: на счастье. А вот у Петрухина подков много — целый ящик, Поэтому он каждый вечер разгибает их по штуке. Концовка номера заставляет зал тревожно ахнуть: Игорь Петрухин ловит на шею металлические шары, подбрасываемые партнером. ...Рассказ об атлете и дрессировщике Игоре Петрухине еще не закончен. Мы остановились лишь на «первых главах» биографии артиста. Хочется верить — следующие страницы его жизни будут еще интереснее. Сегодняшняя работа на манеже подтверждает это. А. ДРИГО



#5 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 12 March 2020 - 16:23

«Тройной баланс с першами» Алексея Сарача 1961 год. Леша, паренек из Марьиной Рощи, только что окончил ремесленное училище. Токарь. Увлеченно чертит, точит, изобретает: уверен — это его призвание...  

18.jpg

 

1981 год. Заслуженный артист РСФСР Алексей Еремеевич Сарач — руководитель и участник циркового номера «Тройной баланс с першами». Путь претрудный! Впрочем, в искусстве — если оно подлинное — такой путь единственный. Все хорошее, что есть в человеке, здесь всегда проявляется опоэтизированной правдой чувств. В истинном искусстве иной путь невозможен. Творчество Сарачей, как это чаще всего происходит, начинается как бы вдруг, случайно, для самих будущих мастеров как бы нивесть почему и с чего. На самом деле! Увидел Леша объявление о наборе в коллектив «Цирк на воде», взбрело — дай попробую! До ремесленного училища и после него занимался спортом. И, что же, повезло... был принят. После встречи с мастером манежа П. Шидловским, Сарач окончательно понял, что цирк — его призвание. С тех пор прошло почти 15 лет. Они завершаются блистательным «Тройным балансом на першах». И если проанализировать, становится очевидным, что весь путь был озарен преданностью делу, страстью к труду, поискам, совершенствованию. Вспомнить хотя бы тот давний-давний тульский дебют, 3 ноября 1967 года, день первого выступления коллектива с участием Сарача. Уже тогда зритель, в конце номера, мог увидеть, как «трое нижних — В. Шарков, Ю. Меженов и А. Сарач на поясных першах крутили синхронно в зубниках верхних К. Наумову, Г. Файрушина, Г. Медведеву». Трюковая композиция, о которой Шидловский, неизменный учитель-наставник Сарачей сказал: «Это вам, ребята, пожизненный финал». Ищущий, пытливый Сарач упорно изучает творческий опыт товарищей по амплуа, не упускает случая лишний раз знакомиться с выступлениями Косаребриковых, Костюков, Мануковых, Французовых, Половневых, мастеров смежного с першами жанра канатоходцев Волжанских. Порой ему хотелось поспорить. В то время бытовала практика сольности в эквилибре, когда все как бы акцентировалось на нижнем. Ведь каждый артист в любом групповом номере мечтает показать себя как можно шире, разностороннее. И Сарач решил попробовать построить номер по-иному. Итогом его поисков явился дебют в Туле. В финальной композиции были одновременно заняты все участники номера. С неменьшей настоятельностью этот принцип утверждался и в последующей трюковой композиции — зубной каучук на лобовом перше (Казань, 1970). Перш балансировал Алексей Сарач, стоя на маленькой площадке, которую держали три партнера. А на перше Галина Сарач исполняла, как в номерах каучука, пластическую композицию, завершавшуюся стойкой «мексиканка» в зубнике. Неожиданно и ново прозвучал корд де волан между першами. Здесь в единой композиции участвует весь состав. Двое нижних балансируют перши, а верхние держат за концы ленту, свободно провисающую между першами. На ней стремительно вращается артистка. В смело осуществленном трюке его создатели покорили цирковой простор. Эта композиция прочно вошла в репертуар Сарачей и была позднее развита. Через шесть лет этот трюк усложнился — был показан двойной корд де волан. Еще в середине 70-х годов у Сарачей возникла мысль о падающем перше. Перш, обычно удерживаемый нижним в вертикальном положении, должен падать по заданной траектории. Такова была задача. Артисты тщательно рассчитали и выверили весь этот сложный процесс. Нижние и верхние меняются местами. Происходит это так. Нога верхнего закреплена в петле. Перш падает и приходит в рогатки среднего перша. Получаются как бы неравнозначные весы. За счет инерции, гибкости перша, нижний отрывается от манежа, а верхний опускается почти до манежа и берет в руки партнершу. Потом за счет смещенности центра, весовой неравнозначности, гибкости перша и толчка среднего перша все приходит в первоначальное положение, но теперь наверху уже двое. Долго длились поиски першей, изготовленных из материала, послушного замыслу. Наконец, в 1977 году этот номер был показан. И вот последняя по времени работа Сарачей «Тройной баланс на першах» (колонна из четырех — нижний, два средних и верхний — балансируют друг на друге перши) — трюк, получивший высокую оченку. Номер Сарачей на редкость радующее и вместе с тем удивляющее цирковое произведение. В нем трюковое мастерст- во, выразительность и зрелищная эффектность нерасторжимы. Он рассказывает, как прекрасен человек, как неисчерпаемы его возможности, если только они стимулируются вдохновенной, ни перед чем не останавливающейся целеустремленностью. Все в номере идет буквально на едином дыхании. Обилие трюков не переходит, однако, как это можно было бы ожидать, в чрезмерность. А таящиеся чуть ли не в каждом из демонстрируемых трюков элементы явного риска не вызывают при этом ощущения тревоги за жизнь рискующих артистов. Много в советском цирке «першевых» номеров — хороших, даже отличных. Есть однако что-то такое, чем номер Сарачей выделяется даже среди других, не менее отличных. Ни в одном из них не прослеживается так ярко, убедительно закон (да, закон!) полноценной занятости в номере всех. Ни один из участников ни на минуту не предстает перед зрителем «пустым», ничего не делающим. И точно также, с такой же неукоснительностью, на протяжении всего номера, не перестает действовать закон (да, опять закон!) всегда, в любой момент готовой взаимозаменяемости. Нижний, средний, верхний — кем кому быть по складывающимся обстоятельствам — во имя одной цели — успеха номера, несущего зрителям радость. На всех этапах формирования и совершенствования творчески активно участвовали В. Шарков, А. Шаркова, Г. Файрушин. Все что на протяжении ряда лет достигалось и продолжает достигаться Сарачами, неразрывно связано с режиссером Петром Семеновичем Шидловским, который является для артистов истинным творческим отцом, учителем, наставником. И тут, нам думается, нельзя не рассказать вот о чем. Чуть-чуть истории. Первая встреча произошла в Туле в 1967 году, когда Шидловский готовил номер с першами для начинающих работать в этом жанре молодых артистов. Четыре месяца напряженной, увлекательной работы с мастером превратились с годами в большую дружбу. В те четыре месяца, когда в группе молодых каждый уже прошел через допущенное Шидловским балансирование двух человек на лобовом перше, на одной из репетиций педагог разрешил Сарачу испытать свои силы. Запомнилась ему похвала Шидловского. Относясь с глубокой признательностью к своему наставнику, артисты назвали свой номер «Шидловские». Так значился он в программах и на афише. Он именовался так в течение восьми лет. И лишь после этого номер стал называться по имени его руководителя — Алексея Сарача. Это, пожалуй, единственный пример такого огромного уважения к тому, кто помог превратить мечту в реальность. Узнав о том, что его имя выносят на афишу, Алексей Сарач с тревогой позвонил Петру Семеновичу Шидловскому. Тот одобрил. Такова была позиция наставника. В театр, бывает, ходят на актера, так и в цирк можно ходить «На Сарача» с одной только поправкой: не «на Сарача», а «на Сарачей», ибо все участники этого номера — сам Алексей Сарач, Станислав Хоперский, Галина Сарач, Александр Авдеев, Хаербек Агасиев, Станислав Кухарев — имеют свой творческий почерк, все вместе коллективно предстают как единое действующее лицо. А. ШНЕЕР, М. КОГАН  



