Перейти к содержимому

Фотодром Шираслана. Новое
подробнее
12-й Международный фестиваль циркового искусства «Золотой слон» в Жироне(12th International Circus Festival Gold Elephant in Girona).
подробнее
Животные в цирке- наша жизнь, наша самая большая любовь.
подробнее

Фотография

Журнал Советская эстрада и цирк. Февраль 1977 г.

Советская эстрада и цирк Советский цирк Февраль 1977

  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 9

#1 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 12 June 2019 - 22:47

Журнал Советская эстрада и цирк. Февраль 1977 г.

Прикрепленные изображения

  • 12.jpg
  • 11.jpg
  • 10.jpg
  • 9.jpg
  • 8.jpg
  • 7.jpg
  • 3.jpg
  • 4.jpg
  • 5.jpg
  • 6.jpg
  • 0.jpg
  • 1.jpg
  • 2.jpg
  • 13.jpg
  • 14.jpg
  • 15.jpg
  • 16.jpg
  • 17.jpg
  • 18.jpg
  • 19.jpg
  • 20.jpg
  • 21.jpg
  • 22.jpg
  • 23.jpg
  • 24.jpg
  • 25.jpg
  • 26.jpg
  • 27.jpg
  • 28.jpg
  • 29.jpg
  • 30.jpg
  • 31.jpg
  • 32.jpg
  • 33.jpg
  • конец обложки.jpg
  • начало обложки.jpg


#2 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 13 June 2019 - 22:00

Жокеи Соболевские

 

Я сидел в пустом шапито в Измайлове и смотрел, как репетируют жокеи Соболевские. В безоркестровой тишине было отчетливо слышно дыхание лошадей, шедших по кругу, и стук копыт о доски барьера. Наездники еще и еще раз отрабатывали трюки, которые делают каждый вечер. Обязательные два часа ежедневных репетиций.

 

По деревянным скамейкам амфитеатра лазала чья-то малышка. Иногда при щелчке шамбарьера она оглядывалась на манеж и неожиданно звонко вскрикивала: «ап!». Мать, следившая за ней издали, и артисты улыбались. Этот номер Соболевских существует с сорок девятого года. Выпускал его сам Василий Трофимович Соболевский, знаменитый в прошлом наездник, премьер в цирках С. Чинизелли, Никитиных, А. Саламонсксго. Его имя хорошо известно знатокам цирка не только у нас, но и за рубежом по нашумевшим гастролям в Европе, когда газеты взахлеб писали о «сумасшедших русских жокеях». Номером руководит Глеб Лапиадо, внук Соболевского по материнской линии, сын известного атлета и борца, а затем дрессировщике лошадей и верблюдов Александра Лапиадо. Все родственники Глеба, куда ни кинь, связывали свою жизнь с цирком — дрессировкой лошадей на свободе, высшей школой верховой езды и головокружительными жокейскими трюками. Заглянуть в родословную Лапиадо — все равно что приоткрыть страничку в историю русского конного цирка. Его знаменитый дед родился в Киеве в семье пекаря. Неизвестно почему, его решили пустить не по отцовской линии, а отдали в обучение в цирк. Похожий на цыганенка мальчуган цепко держался на лошади и быстро осваивал вольтижные трюки. Тогда в цирке еще не применялась лонжа. Начинающих жокеев страховали с помощью корды — широкой тесьмы, один конец которой держал в центре манежа кто-то из опытных артистов, а второй — цеплялся за пояс наездника. При неудаче на репетициях корда не давала артисту слететь за барьер п жесткий частокол кресел. Наездник мог упасть только в опилки манежа. Наверное, несчетное число раз срывался в манеж и сын пекаря с Подола, прежде чем стал блистательным соло-жокеем. чья работа сделалась эталоном мастерства цирковых наездников. Он отказался от небольших лошадей, которых обычно подбирали себе жокеи, чтобы легче было прыгать, и выводил на манеж рослых стройных красавцев. Его курс — жокейский прыжок, когда наездник с разбега вскакивает ногами на круп неоседланной лошади — был стремителен и прекрасен. Он приходил на лошадь на одну ногу в изящном арабеске. Делал в воздухе полпируэта и опускался на круп спиной к ходу коня. От него пошел двойной курс — прыжок на двух спаренных лошадей. Он ложился поперек лошадиной спины и лежал так, не шелохнувшись, словно впаянный, не замечая сумасшедшей лошадиной карусели. Словом, говоря современным языком, Василий Соболевский демонстрировал высший пилотаж конного цирка. Отец Глеба еще мальчишкой сбежал из дома с забредшей в Харьков цирковой труппой и, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что он когда-нибудь вернется к добропорядочной оседлости, сменил свою фамилию Королев на цирковую — Лапиадо. Александр Васильевич Лапиадо был предан цирку до конца своих дней и умер на манеже в 1935 году. Последний раз щелкнул шамбарьером, заставляя двенадцать лошадей склонить головы, и упал на опилки. Отказало сердце. Как и все дети цирка, Глеб жил цирком и пробовал себя почти во всех жанрах. Пяти лет вместе со старшим братом Александром дебютировал в жокейском номере. Лошадь боялась аплодисментов, и шпрехшталмейстер, как во время исполнения «смертельных» трюков, просил публику соблюдать тишину. В пантомиме «Тысяча и одна ночь» маленький Глеб демонстрировал «сон в воздухе». В Ленинградском цирке случилось непредвиденное. Медведь порвал ногу Юрию Владимировичу Дурову. Программа оказалась на грани срыва. Срочно изыскивались новые номера. Кто-то предложил прыжки через лошадей. А затем для большего эффекта на манеж вывели дуровского слона. Взять этот живой барьер должен был Глеб Лапиадо. Рассчитал куда поставить трамплин, и как когда-то мальчишкой с замиранием сердца шел на спой первый курс, ринулся вперед и перемахнул через серую слоновью громаду. На вечернем спектакле инспектор манежа Роберт Балановский показал зрителям массивные карманные часы, пообещав их тому, кто перепрыгнет через слома. Ловцы удачи безуспешно сменяли друг друга. Наконец, выходил Лапиадо... Его комната за эти две недели, что болел Дуров, могла бы превратиться в склад «точмеха», если бы каждый раз за кулисами ом не возвращал часы их владельцу. Но ни «мальчик под гипнозом», ни перш, ни виртуозный прыжок через слона не оставили заметного следа в цирковой жизни Лапиадо-младшего. С тех пор, как он помнит себя, у него одна любовь — лошади. За четыре десятилетия переделал столько вольтижных трюков, что другому с избытком бы хватило на две жизни. Повторяя трюки деда, он вскакивал на лошадь с мешком, одетым, ма голову, и в корзинках-кошелках, пристегнутых к ногам. ...Глеб Александрович Лапиадо, в каком бы городе ни был, каждое утро начинает с обхода конюшни. Лошади издали узнают его по голосу и встречают приветливым ржанием. Он знает характер и повадки каждой: какая — обидчивая, какая — пуглива, какая безотказна на репетиции, а на публике шаловлива и своенравна, уверена, что ее осе равно не накажут при зрителях, как, например, ребенка никогда не наказывают при гостях. Хитроумный ласковый Сынок может заменить лошадь под любую репризу, его все любят, и поэтому ему перепадает сахара больше, чем другим. Привет никак не может привыкнуть к оркестру, и пока его приходится ставить только на двойной курс: спаренный с соседом он чувствует себя увереннее и спокойнее. Опал, под высокий галоп которого невозможно подстроиться, годится лишь на па-де-де, где ему нужно идти рысью. С тех пор. как выпущен номер, прошло без малого три десятилетия. В жокейском жанре даже для пенсии нужно проработать меньше. Менялись лошади. Проходили и уходили партнеры. Но захватывающее цирковое действо со сложными, подчас рекордными акробатическими прыжками по-прежнему является украшением программы. Из первого состава исполнителей в нем участвуют заслуженный артист РСФСР Глеб Лапиадо и его жена и партнерша заслуженная артистка РСФСР Тамара Рокотова. Появившись с конно-акробатической студии при Ленинградском цирке после кружка Дома пионеров, Тамара вскоре сделалась открытием и славой конного манежа. Оно, начав делать курс, отказалась от пружинящего трамплинчика, каким обычно пользовались женщины, исполняя этот трюк. Она легко взлетала на круп лошади под вздохи изумленных знатоков. (Уж так повелось, что по-настоящему оценить все жокейские тонкости могут только знатоки.) Пятой вскакивала в седло мчащейся лошади. Ей приходилось прыгать чуть ли не через голову коня, чтобы занять место впереди четырех партнеров. В ней прекрасно сочетались огненный темперамент и удивительная пластичность. Когда, сменив костюм и прическу, вместе с Глебом Тамара появлялась в па-де-де, публика шелестела программками, отыскивая фамилию исполнительницы. Зрителям даже в голову не приходило, что грациозная балерина и темповая наездница — одна и та же актриса. Когда талантливые артисты задумали, что в па-де-де Тамара сделает на голове у Глеба стойку на одной руке, даже старший Соболевский, знавший толк в трюках, не стал разговаривать на эту тему, бросил одно слово: «Невозможно». Но у них получилась и эта стойка и многое другое. Сейчас Тамара и Глеб уже не показывают свое па-де-де. Около года назад в этом номере дебютировала их дочь Галина с Виктором Афанасьевым. Конечно, за месяцы, пусть даже долгие месяцы, не добьешься того, на что уходят годы и годы. И поныне Гале нет-нет и приснится кошмарный сон, будто выехав в па-де-де под прицел световых пушек она в ужасе забывает, что ей надо делать. И Виктор на мгновение перестает улыбаться публике, занятый только балансом на двух лошадях и поддержкой партнерши. Но с каждым выходом эти минуть! пролетают для них быстрее и легче. И они уже потихоньку думают попробовать знаменитую рокотовскую стойку на одной руке. Правда, Глеб Александрович пока молча пожимает плечами: зачем говорить о невозможном. Но где-то они все хотят этого невозможного — рекордных трюков, возрождения забытых необычайно сложных прыжков, четкой школьности исполнения. И Лапиадо, словно требовательный дирижер, настраивает свой жокейский оркестр на самый высокий лад. И Тамара Григорьевна ненавязчиво и каждодневно учит молодых самой сложной цирковой науке — артистизму. И Галя делает курс без подушки и приходит в седло пятой. И три Виктора — Совцов, Афанасьев и Потапов — уже вознамерились повторить уникальный трюк — сальто с плеч в плечи с лошади на лошадь. Все они теперь рыцари жокейства — одного из самых трудных и отнюдь не самого благодарного циркового жанра. Виктор Савцов. Виктор Афанасьев и Анатолий Ягнюков — мастера спорта, первые два — по акробатике, третий — по гимнастике. Но то, что непросто на помосте, совсем уж непросто на лошади, которая не подстрахует тебя, как партнер, которой не крикнешь «ап!». И уже знакомые трюки здесь надо начинать с азов. Со стороны круги на гимнастическом коне и обнос крупа лошади двумя ногами кажутся абсолютно одинаковыми упражнениями. Но ас гимнастического коня Анатолий Ягнюков соскакивает с лошади после каждого обноса и вскакивает вновь, чтобы сделать следующий. Хотя и уверен, что в будущем можно настолько работать в унисон с лошадью, что, как и на гимнастическом коне, обходиться без ежеминутных соскоков. Виктор Потапов, кажется, делал сальто несчетное количество раз. Но каждый роз, выкручивая сальто с одной лошади на другую, он не уверен в стопроцентном успехе — вдруг идущая следом серая отойдет от барьера или испуганно вздернет голову во время его перелета. И Виктор Афанасьев, образно говоря, набивший плечи «на ловле» партнеров, на манеже каждый раз делает это словно впервые. Он ловит Потапова, которого кидает стоящий на лошади Савцов. Виктор бежит следом за конем, пытаясь предугадать, куда сейчас полетит партнер. Однажды он поймал его на самом барьере. Публика не заметила, но он вздохнул, как вратарь, взявший одиннадцатиметровый. Все эти трюки — флик-фляки, арабское сальто, синхронные и двойные курсы идут у них каскадом, без всякой передышки, и за эти восемь минут, что длится номер, они выкладываются полностью и долго еще ходят разгоряченные за кулисами, и душ не сразу снимает возбуждение. Как-то а августе я пришел в Измайлово попрощаться с Соболевскими. Им предлагали этот сезон работать в Москве в цирке на Ленинских горах, но Лапиадо отказался. С общего согласия и одобрения партнеров. Они убеждены: показав номер о шапито, для зимнего стационара должны подготовить несколько трюков самого высокого класса. Хотя нс могу не заметить, жокеев более высокого класса в последние годы я нс видел. ...Синие вагончики шапито стояли уютной цирковой деревней. Асфальтовые тропки сбегались от них в одну дорожку, ведущую за кулисы. Желтые огни фонарей расплывались в мокром после дождя асфальте. По асфальту дробно стучали деревянные подошвы самодельных сандалий. Они сберегали для огней манежа золоченые туфельки и атласные сапожки. Артисты собирались на пролог. И тут я вновь увидел знакомую кроху, которая вместе с мамой спешила под брезент шапито. Теперь я уже знал, что это дочь Виктора Афанасьево, которая кроме «ап» знает еще три слово — «папа», «мама» и «галоп». Ребята шутили: пошла в жокейский род. Е. ГОРТИНСКИЙ



