Герой одного из рассказов, перед тем как идти на рекорд, вспоминает строки стихотворения Э. Верхарна, обрывая их призывной фразой: «Себя преодолеть!»
Вот это «себя преодолеть», свершить то, что, на первый взгляд, выше человеческих возможностей, характерно в полной мере и для артистов цирка. Иной раз кажется, что судьба нанесла человеку удар, после которого он уже никогда не выйдет на манеж. Но нет — свершается чудо, и, «преодолев себя», артист снова выступает перед зрителями.
Заслуженного артиста РСФСР эквилибриста Льва Осинского друзья называют «наш цирковой Маресьев». Участник Отечественной войны, он лишился на фронте руки. И все же Осинский вернулся в цирк и создал изумительный по трюкам и композиции номер. Судьбе замечательного мастера и мужественного человека посвящены многочисленные очерки, повесть А. Аронова «Пассажир без билета».
Имена турнистов В. Суворова и В. Зимина не так популярны, как имя Осинского, но эти артисты, думается, не уступают ему в настойчивости и силе духа, в преданности родному искусству. В боях с фашистскими захватчиками они получили тяжелые ранения: у Суворова была перебита рука, Зимину ампутировали ногу. После лечения в госпиталях они вернулись в цирк, продолжали выступать в одном из труднейших жанров, каким является работа на турниках. Мог ли кто-нибудь подумать, глядя на гимнаста, легко перелетающего с одного турника на другой, что вместо ноги у него протез. Со временем Зимину пришлось сделать вторую операцию. Ему изготовили новый, увеличенный протез, значительно тяжелее прежнего. Пришлось репетировать все трюки заново. Упорный труд, настойчивые тренировки — и Зимин снова на манеже!
Можно вспомнить и некоторые другие случаи, когда после ранения или тяжелой травмы артист цирка находил в себе силы победить недуг и вернуться на манеж. Но это все-таки исключительные случаи, которых не так уж много в нашей жизни. Мне же хочется рассказать о будничных и на первый взгляд ничем не примечательных эпизодах, свидетельствующих о высоком мужестве и самообладании мастеров манежа, об их умении «преодолеть себя».
В одном из дворцов культуры выступали акробаты с першом Н. Денисов и В. Каплин. Артисты работали у края авансцены, так как сцена была низка. И вот в тот момент, когда Каплиц находился на верхушке шеста в стойке на руках, внезапно погас свет. Денисов, державший перш, сразу же потерял чувство баланса. Несколько секунд томительной тишины в зале, и послышался глухой удар.
Денисов потом рассказывал, что, когда погас свет, он, зная, что падении неизбежно, сразу же развернулся, чтобы партнер не упал на зрителей и, насколько было возможно, удерживал перш — тормозил падение. Это помогло: Каплин отделался легкими ушибами. Но не проходило нервное потрясение, вызванное тем, что ему пришлось пережить за несколько секунд в темноте. И все же во втором отделении Каплин снова вышел на сцену и поднялся на перш. Зрители восторженно встретили акробата.
Помнится, как-то весной в Ростов-на-Дону приехал со своим аттракционом Б. Эдер. Весной хищники особенно возбудимы. Озлобленный рык львов разносился по всему цирку.
Вечером, как и всегда, на манеже установили клетку, выпустили львов. Зрители привыкли, что звери, выйдя на арену, рассаживаются по своим тумбам. На этот раз львы, яростно рыча, стали бросаться на стенки клетки, опрокинули тумбы. Дрессировщик пытался их успокоить, но они зло огрызались, норовили броситься на него, затевали драку друг с другом. Их рычание заглушало звуки оркестра. Опытный инспектор манежа А.Буше, подойдя вплотную к клетке, крикнул: «Борис, гони зверей с манежа, дверца в туннель открыта!» Эдер на мгновение обернулся и коротко приказал: «Закрыть дверцу!» Он настойчиво продолжал усмирять животных в конце концов добился своего — львы покорно расселись по тумбам. И вот тут разразилась буря аплодисментов. Львы не прыгали сквозь обруч, не ходили по шару, но публика была восхищена: она увидела то, что стоит, может быть, самых сложных трюков. На их глазах воля человека покорила вышедших из повиновения хищников.
Нередко бывает так, что артист, выступающий на манеже, попадает в трудное положение, а зрители об этом даже не догадываются. Помню такой случай.
В Оренбурге выступали воздушные гимнасты М. и Б. Гусевы. Высоко под куполом они исполняли на своем аппарате сложные гимнастические трюки. Вдруг раздался звук, похожий на выстрел. Наверху лопнула пятисотваттная лампа, на манеж посыпались осколки. Артисты продолжали выступать, будто ничего не случилось, — Борис Гусев подбрасывал и ловил свою партнершу. И только мы, артисты, заметили, что в движениях гимнаста появилась какая- то скованность.
Наконец, исполнен финальный трюк, артисты соскользнули по канату, раскланялись. И когда товарищи за кулисами окружили их, Гусев тихо сказал: «Ребята, помогите добраться до гардеробной». Только тут стало ясно, что же произошло наверху. Когда лопнула лампа, мелкие раскаленные осколки стекла впились в обнаженную спину артиста, да и вспышка ослепила его. Каждое движение вызывало нестерпимую боль, в глазах темнело. Если бы Гусевы прервали выступление и спустились вниз, зрители, наверное, не осудили бы их: все поняли бы, что произошло непредвиденное. Но Гусев не хотел омрачать праздничного настроения публики, нарушать жизнерадостное течение спектакля. Превозмогая боль, он довел номер до конца...
Что же помогает мастерам манежа с честью выводить из самых трудных положений — только ли хорошая физическая подготовка и профессиональное мастерство? Разумеется, нет. Необоримые духовные силы советского человека в сочетании с его огромной любовью к профессии циркового артиста — вот что прежде всего рождает и воспитывает драгоценное умение «преодолевать себя».
И. ФРИДМАН, артист цирка
