Перейти к содержимому

Фотодром Шираслана. Новое
подробнее
12-й Международный фестиваль циркового искусства «Золотой слон» в Жироне(12th International Circus Festival Gold Elephant in Girona).
подробнее
Животные в цирке- наша жизнь, наша самая большая любовь.
подробнее

Фотография

Журнал Советская эстрада и цирк. Ноябрь 1981 г.

Советский цирк. Ноябрь 1981 г Советская эстрада и цирк.

  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 8

#1 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 12 February 2020 - 10:41

Медвежий цирк Нелли и Рустама Касеевых

 

На вопрос корреспондента журнала: «Что помогает и что мешает вам в работе!» — отвечает заслуженный артист РСФСР, народный артист Башкирской АССР РУСТАМ КАСЕЕВ.  

7.jpg

 

Отвечая на первую часть вопроса, хочу сказать, что нам в работе всегда помогало и помогает общение с ведущими мастерами в жанре дрессировки медведей, наблюдение за их работой. А мешает существование откровенно слабых, неоригинальных номеров, появившихся в последнее время на манежах наших цирков. Но начну по порядку. Когда я всерьез стал думать о дрессировке медведей, то, естественно, стал присматриваться к деятельности своих будущих коллег, к их методам дрессировки, к тому, как они ухаживают за животными. Большое впечатление на меня произвел номер Луиджи Безано, который показал, какими неисчерпаемыми возможностями обладают косолапые артисты — им под силу даже сложные акробатические трюки. Аттракцион «Русские качели», созданный Венедиктом Николаевичем Беляковым, был и до сих пор остается для меня образцом цирковой режиссуры. С каким виртуозным мастерством определена там партия каждого участника: и акробаты и медведи — это действительно равноправные партнеры, совместно создающие на манеже атмосферу подлинно праздничного русского гулянья. И потому не случаен был триумфальный успех на фестивале в Монте-Карло аттракциона, которым ныне руководит Венедикт Беляков — младший. Ну и конечно, для меня поистине драгоценными были минуты общения с Венедиктом Николаевичем, его советы и замечания о нашем номере. Конечно, необходимо назвать имя выдающегося мастера советского и мирового циркового искусства Валентина Ивановича Филатова. Его уникальный аттракцион — это, безусловно, эталон в области дрессировки медведей. Но мне бы еще хотелось сказать и о Филатове — актере, ибо как актер он являлся олицетворением элегантности, безупречного вкуса, необычайной легкости в общении со своими четвероногими партнерами и зрительным залом. Но главное, он умел показать на манеже всю мощь и широту русской натуры, что неизменно покоряло и притягивало к нему зрителей во всех уголках земного шара. Сегодня я все отчетливее начинаю понимать, что одним из самых счастливейших дней в моей жизни был тот, когда под руководством Валентина Ивановича я впервые «общался» с медведем. Из новых номеров последних лет мне хотелось бы отметить «Медвежий театр миниатюр» Владимира Дерябкина. Меня привлекает в его работе умение выигрышно подать своих косолапых актеров, наиболее полно раскрыть их незаурядные «способности». Дерябкинские медведи исполняют и ряд оригинальных трюков, некоторые из них уже, к сожалению, позаимствовали его коллеги. Виталию Пузакову в своем аттракционе «Необыкновенная олимпиада» успешно удалось показать на манеже спортивные состязания, в которых участвуют гимнасты и медведи, демонстрирующие высокое мастерство в традиционных видах гимнастики. Но, думается, поиски выразительных актерских средств в этом бесспорно интересном аттракционе еще не закончены. Большое впечатление производит и выступление Олега Чепякова, сумевшего органично соединить в своем номере два традиционных вида дрессировки — конную и медвежью. В обоих из них он проявляет себя большим мастером, тонко понимающим специфику поведения двух столь разных животных. Номер Светланы Микитюк и Вячеслава Золкина привлекает молодостью, обаянием и артистизмом его исполнителей. Очень оригинален финал их выступления. Хотелось бы пожелать молодым артистам, чтобы у них было как можно больше своих «фирменных» трюков. Однако в целом положение дел в нашем жанре на сегодняшний день весьма далеко от благополучия. Главной причиной тому стало явление, которое А. Гурович на страницах журнала совершенно справедливо охарактеризовал, как «медвежий бум». Для его возникновения были и свои объективные причины. За последние годы в стране резко возросло количество стационарных цирков, потребовалось создание новых номеров и аттракционов, в том числе и с дрессированными медведями. Но вся беда в том, что сотрудники художественного отдела Союзгосцирка, члены режиссерской коллегии и художественного совета всегда достаточно принципиально и объективно рассматривали сценарии будущих номеров, доверяли их создание людям, слабо для этого подготовленным Это привело к тому, что на наших манежах появились откровенно серые номера с велосипедами «под Филатова», с калинкой под Белякова». При этом создатели их требуют от Союзгосцирка высоких ставок и всего прочего, кивая в сторону артистов, которых сами же скопировали. Причем копируются, как правило, наиболее несложные трюки: по собственному опыту знаю, что научить медведя бить по мячу — не столь уж трудно, а вот сбиться того, чтобы медведь-вратарь по одному моему знаку ронял ворота и таким образом спасал свою команду от гола, — куда сложнее. Или едет медведь на велосипеде, а вокруг и дрессировщики и ассистенты... А в аттракционе Филатова несколько медведей ездят на велосипедах по манежу, не сталкиваясь при этом друг с другом, да еще реагируя на сигналы светофора! И здесь хочется вспомнить добрым словом заместителя начальника художественного отдела Александра Павловича Бабкина. Без его визы не принимался ни один сценарий, но он не боялся ставить заслон откровенно слабым в художественном отношении произведениям, не боялся сказать артисту в глаза нелицеприятные вещи, невзирая на его звание и авторитет. Сегодня же сотрудники Союзгосцирка не решаются высказать артистам свои критические замечания, послушно выполняют их требования и пожелания. А потому создается впечатление, что при обсуждении новых сценариев и новых произведений во главу угла ставится не мастерство того или иного артиста, а его напористость, хорошо поставленный голос, умение сочинять различные заявления, жалобы, письма и т. п. Это привело к тому, что с годами число номеров с медведями все росло и росло, а сегодня, как мне кажется, этот процесс полностью вышел из-под контроля. Артисты сами покупают себе медведей, благо приобрести их не столь трудно, если гастролируешь в городах Урала или Сибири. Потом создают номер и просто ставят Союзгосцирк перед фактом. Большой размах в последнее время приобретает и ввод медведей в различные номера. Уже появились медведи-иллюзионисты, медведи-музыкальные эксцентрики и т. д. Причем появление косолапых артистов отнюдь не улучшает качества этих выступлений. Вводятся медведи и в группы с другими дрессированными животными. У Елены Симоновой. например, медведи выступают вместе с коровами и обезьянами. Что общего между этими животными, как логически обосновано их появление на манеже? Я думаю, что не сумеет объяснить и сама дрессировщица. А уж медведь среди собачек или птичек — это же подлинный абсурд! Ведь там мы превращаем хозяина наших лесов, могучего и красивого зверя, в какое-то посмешище. Одним словом, одна из насущных задач, стоящих сегодня перед нашим цирком, это борьба с «медвежьим бумом». И борьбу эту надо вести сообща, а не перекладывать ее на плечи сотрудников Союзгосцирка. Здесь должны применяться самые строгие и решительные меры — вплоть до увольнения артистов, отказ в разрешении на тарификацию, отказ ставить медведей на довольствие и т. д. Но главное, нужно создать вокруг копировщиков атмосферу нетерпимости, подвергать их строгой и безжалостной критике, в том числе и на страницах журнала «Советская эстрада и цирк». Ведь они наносят вред не только тем номерам и аттракционам, у которых скопировали трюки, но и всему нашему делу. Например, у директора какого-либо цирка «горит» план, и он, чтобы привлечь зрителей в цирк, начинает рекламировать откровенно слабый номер с медведями, ибо косолапый, как известно, может сделать сборы. «Неповторимый!», «Уникальный!» — возвещают афиши и местное радио. Заинтригованный зритель бросается в цирк и... видит откровенно посредственное выступление. Но вот меняется программа, и в цирк приезжают Беляковы. Они действительно неповторимы и уникальны, но зритель уже не верит рекламе... Жанр дрессуры медведей — один из самых древнейших жанров в нашем цирке: поводыри с медведями ходили по Руси еще в незапамятные времена. Медведь — популярнейший герой и русских народных сказок и современных мультфильмов. А какой поистине всенародной любовью пользовался Олимпийский мишка! Наши ведущие мастера добились в области дрессировки медведей больших успехов, прославив советское цирковое искусство на манежах пяти континентов. И наша главная задача — беречь и приумножать эти славные традиции.  



#2 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 12 February 2020 - 11:23

Директор цирка на Фонтанке Иосиф Николаевич Кирнос

 

 

Наверное, нет надобности доказывать, какое это ответственное дело — быть директором цирка. Тем более такого, как Ленинградский. Цирка, насчитывающего сто четыре года существования, дважды орденоносного, постановочного. А какие авторитетные не только в цирковом мире лица стояли в разное время во главе стационара на Фонтанке, были его директорами и художественными руководителями В. Труцци, Е. Кузнецов, Е. Гершуни, Г. Венецианов, Ю. Юрский...

 