#3 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 15 June 2019 - 21:49

Александр Николаевич Буслаев

 

Почитателям цирка со стажем хорошо известно ими народного артиста РСФСР Александра Николаевича Буслаева, прожившего на манеже долгую и счастливую творческую жизнь. Его искусство оставило заметный след, явилось тем ценным опытом, к которому еще не раз, думается мне, цирк обратится в своем неуклонном движении по пути овладения мастерством.

 

Мне довелось вместе с Александром Николаевичем вступить на цирковую арену. Это было примечательное для советского цирка время: конец 20-х начало 30-х годов. Время, когда в цирк пришла целая плеяда спортсменов. У одних за плечами, несмотря на молодость, уже была серьезная и сложная жизнь, как, например, у Буслаева. Другие, как я, окончив школу, только начинали свой жизненный путь. На стадионе в Харькове мы и познакомились. Спорт в ту пору играл в моей жизни определяющую роль. Я занималась буквально всем: принятым тогда шестиборьем, бегом на коньках, хоккеем с мячом, прыжками в поду, прыжками с места в высоту, мотоспортом. толканием ядра и даже штангой. Сохранившиеся дипломы и грамоты не только приятное напоминание о юности, но и свидетельство развернувшегося по всей стране движения за массовый и многосторонний спорт. Стране нужны были закаленные, сильные и смелые люди. Итак, все свободное время я пропадала на стадионе, мечтая поступить в Институт физкультуры. А пока работала счетоводом на электростанции и готовилась к экзаменам. Александр Буслаев слыл у нас авторитетом в области физической культуры, он был инструктором-организатором физкультуры Профсоюза горняков (а это масштаб всего Донбасса), успел уже с командой футболистов-шахтеров побывать за рубежом. Вся его юность была овеяно романтикой. Воспитанник музыкантской команды сиротского приюта в Одессе, он воевал на фронтах империалистической войны, а в гражданскую служил в особых кавалерийских частях по борьбе с бандами Махно. Там он нередко выполнял обязанности инструктора по физподготовке. Словом, когда Буслаев, видя мои успехи в спорте, принял мое предложение вместе работать над аттракционом «Полет на санях из-под купола цирка», нас обоих это увлекло необычайно. Ничего подобного в советском цирке еще не было. Предстояло помериться силами с многочисленными еще тогда на нашей арене иностранными гастролерами. И не только повторить их достижения, но и сказать свое собственное слово. Не скрою, кое-кому вся эта затея казалась прожектёрством, и они, может быть, по-своему были правы: циркового опыта у нас никакого, подобные аппараты не строились. Все, как говорится, надо начинать с нуля. А тут еще в сценарной заявке такая сложная и, прямо скажем, весьма рискованная деталь, требующая очень высокого инженерного расчета и большой смелости, — сани. стремительно скатившись из-под купола по специальным рельсам, закругленным в конце вверх и подброшенные этим закруглением, как трамплином, должны были пролететь сквозь вращающееся кольцо и приземлиться на приемную площадку. Возможно ли такое? Скептиков да и абсолютно, категорически не верящих в это дело хватало. Но в Управлении цирков мам все-таки утвердили заявку и выдали дсиьги на постройку аппарата. В штат же мы не были зачислены — продолжали оставаться на своих местах, а репетировали в Харьковском цирке по ночам, с свободное от представлений и репетиций время. С каким энтузиазмом мы работали! С какой отдачей, с каким неуёмным желанием осуществить свою мечту! Впрочем, так же работали многие из молодых, пришедших в цирк в те годы. Я думаю, что энтузиазм, беспредельная увлеченность искусством арены явились важными составными начавшегося вскоре бурного роста советского цирка. Премьера нашего аттракциона состоялась в Киеве в 1931 году. Ом имел большой успех на протяжении ряда лет. И все эти годы работа в нем совершенствовалась и усложнялась. Так, например, сани стали пролетать уже не через одно вращающееся кольцо, а сразу через два, причем вращающихся в разные стороны, что значительно сложней. Мы даже отрепетировали сальто на санях, но не демонстрировали его, ток как слишком жестким, травмирующим было приземление. Я уже упомянула, что Буслаев служил в кавалерии. Что же касается меня, то немало времени я провела с отцом, ветеринарным врачом, на ипподроме и рано научилась держаться в седле. Так что, когда мы задумали номер «Высшая школа верховой езды» (работа в Аттракционе шла своим чередом), у нас с партнером уже был кое-какой опыт s обращении с лошадью. Но создать двойную «школу», как говорим мы в цирке — это когда лошади под всадниками синхронно выполняют различные движения, — оказалось делом нелегким. И здесь Буслаев проявил не только настойчивость, но и большую изобретательность, что вообще было свойственно ему и что в полной мере раскрылось в последующих номерах. Мы демонстрировали «Полет на санях» и «Высшую школу», одновременно взяв на воспитание трех львят, назвав их Канем, Юлием и Цезарем. Однако очень быстро эти подрастающие малыши поглотили все наше внимание и с ними связались дальнейшие творческие планы, воплотившиеся сначала в аттракцион «Круг смелости», а затем «Львы и мотоциклы», впервые показанный а Ленинграде в 1941 году. Львы к тому времени выросли, и я в начале аттракциона демонстрировала с ними полную работу. Потом в трансформированной под мототрек клетке оставалось всего два льва, которые, забавно задрав хвосты, удирали от мчавшегося за ними по треку на мотоцикле Александра Буслаева. И вот, наконец, в клетке один только лев. Буслаев заводит мотоцикл, садится, приглашая но багажник льва. Тот подсаживается, кладет ему морду на плечо, и они совершают этот круг смелости. Круг смелости... Кто же из них должен был проявить смелость, преодолеть страх? Прсдстовьте себе — оба. Каждый по-своему. Человек — перед непредвиденной и опасной неожиданностью поведения животного в столь необычных условиях, лев — перед громко работающей и неведомо как и куда влекущей его машиной. В финале номера мы с Буслаевым демонстрировали мотогонки по вертикальной стене все той же клетки, в оригинальное устройство которой Александр Николаевич вложил много труда. Позже, когда мы уже работали самостоятельно. каждый со своим номером, Буслаев задумал и создал вместе с Тамарой Николаевной Буслаевой (настоящая фамилия Бутенко) аттракцион «Львы на лошадях». Нельзя сказать, что до него никто не демонстрировал езду хищников на лошади. Но это, как правило, были отдельные трюки с отдельными хищниками, не связанные с общей работой, — один тигр и лошадь, лев и лошадь, от силы два хищника. Можно вспомнить немецкого дрессировщика Косьми с его тигром, нашего Бориса Эдера с львицей Пупой. Да и я показывала двух львов-всадников. Но это были, повторяю, лишь отдельные трюки. То, что задумал и осуществил Буслаев, было неизмеримо сложней — совместная групповая работа исконных антиподов, львов и лошадей. Здесь, так сказать, количество переходило в совершенно новое качество. И в смысле класса дрессировки и в смысле зрелищности. А надо отметить, что эффектно, выигрышно, изобретательно подать работу, номер Буслаев был большим мастером. Под его рукой асе обретало так красящую цирк помпезность. К сожалению, сейчас нередко в номерах проглядывает унылая будничность, даже в номерах, казалось бы, выигрышных. Буслаев же умел сделать каждое свое выступление праздником для зрителей. Работа а аттракционе строилась следующим образом. После демонстрации львами ряда трюков в клетку вступали четыре лошади и как ни в чем не бывало изящно вальсировали, грациозно обегали тумбы, на которых сидели их грозные враги. Лошади даже ложились на манеж, несмотря на опасное соседство. А в финале номера львы вскакивали на них и мчались по кругу арены. Очень эффектное зрелище! Номер по достоинству был оценен публикой и специалистами и навсегда остался в памяти тех, кому довелось его видеть. Да и все творчество этого мастера оставило яркий след в нашем цирке. ИРИНА БУГРИМОВА, народная артистка СССР  



