Перейти к содержимому

Фотодром Шираслана. Новое
подробнее
12-й Международный фестиваль циркового искусства «Золотой слон» в Жироне(12th International Circus Festival Gold Elephant in Girona).
подробнее
Животные в цирке- наша жизнь, наша самая большая любовь.
подробнее

Фотография

ИЛЛЮЗИОНИСТЫ


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
В этой теме нет ответов

#1 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 27 November 2006 - 11:52

ИЛЛЮЗИОНИСТЫ

Поразительно, однако именно теперь, на первом десятилетии ХХI века, всех вдруг осенило: в кино чего-то не хватает. И давно. А не хватает фильмов о цирковых артистах. И, как это всегда бывает, раздался клич: «Все на целину!» «Ты записался добровольцем?» Ну и далее в таком же духе. И не один, а сразу несколько человек берутся заполнить этот вакуум, спасти кинопроизводство, осуществить главную задачу пятилетки. Возникает только вопрос – почему начинать решили именно с фокусников? Вероятно, человечеству в эпоху нефтедолларов и казино куда ближе к сердцу вопрос: куда все исчезает и кому это выгодно?
Грядет еще одна картина (с двумя иллюзионистами в качестве главных героев сразу!), но две уже вышли – «Иллюзионист» Нейла Бёргера и «Сенсация» Вуди Алена. Скромненькие – в каждой только по одному фокуснику. Впрочем, ему и одному комфортно. Он ведь умеет то, чего другие не умеют, а значит – звезда, и на него все внимание.
Традиция таких произведений уже была. Пользовались успехом и фильм «Гудини» с Харви Кайтелом в главной роли, и «Ханнусен» с Клаусом-Марией Брандауэром. Потом ту же роль Ханнусена, исторического мага гитлеровской эпохи, играл вполне харизматичный Тим Рот. И все это было стильно, загадочно и маняще. Чего-то подобного ждали и сейчас, тем более, что у фильма Нейла Бёргера «Иллюзионист» с Эдвардом Нортоном в главной роли реклама была впечатляющая, а официальный сайт и вовсе самостоятельное произведение компьютерного искусства.
Что же в итоге произошло? Режиссера Нейла Бёргера никто не знает. Режиссера Вуди Алена знают все. Фильм Бёргера «Иллюзионист» замышлялся едва ли не как хит сезона. И заглавному герою придавался ореол то ли Вольфа Мессинга, то ли уже упомянутого Ханнуса со всеми спиритическими и экстрасенсорными атрибутами, так уместными для мистико-декадентского антуража начала ХХ века. Фильм Алена «Сенсация» никак особенно не замышлялся, и события из него не делалось, а сюжет выглядел и вовсе несерьезно и пустовато. У многих даже появилось подозрение, что Алену просто захотелось снять в своем фильме разрекламированную Скарлет Йохансон.
Лично мне мессинговская идея всегда была ближе любых комедий, как и эпоха фильма – начало ХХ века. Потому и я возлагала на Бёргера большие надежды. На Алена не возлагала, поскольку Алена не люблю и его юмор мне абсолютно чужд. Как это порой в жизни случается, вышло все ровно наоборот. И жалеть тут абсолютно не о чем – любое удивление полезно для здоровья.
«Иллюзионист» прошел по экранам незамеченным и почти без резонанса. Не спасли его ни ретро-антураж, ни игра Эдварда Нортона, ни астральные тела. Провал фильма связан в частности с порочной и заранее обреченной попыткой механически встроить цирковой жанр иллюзии в довольно примитивный сюжет австро-венгерской романтической мелодрамы. Совершенно непонятно, зачем это понадобилось режиссеру? Иллюзия сочетается с чем угодно, только не с традиционной мелодрамой.
При этом само построение фильма нельзя назвать ни дилетантским, ни смазанным. От композиционной структуры даже временами веет просчитанным структурализмом и формализмом, а от предметно-декорационного изящества – холодом совершенства. Бёргер позаботился, чтобы в предметном мире его картины играла и сияла каждая деталь – и станок фокусника, и его затрепанные книжки, и дамские булавки, и рыцарские мечи. Только сами люди здесь оказались совершенно не у дел. Это очень напоминает прозу эстетствующего и шикарного Габриеле Д Аннунцио: там тоже везде ядовито и пышно цветущие растения, живая придорожная пыль, ожившие церковки и хижины, и мертвые, скучные даже в своих страстях люди. Предметы завораживают – они готовы одурманить, поглотить вас. Люди становятся неинтересны с первого своего появления.
Позаботившись о предметном мире, окружив себя раритетами и артефактами, режиссер забыл окружить себя не только героями, но еще и атмосферой. Она просто размылась от полного отсутствия жанрового обаяния. А фильм невозможен без атмосферы и настроения.