10.jpg

Пожалуй, нынешнему его директору Иосифу Николаевичу Кирносу нелегко пришлось бы, если б он попал на руководящую должность, не зная особенностей искусства манежа. Но он начинал свою жизнь в цирке с азов. Впрочем, в наши дни так оно, как правило, и бывает. Во главе цирковых предприятий становятся люди, хорошо знающие искусство смелых и ловких. Что же касается Кирноса, то он был последовательно униформистом, заведующим хозяйством, начальником отдела снабжения, заместителем директора. С 1973 года он — директор. Его предшественником являлся Владимир Андреевич Цветков, человек своеобразный, талантливый. О его более чем двадцатилетием пребывании на посту руководителя цирка в Ленинграде можно сказать, что это был яркий, «Цветковский» период. Целая эпоха. Так что показать себя, что ты — его достойный преемник, было задачей не из простых. Особенно на первых порах. Но Кирнос, к чести его, преодолел эту сложность. Кирнос участник Великой Отечественной войны. В восемнадцать лет он командовал стрелковым взводом на Ленинградском фронте в районе Лигово — Ново-Паново — Старо-Паново. Ленинградцы, пережившие блокаду, прекрасно знают, что представлял собой этот район. Он был одним из важнейших стратегических ключей к городу Ленина, в частности к Нарвской заставе, где находится прославленный Кировский завод. За боевую операцию по освобождению Старо-Панова от фашистских захватчиков 19 августа 1942 года командир взвода Кирнос был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени. Но поскольку он был ранен, очутился в эвакогоспитале, то награда нашла его не сразу, а тридцать пять лет спустя, как раз в те дни, когда Ленинградский цирк отмечал свое столетие. Забегая вперед, скажем, что второй орден — «Знак Почета» — Кирнос получил совсем недавно в числе большой группы ленинградцев, отмеченных государственными наградами за трудовые успехи в десятой пятилетке. Думается, благодаря тому, что Кирнос прошел школу Великой Отечественной войны, это научило его многому. И в первую очередь пониманию, что один в поле не воин, что даже самый способный командир ничего не сможет сделать без надежных помощников. Надо сказать — художественно-творческий и административно-технический персонал цирка на Фонтанке всегда отличался стабильностью, что чрезвычайно важно для успешной работы. Когда Кирнос в 1947 году пришел впервые в цирк и поступил в униформисты, он встретил там замечательных специалистов, таких как начальник цеха униформы А. Бокарев, заведующий освещением К. Соловьев, инспектора манежа Р. Балановский, В. Герцог. Некоторые из них работали еще с Труцци и Кузнецовым. У них было чему поучиться, и прежде всего преданности искусству манежа. Представления в те годы состояли из трех отделений. Заканчивались поздно. Но никто из цирковых не торопился уходить домой. В кабинете тогдашнего художественного руководителя Г. Венецианова собирались артисты-ветераны. Среди них были И. Филатов, А. Александров-Серж, Б. Кох-Кухарж, Г. Мозель, Д. Демаш. Начинались неторопливые разговоры: разбор только окончившегося представления, воспоминания о днях минувших. Я хорошо помню это, так как сам нередко сиживал тут же на большом кожаном диване, принадлежавшем еще Чинизелли. За высоким, в узорах мороза, окном гасли фонари, лишь луна продолжала освещать площадь Белинского, на которую выходит фасад цирка, и тогда все спохватывались, что уже глубокая ночь — пора спать! И в наши дни работают в Ленинградском цирке люди, любяще искусство манежа, горячо ему преданные. Это их заслуга в том, что начиная с 1972 года Ленинградский цирк неизменно выходит победителем во Всесоюзном социалистическом соревновании театрально-зрелищных предприятий. Семь раз завоевывал он первое место и переходящее Красное знамя Министерства культуры СССР и ЦК профсоюза работников культуры, два раза — второе и один раз — третье. Особенно удачливым был год 1980-й. Ленинградцы стали победителями в соревновании в первом и втором полугодиях. Получили диплом 2-й степени ВДНХ СССР — за большую творческую, шефскую и пропагандистскую работу, а также за выпуск спектакля «Руслан и Людмила». В павильоне «Культура» ВДНХ представлен альбом, посвященный цирку города на Неве. Из чего складываются успехи ленинградцев? Понятно, что нельзя сбрасывать со счетов финансово-экономическую деятельность и другие показатели. Но главное для зрелищного предприятия — художественно-творческая работа. Парады-прологи, которые ставятся в Ленинграде, красочны, зрелищны, поднимают большие актуальные проблемы. Ни одно крупное событие в жизни страны не проходит мимо цирка, находя отражение на манеже. Но парады-прологи — это малая форма, а в цирке на Фонтанке всегда стремились к освоению также и крупных форм: сюжетных спектаклей, тематических представлений. Инициаторами их возрождения были Г. Венецианов и В. Цветков. Нынешний директор И. Кирнос и нынешний главный режиссер А. Сонин тоже приверженцы больших сюжетных произведений. Подтверждение этому — спектакль «Руслан и Людмила». Сейчас в творческих планах: постановка на базе Узбекского коллектива «Похождений Насреддина» и спектакля на сюжет рассказа А. Чехова «Каштанка» с участием клоуна Евгения Майхровского. Заботясь о повышении художественного качества представлений, Ленинградский цирк привлекает к работе над ними видные творческие силы. Охотно пишут музыку для цирка композиторы Георгий Портнов, Георгий Фиртич, Александр Колкер, Анатолий Кальварский, Вадим Шеповалов. Особенно много и плодотворно трудится Олег Хромушин. Несомненный успех в творчестве этого композитора — музыка к «Руслану и Людмиле». Тексты прологов, сценарии детских представлений пишут ленинградские поэты и прозаики Вольт Суслов, Ким Рыжов, Аркадий Минчковский, Илья Туричин. С появлением в должности главного художника Р. Юношевой еще выше поднялась культура оформления представлений. Парады-прологи, которые ставит главный режиссер А. Сонин, отличаются, как правило, интересными художественными решениями. За заслуги в развитии советского циркового искусства Сонин награжден медалью «За трудовую доблесть». Говоря о ближайших помощниках директора, нельзя не сказать о заслуженном работнике культуры РСФСР Д. Золотаревском. Он пришел в цирк с военной службы. Это было в 1951 году. С тех пор он навсегда связал себя с цирком, возглавил один из наиболее сложных и ответственных участков работы. Золотаревский — главный администратор. Не всякий, пожалуй, представляет себе, что такое главный администратор, да еще в цирке! Он — лицо, отвечающее не только за реализацию билетов, за рекламу (одних щитов для расклейки цирковых афиш в городе — 100), но и за прием зрителей. Более двух тысяч трехсот человек заполняют ежевечерне ленинградский амфитеатр, и надо, чтобы каждый из них не испытывал никаких неудобств: смог быстро найти свое место, приобрести программку, четко должны функционировать буфет, гардероб. Находящиеся в ведении Золотаревского участки работают слаженно, четко. У главного администратора редко выпадают спокойные минуты. То и дело звонят телефоны. Нетерпеливо стучат в окошечко зрители — преимущественно те, которые не запаслись заранее билетами. Непрерывной чередой идут посетители, и всех нужно внимательно выслушать, всем дать ответ, который бы их удовлетворил. Ленинградский стационар — один из трех цирков страны, пользующихся правом самостоятельно формировать программы, подбирать номера и аттракционы. Здесь планируют их не только на сезон, но стараются заглядывать вперед — на год, на пятилетку.

При планировании обязательно учитывается и мнение главного администратора. Здесь годами не знают, что такое «плохие сборы». Спектакли проходят исключительно при «аншлагах» и в этом немалая заслуга Золотаревского, который последние несколько лет является еще и заместителем директора, он успешно вник в трудоемкие вопросы снабжения — заготовки кормов для животных, фуража, изготовления реквизита и костюмов для артистов. К этому надо добавить, что в течение длительного срока Золотаревский избирался секретарем партийной организации. Коллегиальность в работе, которой придерживается руководство цирка в Ленинграде, в особенной степени проявляется в работе художественного совета. После каждой премьеры одно из помещений на втором этаже превращается в зал заседания. Сюда собираются на обсуждение программы. В обсуждении кроме артистов участвуют работники всех основных цехов, а также члены художественного совета, в который входят критики, художники, композиторы. Эта традиция введена в Ленинграде давно и поддерживается неукоснительно. Не меньшую пользу приносят и те заседания, что проводятся в кабинете директора. Некоторые из них устраиваются сразу же после генеральных репетиций, по их «горячим следам», когда, если нужно, то можно еще что-то исправить за последние остающиеся до премьеры часы, нередко ночные. Порой «оперативки» проходят в бурных творческих спорах, критика на них бывает очень острой. Но ничего не попишешь! В Ленинградском цирке существует негласный уговор: вести разговор на художественном совещании прямой, невзирая на лица, какой только и может принести пользу. В художественный совет входят писатели А. Бартэн, А. Минчковский, главный режиссер Большого театра кукол народный артист РСФСР В. Сударушкин, главный режиссер ленинградского «Цирка на сцене» В. Вальт и другие. Нередко на обсуждения приглашаются ответственные работники Главного управления культуры при Исполкоме Ленгорсовета, райкома КПСС. Цирк ничего не таит от своих друзей и ждет от них откровенного мнения о своей работе. Членам художественного совета поручаются основные доклады на собраниях, посвященных обсуждению спектаклей. На одном таком обсуждении с докладом выступил токарь завода строительных машин Герой Социалистического Труда Е. Моряков. Сделанный им разбор номеров (и, надо сказать, весьма профессиональный) был выслушан артистами с большим интересом, вызвал оживленные прения. Много внимания уделяется шефской работе. Нередко, когда в цирке выходной, рано утром к его служебному подъезду подается автобус. Он везет артистов, работников цирка на какое-либо из предприятий города или области. В обеденный перерыв рабочим будет рассказано о советском цирковом искусстве, показаны выступления акробатов, жонглеров, клоунов. С цехом № 40 производственного объединения «Ижорский завод» и ПТУ № 99 заключены договора о творческом содружестве. Ведет Ленинградский цирк и военно-шефскую работу. Ему вручено переходящее Красное знамя штаба Военно-Воздушных Сил Ленинградского округа. Большое внимание уделяется художественной самодеятельности. Народный цирк города Гатчины является подшефным. Успехи самодеятельных артистов — результат творческой помощи, оказываемой артистами-профессионалами. Но не только гатчинцы ощущают на себе эту заботу. Ежегодно цирк на Фонтанке предоставляет свой манеж для отчетного спектакля цирковых студий Дворцов и Домов культуры Ленинграда и области. У директора цирка крупного портового города, каким является Ленинград, имеются и такие обязанности, каких не знает большинство других директоров: отправлять цирковые труппы в заокеанские гастроли, заниматься погрузкой на теплоходы реквизита, животных. Сколько раз организовывал И. Кирнос подобного рода отправки. Круглый год одолевают директора цирка самые разнообразные заботы. Закрывается сезон, и сразу же начинается подготовка к новому. В цирк приходят штукатуры и маляры. Теперь внимание директора приковано к таким прозаическим, но неизбежным предметам, как цемент, мел, олифа, краски. Он думает: «Что бы еще сделать для улучшения обслуживания зрителей, работы и быта артистов?» Сейчас в Ленинграде идет подготовка к строительству новой комфортабельной артистической гостиницы. Обновляется газосветная реклама на фасаде цирка. Одна из наиболее капитальных работ последнего времени — замена опилок на манеже каучуковым покрытием. Наконец-то и до старого цирка на Фонтанке дошел современный, прогрессивный способ покрытия манежа! Но всегда главным остается забота о том, как повысить качество спектаклей. Немало разнообразных задач стоит перед коллективом Ленинградского цирка. Завтра они могут быть еще сложнее. Но здесь готовы к их выполнению. М. МЕДВЕДЕВ



#3 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 13 February 2020 - 11:01

Иллюзионный аттракцион Наталии Рубановой Я приехал в Волгоград в период для Наталии Рубановой хлопотливый, насыщенный переживаниями. Она только-только сдала очередную сессию на заочном факультете цирковой режиссуры ГИТИСа. Сдала на «отлично», Перешла на пятый курс, и это было для нее особо радостно, так как раньше учеба — по чьей вине сейчас и не скажешь — шла не всегда гладко.