#6 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 13 March 2020 - 07:44

Музей династии Дуровых в Воронеже Воронеж. Улица Дурова. Мемориальный музей прославленной династии клоунов и дрессировщиков.

 

26.jpg Все, кому довелось бывать здесь раньше — скажем, года три назад, — просто не узнают этих мест. Казалось, еще так недавно у самого подножья дуровского владения лениво плескалась илистая речушка того же названия, что и сам город. Ныне тут раскинулось величавое Воронежское море, по широкому зеркалу которого скользят треугольники яхт; вместо заросших ивняком крутых берегов — просторная современная набережная с красивой парапетной решеткой. Все это непривычно глазу. — Да, верно, изменился весь рельеф местности, — согласился Владимир Бойков, научный сотрудник Дома-музея. Минуло уже три года с небольшим, как после капитального ремонта, а вернее сказать, после коренного переоборудования открылся и начал функционировать на правах филиала Воронежского краеведческого музея мемориал А. Л. Дурова. Когда вселился сюда небольшой коллектив работников, здесь были только голые стены, — все, или почти все, чем славилось некогда дуровское гнездо, исчезло после смерти вдовы Анатолия Леонидовича. По счастью, работники музея оказались людьми неравнодушными; с полным осознанием важности порученного им дела ревностно и увлеченно принялись они восстанавливать утраченные фамильные реликвии: обращались к землякам со страниц газет, выступали по радио и телевидению, писали во все концы письма. Голос их был услышан. По сбегающей с горы узкой улице Дурова потекли приношения: фотографии, кресла, которые некогда стояли здесь, картины, писанные самим именитым артистом, и прочие достопримечательные вещи (а по музейной терминологии — экспонаты). Фонды музея пополняются непрерывно. Щедро делятся с ним наследственными ценностями — автографами, снимками, письмами, рукописями — Тереза Васильевна и Тереза Ганнибаловна Дуровы. С благодарностью принят от Регины Васильевны Дуровой весь архив ее покойного мужа — народного артиста СССР В. Г. Дурова. Это очень хорошо, что руководство музея взяло ориентировку на сбор документов, связанных не только с именем А. Л. Дурова, но со всей большой династией. Сегодняшнюю деятельность Дома-музея я бы определил как энергичный поиск. Разыскиваются материалы в различных архивах, в том числе и в московских и ленинградских, в газетных подшивках, у артистов старшего поколения, у коллекционеров, у людей, которые были знакомы с Дуровыми. В те самые дни, когда я был гостем музея, инициативный В. В. Бойков записывал на магнитофон «многосерийные» воспоминания девяностолетнего сторожила Воронежа В. Д. Лебедева, к слову заметить, человека интереснейшего, наделенного к тому же отличной памятью. Лебедев на протяжении многих лет жил стена в стену с Дуровыми, был соучеником по гимназии Анатолия-младшего, состоял в дружеских отношениях с ним и его сестрами Евлампией и Марией. В развернутом рассказе Лебедева — ценнейшие сведения для будущей научной биографии великого клоуна-дрессировщика. Воронежский дом-музей живет деятельно и полнокровно. Отрадно, что это не только хранилище династийных фондов, но и поистине научное учреждение, в стенах которого проводится серьезная работа по обработке и систематизации материалов, связанных с историей нашего цирка. Активно пропагандируют здесь и само искусство ловких, смелых, сильных. В преддверии столетия тяжелоатлетического спорта в России Дом-музей развернул на эту тему специальную экспозицию. Она составлена из материалов богатейшего собрания известного воронежского краеведа и коллекционера Павла Николаевича Потокина; экспозиция расположилась в двух самых больших залах. Размещение экспонатов хорошо продумано. Стенды с фотографиями знаменитых борцов, красочные афиши, отпечатанные старинными литерами, программки, медали, памятные ленты, призы и прочие реликвии создают цельную картину развития гиревого спорта и цирковой борьбы. Люди старшего поколения, рассматривая снимки, испытывают понятное волнение от новой встречи с увенчанными славой богатырями: Поддубным, Заикиным, Лурихом, Крыловым, Моор-Знаменским, Шемякиным, — ныне все они стали живой легендой. Экспозиция знакомит наше юное поколение с былой гордостью цирка и спорта. Музеи создаются для того, чтобы сохранить в нашей памяти прошлое, чтобы не забывались былая слава и достижения соотечественников. Это помогает последующим поколениям увереннее двигаться вперед. Р. ЕВГЕНЬЕВ  