Здесь же атмосфера картины оказывается погублена навсегда именно неясностью цели. Не говоря уже о том, что в итоге эта картина предстает в жанре так называемой «провокации», когда белое вдруг оказывается черным, черное белым, а зрителю вовсе не предлагается поменять свое отношение, в результате чего нравственная тема совершенно размывается отсутствием традиционного представления о справедливости. Принц Леопольд (Руфус Сьюэлл), конечно, неприятный человек и, судя по отрывочным сведениям, небезопасный, но совершенно непонятно, зачем на него в конечном итоге еще и навешивают убийство, которого он не совершал. И кто навешивает? Наша всенародно любимая парочка – славный простой иллюзионист и его нежная возлюбленная Софи. И для чего навешивает? Чтобы уединиться в альпийской глуши и счастливо предаваться любви. Как-то не получается идиллии. Достаточно вспомнить еще принципы, предложенные в прошлом веке фильмом «Большой вальс»: нельзя быть счастливым за счет чужого несчастья. И окруженного со всех сторон полицейскими, сводящего счеты с жизнью принца Леопольда почему-то становится жаль.
Вместо игры ума и магии превращений Бёргер (он же автор сценария) предлагает нам пошловатый любовный роман, слегка приправленный идеей борьбы классов. И зритель невольно оказывается втянут в эту классово-любовную интригу. Режиссер ведет борьбу с гадкими власть имущими, сильными мира сего, посягающими на бедного артиста. Затасканный любовный треугольник «простолюдин – герцогиня – принц» отдает привкусом пауперизма и прочих классовых теорий с разночинными читками, маевками и сходками рабочих кружков конца ХIХ – начала ХХ века. Актуальность этих настроений давно истрачена ХХ веком и высмеяна Терри Гилиамом в его «Летучем цирке Монти Пейтона», где даже во глубине средневековья толкают свои пламенные речи анархо-синдикалисты. К тому же, в отличие от помянутого Гилиама, у Бёргера оказалось не слишком хорошо с чувством юмора. Фильм отдает скукой простого, как помидор, лотошного романа, который некогда еще проститутка Настя в пьесе «На дне» читала, умиляясь на великую любовь. Кстати, действие «Иллюзиониста» происходит в 1900 году, а «На дне» - в 1902-м. Выходит, Бёргер ставил фильм для аудитории того времени?
Если бы режиссер хотя бы попытался соединить иллюзию с жанром, близким историко-документальному освещению выдающихся личностей, «Иллюзиониста» ожидал бы успех. Интригу как всегда убил адюльтер. Даже если он был бы решен в форме жесткой эротической игры, то и тогда фильм еще можно было спасти, а сюжет мог удержаться на краю пропасти. Но режиссеру захотелось привычной голливудской сказки.
Донельзя пошлый антураж любовной истории – она аристократка и будущая принцесса, он сын краснодеревщика и гений, – сопровождаемый вполне узнаваемыми деталями мистического триллера (белые лошади, дети-оборотни, астральные тела, медальон как предмет узнавания, меч-кладенец-эскалибур как волшебный предмет), пытаются спасти за счет потустороннего обаяния актера Нортона, о загадочности дарования которого в Голливуде ходят легенды. Нортон действительно факир актерского мира. При этом за весь фильм он ни разу не использует свой коронный номер внезапных преображений и мгновенных перевоплощений, и самый лучший трюк режиссера срывается. Кстати, будь герой не влюбленным иллюзионистом, а влюбленным краснодеревщиком, и тогда картину еще можно было спасти, потому что она не подавала бы слишком больших надежд.
И вот, в условиях полного отсутствия оригинальных решений и ходов, единственным сюрпризом картины становится именно ее цирковой финал с разоблачением псевдо-мистических событий, оказавшихся умело придуманной и научно подкрепленной иллюзией. То есть автор решает проблему не мистически, как было модно до сих пор, а реалистически и даже механистически – как торжество науки и техники.
Одна беда – понять этот сюжетный ход сможет далеко не каждый зритель. И даже больше того – его поймет даже не каждый цирковой профессионал. Потому что финальная цепочка – опять-таки предметная: книга, лист апельсинового дерева, меч, камни, временные яды – вовсе никак не объясняется. Стыдливые критики тут же поспешили отогнать от этой скользкой темы любопытных, заявив, что, дескать, вот принц тоже все приставал к фокуснику, нудно пытался дознаться, в чем суть трюков, а это скучно и некрасиво, за что он и поплатился. Красиво – верить в чудо. Оно ведь не нуждается в объяснениях. Добавим – и верить автору фильма на слово. Но почему-то же начальник полиции Уль (Пол Джиаматти) додумался.
Цирковые профессионалы, в том числе фокусники, ничего не поняли в этом финале, а туповатый продвиженец по службе, полицейский комиссар сразу понял суть трюка.
На это можно возразить, что «Иллюзионист», дескать, и есть фильм для немногих избранных – для людей со вкусом. Что он вовсе не массовый. Но в таком случае провал каждого плохо продуманного фильма можно отнести на счет его умственности и элитарности.