 

66363.jpg Очередная проверка ее режиссерских способностей тоже прошла успешно. Программа, посвященная Дню Победы, которую она поставила, была для нее — и Наталия это хорошо понимала — ответственным испытанием. В городе-герое к Представлению, посвященному дорогой Для каждого человека дате, предъявлялись особые требования. Больше всего волновал ее пролог. Рубанова вложила немало выдумки и, конечно, души в «визитную карточку» Представления. Увертюра из песен военного времени задавала тон прологу. Атмосферу героических событий подчеркивал и выход на манеж артистов со знаменами. На постаменте монумента, изображающего Солдата с девочкой на руках, Горел вечный огонь. В наступившей чуткой Тишине раздавались скорбные аккорды Скрипки, и Рубанова начинала свой монолог о солдатах Сталинграда. Читала она проникновенно, стремясь в каждом слове Донести волновавшие ее чувства до зрителя. А затем под торжественные звуки «Бухенвальдского набата» из проходов Появлялись участники программы, ветераны боев и возлагали цветы к подножию Памятника. Эмоциональный накал пролога был так высок, что каждый вечер повторялась одна и та же картина: будто Подхваченные каким-то невидимым порывом, зрители вставали со своих мест и букеты, припасенные для любимых артистов, тоже несли к Вечному огню. Пролог удался, программа шла полным ходом, а трудностей было хоть отбавляй. Все еще не было инспектора манежа и его заменял, правда, как всегда добросовестно и квалифицированно, Владимир Папа-зов. Слабым местом в представлении оставалась клоунада. Лишенный в силу сложившихся обстоятельств партнера, молодой коверный Федоров вынужден был выступать один, да еще к тому же без реквизита, затерявшегося где-то с багажом, и Рубановой вместе с другими участниками приходилось помогать ему. А тут еще всякие мелкие неполадки, с которыми каждодневно встречается руководитель коллектива: кто-то заболел, кому-то негде разместить животных, реквизит (в Волгоградском цирке это проблема: закулисные помещения здесь явно недостаточны), не хватило материала на костюмы, которые сами шьют ее ассистентки... Наталия Семеновна, пора, наверное, уже называть ее по имени-отчеству, справлялась со всеми делами без суеты, без спешки, с какой-то, казалось, даже внешней небрежностью. Но по тому, как беспрекословно слушалась ее молодежь, как уважительно разговаривали с ней артисты старшего поколения, чувствовалось, что авторитетом в коллективе она безусловно пользуется. Рубанова вынуждена была с первых шагов утверждать себя на манеже, отстаивать свою самостоятельность. Ей было немногим больше двадцати, иллюзией она занималась только год, когда отец — Семен Борисович Рубанов — тяжело заболел и передал ей аттракцион. Нет, она не была белоручкой, как все цирковые дети, с ранних лет привыкла трудиться, перед ней был пример отца, который был умельцем, все привык делать своими руками. И все же, согласитесь, девушке, только вступающей в жизнь, руководить коллективом бывалых людей, отвечать за них, взвалить на свои хрупкие плечи груз хозяйственных забот — нелегкая задача. Да и творческая сторона ее работы ставила перед ней проблемы: нельзя было ей, женщине, механически перенимать все трюки, которые делал Семен Борисович. По ночам нередко плакала в подушку, вынуждена была даже освободиться от некоторых партнеров по аттракциону, не пожелавших воспринять ее как руководителя, но постоянно училась обходить острые углы и все больше вход-па в свою роль. Помогло, конечно, и то, что с пяти лет знала манеж: на творческих вечерах читала стихи, участвовала в елочных спектаклях. А потом прошла все цирковые «университеты»: у Алексея Поповича и Тамары Александровой учились жонглировать, Мария Ширай была ее наставницей в воздушной гимнастике, а тетя и дядя — Юлия и Александр Афанасьевы, мастера на все руки, — посвящали ее в секреты других жанров. Наталье хотелось стать воздушной гимнасткой. Вмешался отец: он все-таки видел дочь своей преемницей, а воздушную гимнастику, считал Рубанов, нельзя совмещать с иллюзией: у исполнительницы будут дрожать руки и трюки могут срываться. Осваивала Наталия аттракцион годами; сохраняя все лучшее, пыталась нащупать свои, новые пути, найти фокусы, которые были не только органичны для женщины, но соответствовали ее, Рубановой, индивидуальности. Постепенно рождалась мысль внешне построить иллюзионное действие на фундаменте хореографии (недаром же она с пяти лет занималась балетом!), предложить зрителю ряд танцевальных заставок, не только предваряющих трюки, но и составляющих с ними единое целое; а внутренний стержень аттракциона представлялся ей в виде стилизованных сюжетных картинок, окрашенных юмором, в которых ощущалась бы та радость, с какой она выходит на манеж, ее желание донести до зрителей любовь, которую она вкладывает в свое дело. И главное, конечно, чтобы в аттракционе чувствовалось, что она его подлинная хозяйка, его творец, главное действующее лицо, а не просто демонстратор трюков. Многое надо было совершить для того, чтобы достичь цели: видоизменить подачу некоторых трюков, характер аппаратуры, разработать новые конструкции, заново создать оформление, костюмы. Ей повезло. Надежным соратником артистки стал инженер Валерий Иванович Хиль — выдумщик, конструктор, мастер из породы тех, что «блоху подковал»... Вместе со своими помощниками он не только успешно воплощает в жизнь самые замысловатые технические решения, но и оборудовал необычайно удобный, оснащенный всем необходимым вагончик, где одна часть служит для размещения ассистентов при переезде, а в другой расположена мастерская. Да и сама Наталия Семеновна приложила свои руки почти ко всей аппаратуре, оформлению, не говоря уже о костюмах: платья, головные уборы, обувь — почти все создано по ее эскизам, руками ее ассистенток... Около десяти лет понадобилось Рубановой, чтобы создать вариант аттракциона, который видит сейчас зритель. Достигла ли она того, что замышляла? Не растворилась ли артистка как личность в замысловатых трюках, не стала ли состоять при них, как это случается порой? Нет, этого не случилось. И хотя аттракцион называется «Калейдоскоп», сразу скажем, что это не хаотичная смена иллюзионных превращений, не обойма произвольно следующих друг за другом трюков. Сходство с калейдоскопом лишь в том, что здесь также «узоры» — эпохи, стили, оформление. Но меняются отнюдь не механически, не по воле случая, как в трубке-игрушке, а по повелению кудесницы — нарядной, обаятельной, веселой. А связь между иллюзионными картинками — пластическая канва. Главная героиня действия, Рубанова, и вместе с ней участники балетной группы своими танцами подчеркивают преемственность, взаимосвязанность фокусов, цельность иллюзионной манеры. Поначалу мы видим на манеже вполне современную иллюзионистку в брючном костюме. Десять партнеров одеты под стать ей — в полусмокингах и цилиндрах. Соответственно и номер — салонного плана. Артистка сжигает цветастую салфетку, и из колец дыма появляются нескончаемые спирали серпантина. Одно легкое движение чародейки — и груда серпантина превращается в облако конфетти. Но вот на манеже появляется шатер — он пуст. Только на миг опускаются и вновь приподнимаются занавески, и облик иллюзионистки уже иной: теперь перед нами женщина в прозрачных шальварах, с тюрбаном на голове (кстати, сама героиня охотно идет «в закладку» вместе со своими ассистентами). А вместе с ней появляются красавицы в костюмах соответствующего стиля. А коли такой «экзотический» антураж, то и трюк, конечно, из категории тех, которые делали фокусники «ориенталистского» направления. Рубанова прячет утку в стол, мы удостоверяемся в том, что в нем ничего нет, а птица оказывается уже в рядом стоящем аквариуме. «Вы твердо убеждены, что стол пуст?» — взглядом спрашивает иллюзионистка. И тут же ошеломляет нас, вытаскивая из него уток, кур, петухов. Но трюк еще не завершен — всю эту пернатую компанию Рубанова помещает в клетку. Взмах покрывала — и вместо птиц оттуда выскакивает клоун. Трансформации следуют одна за другой. То перед нами царевна из русской сказки, плывущая в лебедином танце, по мановению руки которой из огромной «шкатулки» появляются десять добрых молодцев, то дама прошлого века в платье с фижмами, в шляпе с невообразимыми полями в сопровождении целой свиты девушек в сарафанах и кокошниках... Рубанова почти все время в движении. Каждый трюк является как бы логическим завершением очередного пластического этюда... С граммофонной пластинкой артистка изящно, легко движется по барьеру. Как заправский жонглер закруживает она диск на пальце и по желанию зрителей с него слетают знакомые мелодии. А затем — комическая разрядка. В ящике сидит клоун, из прорезей торчат наружу лишь его руки и ноги. Стоит волшебнице дотронуться, как они вырастают до невообразимых размеров. И снова — трансформация. На манеже элегантная «герл» в костюме «бикини». «Сжечь такую женщину? — ужасается клоун. — Ни за что». И он по-рыцарски «приносит себя в жертву». Кажется, нет конца волшебным превращениям. Но вот завершение аттракциона — его хозяйка и ее помощницы предстают перед нами в облике космонавток. Ассистентка входит в одну ракету, а появляется через несколько мгновений из другой. Меняются стиль и характер эпизодов, трюков. Но сущность, содержание остаются неизменными: мы видим перед собой красивую, «могущественную» женщину, уверенную в себе настолько, что она не боится посмеиваться над собой. А танец, пластический мост, связывающий трюки в единую цепь превращений, придает особый колорит действию. Но, как часто случается, успех одного компонента представления невольно ослабляет эффект другого. Увлекаясь созданием пластического рисунка роли, Рубанова порой забывает о необходимости более ощутимо подводить зрителя к кульминации трюка, четче ее фиксировать, поставить точку. Думается, дальнейшие устремления артистки должны быть направлены на то, чтобы более точно соблюсти соразмерность пластической и трюковой частей действия, сделать так, чтобы хореография в большей степени, чем сейчас, работала на чисто иллюзионную часть аттракциона. ВИК. МАРЬЯНОВСКИЙ



#4 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 13 February 2020 - 17:11

Канатоходцы Медниковы

Канатоходцы — очень романтичная цирковая профессия. Недаром канатоходцы — герои многих художественных произведений у таких писателей, как Куприн, Бунин, Олеша. Писать о канатоходцах — писать о мужестве, о способности преодолеть страх, шагнуть над пропастью.

 

20.jpg

Разве это не пропасть, если под канатом двенадцать и даже шестнадцать метров. Именно на такой высоте укрепляется канат в номере канатоходцев сестер Изольды и Фатимы Гаджикурбановых и Александра Медникова. Александр — и руководитель номера.

...Сначала канат весь ровный, натянутый на высоте двенадцати метров между мостиками. Потом один из мостиков поднимается еще выше, на шестнадцать метров над манежем, и канат становится крутым, наклонным. И на этот канат, ровный он или наклонный, нужно не только шагнуть, не только легко и уверенно пойти по нему (кстати, в номере нет ни одной просто пробежки по канату), на нем нужно работать — свободно, красиво и точно выполнять акробатические комбинации и трюки. Номер сестер Гаджикурбановых и Медникова — обаятелен, артистичен, в нем присутствует эмоциональная атмосфера, настроение. Светловолосый Александр (чаще всего он работает в черном строгом трико) — мужественный, сильный, уверенный, надежный, и рядом с ним Изольда и Фатима, словно красавицы из восточной сказки — черноокие, стройные, полуобнаженные, сверкающие «драгоценностями», с длинными черными волосами. Пластика их отличается присущей Востоку чарующей женственностью, мягкостью, вкрадчивостью.