#7 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 13 March 2020 - 16:28

Цирковые марки

 

Искусство цирка любимо во всем мире. Профессиональные цирковые артисты были известны в Древнем Египте и Древней Греции, Древнем Риме и Византии.  

С незапамятных времен цирковые артисты выступали и на Руси. И поэтому естественно, что искусство это нашло отражение и в художественной литературе, и в живописи, и в кинематографе. Изображают цирк на значках, этикетках спичечных коробок, на марках и маркированных конвертах. Марки, посвященные цирку, выпущены во многих странах мира и в первую очередь в странах социалистического содружества— в Болгарии и ГДР, Венгрии и Монголии, Румынии и Корейской Народно-демократической Республике. Несколько серий выпустило государство Монако. Они посвящены фестивалям циркового искусства, которые ежегодно, начиная с 1974 года, проводятся в Монте-Карло. Есть марки на цирковую тематику в США, Франции и ряде других стран. На многих марках репродуцированы картины известных художников — А. Тулуз-Лотрека, Дега, Ф. Тихи, П. Пикассо, Ж. Сёра, Я. Бауха, посвященные людям цирка. В Советском Союзе выпущено 45 видов маркированных конвертов с изображением цирковых зданий. Многие страны выпускают конверты первого дня погашения. О некоторых почтовых материалах, связанных с цирком и имеющихся у меня в коллекции, я и хочу рассказать. 28 января 1928 года из Москвы в Тифлис (так до 1936 года назывался Тбилиси) спешной почтой было отправлено письмо. Пришло оно в Тифлис 4 февраля. В это время в городе выступал известный русский клоун-дрессировщик Анатолий Анатольевич Дуров, сын одного из основоположников знаменитой династии Анатолия Леонидовича Дурова. То ли сборы у коллектива артистов, владевших на паях цирком (он был национализирован в середине 20-х годов, но перешел в ведение Центрального управления государственных цирков только в начале 30-х) вдруг упали, то ли ради рекламы большого артиста и его аттракциона на пришедшие в это время в Тифлис письма ставились рекламные круглые печати, сообщавшие о выступлении А. А. Дурова, Такая печать была поставлена и на письмо, о котором сказано выше. На печати на грузинском и русском языках зазывная надпись: «Цирк, сегодня гастроли А. А. Дурова». Вот так почта использовалась для нужд рекламы и пропаганды циркового искусства. А вот второй конверт — конверт первого дня, выпущенный в Монако и известивший о выходе в свет марки, посвященной VI Международному фестивалю циркового искусства. На этом фестивале в 1979 году в Монте-Карло выступали выдающиеся цирковые артисты: братья Фелелл — канатоходцы на 14-метровой высоте из США; жонглер Софин Мунтяну из Румынии; труппа Ковачевы, прыгуны из Болгарии; Элвин Бейл — американский эквилибрист из цирка Ринглинг, Барнум и Бейли; Тэйк Устери показывал эквилибр на бамбуке (Япония) и многие, многие другие. И среди этих звезд блеснула своим выступлением труппа из Советского Союза — эквилибристы на першах под руководством народного артиста РСФСР Леонида Костюка. ...Труппа выступает в Монте-Карло перед жюри, которое возглавлял князь Монако Ренье III. И победа — приз Золотой Клоун уезжает в Советский Союз. А первый Золотой Клоун годом раньше был завоеван труппой «Акробаты на качелях» под руководством заслуженного артиста РСФСР Венедикта Белякова-младшего. В прошлом, 1981 году, «Гран при» Золотой Клоун присужден клоуну — народному артисту РСФСР Олегу Попову. А в память о VI фестивале остался жизнерадостный красочный конверт первого дня с маркой, специальным штемпелем гашения первого дня и рисунком на конверте... ДАВИД СТЕРН