#4 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 17 June 2019 - 22:25

Трио эквилибристов Марковых

 

В цирке существуют более выигрышные и менее выигрышные жанры. Мысль не нова. И все же, согласитесь, джигитовка, свободные полеты под куполом, головокружительные прыжки акробатов, завораживающие трюки канатоходцев очаровывают с первых мгновений.

 

Здесь, вероятно, значительную роль играет такой фактор: жанры эти наиболее точно отражают скоростные ритмы современной жизни. А размеренные, неспешные движения, предположим, эквилибристов на катушках, на переходных лестницах захватывают нас лишь в том случае, когда виртуозная техника сочетается с подлинно актерской индивидуальностью. Артистов, конечно, привлекал постоянный, неизменный успех номеров стремительных, динамичных, и вот в ущерб другим видам циркового искусства на арене появлялись все новые «вертушки», новые канаты, новые джигитовки. А потому тем более ценно, если не часто встречающаяся теперь «Переходная лестница», становится одним из интереснейших и запоминающихся номеров программы. Итак, трио эквилибристов Марковых. Геннадий Марков балансирует на голове Александра Никулина, а тот держит на голове Нину Чижевскую, исполняющую стойку на руках — так называемую «узкоручку». Эффектно, не правда ли? Но оказывается, это лишь вступление, а сам трюк — впереди. Колонна из трех приближается к высокой переходной лестнице и готовится к подъему. Но едва нижний встает не первые ступени, как лестница сама плавно скользит вверх, и путь, который пройдут артисты, станет на несколько метров длинней. Одна скорость здесь накладывается на другую — восхождение артистов и движение лестницы. Колонна достигает верхней точки, перемещается на противоположную сторону и начинает спуск, одновременно опускается и лестница. Есть в номере композиция, которую иногда исполняют в партере. Артист ложится на манеж и выжимает стойку-бланш. Но, не забывайте, мы ведем рассказ про эквилибристов, и потому этот акробат, опершись на руки и застыв параллельно земле, еще балансирует на лбу перш с партнером. Даже увидев подобное в партере, воспринимаешь это с удивлением. А Марковы сумели перенести трюк на движущуюся лестницу — Геннадий застывает на руках параллельно земле на девятиметровой высоте, а Александр стоит на перше в стойке уже о четырнадцати метрах от манежа. Быстрое скольжение лестницы, быстрые, на едином дыхании, подъемы и спуски. Геннадий почти взбегает по лестнице, неся Нину на голове то о стойке на одной руке, то в изящном арабеске. Невероятный для этого жанра темп и легкость исполнения сложнейших комбинаций — отличительные черты номера. И тут весьма естественно прозвучит вопрос: как достигли исполнители такого профессионализма, как возникло столь оригинальное прочтение классического жанра? Каждая интересная работа имеет свою историю. Пересказывая ее, начнем с биографии Нины Чижевской. И не потому, что она единственная женщина в номере, а из-за того еще, что стаж ее работы превышает стаж партнеров. Как могло это случиться? Очень просто: Нина на манеже с детства. Отец ее, Иван Иванович Чижевский, руководил группой акробатов на батуте, среди участников труппы была и мать Нины — Людмила Ивановна Сербина, которая в свою очередь являлась потомственной цирковой артисткой и в юности выступала вместе со своими сестрами. Сестры Сербины были известными акробатками и эквилибристками. Многие помнят талантливую танцовщицу на проволоке заслуженную артистку РСФСР Веру Ивановну Сербину. В таком окружении росла и обучалась мастерству Нина Чижевская. Дебютировала она в акробатическом трио вместе с сестрой Лилией и ее мужем Олегом Беляевым — артисты исполняли всевозможные вариации на пьедестале. Несколько позже И. Чижевский передал Лилии и Олегу руководство группой акробатов на батуте, и тогда партнером Нины стал ее муж Геннадий Марков. Тут, на невысоком пьедестале, возникли многие композиции, которые теперь перенесены на движущуюся лестницу. Номер «Движущаяся лестница» существовал ранее — создателями его были артисты Шидловские. Уходя на пенсию, эквилибристы подготовили себе замену и передали свою оригинальную аппаратуру Марковым. Принять готовый номер, хорошо знакомый зрителям не так-то просто. Пройдут годы, а кое-кто нет-нет да и сравнит данное исполнение с предыдущим. И даже если скрупулезно, во всех деталях, восстановить работу предшественников и выполнять ее ничуть не хуже, все равно раздадутся голоса скептиков: «Не то, не так, раньше-то было лучше». За далью времени что не кажется нам прекрасным? Воплощенное же заново встречается подчас довольно сурово. И, пожалуй, не без основания. То, что было хорошо в прошлом, сейчас, повторенное без изменений, может выглядеть старомодным. Не зря истинные артисты считают: если много лет подряд демонстрировать самые виртуозные трюки, но не привносить в выступление преметы сегодняшнего дня, зрители в конце концов поймут, что актер застыл на месте. И уж, конечно, это относится к молодым, возрождающим прежнее. Вполне понятно, что перед Марковыми стояла нелегкая задача — освоить заново сложный номер и затем в этом традиционном жанре изыскать новое. Поиски их шли в нескольких направлениях. Чуть изменить саму аппаратуру, сделав конструкцию более ажурной, более изящной. Акробатику, исполнявшуюся на пьедестале, перенести наверх. Усиливая трюковую часть, одновременно ускорить темп, найти четкий, точный ритм все композиции. То есть, оттачивая мастерство, добиться предельно красивой, утонченной подачи номера, все трудное преподносить легко и свободно, и даже громоздкий аппарат должен выглядеть сооружением почти невесомым, воздушным. Так мыслили, таким видели артисты свое выступление. И замысел их, как видим, обрел четкие формы. Настойчивость, с какой эквилибристы воплощали свою задумку, родилась из сплава цирковых и спортивных традиций. Цирк, с его высоким мастерством и образностью, в этом трио представляет Нина Чижевская, а азарт соревнований, неуемное стремление к рекордности вносят в работу ее партнеры, пришедшие в цирк из спорта. Такое сочетание, как видим, дало самые отличные результаты. Лестница вновь в движении. На ней Геннадий Марков, он балансирует на лбу перш, а на его вершине Нина Чижевская и Александр Никулин застыли в стойках на руках. Лестница возносит эту живую, грандиозную пирамиду все выше и выше, и мы, очарованные красотой этого зрелища и отвагой балансеров, неотрывно следим за ними. Б. ПАВЛОВА