 

Изображение

 

Сбросив воздушные, летящие покрывала, сестры в большом металлическом круге поднимаются на мостик. Александр же идет к ним по специальному наклонному канату. Свободно, легко, уверенно. Лонжа и баланс понадобятся ему лишь при исполнении сложнейших трюков.

Первый из них — сальто-мортале с пируэтом в полтора оборота. Выполняет его Александр очень скромно, никак не выделяя среди других трюков, — ни специального уведомления инспектора манежа, ни тревожной дроби в оркестре. Однако такая скромность нечто вроде другой крайности — излишней аффектации. Все хорошо в меру, с учетом специфики номера, его манеры, стиля. А в этом эффектном, где-то в духе хорошего варьете, выступлении канатоходцев хотелось бы, чтоб была подчеркнута его кульминация. Может быть, и не привычно по-цирковому, а более тонко и умело. Ведь в цирке зритель чувствует себя не так, как, скажем, в Большом театре, он не так собран, сосредоточен, его несколько расслабленное внимание следовало бы подготовить. К тому же надо учесть и нашу естественную зрительскую неосведомленность. Откуда нам может быть известно, что Медников исполняет сложнейший, уникальный трюк? В программке об этом ничего не написано. Об этом мне сказали Фатима и Изольда. И, когда я пришла посмотреть их еще раз, на трюки Александра я уже обратила особое внимание. В какой-то момент он застывает на канате и вдруг, оттолкнувшись от него, буквально взлетает в воздух, на мгновение зависает вниз головой, четко, чисто вращается в пируэте и точно приземляется на канат. Трюк по расчету, смелости, ловкости исполнения — трюк самого высокого класса. Лонжа Сашу только страхует, он ни разу не завис на ней. Все это он проделывает так быстро, легко и естественно, что осознание этой очевидной невероятности приходит после, когда опять пытаешься мысленно представить ее.

Второй трюк, сальто-бланш — такой же красивый, пластичный, в мягком скольжении — завораживает моментом полета в воздухе над канатом.

Одна комбинация движений сменяет другую, трюк следует за трюком, никаких пауз, вся композиция выстроена изящно, насыщенно и драматично. Вот Изольда, ровно вытянувшись, ложится на руки Александра, и он несет ее над собой, как похищенную красавицу, как драгоценную ношу. Это вообще красивое зрелище, но ведь все это происходит на канате, и сам он без лонжи, и это уже не просто красивое зрелище, но и эмоционально острое, напряженное. И так в каждой акробатической комбинации номера. Вот Изольда словно фарфоровая статуэтка стоит на пуантах на голове партнера, и опять он несет ее по канату, потом пронесет обеих. Фатима у него будет «верхней», как говорят в цирке, а в следующем трюке она же будет «нижней»,— по наклонному канату она унесет на себе Изольду, продолжая держать ее на своих плечах, сделает шпагат на канате.

Втроем за выступление они проделывают двенадцать трюков. Весь номер — как маленький спектакль на канате, где очарование и женственность артисток оттеняется элегантным мужеством и благородной силой партнера.

Всей этой эстетикой, своей цельностью и хорошим вкусом номер прежде всего обязан его режиссеру и постановщику Виктору Плинеру. Немалая заслуга в его успехе принадлежит и композитору Олегу Любивцу. Его музыка, красивая, мелодичная— словно музыкальная драматургия номера. Она гармонично выстроена, способствует созданию определенного настроения, раскрытию образности. Чего только стоит так ненавязчиво и тонко звучащая в ней тема Востока?!

Фатима, Изольда и Александр начали работать вместе сравнительно недавно. Два года тому назад они ушли от «Леков», где ранее работали, увлеклись идеей сделать свой номер. Репетировать начали в Московском «старом» цирке, куда их принял Марк Местечкин.

Репетиции продолжались шесть месяцев, и это была настоящая творческая жизнь, воспоминания о которой и сейчас радуют Фатиму, Изольду и Александра. С теплом и признательностью они говорят о Викторе Плинере, об Олеге Любивце, о балетмейстере Вакиле Усманове, о той атмосфере единодушия, изобретательности, увлеченности, которая роднила их всех.

В артистической гримерной артистов, где мы разговариваем, много афиш, красочных фотографий и уютно по-домашнему. О себе они мне рассказывают по фотографиям.

Вот Фатима и Изольда, совсем маленькие, в труппе дагестанских канатоходцев, которой руководил их отец Яраги Гаджикурбанов.

Вот уже взрослые в номере «Леки». Этой труппой руководил муж их старшей сестры Ахмед Абакаров. В труппе «Леки» впервые стал работать на канате и Александр Медников. У него совсем иная артистическая судьба.

В детстве он никак не был связан с цирком. По воспоминаниям Саши похоже, что в детстве он был типичным мальчиком с улицы, влияния которой так боятся мамы, бабушки и папы. Однако же смелость, мужество, физическая ловкость и сила, цельность и какая-то естественная уверенность в себе — все эти завидные качества Александра определенно имеют свои истоки там, в детстве.

Когда Саша подрос, он стал увлеченно заниматься спортом. И однажды, услышав о том, что в Москве есть цирковое училище, куда с хорошей спортивной подготовкой можно поступить, уехал в Москву.

В училище он поступил. В год выпуска готовился аттракцион «Русская тройка», и его руководитель Н. Ольховиков взял Медникова к себе.

Работа у Ольховикова была необычайно сложной. Нужно было уметь вольтижировать на лошадях, выполнять акробатические прыжки на подкидных досках. Вот там научился Александр этой блистательной координации в воздухе, умению точно рассчитанного приземления на доску, на лошадь, на плечи партнера. Быть солистом у Ольховикова значило быть акробатом высокого класса. Эта школа и помогла ему так быстро освоить канат. И еще любовь! Он влюбился в Фатиму Гаджикурбанову, и это определило его дальнейшую артистическую судьбу. Медников перешел в номер «Леки», где работала жена, и уже через четыре месяца выступал на канате.

В цирке существует мнение, что «войти в канат» не так уж трудно. Но, очевидно, это мнение физически очень подготовленных людей, тех же цирковых акробатов, гимнастов, эквилибристов, но, наверное, музыкальные эксцентрики об этом иного мнения...

И все-таки, чтобы пойти по канату даже спортсмену, необходимо преодолеть в себе, в своей интуиции, подсознании нечто очень важное, присущее человеку, стоящему на твердой земле. Вот это умение, эта способность канатоходцев преодолеть в себе что-то «приземляющее» человека, очевидно, и привлекали всегда людей. Стоило бродячему канатоходцу натянуть канат между двумя столбами или крышами, и уже собиралась толпа, и все смотрели на него с интересом и волнением.

На воспоминания о таких канатоходцах меня навела большая фотография на стене гримерной с дарственной надписью. На ней тоже уличный канатоходец — француз Марсель Пети. Он приходил в цирк во время гастролей по Франции труппы «Леков». Пети — современный бродячий канатоходец, и поэтому его канат натянут между двумя... небоскребами. В этом что-то фантастическое, нечеловеческое,— на снимке он идет по канату на совершенно немыслимой высоте.

—   Потом он спускается и обходит с шапкой собравшихся зрителей, все в стиле бродячих артистов, — рассказывает Изольда.

Очевидно, всякий, кто пишет о канатоходцах, обязательно попробует в мыслях, в воображении пройти по канату, попытается представить себе, что же это такое. Я знаю, что строители высотных зданий, привыкнув, перебегают по балкам от одной стены до другой, и вместе с этажами растет высота их перебежек. Но там нечто иное, все-таки балка, пусть узкая, но твердая и надежная опора, а тут едва различимый канат, уже стопы, а кругом пустота и воздух — внизу, с боков, сверху. Ты вроде бы и стоишь, но только неизвестно на чем.

—   Когда вы в воздухе, — словно угадав мои мысли, подсказывает мне Александр, — опора может быть лишь в собственной координации...

Это прозвучало как правило, которое так легко понять и применять символически, но не на практике. Это кажется невозможным. А для Александра это возможно. Я вспоминала, как однажды он переносил на голове кого-то из сестер, и та неожиданно сорвалась и соскользнула на лонже на мостик. Сорвавшись, партнерша сильно толкнула его. И было бы так естественно ответить на этот толчок движением. Но в данном случае движение это могло стоить ему жизни, и потому Саша даже не шелохнулся. Вот это та сила воли, контроль, которые держат под своей властью даже естественные рефлексы. И вот эта высота власти человека над собой привлекает больше, чем высота каната.

—   Саша, вам бывает страшно? — спрашиваю я.
—   Бывает, — неожиданно отвечает он. — Перед выступлением я всегда очень беспокоюсь за аппаратуру. У нас отличный ассистент Геннадий Широков, человек, преданный цирку и нам, но аппаратура — это ведь только железо, и оно может подвести. И когда идешь по канату и вдруг слышишь стук, хлопок, то мгновенная мысль: «что-то с аппаратурой!» И мысль эта пугает, а испугавшись, вспоминаешь, что ты без лонжи...
—   И что же тогда? — уже со страхом спрашиваю я.
—   Ничего. Просто нужно глубоко вдохнуть и сказать себе — «спокойно», — чуть улыбаясь объяснил Александр.

Канатоходцы сестры Фатима и Изольда Гаджикурбановы и Александр Медников проработали почти год в Олимпийской программе цирка на проспекте Вернадского в Москве. Все их выступления проходили с неизменным успехом. На лето их пригласили на гастроли в Японию, и как раз накануне отъезда всем им было присвоено звание заслуженных артистов Дагестанской АССР.

ГАЛИНА МАРЧЕНКО



#5 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 22 February 2020 - 19:18

Эквилибрист и дрессировщик Виктор Ломакин Он — в числе первых. Тех самых первых артистов первого прославленного коллектива «Цирка на льду». Эквилибрист и дрессировщик Виктор Ломакин.