#8 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 13 March 2020 - 16:32

Красносельский музей цирка

 

В центре многотысячного села Красноселки на Одесщине стоит большое светлое здание. Это Красносельский Дом культуры. По вечерам он озаряется огнями. Со всех сторон спешат к его подъезду люди.  

Они входят в фойе и сразу же попадают в необычный, своеобразный мир: искрятся и сверкают в высоте ажурные конструкции. Причудливой формы стенды как бы плывут один за другим. Это экспозиция музея циркового искусства, созданного здесь на общественных началах. Начало музею циркового искусства на селе было положено летом 1979 года. Его основателями стали участники детского самодеятельного цирка «Юность», пионеры и комсомольцы Красносельской средней школы. Коллекции собирались по крупицам. Из Москвы, Ленинграда, Киева и других городов Советского Союза артисты прислали реквизит, редкие книги, фотографии и другой материал. Больше других помогли работники Одесского государственного цирка. 283 экспоната подарили они селу. Интересные вещи прислали в музей артисты цирка. В настоящее время в Красносельском музее около пяти тысяч экспонатов. Они рассказывают об истории и развитии циркового искусства в нашей стране и за рубежом. Долгое время музей ютился в маленькой комнатке, до отказа забитой вещами. А затем музею было предоставлено новое помещение. Музей периодически устраивает выставки. Они посвящаются истории цирка, зарубежным гастролям советских артистов, работам художников-графиков над цирковыми афишами и плакатами. Большой интерес у тружеников местного совхоза «Одесский» вызвала выставка детских рисунков «Мы любим цирк!». ИГОРЬ ПОПОВ



#9 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 13 March 2020 - 16:50

В дни испытаний Заслуженный деятель искусств РСФСР А. Вольный связал свою жизнь с манежем в начале 30-х годов. Вместе с женой А. Правдиной он выступал в разговорном сатирическом дуэте, создал аттракцион «Никаких чудес», работал клоуном.

 