#5 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 21 June 2019 - 22:18

Хоккей глазами цирка   Хоккейное поле. Грохот клюшек под аккомпанемент ревущих и стонущих трибун. Ураганом мчащиеся, все и всех на своем пути сметающие, падающие от натренированных ударов игроки.   Падающие и вновь встающие... И среди этих разъяренных парней мечется судья, не раз уже испытавший на себе все преимущества «силовой борьбы». Но вот взметнулись в воздухе клюшки — гол! Вот он, долгожданный и желанный. Во имя него бьются, во имя него превращают о «ледовое побоище» хоккей. Такого матча в действительности нс было и результаты его не зафиксированы ни в одном судейском протоколе. А есть на арене остросатирическая цирковая пародия на заокеанских хоккеистов-профессионалов, и слова о «ледовом побоище» звучат в момент ее исполнения. «Антихоккей» — само название сценки говорит об ее идейной направленности. Эта своеобразная акробатическая клоунада отнюдь не просто копирует грубую игру иных профессионалов. «Антихоккей» — детище манежа, а потому спортивные комбинации преломляются здесь через призму цирка. ...Спортсмены — кумир публики и его коварный противник — стоят друг против друга, что называется, лоб в лоб. Шайбу! Шайбу во что бы то ни стало! Ради нее они готовы крутиться арабским сальто, ловить ее ртом, совершать сложнейшие каскады, но только бы забивать, забивать, забивать. И не беда, если в ворота вместо шайбы влетает «судья», ненароком попавший под клюшку. Согласитесь, проводить встречи на таком уровне можно только в цирке. Когда акробату Валерию Аверьянову, не так давно получившему диплом режиссера, предложили разработку и постановку реприз для коверных В. Рощина и О. Петрова, он решил наделить этот дуэт «спортивным почерком». «Антихоккей» — всего лишь первая клоунада «Олимпиады-80», программы, которую вскоре должны увидеть зрители. Однако вернемся к нашей веселой пародийной сценке. На манеже три человека: «судья» — Валерий Аверьянов и два «хоккеиста» — Виктор Рощин и Олег Петров. А между тем создастся впечатление, будто команды играют в полном составе. Для получения такого эффекта артистам пришлось немало потрудиться. Осваивали роликовые коньки и такие «коронные приемы», как «подножка под клюшку» и другие. Впрочем, артисты не только пользовались арсеналом спортивных комбинаций, но и придумали целый ряд новых трюков, в числе которых сальто-мортале через ворота. Исполнители вместе с оператором В. Хорошевцевым часами прослушивали музыкальную фонограмму, дабы удары их клюшек совпадали со звуками ударов, записанными на пленку, и тут же возникал бы «стон» трибун. Тут уж поистине нужна была ювелирная работа! Наиболее трудно давалась им «замедленная съемка»: так телевидение показывает нам наиболее острые моменты игры. Данный фрагмент очень забавен: судья не засчитывает очередной гол. Хоккеисты вначале возражают, а затем оказывают на него «давление» в буквальном смысле слова. Тогда судья просит повторить спортивную комбинацию в замедленном темпе. Чтобы это выполнить, нужно поистине великолепно владеть и акробатикой и приемами пантомимы. Сейчас исполнители отлично справляются с задачей. Но было время, признается Аверьянов, когда они с партнерами хотели отказаться от задуманного. И все же настойчивость победила. Посмотрев это острохарактерное произведение, убеждаешься — цирк с его возможностями способен к созданию неожиданных реприз и клоунад на спортивную тему. Приятно отметить, что поиск молодых артистов Виктора Рощина, Олега Петрова, а также исполнителя и постановщика номера Валерия Аверьянова увенчался успехом. А. ХАЧАТУРЬЯН
  • Масяня это нравится

#6 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 22 June 2019 - 22:21

Иосиф Вениаминович Дубинский

 

Сплошь да рядом бывает так, «то человек и дело, которому он преданно служит, столь неразрывно сливаются в нашем сознании, что их трудно разделить, трудно разложить по разным полочкам, представить одно без другого. Наверное, поэтому мне, да думаю и не только мне, очень трудно представить Саратовский цирк без Иосифа Вениаминовича Дубинского.

 

Так случилось, что за последние годы мне много раз доводилось бывать в Саратове. Задания журнала, в котором я работал, хлопоты, связанные с подготовкой и изданием книги к 100-летию старейшего русского цирка, часто приводили меня в этот солнечный волжский город. И всякий раз я увозил с собой не только новые материалы для сборника, нс только яркие впечатления об очередной премьере на саратовском манеже, всегда подлинно праздничной, тщательно и любовно подготовленной. Поездки в Саратов неизменно дарили радость встреч и общения с Дубинским, человеком удивительной энергии и целеустремленности, редких душевных качеств. Сейчас, когда Иосифа Вениаминовича нет, особенно отчетливо понимаешь, какой это был замечательный директор цирка. На протяжении многих лет Саратовский стационар по праву считался и считается поныне одним из лучших цирковых предприятий страны. В числе первых директоров И. Дубинскому было присвоено звание заслуженного работника культуры РСФСР. Его хорошо знали и уважали в городе — он был членом Фрунзенского райкома партии Саратова, кандидатом в члены городского комитета КПСС. Дубинский не принадлежал к тем директорам, чья жизнь еще в ранние годы была связана с искусством манежа. В прошлом председатель областного комитета профсоюза работников культуры. Иосиф Вениаминович пришел в цирк, когда ему было далеко за сорок. Кок-то я спросил его, трудно ли досталось на первых порах и не жалеет ли он, что именно так, а не иначе, сложилась его судьба. Он ответил тогда: — Без трудностей не обошлось, цирк вблизи не такой, каким представляется издали. Он сложнее, чем думаешь о нем. когда смотришь представления из зрительного зала. А вот сожалений не было и нет. Ведь все зависит в конечном итоге от простой вещи: полюбил ты цирк или не полюбил... Дубинский полюбил. Вверенное его попечению цирковое хозяйство стало для него не просто местом новой работы — он отдавал цирку всего себя. жил его успехами и тревогами, находил в будничной повседневности директорских забот творческое удовлетворение. Будничная повседневность... Вот я написал эти слова и подумал: как, в сущности, не подходят они к Дубинскому! Тем-то и примечателен был этот человек, что в самые, казалось бы, обыденные дела он привносил оттенок праздничности, умел увлекаться сам и увлекать других. «Работать надо радостно», — любил повторять ом, и эта радость заражала всех, кто его окружал. Поговорите с артистами, чьи номера создавались в Саратовском цирке (а таких, кстати, немало на нашем конвейере!), и вы услышите, как тепло и благодарно вспоминаю» они о Дубинском. О его сердечной теплоте и отзывчивости. О негаснущем творческом горении. О всегдашней готовности договориться на предприятиях города об изготовлении реквизита, пусть самого необычного и сложного. О неподдельной искренней заинтересованности в том, чтобы задуманный номер получился хорошо. Никогда не забуду, каким счастливым и окрыленным был Дубинский летом семидесятого года, когда п Саратове завершалась подготовка к выпуску Казахского циркового коллектива. Несколько ироничный по складу своего характера, никак не склонный к дешевым сантиментам, Иосиф Вениаминович с трогательной взволнованностью и восхищением рассказывал об успехах «саратовских казахстанцев», дневал и ночевал на манеже. И когда, помню, одна из девушек, получив на генеральной репетиции легкую травму, не смогла участвовать в выпускном торжественном представлении, Дубинский переживал это нс меньше, чем сама артистка... Доброе, уважительное отношение к людям, стремление всячески помочь им, поддержать и обрадовать — в этом весь Дубинский. И, наверное, не случайно, что именно а -Саратовском цирке укрепилась торжественная церемония посвящения а артисты, когда молодым исполнителям, которые впервые выступают на профессиональном манеже, вручаются после спектакля почетные грамоты, удостоверяющие их приобщение к цирковому искусству. Именно в Саратове стали традицией творческие вечера-бенефисы ведущих мастеров манежа — со специально выпущенными к этому дню афишами, с теплым вступительным словом, которое нередко произносил сам директор цирка. Дубинский любил людей, и люди любили его. Это может показаться несколько необычным и даже странным, но у директора Саратовского цирка никогда не было секретаря, который регулировал бы прием посетителей. Так уж повелось, что двери его кабинета всегда были раскрыты для всех, у кого есть к нему дело. А дела эти бывали самые разные, и не только служебные. разумеется. Похлопотать о новой квартире, посодействовать устройству ребенка в ясли, расположенные неподалеку от дома, достать редкое лекарство — мало ли подобных забот в жизни каждого из нас. И люди шли с этими заботами к Дубинскому, наперед зная, что он не только внимательно выслушает просьбу, но и обязательно постарается помочь. А если у кого-то из членов коллектива радость в доме — свадьба, к примеру, или новоселье — директор цирка всегда был дорогим и желанным гостем на семейном торжестве. И еще мне вот что хотелось бы сказать о Дубинском. Коммунист с солидным партийным стажем, ом всегда чувствовал себя бойцом идеологического фронта, всегда испытывал потребность нести людям живое слово пропагандиста. Вспоминается ого встреча со студентами одного из саратовских вузов, на которой мне довелось быть. Незадолго перед этим Иосиф Вениаминович вернулся из длительной командировки по странам Латинской Америки, куда выезжал вместе с группой артистов нашего цирка, и теперь выступал с рассказом о своих впечатлениях. Колумбия, Эквадор и Перу — далекие экзотические страны, и естественно, что Дубинский говорил об их достопримечательностях, об экономике и культуре. Рассказывал он и о том огромном успехе, с которым проходили гастроли советского цирка. Но была его лекция интересна еще и тем, что на множестве ярких примеров и сопоставлений показывала она острогу противоречий буржуазного мира, раскрывала преимущества советского образа жизни. Познавательное по характеру и богатству фактического материала, выступление коммуниста Дубинского было пропагандистским по своей сути. ...Несколько лет назад редакция газеты «Советская культура» заказала мне очерк о директоре Саратовского цирка Иосифе Бениаминовиче Дубинском. Очерк был опубликован и назывался «За что его ценят люди». Сегодня я снова пишу об этом дорогом моему сердцу человеке. только название статьи уже другое — «За что его ценили люди». Горько, безмерно горько, когда неумолимая смерть вынуждает переводить глаголы из настоящего времени во время прошедшее... НИК. КРИВЕНКО



#7 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 26 June 2019 - 21:01

Владимир Леонидович Дуров

 

В издательстве «Искусство» готовится книга о знаменитом русском и советском клоуне и дрессировщике Владимире Леонидовиче Дурове, написанная его дочерью Анной Владимировной — заслуженным деятелем искусств РСФСР, художественным руководителем широко известного дуровского Уголка.