Несколько лучше обстоит дело с цирковой темой в современнике «Иллюзиониста» – фильме «Сенсация». Вуди Ален – профессионал с огромным стажем. И как такой профессионал он может позволять себе самые удивительные вещи. Смелость Алена такова, что от нее – от ее простоты и наглости – буквально захватывает дух. Ален с особым шиком кинематографического аксакала позволяет себе смешивать эпизоды пошловатой пародии на молодежные фильмы (где героиня Йохансон рассказывает подружке об адюльтере с популярным режиссером) с ироническим эпизодом путешествия по реке Стикс умершего журналиста-циника Стокуэлла, внезапно узнавшего сенсационную новость. Между этими двумя эпизодами Ален влезает сам. Он вообще любит втискиваться между страницами: в одном из рассказов Алена-писателя его герой, Альтер эго автора, забирается в ящик факира, чтобы провести время с мадам Бовари. Так и этот заурядный и потрепанный жизнью фокусник совершенно внезапно лезет в посторонний сюжет и делает это с энергией рыцаря-завоевателя. Заурядность аленовского факира, его очевидная пошлость и бездарность – это и есть его сила и сила всей картины. Да это почти революция! За это Алену хочется поцеловать перстень на пальце – как крестному отцу нынешнего кино. Потому что он указал зрителю главное звено интриги – сложное через простое. Философию жизни через банальный фанерный ящик заурядного карточного мошенника.
Божественное провидение ненавидит, когда его слишком явно приглашают. Оно предпочитает простоту неверия и глупость ума. Как некогда в фильме «Стигматы» придурковатой парикмахерше явилось откровение Господа вместе со стигматами на теле («Мне-то все это за что?!» - восклицала несчастная дурочка), так в фильме Алена божественным орудием становится совсем уж примитивная, до полного идиотизма, журналистка школьной газеты. Дилетанты – движущая сила картин Алена, причем не впервые. Так, в одном из его лучших фильмов «Подставное лицо», трагикомедии, посвященной эпохе маккартизма, главным героем оказывался зауряднейший кассир супермаркета, которому под его фамилию писатели из черного списка сливали свои труды, чтобы хоть как-то прожить во время репрессий. И маленький человек становился героем. Здесь такими героями становятся провинциальная дурочка и неумелый фокусник, над которым дети в зале смеются как над клоуном.
Неудачникам в триллерах часто везет. Их всевышний любит. И неважно, что кругом облеченные властью могущественные злодеи. Важно, что в этом мире все возможно, а реальность давно уже перемешана с потусторонним. Просто относиться к этому надо без придыхания, а так, как это делает Вуди – с насмешливой легкостью играющего в жизнь патриарха. Вуди Ален – кинематографический клоун, который ставит свои фокусы-эксперименты как хочет и с кем хочет.
И не случайно на роль главного злодея он пригласил именно Хью Джекмана, который воспринимается зрителем как абсолютное, знаковое воплощение кино-мистики. Его помнят только таким – по фильмам «Люди Икс» и «Ван Хельсинг». И в роли серийного маньяка он что-то вроде дуэльной перчатки. Впрочем, не так прост и он. Нет буйной шевелюры, черного плаща, зловещих искр из глаз. Джекмен непривычно мирно и умиротворяюще выглядит. Он даже, пожалуй, слишком будничен. Но никого это не должно обмануть. Отпетого злодея обманывает все та же парочка эксцентриков, выдающая себя за папу с дочкой – дочка роется на письменном столе чудовища, папа в это время обыгрывает в карты его отца-сенатора и светское общество.