А. Вольный поставил много цирковых пантомим, возглавлял коллектив, был главным режиссером Ташкентского, Саратовского, Омского, Тульского цирков. В Туле он создал музей цирка, которым руководит и поныне. Недавно А. Вольный закончил работу над воспоминаниями, которые назвал «Манеж вблизи». Мы публикуем главу, рассказывающую о жизни артистов в суровые военные годы. 21 июня 1941 года, в субботу, наш коллектив начал аншлагом свои гастроли в Запорожье. А на следующий день радио сообщило: война. И все пошло кувырком. Город затемнен. Ночью Запорожье и Днепрогэс бомбят. В цирке пусто. Пытаемся спасти положение дневными представлениями в парке. Но люди туда теперь тоже не ходят. Запорожские предприятия демонтируются и уезжают. У нас денег на эвакуацию нет. По телефону прошу помощи от Москвы. Но главк отвечает: помочь не можем, ориентируйтесь на месте. А в коллективе более семидесяти человек, в том числе четырнадцать детей. Кроме того, лошади, медведи... А всего в нескольких километрах, в старом Запорожье, жизнь течет более спокойно. На рынке даже по-прежнему стоит зверинец Зооцентра. Договариваюсь с его директором, и вскоре мы устанавливаем по соседству свое маленькое шапито, мест на полтораста. На раусе зазывает зрителей наш музыкальный ансамбль. Начинается представление, и музыканты становятся артистами. Представления идут под баян и аккордеон. Работаем «битковыми» сеансами. Все, включая воздушный номер Е. Синьковской и В. Лисина, выступают по 16 раз в день. Каждый получает по 5 рублей на питание. Остальные деньги откладываются на эвакуацию. Банк уже уехал, и вся отчетность и наличные суммы хранятся у бухгалтера коллектива Е. Шварц. Я с женой живу во дворе зверинца в большой клетке для львов — другого помещения нет. В те дни было введено обязательное круглосуточное дежурство на всех предприятиях и учреждениях. Это распоряжение относится и к нам. Но директор зверинца оставляет на меня еще и свое рычащее хозяйство. Ночью — бомбежки. Осколки бомб звенят по решеткам клеток. Слон рвется с цепей. Тут уж не до сна. А в шесть утра — первый сеанс. Между тем гитлеровцы подходят к правому берегу Днепра. Медлить больше нельзя. Мы едем в «Запорож-сталь», объясняем положение. И нам, о радость, выделяют одну теплушку для женщин и детей и несколько полувагонов для людей, животных и имущества. По дороге на Москву эшелон то и дело останавливается: бомбежки. Обитатели вагонов скатываются по обе стороны насыпи. В пути всегда хорошо думается. Откуда-то из закоулков памяти выбираются совсем было забытые картинки прошлого, наверное, это потому, что сутолока будней не оставляет места для раздумий, не относящихся к сегодняшнему дню. Я вспоминаю рязанский городок Михайлов, где, по сути, совсем мальчишкой стал заведовать театральной секцией. Затем в памяти возникает Первый Всероссийский съезд по рабоче-крестьянскому театру в 1919 году. Мне крупно повезло, что я стал его делегатом. Ведь немногим из моих современников привелось слышать Луначарского. Анатолий Васильевич иногда заходил в комнату, где мы жили, и с удовольствием уписывал с нами горячие лепешки, выпеченные тут же, на «буржуйке». Это было в те дни, когда в Москве не успевали выпекать хлеб и выдавали паек мукой. Особенно ярко вспоминается встреча с Маяковским в его квартире на Лубянке. Я набрался нахальства и зашел к поэту за «Мистерией-буфф». Эту пьесу я собирался ставить у себя в Рязани, но нигде не мог ее достать. Владимир Владимирович дал мне чуть ли не последний свой экземпляр, отпечатанный на папиросной бумаге. Но там не было начала и конца. Маяковский на память стал читать недостающие куски — я торопливо записывал их карандашом, потому что чернила в комнате замерзли. Хозяин, как и я, сидел в пальто. Прощаясь, поэт написал на первой странице: «Разрешаю режиссеру Александру Рышкевичу ставить мою «Мистерию-буфф» в Рязанском губернском театре. В. Маяковский...» Тогда я еще был Рышкевичем. Псевдоним Вольный взял позже. Но сквозь воспоминания все время неотвязно стучала мысль: как мы станем работать? В Туле на Москву составы уже не пропускали. Мы стоим на запасных путях. Попутно даем представления в клубе железнодорожников. И, наконец, через Ряжск, Пензу, Горький отправляемся дальше. ...В Свердловске — глубокая осень. Льют дожди. В насквозь промокшем шапито сыро и неуютно. Сборов нет, хотя в программе три отделения, на которые зрители должны были бы идти валом — аттракцион Э. Т. Кио, выступление нашего коллектива и чемпионат борьбы, собравший все борцовские «сливки», включая Яна Цыгана. И вот зима начинает напоминать о себе все чаще и чаще. В столице Урала начинают летать «белые мухи». Посещаемость цирка близка к нулю. Мы делаем выезды на «Уралмаш», но это не спасает положения. К тому же одиннадцать артистов уходят на фронт. После нелегких раздумий прихожу к заместителю начальника главка А. Менджерицкому, приехавшему в Свердловск, и предлагаю продать обувь и костюмы нашей пантомимы «Вий». «Вий» — все равно не тема для суровых военных дней. Да и исполнители ушли на фронт. А на деньги, вырученные от продажи, можно будет отправить людей в действующие цирки. Нужно сказать, до войны положение цирковых артистов отличалось от сегодняшнего, как небо от земли. Многие из них не имели ни кола, ни двора в буквальном смысле слова — снимали углы на частных квартирах или останавливались в гостиницах там, куда их заносил цирковой конвейер. Их паспорта распухали от бесчисленных вкладышей с временными прописками. Почти никому не приходило в голову обзаводиться какими-либо вещами и обильным гардеробом. На эту тему в цирке до сих пор ходит анекдот. Группа акробатов подарила своему руководителю в день его рождения вместительный кожаный чемодан. «Спасибо, — поблагодарил именинник.