 

Книга принадлежит к жанру документальной прозы — ее составляют воспоминания Анны Владимировны, воспоминания современников артиста, документы тех лет. Предлагаем вашему вниманию несколько отрывков из этого произведения. тех пор как принялась за эти заметки, я почти всякий вечер остаюсь в Уголке и, прежде чем присесть к столу, непременно делаю вечерний обход по нашему старому дому... Мне было всего восемь лет. когда мама с папой первый раз привезли меня сюда. Теперь, пожалуй, только старая гостиная моих родителей осталась единственным островком прошлого — в ней за эти шесть с лишним десятилетий не переменилось ничего или почти ничего. Здесь все так же много цветов. Те же фотографии, портреты, картины, тот же широкий длинный диван и к нему два больших мягких кресла, где любил отдыхать папа, рядом — лампа (бывшая керосиновая) на высокой ноге, восемнадцатого века французская горка с хрусталем и фарфором, шкафчик к ней, а главное, чучела — броненосец, чернобурая лиса, обезьянка, шпиц — когда-то любимая папина собака, скелет муравьеда, скелет морского льва, шкура аллигатора, рога антилопы. И еще люстра, сделанная по папиному заказу из огромных оленьих рогов. Я пока не зажигаю люстру, потому что сквозь окна льется достаточно света, еще, наверное, с полчаса я вполне смогу обходиться «без лампады»... Итак, если кто-нибудь из читателей задастся вопросом, когда и где писались эти заметки, я отвечаю заранее: по вечерам на Старой Божедомке. Когда папе исполнилось семьдесят лет, Божедомку переименовали в улицу Дурова. Конечно, он был очень польщен, но всегда чуть стеснялся этого. Стеснялись и мы с мамой... Я поднялась из-за стола, прошлась по гостиной. Сегодня что-то не сидится, да и не пишется. Ведь, по сути говоря, литература вовсе не мое дело, и еще несколько месяцев тому назад я и не представляла, что возьмусь за перо и буду по вечерам записывать что-то. Сейчас в сотки, в тысячный раз рассматриваю портреты. Мне знаком каждый мельчайший штрих на двух ватманах художника П. Бенделя, всякая завитушка фона на старых пожелтевших фотографиях, каждая линия, каждая морщинка того лица, что повторяется на всех этих изображениях, лица бесконечно мне дорогого и близкого. Это для других он был артистом, ученым, знаменитостью, к концу жизни — почти легендой, а для меня он всегда был просто — папа. Судьба распорядилась таким образом, что я прожила на свете больше лет без него, чек с ним. и настало время, когда я почувствовали, что должна рассказать людям о своем отце. Нет, он не обижен, не обойден вниманием. О нем повествуют десятки и даже сотни страниц. При жизни он успел издать немало собственных книг. И все же я боюсь, что со мною что-то уйдет, ускользнет навсегда. Последние годы эта мысль преследовала меня неотступно и наконец заставила взяться за перо. —   «Sal-ve».., — читаю я по складам, потом поднимаю голову и обращаюсь к маме, — а что такое «Salve»? —   «Salve» — по-итальянски значит «добро пожаловать». Мне восемь лет. Мама, папа и я пришли осматривать только что купленный особняк. Мы стоим на парадной лестнице у входа в Греческий зал, и я прочла итальянское слово, выложенное крупными буквами на каменном полу. (Не знаю, к кому обращался с этим приветствием принц Ольденбургский, построивший для себя этот дом, но не думаю, чтобы его высочество мог хоть на минуту предположить, что каменные эти буквы будут когда-нибудь попирать сотни тысяч пар мальчишечьих и девчоночьих ног.) Я никогда не видела такой роскоши, таких высоких потолков, таких колонн, массивных огромных дверей. Неужели мы здесь будем жить? До этого дня у нас не было пристанища. Мы были вечными скитальцами: гастроли, гостиничные номера — то лучше, то хуже, то совсем плохонькие, а тут — дворец! —   Тебе нравится? — спрашивает лапа. Я молчу и гляжу наверх, на то, как в переплетах рам дробятся солнечные лучи, — мы стоим в зале со стеклянным потолком. А потом помню острый запах скимолодеца и клея. Я ужасно горда — мне доверили растирать краски. Я нужна, я помогаю. Вокруг кипит работа — барский особняк на глазах превращается в Уголок Дурова. Отец расхаживает по залам со своим другом — скульптором Сергеем Дмитриевичем Меркуровым, объясняет ему что-то, жестикулирует, просит советов. Уголок... Это для нас он был уголком. Мы заняли всего три комнаты — спальню, гостиную и детскую. А все остальное для животных — музей, зверинец... Наш дом всегда был похож на Теремок из русской сказки. —   Терем-теремок, кто и тереме живет? —   Мышка-норушка, лягушка-квакушка... так далее вплоть до слона. В 192-1 году я вышла замуж. У Прова Михайловича Садовского, моего мужа, была квартира в Старо-Пименовском переулке. Но как я могла уйти из Уголка от папы и мамы? И получилось так, что скорее Пров Михаилович переехал сюда, чем я к нему. Он, дело прошлое, очень часто из-за этого сердился... С того самого времени и по сей день я так и живу — на два дома. Народ у нас бывал с утра до самого вечера. За стол садилось не менее двадцати человек. Вот сидим за обедом в гостиной, часть ее отделено деревянной загородкой из точеных деревянных столбиков — это и была наша столовая. Папа нагибается ко мне и шепотом спрашивает: —  Кто это там сидит, с усами? Он к тебе пришел? Я отвечаю: —  Нет. Тогда мама говорит: —  Это, наверное, к тебе, Володя... Папа пожимает плечами: —  Я его первый раз вижу... А по вечерам... По вечерам, когда кончались спектакли в московских театрах, к нам начинали съезжаться совсем особенные гости — актеры, музыканты, художники, писатели. Далеко за полночь длилось веселое застолье, лилась нескончаемая беседа, звучали смех и аккорды нашего старого рояля. В памяти моей всплывают лица тех, кто бывал в нашей гостиной чаще других,— Леонид Собинов, Федор Шаляпин с женой и дочерью Ириной, Александр Южин-Сумба-тов, Александр Остужев. Василий Качалов, Александр Сашик-Никольский, братья Адельгейм, скульптор Сергей Мер-куров, Александр Куприн — товарищ папиного детства, Николай Соколов (литературный псевдоним — граф Нулин). Саша Черный, Николай Адуев и, конечно, мой Пров Михайлович... У меня где-то хранится старый альбом — они все почти писали и рисовали там. Федор Иванович Шаляпин часто пел у нас. Наверное, пел не во всю мощь своего легендарного баса, но мне никогда не забыть этого пения... Сегодня утром зашел к нам в Уголок старый, старый знакомый, бывший цирковой администратор Владимир Петрович Логвинов. Боже мой, он уже дедушка и привел в Уголок двух своих внуков, а я помню, как он появился у нас — энергичный, молодой. Его внуки пошли на спектакль, потом на экскурсию, а мы сидели с ним в гостиной, вспоминали старое, и я вдруг спросила его: —   Владимир Петрович, вы хорошо папу помните? —   Владимира Леонидовича? Как сейчас его вижу... —   А вот представьте себе, что перед вами не я, а чужой, совершенно посторонний человек, который папу никогда нс знал и нс видел. Как бы вы рассказали о нем такому человеку? —   Ну, что бы я рассказал? Как познакомился с Владимиром Леонидовичем, как первый раз попал в эту комнату. У нас тогда решили, что Дурова непременно надо уговорить выступить в государственных цирках. Он давно уже не выступал, сидел тут у себя в Уголке, и занимался наукой. И мне тогда наш управляющий Александр Морисович Данкман поручил поговорить с Дуровым. Прихожу сюда в Уголок, он меня встречает, приветливый такой, в бархатной блузе... Вот точно такой же, как на этом портрете. Сначала пропел меня по всему Уголку, все показал, все объяснил. Говорю ему: «Владимир Леонидович, я пришел просить, чтобы вы согласились выступить...» А он: «Давайте лучше чаю попьем...» Я: «Владимир Леонидович, народ же хочет вас видеть в цирке!» Он: «Знаю вас, знаю. Вам только выступления подавай, а я из-за этого прерву свои опыты»... Хорошо тут Анна Игнатьевна вышла, она все-таки женщина, хозяйка, знает, что в доме деньги нужны: «Володя, Володя, давай поедем...» А он ей: «Мамочка, и ты уже меня заставляешь? И ты уже с ними заодно?» И вот мы едем в цирк. Прежде всего он мне объявляет: «Денежные дела меня не интересуют. Меня вот что интересует: рацион для животных, место в конюшне. Если там дует, я сейчас же поворачиваю домой». Потом еще ему требовался уголь и непременно древесный: это для его железной дороги, чтобы кто-нибудь из животных не угорел. И клетки. Директора цирков всегда поражались, какие у Дурова огромные клетки. А он мне вот что об этом говорил: «Владимир Петрович, я животных в дороге мучить не позволю. Вот как здесь мой орел может раскрыть крылья, так чтоб и в дороге, чтобы клетка у него никак не меньше была...» Владимир Леонидович был весьма щепетилен в этом отношении. Очень он животных любил... Я постаралась записать речь Владимира Петровича слово в слово. Конечно, для меня в этом ничего нового не было, но я вспомнила свою роль, которую добровольно взяла на время писания этих строк — роль беспристрастного исследователя. Что же еще можно узнать об отце из воспоминаний современников? Вот что написал мне в письме, приуроченном ко дню папиного столетнего юбилея, заслуженный деятель наук профессор И. М. Саркизов-Серазини: «Я, вероятно, остался единственным свидетелем замечательного выступления Владимира Леонидовича в Ялтинском цирке в 1907 году, когда в качестве сотрудника местной газеты собирался написать о гастролях Дурова. На этом представлении за остроумный каламбур (Владимир Леонидович назвал прохвостом царского любимца — ялтинского градоначальника адмирала Думбадзе) зрители наградили вашего отца такими овациями, каких едва ли удостаивался какой-либо артист арены. На другой день я и все сотрудники газеты во главе с редактором, писателем Михаилом