 

11.jpg Пришел в цирк, пройдя спортивную подготовку у Д. Кудрявцева, ставшего позже известным тренером. Именно из «школы Кудрявцева» вышел чемпион страны, Европы и мира по фигурному катанию заслуженный мастер спорта СССР Сергей Волков. Потому нет особой премудрости в том, что Ломакин, по выражению профессионалов, «прилично владел коньками». Однако до премьеры Ломакина-эквилибриста и Ломакина-дрессировщика в том радужном 1963-м, когда он появился на арене, было еще ой как далеко. На первых порах пришлось выполнять весьма прозаические вещи. Например, в группе кордебалета кружить в «массовках» и танцевальных номерах. Или участвовать в крохотном эпизоде клоунской репризы. Ассистировать, стоять в униформе. «Цирк на льду» — идея по тем временам дерзкая, совершенно неожиданная. Освоение специфики, о которой в последнее время охотно и часто говорят и пишут, для исполнителей было неизменно сопряжено с колоссальным трудом и терпением. Ломакину также довелось ее постигать от самых, как говорится, корней. Предложенный Ломакиным новый номер не бил в глаза особой оригинальностью и изобретательностью. В самом деле, коль скоро цирк на льду обязан оставаться цирком, не попробовать ли создать номер с першами? Видимо, примерно так рассуждал артист, замыслив перенести на лед традиционный жанр. Он многих посвящал в идею. Признанные мастера жанра с поразительным упорством твердили: «Невозможно!». Ссылались ко всему прочему, на «не слишком подходящую» комплекцию Ломакина. Говорили: «Какой из него нижний? Высокий, худощавый, жидковат, одним словом». В. Арнольд, создатель «Цирка на льду», режиссер с невероятной фантазией, и он не поверил... Тогда Ломакин решает обстоятельно заняться «совершенствованием собственных несовершенств». Отныне гимнастические кольца, гантели, брусья, штанга, турник становятся его постоянными спутниками в многочасовых репетициях. Помимо этого, — специальная для его организма, не расположенного к полноте, диета. В результате он преображается не только технически, но и в чисто физическом смысле: становится тяжелее, ни много ни мало, на десять килограммов. Много и серьезно репетирует, отрабатывая технику баланса, развивая ее до предела. В ледовой эквилибристике на першах можно назвать две характерные черты. Первая — это неустойчивость опоры нижнего, слишком «зыбкое» сцепление конька со льдом. Вторая — эквилибрист должен уметь удерживать перш не на месте, как в условиях опилочного манежа, а балансировать им, набрав скорость и передвигаясь на коньках по кругу. Эквилибристика с першами на льду приобретает несколько необычные формы зрелищной притягательности. Верхний проделывает вроде бы привычные элементы эквилибра: стойки на двух и одной руке, копфштейн, арабески, «флажки» и т. д. Но эти всем известные элементы, показанные в движении по ледовому кругу, выглядят очень эффектно. Если сказать, что Ломакину повезло с партнерами, то значит сказать до обидного мало об этих бесспорно даровитых исполнителях. Михаил Михайленко, Владимир Маргослепенко, Татьяна Лебедева — коллектив на редкость слаженный, профессиональный во всех отношениях. Разве можно сосчитать, сколько времени и труда ушло на то, чтобы помочь партнерам «овладеть коньком», «наездить необходимый километраж». Без абсолютного «чувства льда» не могло идти и речи о ледовой эквилибристике. Когда через много недель после начала репетиций состоялся просмотр отдельных эпизодов будущего номера, общий скептицизм уступил место похвале. Сейчас номер завершает трюк на ходулях. Что представляют из себя ледовые ходули? Это тонкий металлический стержень, увеличивающий промежуток между коньком и ботинком артиста. Исполнитель поднят надо льдом на метровую высоту. Кататься на таких коньках-ходулях, естественно, значительно сложнее, но вместе с тем и много эффектнее, чем на обычных. Виктор Ломакин, стоя на метровых ходулях-коньках, удерживает плечевой перш, на котором Михаил Михайленко исполняет стойку на одной руке. Вся эта шаткая пирамида, непостижимым образом удерживаемая в равновесии, движется по арене. За высокое исполнительское мастерство номер «Эквилибристы на першах» под руководством В. Ломакина был удостоен высокого звания лауреата Всесоюзного конкурса новых произведений циркового искусства. Замысел второго номера — дрессировки — возник у Ломакина под впечатлением американского «Холидей он айс», в одну из программ которого был включен номер с катающейся на коньках шимпанзе. Так бы, вероятно, и осталась не осуществленной мелькнувшая когда-то идея, если бы не случай. Во время гастролей в Перми рядом с цирком показывался аттракцион «Мотогонки по вертикальной стене». В среде профессионалов аттракционы эти именуют «бочками». Неизвестно, была ли в том рекламная уловка проворного администратора или досужая забава, но только под самым куполом «бочки» среди веревочной арматуры-паутины постоянно восседал Федя — макака-резус крупных размеров. Федя производил впечатление довольно жалкого узника. Ломакин пустился с хозяевами в долгие переговоры, желая помочь бедной обезьянке... И в результате Федя стал «артистом» «Цирка на льду». Не обошлось без курьеза. Выяснилось, что Федю на самом деле следует называть Феодорой. Так Федор стал Джуди. Четыре года, проведенные на потолке «бочки», где гуляют сквозняки и хозяйничает холодный пронизывающий ветер, изрядно закалили обезьяну. Во время репетиций Джуди не только ни разу не заболела (случай с макаками редкий), но не выказала и малейших недомоганий. С прогулками по льду Джуди освоилась довольно быстро, а вот надеть коньки отказалась наотрез. Попробовали натянуть на лапы шерстяные носки. Ни в какую! Пробовали класть в ботинки войлок, поролон, даже столь редкий теперь натуральный каучук — безрезультатно! Но все оказалось проще простого. Джуди «понравились» мягкие детские ботинки-пинетки. Она согласилась в конце концов надеть коньки только вместе с полюбившейся обувкой — ботинок в ботинок. ...Джуди и дрессировщик выезжают на манеж в стилизованных матросских костюмах и «разыгрывают» шутливо-ироничное попурри на темы выступление, спортивных и танцевальных пар в фигурном катании. Очень смешно выглядит момент исполнения элемента «тодос». Джуди выполняет его технически безупречно и с изрядной долей артистизма. Не менее забавно исполняет она поддержку в упоре на вытянутых руках партнера. Джуди неподражаемо комично вертит головой во все стороны, выражая то «страх», то «недоумение» от непривычного для нее положения. Характерно, что сам дрессировщик вполне серьезно рассказывает о слабостях «способной артистки», называя ее «прекрасной партнершей, отлично чувствующей музыку танца». К числу технико-спортивных достижений Джуди можно отнести умение самостоятельно кататься. Обычно макаки сохраняют скорость от толчка, полученного извне. Джуди оказалась настолько способной, что вполне обходится без посторонней помощи. Номер исполняется весело, непринужденно, пронизан мягким юмором, легкой улыбкой. Творческий процесс не обходится без ошибок и просчетов. Есть они и у Ломакина. Вернусь к его номеру «Перши». Тут совершенно неубедительно выглядит попытка «осюжетить» его, начав с занятий у шеста, как у балетного станка. Привязка эта (экзерсис) сразу же после зачина обрывается, а перш-станок принимает вертикальное положение и становится обычным першом. Вопрос о том, для чего понадобилась такая завязка, недоуменно повисает в воздухе без ответа. Кроме того, мне кажется, выбор «морского» стиля костюмов и вообще «морской» окраски номера нерационален. На манеже уже изрядно примелькались тельняшки, клеши, «яблочко» и другая атрибутика так называемой «морской темы». Интересно, что в самое ближайшее время Ломакин собирается показать новый вариант номера, где будут заняты несколько обезьян и изменена сюжетная канва. Возможно, это будет сценка-состязание по фигурному катанию и скоростной заезд на картингах. И, наконец, основное. Как бы ни радовали сегодняшние успехи, Ломакин живет днем завтрашним, верит, что главное — впереди. ВЛАДИМИР СЕРГУНИН  



#6 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 22 February 2020 - 19:36

Вьетнамский цирк: Пора возмужания Свежий ветер с моря ворвался в вечерний Ханой, развеял духоту тропической ночи, заблудился в городских улочках и, наконец, пойманный, захлопал брезентовым куполом, напоминая слова песни: «Мягкими крыльями тихо взмахнул шапито». Цирк во вьетнамской столице расположен рядом с парком имени Ленина — любимым местом отдыха горожан. Каждый вечер у его шатра можно наблюдать одну и ту же картину. Сотни ханойцев и гостей города оставляют свои велосипеды на специальной стоянке и, минуя светлячками горящие в ночи фонарики продавщиц мороженого и орехов, спешат на очередное представление. Лишних билетов нет, ведь во Вьетнаме все — и стар и млад — очень любят волшебное действо, которое зовется цирк. Первые упоминания о цирке во Вьетнаме относятся к X веку. Тогда при дворе вьетнамских властителей, свидетельствует летопись, было дано представление, включавшее хождение по канату, акробатику на бамбуковых шестах и на лошадях, борьбу. Подобные представления давались каждый год в одиннадцатом месяце по лунному календарю. Последующие упоминания о цирке относятся к XIV, XVI, XVII векам. В программах появляются номера на ходулях, начинают участвовать дрессированные животные. Цирковые артисты часто сопровождают свои выступления кукольными представлениями. С 1884 года Вьетнам вступает в мрачную полосу колониального развития. Гонения французских колонизаторов на национальную культуру коснулись и цирка. И только в начале нашего века появляются бродячие труппы, кочующие из города в город, из общины в общину. В 20-х годах возникает ряд коллективов, оставивших себе добрую память, в том числе труппа «Молодой Аннам» (так французы называли центральную часть Вьетнама) и труппа «Вьетнам», артисты которой создали много номеров с дрессированными животными. Свое второе рождение вьетнамский цирк получил только после победы Августовской революции и окончания войны сопротивления против французских колонизаторов. В январе 1956 года Министерство культуры приняло решение о необходимости развития в стране циркового искусства. — С того времени оно обрело вторую молодость, — говорит директор ханойского цирка Нго Иенг. — Возможно, я и пристрастен, но цирк, на мой взгляд, — самое популярное искусство у нас в народе, так как предназначен для людей всех профессий и возрастов. Это накладывает на нас особую ответственность перед зрителями. И нужно сказать, что билеты на наши представления достать нелегко. А это — высшая оценка для артистов. Сейчас в СРВ только три шапито. Одно из них было подарено Советским Союзом сразу после освобождения Южного Вьетнама в 1975 году и раскинуло свой шатер в городе Хошимине. Два других — подарок Польши. Они получили прописку в Ханое и Хайфоне. Цирковые труппы часто гастролируют по стране и являются желанными гостями в любой части республики. Часто по просьбе местных жителей цирковые коллективы дают дополнительные представления с выездом на места, и тогда артистам и служащим цирка приходится самим собирать и устанавливать огромный шатер шапито. Но делают они это весело и с энтузиазмом. Ведь если по-настоящему любишь свое дело, — не страшны никакие трудности. Впрочем, гастролирует вьетнамский цирк не только по своей стране. Его артисты уже выступали почти во всех социалистических странах, а также в Кампучии, Норвегии, Швеции, принимали участие в ряде международных программ в Советском Союзе. — К советскому цирку я отношусь с особой теплотой и считаю его лучшим в мире, — сказал мне Нго Нгок Иенг, — мы многому научились у советских артистов и стараемся перенять их богатейший опыт. Кроме того, наши друзья из СССР оказывают нам большую помощь оборудованием и техникой, так необходимыми для интересных цирковых представлений. А недавно во Вьетнам приезжал генеральный директор Всесоюзного объединения «Союзгосцирк» А. А. Колеватов, с которым мы обсудили вопросы расширения нашего сотрудничества и помощи вьетнамскому цирку. Советский Союз оказывает СРВ большое содействие и в подготовке кадров для цирка. Еще в 1966 году первая группа вьетнамских артистов поехала учиться в Москву. Одни из них и сейчас продолжают выступать на манеже, радуя зрителей своим искусством, другие стали преподавателями и режиссерами. Всего с 1966 года в СССР учились и учатся в настоящее время около 80 артистов из братского Вьетнама. А в 1980 году двадцать девять юношей и девушек из СРВ приехали в Новосибирск. Перед ними была поставлена сложная и ответственная задача: подготовить отдельные номера и разножанровую программу в двух отделениях. На все было отведено около полугода. Это очень маленький срок, если учесть, что обычно отдельный номер ставится восемь месяцев, а групповой — не менее года. Кроме того, впервые в истории советского цирка предстояло подготовить полную цирковую программу для зарубежных артистов. Главный режиссер Новосибирского цирка Николай Тарасов установил напряженный график репетиций. Вьетнамские артисты и советские преподаватели работали с десяти часов утра до восьми часов вечера. Предприятия Новосибирска охотно помогли изготовить реквизит. Яркое и красочное представление, родившееся в Советском Союзе, в настоящее время с большим успехом идет в Ханойском цирке. Оно получило высокую оценку центральных газет, деятелей искусства и зрителей. В программе — роликобежцы и канатоходцы, акробаты на перекладине и на качелях, иллюзионисты и жонглеры и много других интересных номеров, которые отличают виртуозность и четкость исполнения, любовь к своему делу. Одобрительные аплодисменты и общий дружный смех сопровождают выступления клоунов (артисты Туан Нят и Лыу Ан). Красочные костюмы, добротные аппаратура и реквизит способствуют успеху представления. — Мы никогда не забудем время, проведенное в Советском Союзе, — говорит акробат Хунг Чанг, — и от всей души благодарны советским педагогам и артистам, щедро делившимися с нами секретами мастерства. Атмосфера дружбы, царившая на репетициях, помогла нам даже приспособиться к непривычной для вьетнамцев суровой сибирской зиме. Мы очень рады, что вьетнамо-советское сотрудничество получило свое развитие и в области циркового искусства. А режиссера Николая Тарасова я хочу еще раз поздравить с высокой оценкой его труда правительством СРВ — награждением медалью «Дружба». Во Вьетнаме есть и другие интересные программы, пользующиеся большим успехом в стране. В мае нынешнего года в Ханое прошел первый фестиваль циркового искусства. Коллективы республики вынесли на суд жюри и зрителей свои лучшие номера. Фестиваль выявил их достоинства и недостатки, позволил определить направления дальнейшего развития циркового искусства страны. Он стал настоящим праздником для артистов и зрителей. И все-таки хотелось бы высказать ряд пожеланий. Так, еще недостаточно используются возможности создания номеров на национальной вьетнамской основе. Отсутствуют номера в стиле «ретро», которые могли бы познакомить зрителей с историей вьетнамского цирка двадцатых годов. Номера с участием дрессированных животных тоже являются пока редкими гостями в программах вьетнамских артистов. Эти недочеты — следствие быстрого развития искусства манежа, своеобразная «болезнь роста». Вьетнамский цирк переживает сейчас этап возмужания, завоевывает все большую популярность, приобретает новых поклонников. Создаются интересные номера и программы, готовятся молодые артисты. В следующей пятилетке в городах Ханое и Хошимине откроются два новых здания цирка. Одним словом, глядя в сегодняшний день вьетнамского цирка, можно с уверенностью предсказать ему прекрасное будущее. Ханой. ЕВГЕНИЙ ЛЕНГ  