— Только зачем он мне?» — «Как зачем? Будешь переезжать с ним из города в город. Сложишь пиджак и брюки, так что они не помнутся. В это отделение — трусы и майки. А сюда — туфли». «Очень хороший чемодан, — согласился старый акробат. — Но только в чем же я тогда поеду?» Помню, как поздно вечером в Свердловске мы распаковывали ящики «Вия». Содержимое раскладывали на две части: все белое, не расшитое блестками — для госпиталя, цветные яркие костюмы — для продажи. 5 ноября вместе со своей женой Анной Кравченко я отправился в Красноярск, где жили ее родители. А. Менджерицкий снабдил меня доверенностями главка для организации баз «Цирк на сцене». Красноярск до предела был заполнен эвакуированными, оборудованием вывезенных из западных районов страны заводов. Станки и машины стояли прямо под открытым небом — под дождем и уже начинающимся снегом. Казалось, этот хаос привести в какой-то порядок было просто невозможно. Но все менялось буквально на глазах — не за месяцы, за недели. Люди работали до изнеможения, не считаясь ни с чем. Красноармеец с плакатов сурово спрашивал каждого: «Что ты сделал сегодня для фронта?» Искать площадку для выступлений мне не пришлось. Рядом с рынком стоял добротный зимний балаган от Новосибирского колхозного филиала ГУЦа, где шла маленькая, на полчаса программа. В ней были такие номера, как человек — счетная машина, мнемотехника, иллюзия, танцы. Уровень, конечно, оставлял желать много лучшего. Директор этого предприятия — бывший организатор и арбитр матчей французской борьбы, опытнейший администратор — В. Сальвини предложил мне работать с ним. Ставлю пролог, репризы, клоунаду «Фюрер и дуче в мусорной куче», начинаю готовить музыкально-разговорный номер. В номере — я с женой, по манежу Анной Вольной, и Михаил и Лидия Болотинские. Михаил Болотинский — резонер и пианист-аккомпаниатор — впоследствии стал моим постоянным партнером по клоунаде. Главные трудности были с репертуаром. А выход оказался неожиданно простым. Выезды в госпитали для обслуживания раненых были у нас чуть ли не ежедневно. Каждый выезд приходилось выступать по 10—15 раз, если нужно, даже в одиночных палатах, где лежали особо тяжело раненные. Но усталость не тяготила. Скорее, мы получали моральное удовлетворение от выполнения своего долга. Рады были и махорке, которой угощали нас раненые, и госпитальному обеду. В госпиталях я познакомился с фронтовой печатью, в которой нашел и песни и сюжеты для реприз. А потом в нашем номере появились произведения и профессиональных авторов. Зрители ждали от нас героики и лирики. Особенно им импонировала песня М. Табачникова на слова И. Финка «Хозяйка». О родном доме тосковали и бойцы на фронте и миллионы людей, оторванных войной от своих мест. И эта песня была им особенно близка. Исполняли мы ее, слегка инсценировав, в лицах. «В желанный час привала, Коль ночь в пути застала, Бредет солдат на мирный огонек. — Вставай скорей, хозяйка! Встречай гостей, хозяйка! Чайку скорей, хозяйка! В пути продрог... А где-то у солдата Такая же есть хата. Там яблонька склонилась у окна... — Болит душа, хозяйка, Два малыша, хозяйка... А хороша, хозяйка, Моя жена!» «Хозяйка» была нашим «коньком» весь военный период и в первые послевоенные дни. Нигде нас не отпускали со сцены, пока не исполнялась эта нехитрая, берущая за сердце песенка. Но вернусь к первой военной зиме. В балагане на рынке мы работали по 6—8 сеансов в день. А летом, по договоренности с конвейером, перешли в цирки. Иркутск. Потом Владивосток, где мы застряли надолго. Штормом сорвано и унесено в море шапито. Приходится работать на сценах. Три раза в день бегаем к витрине редакции читать сводку Совинформбюро — идет битва за Сталинград. А на Дальнем Востоке лицом друг к другу стоят наши и японские войска. Командование фронтом запрашивает цирковую бригаду. Работаем у самой границы, в основном в блиндажах. К вечеру видно, как совсем рядом сопки дымятся отдушинами подземных сооружений врага. Так прошла зима 1942/43 года. Затем нас направили в Омск. Там в эвакуации находился Театр имени Е. Вахтангова. Цирковой и театральный коллективы жили как родные. Б. Шахет с Р. Симоновым были просто неразлучной парой. Совместно ставим парад-пролог, посвященный годовщине Красной Армии. По форме пролог ставится, как торжественное заседание. Только текст, ' разумеется, стихотворный. Ведет заседание Р. Симонов, доклад делает Ц. Мансурова... А дальше — привычная смена городов. Барнаул, Березники, Нижний Тагил, Прокопьевск. После Сибири и Урала перебираемся в цирки европейской части страны. И всюду выступаем в госпиталях, в воинских частях, даем представления, средства от которых поступают в фонд обороны. У меня хранится копия телеграммы Верховного Главнокомандующего в адрес Архангельского цирка, где тогда выступал наш заново созданный коллектив: «Прошу передать сотрудникам циркового коллектива Архангельского госцирка, собравшим сорок одну тысячу рублей деньгами в фонд помощи детям фронтовиков, пятьдесят семь тысяч рублей деньгами и тридцать четыре тысячи рублей облигациями госзаймов на строительство самолета-истребителя имени 25-летия советского цирка мой братский привет и благодарность Красной Армии». Война близилась к победному концу. Сообщения о победе ждали со дня на день. И вот, наконец, в Туле 9 мая 1945 года мы встретили день, который и сегодня чтим как самый дорогой праздник. Литературная запись Е. ГОРТИНСКОГО