Первухиным, стояли в толпе ялтинцев, которые провожали Владимира Леонидовича, изгнанного из города взбешенным Думбадзе. Когда мимо нас проезжал фаэтон, в котором находилась ваша мать, отец н вы, тогда еще маленькая девочка, все стоявшие почтительно сняли головные уборы, прощаясь со своим любимцем». А вот что рассказала Наталья Ильинична Сац, народная артистка СССР, руководитель Детского музыкального театра. «В 1918 году, в апреле, я была назначена инструктором детского отдела театрально-музыкальной секции Моссовета. Собственно говоря, никакого детского отдела тогда еще не было. На кой вопрос «что я буду делать» мне ответили: «Это мы вас спросим, что вы будете делать. А главное: искусство — массам, искусство — детям рабочих!» Значит, приближать искусство к детям. Это же страшно интересно! Особенно, если тебе самой еще не исполнилось и пятнадцати... Я стала ходить к тем артистам, которые так или иначе были связаны с детьми, и просила их выступать и сотрудничать в нашем детском отделе. Некоторые отвечали мне высокомерно: «Дорогая, у меня хватает дела для взрослых...» И отказывались от концертов. Но были люди, которые не только сразу меня понимали, но которые, как видно, гораздо раньше меня думали об открывающихся новых возможностях. До сих пор помню первую свою встречу с Владимиром Леонидовичем Дуровым. Меня очень поразил и удивил их дом. «Анна Каренина», как известно, начинается с фразы — «Все смешалось в доме Облонских». И вот примерно таким показался мне дом Дуровых. У них невозможно было понять, где едят люди и где едят звери, кто сидит за столом, а кто сидит под столом... Анна Игнатьевна, необычайной красоты женщина, сероглазая, черноволосая, умнейшая и обаятельнейшая, безусловно, главенствовала в семье... Красавица дочь Анечка — высокая, стройная блондинка... И сам Владимир Леонидович — голубые глаза, сияющие как две звезды, небольшие усы, взлохмаченные волосы и совершенно потрясающая энергия. Он тут же ошарашил меня тем, что попросил собаку Пика сказать сколько будет два плюс пять. Не успела я изложить Дурову свою просьбу, не прошло даже секундной паузы, как он закричал: «Девочка, это же замечательно, что вы за это взялись! Только не слишком ли вы маленькая? Что у вас получится? Я говорю: «Я не знаю, вот я такая-то...» Он говорит: «А-а-а... Дочка композитора Ильи Саца? Ну что же. может, у нас и получится... Во всяком случае, приду к вам завтра утром, хотите?» Еще бы я не хотела! А он уже дальше расспрашивает: «Значит, будем разъезжать по всем районам? Будем выступать для ребят?» Я убедилась, что этот человек не только не колеблется. не только не спрашивает о размере вознаграждения, но что он еще раньше меня стал энтузиастом нашего дела — страстно хотел нести свое замечательное искусство детям народа. Действительно, на другой же день Владимир Леонидович появился у нас в секции. Это невероятно подняло мой тогда весьма шаткий авторитет. Представьте себе, появился вдруг сам Дуров и спросил Наташу Сац... Меня стали спрашивать: «Когда же вы его заграбастали? Как? Где?» А я отвечаю: «А вот к не «грабастала» совсем, это он сам такой хороший...». Ну, зверей у него тогда было немного и все мелкие — свинья, помню, зайцы, кошки, курицы, пестрые крысы. Но, несмотря на то, что звери были маленькие и обыкновенные, вещи, которые делал с ними Владимир Леонидович, были поистине сказочными. И кроме того, он был страшно остроумный человек, он очень чувствовал аудиторию и умел на ходу выдумывать такие шутки, которые именно на данное собрание производили самое сильное впечатление. Появлялся он всегда в замечательном атласном костюме — ярком, сверкающем. Я знаю, что, например, Василий Иванович Качалов, когда началась концертная работа при советской зласти, спросил, как ему выступать для рабочих — в пиджаке пли во фраке? Ему тогда сказали: «Если вы эту аудиторию уважаете не меньше, выступайте так. как вы выступали для другой публики». Я обожаю Василия Ивановича, но тем не менее Владимир Леонидович был мне более понятен. Он не спрашивал, как ему выступать. И хотя мы с ним ездили по очень далеким передвижным точкам он всегда надевал свой самый грандиозный костюм, который легко мог сноситься, а тогда с материалами тоже было нелегко... И вот появление Владимира Леонидовича на эстраде, а он выступал прямо на эстраде и никаких цирковых приспособлений себе не требовал, производило всегда колоссальное впечатление. Первый раз он у нас выступал 10 июня 1918 года на Сокольническом кругу, а потом выступал очень часто. Он объездил тогда почти всю Москву. Причем афиш ведь не было, и мы не всегда могли собрать детей на концерты. Тогда еще они не привыкли, что для них, детей рабочих, что-то делается, что-то создается. Но достаточно было вывесить самый маленький плакат, почти записочку: «Приезжает Дуров!», и сразу сходился весь район — и дети и взрослые. Популярность у него была совершенно потрясающая. Владимир Леонидович был удивительно непритязателен. Мы рассаживались обычно на подводу все вместе — крысы, зайцы, курица, собаки, я. как ответственное лицо, Дуров, его дочь Анечка и внук Владимира Леонидовича Юрочка (будущий народный артист СССР Юрий Владимирович Дуров). Самый большой успех в программе имела собака Пик. Это был удивительный фокстерьер. На огромной географической карте он безошибочно показывал, царапая лапами, разные страны света и моря, безошибочно производил сложение и вычитание. На вопрос Владимира Леонидовича «Кто Пика любит больше всех?» отвечал: «Ма-ма». Поразительно ясно гавкал это «ма-ма»... Не перечтешь всех умений Пика. Я считала за величайшее счастье, когда мы ехали на подводе на детские утренники, держать Пика за поводок и задавать ему задачи. «Пик, сколько будет четыре и пять?» — спрашивала я его тихо. Пик глядел на меня и на Дурова глазами умного ребенка и лаял девять раз... Я всегда вспоминаю о том времени с глубочайшей благодарностью к Владимиру Леонидовичу. Те годы очень много мне дали. Как известно, почти во зеех детских спектаклях большую роль играют звери. От общения с Дуровым во мне появилась какая-то особая любовь к животных, и я стала понимать, как важно «сдруживать ребят со зверятами». И я всегда старалась передать это в моих работах — в таких спектаклях, как «Негритенок и обезьяна», как «Золотой ключик*. Я часто вспоминаю дни и вечера, которые проводила в Уголке Дурова, и в этом отношении роль, которую в моей жизни сыграл Владимир Леонидович, трудно переоценить». А вот что всплывает в моей памяти. Петербург. Папа с мамой нарядные и даже торжественные едут на извозчике в театр — у них в кои-то века свободный вечер. Мама совершенно счастлива: наконец хоть какое-то развлечение, хоть какое-то разнообразие. Коляска катила по набережной Фонтанки, и тут вдруг папа заметил, что впереди у самых перил толпятся люди, они смотрят вниз, в воду и чему-то смеются... Извозчик замедлил ход, папа привстал в пролетке и вдруг — ужас! — увидел в воде барахтающегося беспомощного щенка, щенок уже выбился из сил, еще мгновение — и он утонет... Вот над чем смеялись эти жестокие люди. Отец, не раздумывая ни секунды, соскочил на мостовую, и как был в лучшем своем костюме, бросился в воду, поймал щенка и вынес его на набережную... Что было делать? Извозчику приказали ехать обратно в гостиницу, в театр они в тот вечер, конечно, не попали, а щенок остался у нас. ...Поросячьи, раздвоенные копытца смешно разъезжаются на паркетном полу. Но нам — отцу, маме и мне — вовсе от этого не весело. Это было в девятнадцатом, кажется, году. Один наш знакомый подарил папе ко дню рождения живого маленького поросенка. По тому голодному времени это был роскошнейший, царский подарок. Но к удивлению этого человека мы с грустью встретили подношение: в нашей и без того большой семье прибавился еще один нахлебник. Поросенок стал жить вместе с нами, в единственной отапливаемой во всем доме комнате, и мы честно делили с ним наш общий скудный паек. Потом поросенок вырос, долго жил и с успехом выступал на манеже. Мы всегда смеялись, вспоминая его историю. Но тогда, в девятнадцатом, нам было не до смеха... А вот более поздние воспоминания. —   Значит ты плохой, жадный мальчик,— обращается папа к моему шестилетнему сыну Прову. Пров насупился и молчит. —   Значит, все будут знать: Провушки жадный... Внук опять не отвечает деду. —   Какой же ты скверный, какой бесчувственный. Ну. скажи: отдашь? —   Не отдам... Этот спор происходил у семидесятилетнего деда с шестилетним внуком из-за игрушечного автомобильчика. Прову привез его кто-то из Германии. Игрушка была действительно замечательная, машинка ездила по столу и, едва приблизившись к краю, сама сворачивала в сторону. У папы, конечно, тут же возникла идея использовать игрушку для манежа: как прекрасно, если в таком автомобиле станет раскатывать мышка! И он начал клянчить машинку у Прова. Надо было видеть, как отец вполне серьезно говорил: —   А я думал, что ты добрый мальчик, а ты... И в результате все-таки прошиб Прова: тот пришел к отдал ему свой автомобильчик... И вот ночь на Старой Божедомке. Летняя ночь тысяча девятьсот семьдесят второго года. Я сижу одна в нашей гостиной, в папиной гостиной... И в сотый, тысячный раз вглядываюсь в его лицо на портрете: мне хочется сказать о нем что-то самое глазное, чего до сих пор о кем не сказал никто. А.В. Дурова-Садовская  



#8 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 27 June 2019 - 20:59

Встреча с театральной общественностью

 

В Доме актера ВТО имени А. А. Яблочкиной состоялся вечер «Цирк-76». На вечер собрались любители искусства манежа, те, кто хотел узнать о нем как можно больше. Цирк принято смотреть.