#7 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 23 February 2020 - 15:47

Как я работал со старыми клоунами Я перебирал старые афиши. И вдруг велением памяти комната наполнилась праздничным шумом, ярче вспыхнула люстра, загремели фанфары, зазвучала бравурная музыка, стены расступились, и в образовавшееся пространство вихрем влетел на лошади жонглер Николай Ольховиков.

 

Его сменили эквилибристы на лестнице Вязовские, акробаты-прыгуны Вавилова и Файертак, Валентин Филатов с медведями-боксерами. Забрались высоко под купол канатоходцы Свирины, вышел на манеж молодой и красивый Борис Манжелли... Сколько радостей дарила цирковая афиша! Последняя ее строчка обещала Пролог, вполне во вкусе былого Ленинградского цирка и его замечательного руководителя Георгия Семеновича Венецианова, — старинный раус и конную карусель. Из форганга выходил строгий, торжественный шпрехшталмейстер Роберт Балановский и объявлял громогласно: —   Жак и Мориц, клоуны-буфф! Как же давно это было! Городские булочки назывались еще французскими, маленькие кусочки бисквита именовались не «мелкое пирожное», а «пти-фур», Демаш и Мозель носили имена Жак и Мориц. То был конец сороковых... —   Вы не видели, куда запропастился мой партнер? — не то спрашивал, не то выпевал на весь гигантский полушар цирка чуть хрипловатым, сорванным голосом строгий белый Демаш. —   Полундра! — это откуда-нибудь сбоку вваливался веселый, неунывающий партнер, и зал отзывался оживлением и смехом. Что отличало Мозеля от множества его собратьев — рыжих клоунов? Что составляло своеобразие и обаяние его таланта? Григорий Захарович Мозель долго искал свое амплуа, свой жанр, свой номер. Униформист, ассистент клоуна-дрессировщика Рибо, акробат-эксцентрик, белый клоун (почти невозможно представить его в этой роли) и, наконец, в течение двадцати с лишним лет Мориц, потом просто Мозель, — рыжий клоун в прославленном дуэте. Мешковатый костюм, огромные клоунские башмаки, взлохмаченный парик, красный нос с нашлепкой, на нашлепке — очки, шнурочек с помпончиком вместо галстука. Его глаза лукаво сверкают из-под очков. Большой ребенок. Заводила. Проказник. Маска? Разумеется, маска. Но почему же тогда оказывался он «своим человеком» для зрителей? Их знакомым, товарищем, соседом, не побоимся громкого слова, современником. И, наверное, именно поэтому Венецианов заботился о том, чтобы у Демаша и Мозеля (очень скоро клоуны вернули свои подлинные фамилии) появился достаточно современный репертуар. Тут мы и познакомились с клоунами — мой сокурсник по театральному институту Александр Белинский и я. Ибо именно мы, по замыслу Венецианова, должны были сочинить новый номер. Способ сочинения клоунады был незамысловат — взять старый сюжет и попытаться начинить его новым содержанием. Способ этот, апробированный в других веселых жанрах — в оперетте и на эстраде, — казался поначалу достаточно надежным и на этот раз. Если даже новые репризы окажутся несмешными, старый трюк сумеет постоять за себя. Мы честно принялись за дело. Знакомились с цирком, с клоунами, трудились. В кабинете Венецианова велись нескончаемые разговоры, шли обсуждения — все вместе мечтали о новом антре. Каждое утро поднимался в кабинет главного режиссера Мозель (Демаш, помнится, заглядывал реже). Обнаружив Белинского и меня сидящими на диване, здоровался: — Привет! Привет! А репертуара нет! Репертуара действительно все не было. Но была надежда. Были попытки. Мы работали упорно, и наступил наконец день, когда в том же кабинете читали клоунам предварительно одобренную Венециановым новую клоунаду. Демаш и Мозель терпеливо выслушивали. Иногда улыбались. Демаш относился к делу практически — косился на рукопись, много ли учить текста. Мозель волновался. И немножко важничал. Шутка ли! Номер был заказан, сочинен и написан специально для их клоунской пары. Текст роли, отпечатанный на машинке, был гордостью артиста. И его мукой. Дело в том, что у Мозеля было неважно со зрением. Он надевал очки и все равно мало что разбирал. Полина Леонтьевна, его жена, в прошлом цирковая артистка, а теперь верная помощница клоуна, исколесившая с ним всю страну вдоль и поперек, переписывала текст крупными буквами. Они вдвоем долго разучивали роль дома. Текст плохо давался Мозелю. Он переиначивал его по-своему. Мы, авторы, возмущались, а Венецианов радовался — мозелевский текст был гораздо лучше нашего. Полина Леонтьевна и Венецианов тщательно оберегали секрет артиста — клоун был почти неграмотен и воспринимал текст только на слух. Неграмотен и интеллигентен сразу. Такое сочетание возможно было только в старом цирке. Его прославленные дети — клоуны, акробаты, фокусники — дружили с самыми образованными людьми России — писателями, художниками, композиторами. То были подлинные аристократы цирка. В их славную когорту входил и Мозель. В конце концов Григорий Захарович одолевал новую клоунаду. Не всегда она приносила ему успех, но Мозель всегда приносил успех ей, ибо ничто не могло поколебать его популярности. И мы разделяли с ним радость. Увы, недолгую. Ибо, как правило, новая клоунада оказывалась нестойкой. Словесная шелуха отлетала быстро. И снова Мозель и Демаш показывали «Статую», «Зеркало», «Печенье», «Вильгельма Телля», и для детей — «Кресло». Но Мозель обладал удивительной способностью вдувать в старую-престарую буффонаду новую жизнь. Чем это достигалось? Беспредельной детской верой во «взаправдашность» самой эксцентрической ситуации. Ощущением, что все происходит в первый раз — здесь, сегодня, сейчас — на этом манеже в присутствии именно этих, каждый раз новых зрителей. Эти принципы «системы» Станиславского, о которой наверняка Мозель имел самое смутное представление, неукоснительно соблюдались рыжим клоуном — артистом милостью божией. Демаш и Мозель играли не только клоунские антре, они были непременными участниками елочных представлений, железной дороги дедушки Золло и многих других аттракционов. Сколько ролей переиграли они в цирковых елках! Демаш олицетворял собой добродетель. Он был либо первым учеником, либо примерным папой, либо благородным учителем ботаники. А что приходилось вытворять бедному Мозелю! Ему доводилось бывать и двоечником, и прогульщиком, и «Ваней Лентяевым»... Но как ни старались авторы и режиссеры, симпатии детей оказывались всецело на стороне отрицательного Мозеля. Обаяние его было неистребимо! Память об актере недолговечна. Литератор оставляет потомству книги, художник — живописные полотна, архитектор — сооружения из камня и бетона, а актер — всего лишь воспоминания зрителей. Еще скоротечнее творческий век циркового клоуна. Замирает смех — угасает память о смешном человечке. Жизнь драматического актера удлиняется' хотя бы кинофильмами с его участием, радио и телевизионными записями, изысканиями театроведов. Клоунов снимают от случая к случаю, пишут о них редко. Их забывают быстро. И все-таки время работает и на клоунов. Оно позволяет точнее определить роль, значение каждого артиста в истории развития циркового искусства. И сегодня работа Демаша и Мозеля обретает, какими чужеродными ни кажутся эти слова в применении к клоунской паре, исторический смысл. Они передавали старые традиции новому цирковому поколению. Недаром же так бережно сохранял обрусевший итальянец Демаш пудреный парик и сверкающий блестками бархатный костюм белого клоуна, благородство балагана, дух народной комедии, того самого «итальянского народного цирка братьев Демарко», где начинал свою артистическую жизнь Джузеппе Паскальевич Демаш. С каким достоинством носил он традиционный костюм, как строго соблюдал ритуал клоунского выхода — все это были полученные им в наследство знаки старинной буффонной комедии, циркового искусства представления. А рядом с Демашем, дружа с ним и споря, буянил, радовался, проказил рыжий и уже не рыжий, цирковая маска и уже человек. Конечно же, не только творчество Демаша и Мозеля, а и других талантливых рыжих, белых и коверных клоунов середины века стало переломным этапом в развитии русской советской клоунады на пути перехода от условной маски к реалистическому образу. Нет, не случайны слова Юрия Никулина: «В то время (конец сороковых годов) я старался не пропустить ни одного спектакля с его участием». Это — о Мозеле. ...Демаш и Мозель показывают классическое антре «Печенье». Рыжий и белый дружно изготавляют из опилок и воды кондитерскую сдобу. Под рукой не оказывается только формы для выпечки. И Мозель просит шляпу у одного из зрителей. Сколько лет этому трюку? Сто, двести? Нет, кажется, что он родился только сейчас — так непринужденно просит Мозель, так сначала категорически отказывается, а потом, доверившись клоуну, понуро соглашается долговязый парень из первого ряда. Пришедший на представление вместе с женой, не ожидая подвоха, он передает шляпу рыжему. Потом со шляпой происходят неприятности. В нее засыпают опилки, вливают воду. Сначала долговязый пытается сохранять спокойствие, даже посмеивается вместе со всеми, делая вид, что ничего особенного не происходит. Но все-таки он нервничает. Беспокоится и его спутница. Естественно, внимание всех зрителей направлено на них. Между тем клоуны то и дело подливают воду, но та просачивается и приходится ее зачерпывать с помощью шляпы. Шляпа окончательно теряет свои благородные очертания. Долговязый зритель больше терпеть не может. Он вскакивает с места, порывается бежать на манеж. Жена его удерживает, пытаясь предотвратить разгорающийся скандал. Парень что-то кричит, но его крики заглушаются дружным смехом. Мозель увлечен изготовлением печенья, извиняется, улыбается, но продолжает выпекать сдобу. И чем больше радуется Мозель и переживает зритель из первого ряда, тем более хохочут зрители. Так начался диалог клоунов двух поколений. Ибо «подсадкой» был не кто иной, как Юрий Никулин. Сколько бы я ни смотрел это антре, мне всегда казалось, что «долговязый парень» — самый настоящий зритель, что никакого надувательства нет. Надувательства и не было. Была поразительная достоверность исполнения. Но у Никулина в зале был идеальный партнер на манеже — Мозель. Они отлично сговаривались! «Я ходил за этими клоунами буквально по пятам, стараясь ничего не пропустить. Каждый день все, что они говорили мне, все что я видел, записывал», — вспоминал впоследствии Никулин. Много сезонов подряд в сороковые-пятидесятые годы работали в Ленинградском цирке Демаш и Мозель — редкое и беспристрастное свидетельство их популярности. Ленинградские зрители и ленинградский горисполком воздали должное клоунам. В один прекрасный день Мозель переселился из циркового общежития на Фонтанке в собственную квартиру на улице Некрасова. Полина Леонтьевна шумно вздыхала, а Мозель то и дело доставал из кармана небольшого размера, совсем не клоунский носовой платок. Он был растроган. — Вы только подумайте! — ахала Полина Леонтьевна. — Мы приезжаем на вокзал. Мы берем такси и... едем домой! Мозель называет адрес! Наш адрес. У него в кармане — ключ от квартиры. Кончалась бродячая жизнь старого клоуна. Простое человеческое счастье постучалось в дверь квартиры на улице Некрасова. Встречаясь с Мозелем чуть не ежедневно, мы с Белинским начинали понимать, что так влечет к нему зрителей, что делает его «своим» для сотен тысяч людей —- его человеческая сущность, определившая, выражаясь научно, тему творчества. Искренность, бескорыстие, доброта — вот что скрывалось и никак не могло спрятаться под густым слоем клоунского грима. Он был плоть от плоти своих зрителей — недавних фронтовиков, строящих теперь мирную жизнь. И, может быть, его морское словечко «полундра», с которого начиналось каждое выступление клоунской пары, вызывало такую живую волну человеческого участия именно потому, что воспринималось как знак былой принадлежности к морякам, балтийцам, соратникам ленинградских зрителей первых послевоенных сезонов. Казалось, клоун вместе с ними вернулся домой и теперь, весельчак и неунывайка, начинает жизнь «на гражданке». Они были оптимистами — клоун и его зрители. Это их объединяло. Его и любили за оптимизм да еще за душевную мягкость. Он был добрым и «душевным» клоуном. В этом и заключался его главный творческий секрет. Демаш и Мозель долго работали вместе. До конца жизни. Их маски не знали дряхления. Благородный белый был не стар, а старинен, рыжий проказник возраста не имел. Работали на совесть. Как принято в цирке, выкладывались полностью. На каждом представлении. Для ребят и для взрослых. Вечером, утром и днем. Ежедневно. Не экономили ни голосов, ни эмоций, ни детской веры в могущество смешного. Я складываю старую афишу, и все возвращается на манежные круги своя — стремительно несется на лошади в далекие сороковые Николай Ольховиков, на глазах стареет Манжелли и скрываются в форганге филатовские медведи. Угасает цирковое веселье... И только долго-долго еще звучит в моем сознании так и не разгаданное, неповторимое: «Полундра!» На манеж выходят Демаш и Мозель!   О. РЕМЕЗ, заслуженный артист РСФСР, профессор