Пусть кто-то скажет, что это пусто. Но это не пошло и очень о многом говорит. Как и великолепная сценка путешествия по Стиксу, в которой нахальный и обаятельный даже в своей смерти Стокуэлл предлагает деньги мрачному стражнику с почти бутафорской секирой и в капуцинском плаще с капюшоном.
«Шутите с этим – словно говорит Ален, - шутите со всем, с чем можете. Потому что сама жизнь – это шутка. Как и смерть. И со всеми это случится». И самым грустным в такой шутке, как ни забавно, становится неприлично банальная и недостойная журналиста причина смерти Стокуэлла, о которой он сразу же сообщает своей привлекательной, отравленной маньяком попутчице – коронарный тромбоз. Стокуэлл у Алена и над этим тоже иронизирует, но внешне. Внутренне он неудовлетворен: хотелось умереть от чего-то более серьезного. Вот он и торопится проникнуть сквозь самую невидимую и самую крепкую стену на свете – ту, что отделяет бытие от небытия, чтобы передать кому-то свою сенсацию. Стокуэлл талантливый профессионал и ему наплевать на то, что воплощаться приходится в пыльном ящике мошенника. Плевать и на то, что попалась ему дурочка из школьной газеты: «Вы журналистка? Какая удача!» Внутренне он чувствует, что это беспомощное существо уже заражено спорами их профессии. Она станет копать сенсацию, презрев любой риск. Бывают моменты, когда инстинкт самосохранения отступает. Эта способность уходить от здравого смысла и отличает талант от бездарности.
Но и здесь главной движущей силой выступает фокусник. Сондра давно распрощалась и с привидением Стромбелла, и со своими подозрениями. Она влюбилась в убийцу. И тут Стромбелл является уже самому Сидни, чтобы помочь закончить расследование. Преодолевая страх, бедный одинокий артист добирается до истины. Своего героя Вуди Ален наделил замечательными фразами: «Карточные фокусы – это мое хобби. Хотелось бы побольше тренироваться, но это несовместимо с бизнесом» и «Я рос в иудействе, но потом обратился в нарциссизм». Маленький человек тоже может быть философом и шутником. А человек силен, когда относится с юмором к самому себе.
По законам всех жанров разоблачить убийцу надлежит тому, кто занял место героя. И пусть это даже будет глупая Сондра Пренски. Она избрана выжить и победить зло. Однако фильм Алена все-таки не о ней. Он – комедия о смерти.
Все лучшие герои «Сенсации», по замыслу Вуди Алена, умирают от нелепости: журналист Стромбелл – от коронарного тромбоза, фокусник Уотермен – от неумения водить машину. Но это не умаляет их творческих и человеческих достоинств, их ума и проницательности. И есть особый смысл в том, что в финале маленький иллюзионист оказывается на том же корабле, плывущем через Стикс, и продолжает показывать карточные фокусы. И начинаешь вдруг понимать, до чего же беден мир по ту сторону, и какая славная компания собралась в преисподней. Тем более, что фокусник Уотермен еще и напутствует своих новых знакомых: «Может, вы умерли, но расстраиваться не стоит…»



Марианна Сорвина




Количество пользователей, читающих эту тему: 0

0 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных

  Яндекс цитирования