 

http://www.ruscircus...stvennostyu_772



#9 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 29 June 2019 - 17:33

Приманка на кровь

 

Александр Ефимович Зарин (1863-1929) хорошо знал жизнь цирковых артистов и написал немало повестей и рассказов на эту тему ("Дети-невольники", "Как я стал акробатом", сборники "Скоморохи", "Потешные люди", "Говорящая голова").

 

А.И. Куприн в заметке "Юбилей А.Е. Зарина", посвященной 25-летию деятельности этого литератора, писал: " Он с головой ушел в исследование канатных плясунов, акробатов, отважных наездников, престидижитаторов. Он водил с ними дружбу, жил в коммунах, был как свой в их уборных. По его рассказам можно было написать маленькую монографию об этом мире" Предлагаем вниманию читателей рассказ А.Е. Зарина "Приманка на кровь" из его сборника «Человеческие отношения», изданного в 1913 году в С.-Петербурге. Рассказ публикуется  с сокращениями. Они собрались в чулане, который был отгорожен от кассы дощатой перегородкой и громко именовался «директорским кабинетом». За колченогим столом, в пальто и шапке, мрачно нахмурившись, сидел Матвей Степанович Воробьев — по афишам «неустрашимый Гаэтано», хозяин и директор цирка; рядом, кутаясь в вязаный платок, ежилась от холода его жена, по афише «несравненная наездница Стелла», а против Воробьева верхом на стуле поместился клоун Гелотти—в общежитии Яков Рябимим. — Кабы не был ты нам товарищ, давно б отколотили тебя и бросили!—сказал Гелотти. — Разве я не понимаю? — угрюмо ответил Воробьев.— А чем виноват? Город большой, губернский, и — на!—он стукнул кулаком по столу.— Хоть бы кто... — И погода собачья,— вставила Стелла. — Погода — наплевать! — махнул рукой Гелотти. — Завлеки публику — никакая грязь не остановит. Опера — вот что! Приехали подлецы и весь сбор отбили! — Хоть бы до рождества дотянуть! — сказала Стелла. Разговор на эту тему продолжался еще долго. — Придумал! — вдруг заявил Воробьев.— В воскресенье объявляю свой бенефис, и — полный сбор! Гелотти покачал головой: — Так и повалят? Воробьев кивнул: — Повалят! Я ее знаю, публику. Ты, Яша, составь афишу. Номера позабористее! Я — воздушные полеты. II В пятницу с раннего утра на всех тумбах были расклеены огромные трехцветные афиши. На них был изображен мужчина в трико, летающий с одной трапеции на другую. Аршинные буквы оповещали, что в воскресенье в цирке состоится прощальный бенефис «неустрашимого Гаэтано», после чего следовало перечисление всех номеров программы, а в конце опять: «Небыылый трюк, или прыжок дьявола!» Публика равнодушно проходила мимо, но Воробьев не унывал и говорил о полном сборе с такой уверенностью, что она передалась всей труппе. По окончании представления воробьев переоделся и ушел и гостиницу «Бристоль». Она считалась лучшей в городе. Войдя в бильярдную, он поздоровался со знакомыми и, сев к столику, заказал водку, закуску и чай. На бильярде играли белобрысый губернский чиновник и жандармский ротмистр с красным, обрюзглым лицом. Воробьев пил, ел и о то же время зорко осматривался. —   Матвей Степанович! Как живете-можете? — окликнули его. Перед ним стоял молодой человек с мясистыми ушами и толстыми губами,- из кармана его клетчатого пиджака торчал карандаш. —   Антон Борисович! — воскликнул Воробьев,— вот приятно! Антон Борисович Вихрястый, по его собственному выражению, «всего себя посвятил литературе», а именно был репортером местного «Листка». Он обладал чутьем собаки, увертливостью угря, наглостью полицейского и необычайной склонностью к вранью. —   Ну, что на бенефис придумали? — осведомился он. — Что за «прыжок дьявола»? —   Прочли? — горько усмехнулся Воробьев и мрачно нахмурился. —   Я да не прочту? — засмеялся Вихрястый. — Мое дело на том стоит! Что же это за прыжок, а? Воробьев тряхнул головой, затем понизил голос и сказал: —   Мой секрет. Но ежели вы сохраните в тайности, вам скажу. От всех таю, а вам открою. Глаза Вихрястого разбежались а стороны, кок испуганные мыши. Он прижал руку к жилетке и сказал, шлепая губами: —   Как честный человек — могила! Воробьев опустил голову. Вихрястый впился в него глазами. —   Ну? Воробьев тяжело вздохнул и глухо произнес: —   Убиться хочу. Насмерть, вот что! Только вы никому... Глаза вихрястого приостановились на мгновенье. Потом он широко улыбнулся. —   Шутите, милейший! Из каких резонов? Почему? —   А потому,— решительно и мрачно ответил Воробьев, — что жить невмоготу стало! Много причин накопилось... Верное сердце... насмеялась! Мы тоже люди! — Воробьев ударил себя в грудь. — Вы живите и наслаждайтесь! А я... мне один конец! Влезу на самую высокую трапецию, раскачаюсь, и башкой вниз! Вот вам и прыжок! Пьем, Антон Борисович! За помин моей души! —   Так вы серьезно? —   Такими вещами не шутят, Антон Борисович! Выпьем! III Воробьев уже слал у себя в номере, а Вихрястый все еще наслаждался эффектом, который производила его новость. —   Вот вы спрашивали, что нового, — обратился он к жандармскому ротмистру. — Исповедовался мне сейчас Воробьев, содержатель цирка... Он же Гаэтано... —   Это который на трапеции? —   Он самый. Завтра его прощальный бенефис с «прыжком дьявола». А вы знаете, почему прощальный, что это за прыжок? — И, понизив голос, он сообщил тайну Воробьева. —   Врешь! — воскликнул ротмистр. — Люди нс орут, говоря такие вещи... Руки у него тряслись, голос дрожал... Нет, так не врут! —   То-то он сидел такой грустный! — с чувством произнес белобрысый чиновник. —   Ах, черт возьми! — сказал ротмистр. — Пойду, обязательно пойду! А? Башкой вниз! Вихрястый выскользнул из бильярдной и пошел по залам, то здесь, то там присаживаясь к занятым столикам. И почти тотчас же раздавался возглас: —   Врешь? —   Такими вещами не шутят, — слышался голос Вихрястого. На другой день утром, перед началом уроков, угрястый гимназист с жаром передавал всем, что такое «прыжок дьявола» на бенефисе Гаэтано. —   Черт побери, там саженей десять! —   Все двенадцать! Насмерть! — убежденно говорил угрястый. — Вес тела, умноженный на скорость падения! Голова вдребезги! —   А может быть, это все враки? —   Такими вещами, брат, не шутят! Вскоре Вихрястый сидел перед редактором. —   Сперва дам маленькую заметку, понимаете, с намеком... А завтра 250 строк. Случай необыкновенный! Я уже все написал, оставил только пробелы — какой костюм, как ударится... Может быть, не сразу... У генерала Козлятова гости в субботу долго просидели за вечерним чаем, оживленно беседуя о прощальном бенефисе в цирке. —   Это уж-жасно интересно! — закатывая глаза, говорила старшая дочь генерала Симочка.— Даже подумать, так дух захватывает! Я упаду о обморок! —   А я только зажмурю глаза, а потом открою! — заявила ее сестра Риммочка. —   Губернаторша наверное будет! — сообщил белобрысый чиновник, как государственную тайну. —   Мама, с утра пошли Анисима за билетами. А то все места разберут! —   А как вы думаете, он сразу умрет? —   Если головой вниз, то сразу! Генерал говорил хриплым басом: —   Помню, в Астрахани один такой через солдат со штыками прыгал... и напоролся... Впечатление сильное! —   Вы будете? — спрашивала у генеральши жена прокурора. —   Придется! — со вздохом ответила та. — Видите, дети требуют... Но мои нервы... И все сходились на том, что это ужасно, но непременно надо пойти на бенефис. IV В воскресенье у цирка царило небывалое оживление. Длинная вереница люден стояла перед окошечком с надписью «Касса». Стелла едва успевала отрезать билеты и принимать деньги. Воробьев в душе ликовал, но сохранял угрюмый, печальный вид. Когда он проходил мимо очереди, раздавался шепот: —   Он? —   Он самый. —   Действительно, в лице, знаете, решимость... Обреченный! —   Говорят, жена ему изменила. На прошлой неделе убежала... Любил ее до безумия... —   Дьявол тебя возьми! — сказал Гелотти, входя в «Директорскую», — по-твоему вышло, будет полный сбор. Воробьев только усмехнулся. —   Просто в ум не возьму! — обернулась от окошечка Стелла, — со вчерашнего дня народ повалил. Идут, идут... И когда наступил час представления, ома с сияющим лицом воскликнула: —   Билеты все проданы! Освещенный сто двадцатью лампами, с аккуратно посыпанной опилками ареной, наполненный зрителями, оглушаемый музыкой местного оркестра из двенадцати музыкантов, цирк имел нарядный, праздничный вид. Дочери генерала, заняв передние места в ложе, тараторили как сороки со знакомыми офицерами. —   Откуда он упадет? — громко спрашивала Симочка. —   Я думаю, что будет стук! — томно говорила Риммочка. — Тогда я закрою глаза. —   Высоко, да! — басил генерал. —   И обратите внимание, ваше превосходительство, голая земля, никакой подстилки! —   Если я здесь, — говорила жена прокурора жене губернского казначея, — то единственно для наблюдения нравов. Какая жажда крови! Ужасно! —   Я сама возмущаюсь... Сказала мужу: "Жан, мне это противно". Но будет сама губернаторша... Понимаете? —   Тссс! Губернаторша, кивая направо и налево, опустилась в кресло у барьера ложи и, приложив лорнет к глазам, стала обводить вокруг рассеянным взглядом. В уборных и конюшне царило оживление. У всех были веселые лица, со всех сторон раздавались смех и шутки. Полный сбор всегда радует артистов. Воробьев взял в руки колокольчик. Стелла в коротенькой юбочке уже сидела на высокой лошади. Гелотти держал лошадь под уздцы, словно надо было сдерживать ее ретивость —   Ну, с богом! Он заболтал колокольчиком. Оркестр грянул, занавес раздвинулся, и Гелотти выбежал с лошадью. Представление началось. V Говоря по правде, оно мало отличалось от таких же представлений в столичных цирках: та же бедность выдумки, тот же невидимый, но постоянный риск искалечиться... 8ремя приближалось к номеру Гаэтано, напряженное ожидание зрителей росло. Начались приготовления к выступлению гимнаста: со стропил цирка, качаясь, спустились трапеции. Сперва одна, потом другая, третья. Затем в противоположных концах цирка спустились две площадки и тотчас веревками, притянутыми к барьеру, были укреплены неподвижно. И, наконец, опустился толстый канат. Приготовления окончились, наступила тишина. Все смотрели на колеблющиеся в воздухе трапеции и от них переводили взгляд вниз, на арену. Раздался звонок, и на сцену двумя легкими прыжками выбежал Гаэтано. Цирк огласился громом рукоплесканий. На нем было оранжевое трико, охватывавшее его стройные ноги, красная майка и черный корсаж в серебряных блестках. Он поклонился и легкими шагами подошел к канату. Зрители следили за каждым его движением. Зот он поднялся на площадку и стал отвязывать шнурки, притягивающие трапецию. На противоположной площадке стоял клоун Гелотти и делал то же самое. Гаэтано вытер платком руки и ухватился за трапецию. С размаху он качнул ее, и она стала плавно описывать в воздухе дугу. Гаэтано подпрыгнул: — Алле! Метнувшись по воздуху, он ухватился за трапецию, птицей перелетел над ареной цирка и вскочил на площадку рядом с Гелотти. —   Браво, Гаэтано! — заревел кто-то с галерки. —   Браво, браво! — И со всех сторон стали кричать и хлопать. Гаэтано снова притянул к себе трапецию и натер руки тальком. Цирк замер. —   Алле! — раздался среди наступившей тишины возглас Гаэтано, и все зрители вскрикнули за ним в один голос, но — никакой катастрофы! Он только перевернулся в воздухе, перелетая с одной трапеции на другую. Сделав полный оборот в воздухе, гимнаст снова стоял на своей площадке, спокойно улыбаясь, а трапеция плавно качалась о воздухе. Среди публики пробежал возбужденный шепот: —   Что это? Смотрите, верно теперь! Действительно, что-то готовилось. Вторую площадку убрали в сторону, Гаэтано находился над ареной на высоте 8 сажен. Он тщательно вытер руки, потом решительным движением бросил платок вниз и ухватился руками за перекладину трапеции. Музыка заиграла. Он начал качаться, делая все большие и большие размахи. И вдруг оторвался от трапеции, полетел вниз. —   Ах! — воскликнула генеральша и закрыла глаза. Когда она открыла их. Гаэтано держался за другую трапецию и раскачивался на ней. И снова перелет через всю арену, снова он бросился вниз и снова ловко ухватился за трапецию, висевшую ниже. Наконец он выпустил последнюю трапецию и, дважды перевернувшись в воздухе, встал на арену и поклонился публике. Сверху раздались оглушительные рукоплескания, но сидевшие внизу с недоумением переглянулись и деланно улыбнулись. Губернаторша резко поднялась с места и оставила ложу. Вихрястый яростно поднял руку с зажатым в ней карандашом. —   Что ж это? Мошенничество? —   Возмутительно! — пробурчал генерал. — Наглый обман! —   В Америке потребовали бы деньги обратно! — сказал белобрысый чиновник. —   Подлец этакий! — выругался жандармский ротмистр.— Два рубля ни за что ми про что! Только галерка иначе отнеслась к окончанию головоломных полетов и еще долго аплодировала. VI Цирк опустел. «Чистая» публика расходилась и разъезжалась, возмущенная «обманом». Артисты весело переговаривались: «Здорово! Полный сбор!» «Еще бы разок!» —   Врешь, — заметил Воробьев, — такой номер проходит всего один раз. Завтра надо уезжать. —   Верно! — сказал Гелотти. — Публика не любит оставаться в дураках. —   Им, подлецам, моя смерть нужна была! — захохотал Воробьев. —   Сама губернаторша прикатила! —   Вот дураки! —   Ничуть не дураки. В крови у них это: наш брат шею свернет — им потеха. Я думаю, и ходяг-то они смотреть на нас, надеясь «а вдруг..?» —   Ну, шут с ними, дали нам заработать. Завтра — в дорогу! На другой день труппа покинула город. Оставаться артистам было нельзя — губернатор приказал нм выехать в двадцать четыре часа. Валентин Дмитриев  