#8 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 24 February 2020 - 11:20

Фотоработы Виталия Зеленова

Под звуки вальса лошади танцуют на арене. Вдруг дружно поднимаются на «оф». Нелегко зафиксировать на пленке это мгновение!  

Для того, чтобы сделать хороший цирковой снимок, надо не только любить цирк, но и знать его. Знать и парадную легкость и ежедневный труд репетиций, на которых и достигается легкость. Виталий Зеленов любит и знает цирк. Создавая серию «Дрессировщики», он почти ежедневно бывал на репетициях народных артистов Украины Людмилы и Владимира Шевченко. Там Зеленов просил дрессировщиков повторить тот или иной трюк, подвести зверя в нужное место. Однако в серию вошли работы, сделанные только во время представлений. Выразительно и точно осмыслена тема — зверь и человек. Разумом и волей человек подчиняет себе хищника, заставляет его выполнять приказания. Показать уникальность, сложность трюка — задача трудная. В лучших своих работах Зеленов справляется с ней. Происходит это, вероятно, потому, что до тех пор, пока он не поймет, не почувствует «природу» трюка, не откроет объектив фотокамеры. Фотоработы Виталия Зеленова точно передают зрелищность цирка, остроту ситуаций, красоту, грацию его артистов, неожиданную «трюковую» природу образа. В работе «Полетчики» эффектное освещение позволило Зеленову передать напряжение и романтику «Космической феерии». В акробатических играх Флоры Мининой с медведями Зеленову удалось показать интересный трюк — «шпагат», который четвероногий партнер выполняет вместе с дрессировщицей. Полна доброго юмора фотография маленькой обезьянки. Впрочем, фотографии сложно пересказывать, их надо видеть... К. Иванов