#10 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 14 March 2020 - 15:04

Из собраний коллекционера Риммы Вугиной В собрании московского коллекционера Риммы Марковны Вугиной значительное место занимают экслибрисы. Вугина часто устраивает выставки работ из своей коллекции, выступает с лекциями перед любителями изобразительного искусства. — В моей коллекции, — рассказывает Римма Марковна — имеется немало книжных знаков — экслибрисов, выполненных народными художниками СССР В. Фаворским, Э. Окасом, Г. Рейндорфом и другими мастерами. Их отличает умение интересно раскрыть характер, профессию или увлечение владельца экслибриса. Художник Г. Кравцов успешно разработал в своем творчестве тему эстрадного и циркового искусства. Ученик и последователь Фаворского, он является продолжателем его традиций. Его экслибрисы лаконичны, ясно читаются. Эти качества присущи книжным знакам, сделанным им, например, для Олега Попова, Сергея Образцова. Две стопы книг, канат и на нем фигура в клетчатой кепке — этого достаточно, чтобы получился экслибрис «солнечного клоуна». Или кукла, одетая на руку, создает образ, знакомый всем любителям театра. Впрочем, читатель сам может убедиться в этом, взглянув на публикуемые миниатюры.

 

 А. ПУРТОВА



#11 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 14 March 2020 - 15:14

В цирке-шапито В этот большой южный город артист Павел Жоров приехал в прескверном настроении. Ведь так долго ему удавалось всякими правдами, а порой неправдами уклоняться от гастролей в передвижных цирках, и вот впервые не повезло. Неделю назад, получив направление в цирк-шапито, он тотчас помчался от него отбояриваться. Но один из сотрудников Союзгосцирка, сперва даже показавшийся Жорову весьма симпатичным и благожелательным, достал из папки старую жоровскую докладную и спокойненько его вразумил: «Вот вы пишете, что не можете работать в шапито, якобы там от оси вашей подвески до мачт расстояние менее пяти метров. А ведь фактически более семи. Предоставляем вам возможность убедиться в этом лично. Поезжайте поработайте». Что же было делать? Пришлось ехать. На вокзале Жоров холодно кивнул встретившей его приветливой женщине-экспедитору и, сварливо ворча на замешкавшуюся жену, направился к цирковому автобусу... Вскоре они увидели сиротливо стоящие на площади четыре мачты, а подъехав поближе — сложенные вокруг них брезентовые полотнища. На площадке беспорядочно теснились десятки автомашин, разные прицепы и вагончики. Директора цирка нашли возле прицепа с вдребезги разбитым бортом, из него выгружали какие-то металлические детали. — При переезде задели встречный самосвал. Ложи немного повредили, — объяснил Жорову директор, оттаскивая в сторону что-то переломанное и исковерканное. На том же автобусе поехали устраиваться на частную квартиру. Все здесь Жорову пришлось не по душе. Все раздражало. — Это же возмутительно! — внушал он экспедитору и шоферу автобуса. — Вы оклеили весь город анонсом о завтрашнем открытии цирка, а откроетесь не ранее чем через неделю. Никакого порядка! Женщина-экспедитор только улыбалась. — Переезжали-то вы всего за сто километров, а ухитрились разбить прицеп, — не унимался Жоров, — а ежели бы за пятьсот, то разбили бы пять прицепов? Шофер обернулся, хохотнул, но промолчал. Под саркастические реплики и непрерывное брюзжание Жорова объездили весь район. Посмотрели шесть квартир и наконец поселились на той, что была предложена самой первой. Жоров сразу же завалился на диван: не манили его ни теплый солнечный день, ни новизна незнакомого города. Уже одно то, что в нем устанавливали передвижку, вызывало предубеждение. Вечером жена все же подняла его с дивана. — Ты бы сходил купил колбасы, что ли. И чаю захвати. Напоследок она всучила ему свою любимицу болонку Кнопку. Пусть погуляет. Гастроном оказался поблизости. Выйдя из него, Жоров уверенно зашагал в сторону десятка одинаковых многоэтажных корпусов и, только подойдя к ним, сообразил, что не помнит ни дома, ни подъезда и даже этаж — не то третий, не то четвертый. Он обошел квартал, другой, надеясь на зрительную память, на какие-нибудь приметы, но безуспешно. Скоро Жоров понял, что заблудился безнадежно. А тут еще Кнопка утомилась, стала поскуливать. Пришлось взять ее на руки. Давно уже стемнело, а Жоров все бродил по незнакомым улицам, иногда обходя одни и те же кварталы. Он был мрачен, одолевали хмурые мысли. Наконец, повернув за какой-то угол, Жоров неожиданно увидел озаренную сильными лампами и прожекторами такую нелюбезную ему передвижку. Купол шапито уже был натянут, вплотную к нему стояла брезентовая конюшня. Надеясь узнать у экспедитора свой адрес, Жоров прошел в зрительный зал. Зажмурясь от яркого света, он остановился, оглушенный стуком отбойных молотков, долбящих асфальт в круге арены. Тут же несколько парней