#10 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 02 July 2019 - 21:32

Смешные истории про цирк

 

—   У меня есть необыкновенно умная лошадь,— рассказывал дрессировщик своему приятелю. — Однажды я свалился с нее и сломал ногу, а она... —   Только не говори мне, что лошадь наложила тебе шину! —   Нет, но она дотащила меня до дома и привела доктора. —   Потрясающе! —   Не совсем. Она привела ветеринара! Не могли бы вы выбросить свою собаку? — попросил отец известной эстрадной певицы своего соседа. — Вчера, когда моя дочь начала петь, она выла весь вечер и дочери пришлось даже прекратить пение! — Почему же я должен выгонять собаку? Ведь ваша дочь начала первая! Пес, принадлежавший мистеру Джонсу, был настолько умен, что его приняли в цирковую труппу. Прибыв через несколько месяцев домой на каникулы, пес заявил, что не слишком преуспел о сальто и устном счете, но зато лучше других усвоил иностранные языки. —   Ну-ка, скажи что-нибудь по-иностранному, — попросил заинтересовавшийся владелец. —   Мяу! — сказал пес. —   Проводник! — завопила перепуганная пассажирка спального вагона, — на верхней полке лежит живая зебра! Как она здесь очутилась?! —   Удивительно, — согласился проводник. — Когда цирковая труппа садилась на поезд в Ричмонде, у этой зебры был билет в общий вагон! Клоун. Проклятье! Куда подевалась моя лучшая реприза, которую я написал прошлой ночью? Наверно, Лизан изорвала ее! Жена. Не говори глупостей — ребенок еще не умеет читать! Давая интервью, известный английский актер упомянул, что он учился в Кембридже. —   А почему вы ушли из Кембриджа? —   Из-за полиомиелита. —   Вы так тяжело заболели? —   Нет, я не мог правильно написать это слово! Пожилой джентльмен вошел в книжную лавку и спросил книгу под названием «Цирк — рай для молодого человека». Удивленный клерк пошел навести справки, не заметив, что покупатель последовал за ним. Войдя в кабинет директора, клерк обратился к нему: — Один идиот спрашивает книгу о цирке, судя по названию, научная фантастика.. Тут он заметил рядом с собой покупателя и добавил: — Этому джентльмену тоже нужна именно эта книга! —   Так вы говорите, что это ваша самая последняя песня? — спросил начинающего эстрадного исполнителя антрепренер. —   Да, только вчера мы завершили над ней работу. —   И вы думаете, что она будет иметь успех? —   Еще бы! Два года я ее исполнял по разным кабачкам, и публика визжала от восторга! Укротитель, (в ярости). Кто велел тебе поставить эти дурацкие цветы в клетку к тиграм? Униформист. Господин директор, сэр! Укротитель. Какие красивые! Укротитель. Ты принес мне не те сапоги, разиня! Разве не видишь, что один черный, а другой коричневый? Костюмер. Да, сэр, но и вторая ваша пара точно такая же! Руководитель бельгийской цирковой труппы, гастролирующей по африканским странам, инструктирует артистов: «Не допускайте конфликтов с местным населением. Даже, если они вам скажут, что Африка больше, чем Бельгия, — не спорьте! —   В день отъезда я всегда чувствую себя отвратительно. —   Так попробуйте выезжать на день раньше!







Темы с аналогичным тегами Советская эстрада и цирк, Советский цирк Февраль 1977

Количество пользователей, читающих эту тему: 0

0 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных

  Яндекс цитирования