#9 Александр Рыбкин

Александр Рыбкин

    Дед

  • Администраторы
  • PipPipPipPipPip
  • 21400 сообщений

Отправлено 24 February 2020 - 11:45

Цирку требуется... У каждого бывают черные дни, когда все валится из рук и ничего не получается. Такой день выпал на долю Сергея Лаврова в конце августа, а точнее — тридцатого дня чудесного летнего месяца, жаркого и немного прощально-грустного. Рано утром Сергей отправился в университет узнавать результат экзаменов. За ним крылась или студенческая аудитория или... Про «или» Сергей старался не думать. Тугая прозрачная дверь пропустила Лаврова в огромный стеклянный холл гуманитарных факультетов. И сразу в глаза бросилась толпа молодых людей у доски объявлений. То приседая, то вставая на цыпочки, он ввинтился в толпу и, наконец, очутился у списка. Нет, лучше бы он к нему не добрался — не было там его фамилии. «А-а-а, наверное, меня машинистка пропустила!» — догадался Сергей. Про такие случаи ходило много слухов. Бурно переживая потрясение, он побежал к секретарю приемной комиссии и сказал: «Меня в списках нет!» Секретарь всполошилась и зашелестела списками. Проверив, подняла голову и растерянно произнесла: «А вы по конкурсу не прошли, приходите на следующий год». Лето кончалось. Кроны деревьев стали особенно густы и пыльны, трава пожухла, небо уже не было бездонно-голубым, на нем появилась меланхолическая белизна. Сергей обдумывал жизнь. «В первую очередь искать работу, не на шее же у родителей сидеть!» — решил он. Доски объявлений обычно висят в людных местах, у метро например. Значит, нужно пересечь сквер у цирка и выйти к  метро. Сергей заторопился, но неподалеку от громадного стеклянного циркового шатра его внимание привлекла яркая афиша. ОТКРЫТИЕ СЕЗОНА. БОЛЬШОЕ ЦИРКОВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ На манеже мастера цирка... Дальше шли фамилии артистов, а внизу плаката была наклеена маленькая бумажка. «Цирку на постоянную работу требуются: рабочие по уходу за животными, униформисты, электрики» — значилось на ней. Столбы пыльного света, яркие одежды артистов, умные животные, выделывающие чудеса, — все это представилось Сергею, и в тот же миг с небес грянула бравурная музыка. Он удивленно задрал голову — музыка доносилась из открытого окна второго этажа. На подоконнике, свесив голову, лежал человек в белой рубашке с рюшами и, помахивая в такт музыке рукой, рассматривал Сергея. — Чудесная погода, — заговорил он, обращаясь к Сергею. — Цирком интересуешься? Сергей кивнул. — Я видел ты объявление читал. Работу ищешь? Сергей снова кивнул. — Да ты никак немой? — изумился человек. — Говорящий, — сказал Сергей. — Только неудобно говорить, задрав голову. — Так заходи, — пригласили из окна. Сергей потянул ручку легко поддавшейся двери и очутился в цирке. В холле уже стоял человек в рубашке с рюшами и замечательных фрачных брюках с блестящими лампасами. — Пойдем, — кивнул человек и повел Сергея в глубь цирка. — А куда мы? — спросил Лавров, с которого разом слетела вся решимость. — Оформляться. Документы с собой? — Я их только что забрал из приемной комиссии. — Ах вон что, в институт не поступил! Так я и думал, так я и думал... Комната, куда они пришли, была заурядной канцелярией со скучными столами и железными шкафами. Человек в лампасах уселся за стол и протянул руку: — Давай документы. Сергей полез в карман пиджака, вытащил тощую пачку бумаги, отдавая, сказал: —   Я думал — вы музыкант! —   Я и есть музыкант. В душе и по призванию. А в кадрах так, временно, пока человека не нашли. Заполняй бланк и пиши заявление. Т-а-ак, «Прошу принять меня на работу в цирк на должность...» — Он запнулся. — На должность... На какую должность? Кем хочешь быть? Электриком? Идти в цирк работать электриком было совсем не романтично, и Сергей, томясь от предчувствия чего-то необычного, сказал: —   Электриком не хочу. Я со зверями хочу работать. Мысль эта родилась настолько неожиданно, что он сам удивился. —   Так, пиши, — скомандовал кадровик-музыкант: «Принять в цирк на должность рабочего по уходу за животными». Точка. Подпись. Сейчас приказ подготовим, подпишем — и за работу. Животные ждут! В этот день Сергей так и не увидел настоящего цирка. Манеж лежал где-то в таинственной темноте здания, артистов утром еще не было, и лишь цирковой марш, льющийся из окон, проводил его по улице... А потом было объяснение с родителями, в ходе которого мать воздевала руки и патетически восклицала: «Вот логический конец! Я это предсказывала еще год назад! Не я ли тебе говорила, что если будешь плохо учиться, станешь конюхом. Вот теперь ты настоящий конюх...» Отец лишь горестно вздыхал и пытался утешить мать: —   Ну что же — ему работать. Потянуло на необычное... Со всеми нормальными людьми подобное рано или поздно случается. Только сухари и педанты с пеленок знают о своем призвании. А Сережа, — закончил он, — всегда любил животных. Помнишь, как он лечил Барсика? Родители вспомнили, как пятилетний Сережа скормил коту Барсику, до этого ненароком чихнувшему, пачку аспирина. За воспоминаниями мать успокоилась и только попросила сына быть осторожным с лошадьми. Все почему-то решили, что он будет конюхом. Но когда Сергей пришел на следующий день в цирк, он выяснил, что будет приставлен к медведям. Дрессировщик — суровый мускулистый человек с неулыбчивым морщинистым лицом — объяснил Сереже его обязанности и прочитал целую лекцию по технике безопасности. Обязанности были просты: он должен был следить за чистотой помещения и клеток, где содержались животные, помогать готовить еду, кормить животных, чинить реквизит. Ему вручили тонкую железную трубу со скребком на конце — крайцер — и показали, как чистить клетки, не задевая медведя. В этот день Сергей открыл для себя много интересного. В свободные минуты он бродил по цирку, заглядывая во все его уголки. Побывал на конюшне, побродил по манежу, едва освещенному дежурным светом, поднялся в оркестр, где беспорядочно разбросанные стулья и пюпитры наводили на мысль о поспешном бегстве музыкантов. В этот день представлений в цирке не было и он был странно притихшим и пустым. Огромное фойе блестело желтизной паркета, раздевалки сиротливо растопырили вешалки, прилавки буфетов, лишенные снеди, казались ненужными и вызывающими... Зато в зверинце бурлила жизнь. Мишки пофыркивали и пыхтели в клетках, залихватски кричал петух, ревели морские львы и тявкали дрессированные собачки. Где-то что-то стучало и шипело, хлопали двери, перекликались рабочие. Кто-то включил на полную мощность радио, и звучный голос Карузо заглушил шум зверинца. В отсеке дрессировщик и ассистент-берейтор ловко надевали на медведей намордники, готовя их к прогулке. Звери гуляли чинно, изредка останавливаясь и, как собаки, вынюхивая что-то на земле. Блестящая шерсть играла на солнце, и сами они казались совсем не страшными. На следующий день ему поручили ремонт клетки и он, незнакомый со столярной работой, провозился до самого представления. Чем ближе к вечеру, тем оживленней становилось в зверинце. Казалось, даже животные нетерпеливо ожидают представления. Пришел высокий, щегольски одетый человек, и Сергей узнал, что это артист, выступающий с медведями на манеже, то есть артист-дрессировщик. Тот же, кто встречал и наставлял его, работал только на репетициях. Перед самым их номером Лаврову поручили разнести и расставить в проходах и коридорах, ведущих к манежу, таблички с надписью: «Осторожно, хищники!» Медведей готовили к выступлению: обряжали в штанишки, юбочки. На одного маленького медвежонка надели матроску — он сопротивлялся и тихонько постанывал. Перед работой медведей обычно «разминали» на репетиционном манеже и обряженных «артистов» стали выводить туда по одному. Сергей стоял за барьером, когда артист-дрессировщик, оглянувшись вокруг и не увидев берейтора, приказал ему подержать двух маленьких медвежат. Сергей охотно перелез через барьер и взял в руки поводки. Тот, что был одет в матроску, все продолжал скулить. Сергею показалось, что ему мешает завернувшейся уголок рубашки, и он, машинально отпустив второй поводок поправил воротничок. Второй медвежонок, сидевший до этого очень тихо, почувствовал свободу и решил поиграть. Он бросился к большому медведю, чинно прохаживающемуся на задних лапах по манежу. Тот от неожиданности упал на четыре лапы, рявкнул и, вырвавшись из рук берейтора, бросился бежать. За ним припустился маленький медвежонок, решивший, что это продолжение игры. Сергей от растерянности даже не успел испугаться и, вместо того чтобы держать медвежонка в матроске, бросился ловить второго. Что тут началось! Все сбежавшие медведи ринулись в свободный проход, ведущий в зал. Стоявшие там артисты кинулись врассыпную. Медведи благополучно проскочили мимо униформистов, готовивших реквизит у форганга, и завернули в коридор, ведущий вокруг арены. Оттуда послышались крики, с грохотом упало что-то тяжелое. На поимку беглецов были немедленно организованы самые опытные артисты и их ассистенты, имеющие навык работы с животными. Наконец косолапых изловили и привязали к кольцам, вделанным в стены коридора. Медведи «размялись» на славу! Лаврова вызвали к инспектору манежа. Там были руководитель номера и дрессировщик. Еще не оправившийся от возбуждения, инспектор раздраженно выговаривал артисту: «Вы не имели права нового человека приставлять к животным! А если бы они в зал выскочили — представляете, какая бы поднялась паника?» Потом они все вместе набросились на Сергея — главного виновника происшествия. Громы и молнии обрушились на его голову. Закончилось все тем, что ему на следующий день велели выходить на работу в униформу. За один день Лавров стал знаменитостью. «А, это тот, который медведей выпустил!» — говорили про него. Вскоре даже те, кто не присутствовал при переполохе, знали его в лицо. А Сергей стал работать в униформе. Здесь было интересно — музыка, яркий свет, красивые костюмы. И главное — чувство причастности к праздничному действу, происходящему на манеже. Он работал старательно, и скоро о конфузе, с ним происшедшем, забыли. Однажды заболели трое униформистов и остальным пришлось заменить товарищей. Работы сразу прибавилось. Сергею поручили в номере с голубями и попугаями забирать с подставки и уносить за кулисы яркого фасонистого петуха, который только и умел, что надуваться и кукарекать. В нужный момент Сергей выбежал на манеж, осторожно поднял петуха и понес к форгангу. Но тот вдруг встрепенулся, клюнул его в темя и вырвался из рук. Артистка в смятении громко зашептала: «Лови его скорее, номер стоит!» Легко сказать — лови! А как это сделать? Униформист рванулся, пытаясь в падении поймать зарвавшуюся птицу, но тот оказался проворнее. Возмущенно голося, он отбежал в сторону. Публика захохотала. С задних рядов закричали: «Ты за хвост его, за хвост!» Советы посыпались со всех сторон. Растрепанный, взмокший униформист готов был провалиться сквозь манеж. Конечно, если бы он мог спокойно соображать, он догадался бы загнать петуха в проход, как это делают хозяйки, загоняя птицу в сарай. Но спокойно рассуждать он уже не мог. Зал уже веселился вовсю. Артистка топталась у форганга и умоляла инспектора поймать петуха. Тот шепотом доказывал, что если сейчас ловить птицу выбегут еще десять молодцов, то номер, считай, сорван, так как публика настроилась на клоунаду. Сейчас ведь думают, что все это понарошку! Сергей в этот момент отчаянным прыжком настиг наконец петуха и, плюхнувшись на манеж, схватил его за ногу. Ряды всплеснулись аплодисментами и поздравительными криками, а красный — под цвет ковра — униформист выскочил с петухом под мышкой в боковой проход. Артистка кое-как закончила выступление и в слезах убежала за кулисы. Там она набросилась на инспектора: «Кого вы мне подсунули? Половчее не нашлось?» Досталось, конечно, и Сергею. Потом инспектор неожиданно спросил: «Хочешь к клоунам ассистентом пойти? Ихнего в армию забрали, а у тебя явные наклонности комика, — он выразительно посмотрел на Сергея, — да и от животных подальше...» Испереживавшийся Сергей не задумываясь ответил: «Хочу!...» Вот так и началась работа Сергея Лаврова в цирке. Он стал днями и ночами пропадать на работе, мудрил над клоунским реквизитом, совершенствуя его, читал книги про клоунаду. Скоро он уже сам готовил реквизит той или иной сценки, наизусть знал весь репертуар клоунов, мог показать все мизансцены их выступлений. Его стали сажать в «подсадку». Вначале он стеснялся, - казалось, весь цирк показывает на него, но со временем привык и перестал обращать внимание на зрителей, как если бы работал на манеже. В антракте Сергей надевал обычный костюм и садился в первом ряду. В очередной паузе клоуны разыгрывали репризу, в ходе которой «случайно» попадали в него гирей (конечно, бутафорской). Он падал в проход и, будто бы в смущении, убегал из зала. Раз его место оказалось занятым — билетеры недоглядели. Сгонять зрителя с места, — значило бы привлекать внимание. Сергей растерянно топтался в проходе, но клоуны вовремя это заметили и бросили гирю не в ряды, а в проход. Сергей схватил ее и неожиданно даже для самого себя бросил обратно в манеж. Клоун поймал ее и свалился за барьер. Получилось смешно, и эту «деталь» оставили... Проходило время, и он многое узнал о клоунском мастерстве. Узнал, что коверные должны в совершенстве владеть любой цирковой техникой, постичь различные жанры — акробатику, жонглирование, эквилибристику. Усвоил он, что клоун — это мозг цирка, он обязан быть культурным, остроумным, просто, наконец, умным человеком. Прошел год, и весной Сергей твердо решил поступать в студию клоунады. Друзья-клоуны помогли ему подготовить сценку, нашли смешной отрывок для чтения. И вот все экзамены сданы, и Сергей поехал узнать результат. Как и год назад, стояло прекрасное солнечное утро, не омраченное тучами, так же свежо шуршали шины троллейбусов и так же стояла толпа у списка с зачисленными. Сергей стал читать списки, и чем ниже опускались его глаза, тем все больше вытягивалось его лицо. Фамилии Лавров на доске не было. Второго провала он не ожидал! Все казалось таким ясным — и вот... Он выбрался из толпы, хмуро посмотрел на оживленно болтавших счастливцев, обсуждавших перипетии экзаменов, и побрел в приемную комиссию. Там он скучным голосом назвал свою фамилию и попросил вернуть документы. Молоденькая секретарша вскинула на него удивленные глаза. —   Вы раздумали учиться? —   Да нет, — вздохнул Сергей, — меня не приняли. —   Как — не приняли! Я же хорошо помню вашу фамилию. Вы зачислены! Неужели пропустила? — И она зашелестела списками. Сердце Сергея застучало медленно и внятно, а секретарша воскликнула: —   Ну да — пропустила! Вы приняты! А еще говорят, что чудес не бывает! Бывают... В цирке! А. ДРИГО  







Темы с аналогичным тегами Советский цирк. Ноябрь 1981 г, Советская эстрада и цирк.

Количество пользователей, читающих эту тему: 0

0 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных

  Яндекс цитирования