смешивали глину с опилками, а у оркестровой ложи искрились ослепительные вспышки электросварки. Немного освоившись, Жоров разглядел стоящих рядом у барьера директора и инспектора манежа — своего старого приятеля, известного острослова и юмориста. «Плохи дела, — расстроился Жоров. — Раз Игорь здесь, то о своих блужданиях надо помалкивать — очень уж подходящая тема для дружеских анекдотов». После обоюдных радостных восклицаний выяснилось, что экспедитор только что отправилась отдыхать до утра. А куда, никто и не ведает. —   Надо ее немедленно разыскать, — насел Жоров на директора, стараясь перекричать отбойный молоток, — это очень важно! Совершенно необходимо! —   Мне бы ваши заботы! — хмыкнул директор и, легонько щелкнув забавную Кнопку по носу, ушел в сторону электросварки. Жоров прямо-таки задохнулся от негодования. —   Игорь Владимирович, ты слышал, как здесь с артистами обращаются? — закричал он инспектору. — Когда я был в Америке... Но инспектор манежа, не слушая об Америке, извинился и отошел к работающим. Жоров сел на ящик с опилками и опустил на пол Кнопку, возле которой мгновенно, как из-под земли, вырос большой лохматый пес. Пришлось опять взять собачку на руки. Пес не отходил. —   Пошел вон, паршивец! — Жоров замахнулся на него колбасным батоном. Но тот оказался не из трусливых. Он только подался вперед и беззвучно оскалил крупные клыки. Проклиная все на свете, сопровождаемый новым лохматым знакомцем, он отправился за кулисы, решил разыскать свой багаж. «Небось разбросали ящики по всему цирку: если самому не проследить, так и будут валяться». Но все его семь мест оказались аккуратно сложенными на конюшне, возле клеток со львами. Ближайший лев, открыв один глаз, дремотно глянул на Жорова. Кнопка из-за пазухи гневно тявкнула: она не терпела никаких кошек, даже самых здоровенных. —   Ты права, Кнопка. Нет здесь порядка. Даже для нашего багажа другого места не нашли, — ворчал Жоров. Воспользовавшись перерывом в грохоте отбойных молотков, он снова попытался заинтересовать инспектора. —   Слушай, Игорь, когда я был в Америке... —   Ты извини, Паша, но у нас завтра открытие. Пораньше распакуй багаж, предупреди шапитмейстера о подвеске аппаратуры и отдай ноты в оркестр. —   Ха-ха! У вас оркестр. Воображаю! Небось полторы калеки. —   У нас отличный оркестр. А ты, Паша, когда-то был чудным товарищем, а стал занудой. Иди домой. Будь здоров. Немного поскучав в одиночестве, Жоров заметил среди трудившихся на арене знакомого джигита — заслуженного артиста. Поздоровались. Тот подошел. Он был одет в старую, испачканную глиной униформу. —   Отойти нельзя ни на минуту, — пожаловался заслуженный. — Ребята неопытные, а манеж сегодня должен быть готов. Утром репетируем. —   То ли дело в стационарах, — обрадовался Жоров собеседнику, — там нет опилок. На манеже каучук. Когда я работал в Москве... —   А я больше люблю опилки, — перебил джигит и с криком: — Вы что это делаете! — побежал к своим ребятам. «Почему они все так стараются, все равно ведь завтра не откроются?» — удивился Жоров. Он вышел на улицу. Постоял. Возле фасада два дюжих парня, пыхтя и переругиваясь, возились с блоками — натягивали шапито. Преследуемый по пятам назойливым псом, Жоров бродил возле фасада. Время шло. Бесприютный Жоров слонялся возле цирка, с досадой вспоминая симпатичного сотрудника Союзгосцирка, заславшего его сюда. Не забыл и о собственной супруге. «И она хороша, нашлась мне тоже любительница колбасы, где вот теперь буду ночевать?» Поговорить бы с кем... Но все вокруг трудятся, все заняты делом. Лохматый и тот куда-то убегает, на кого-то лает, но тут же возвращается обратно. «Даже этот барбос при деле, — думал Жоров, — только один я как неприкаянный. И время так медленно тянется». А под куполом шапито кипит жизнь. Там прекратился грохот отбойных молотков и слышнее стали голоса работающих. Жорову уже давно надоело ворчать. Тянуло к людям. Неожиданно шевельнулась мысль: «Игорь ведь сказал, что когда-то я был чудесным товарищем, а кто же я сейчас?» Оставалось одно... Когда уже в полночь жена с хозяйкой квартиры разыскали пропавшего Жорова, он неистово долбил тромбовкой глиноопилочную смесь на арене. Домой и не собирался. Ведь надо было еще дорассказать униформистам о гастролях в Америке, а главное, как он пояснил жене: «Завтра у нас премьера». Не скоро и только с помощью инспектора манежа жена оторвала Жорова от пианино, которое он помогал затаскивать в оркестровую ложу, и наконец-то увела его на квартиру. Рассказывают, что теперь Жоров частенько начинает разговор со слов: «Когда я работал в предвижке..» К. АЛЕКСЕЕВ  







Темы с аналогичным тегами Советская эстрада и цирк, Советский цирк. Май 1982 г.

Количество пользователей, читающих эту тему: 1

0 пользователей, 1 гостей, 0 анонимных

  Яндекс цитирования