Известный иллюзионист Ван Тен-тау

Он дважды бежал в Африку, и оба раза неудачно. С дороги  его   возвращал  старший брат. Первое путешествие в экзотическую страну оборвалось в Херсоне, второе — еще ближе: на Казанском вокзале в Москве.

Помня об этих неудачах детства, заслуженный артист республики известный иллюзионист Ван Тен-тау, отправившись через сорок лет на гастроли в Замбию, не удержался и послал брату телеграмму с Шереметьевского аэродрома: «Все-таки лечу в Африку. На этот раз не поймаешь!» И в самом деле, когда брат распечатывал телеграмму в Ленинграде, Ван Тен-тау вместе с группой советских артистов уже приземлялся на аэродроме в Замбии.

Подан трап. Артисты, оглушенные перелетом, жмурясь от яркого солнца (в Москве трещал мороз, а в Замбии было под сорок градусов жары), спускаются на африканскую землю. Их встречает национальный ансамбль и тут же, на аэродроме, дает свой импровизированный концерт: живописно одетые темнокожие люди легко и грациозно танцуют под сухие ритмические звуки тамтамов... И вслед за этим сразу поездка в город, когда навстречу автобусу летит, поражая своей необычностью, неведомая еще земля Африки с финиковыми, кокосовыми, банановыми деревьями, где стая юрких обезьян под присмотром вожака перебегает асфальт буквально под носом у машины, где за поворотом возникает дорожный знак «Осторожно! Слоны!» и через сотню метров — «Осторожно! Бегемоты!», где...

Наше путешествие по Африке началось... Правда, стартовали мы в Москве, на Таганке, в квартире Ван Тен-тау, в тот момент, когда в проектор был вставлен один из многочисленных роликов кинопленки, отснятых артистом за пять гастрольных поездок по девятнадцати странам этого далекого континента.

Впрочем, в атмосферу Африки погружаешься, едва переступив порог квартиры. Ван Тен-тау, с детства страстно влюбленный в Африку и наконец познавший ее коллекционер и изобретательный рукодел, создал у себя дома небольшой музей Африки.
Знакомое еще по школьным атласам очертание африканского континента, вырезанное из пенопласта, висит на стене его квартиры. На нем нанесены реки и озера, водопады, нарисованы пальмы. Щелчок выключателя, и засветились стеклянные шары, вделанные в муляж. В каждый из них налита вода и собран грунт из крупнейших водоемов Африки: из Индийского океана, из водопадов Виктории, Марчесона, Убан-ги, из Нила...

И тут же рядом — горка камней: пепельно-палевые из Египта, голубоватые — из Алжира, красные — из Судана, темные — из Эфиопии... Бивень слона — блестящая, отполированная, благородная слоновая кость. Здесь и ритуальные африканские маски из красной меди, копья, дротики, топорики, щиты разной формы и рисунка. Черные блестящие деревянные фигурки. И, конечно, попугаи. Живые, шумливые, яркие попугайчики: бледно-желтые, пепельно-голубые, изумрудно-зеленые, веселой стайкой резвящиеся в большой клетке. Оки непременные участники аттракциона и вместе с Ван Тен-тау выезжают на гастроли.

В отдельной клетке большой попугай с карминно-красным хвостом. Это — говорящий попугай Сюля из Конго. Он был еще птенцом, когда в прошлом году его привезли оттуда. Он долго неотрывно рассматривал нас своими маленькими черными глазками-бусинками, едва мы появились в комнате. Потом вдруг засвистал и четко, мягко, без обычной попугайной гортанности, произнес: «Сюля хороший!» Он и в самом деле хорош, в особенности когда поет песенку про старушку.
Но с Сюлей, как с ребенком, надо быть осмотрительным; через два-три дня он обязательно повторит наиболее часто произнесенные во время беседы слова.

Ван Тен-тау открывает клетку. Сюля в восторге. Он сразу садится к хозяину на плечо, тычется клювом в его лицо, не стесняясь, прямо изо рта выклевывает печенье. Но Сюле все можно — он любимец! Показывать и рассказывать про Африку Ван Тен-тау может часами. Ему помогают в этом тысячи метров отснятой пленки, сотни слайдов и фотографий, множество привезенных экспонатов.

— В путешествии меня всегда преследует мысль: увидеть и познать не только самому, но, приехав домой, поделиться всем увиденным с людьми,—говорит Ван Тен-тау. Сын доктора тибетской медицины, уроженец Сибири, выросший в Москве, он очень общителен, его всегда окружают люди.

Проведав про домашний музей Ван Тен-тау, школьники соседних школ не раз гурьбой врывались в маленькую квартирку дяди Сережи. И он, занятый гастролями, созданием новых номеров и реквизита, с радостью отдает этим посещениям многие часы. Видя детские восторженные глаза, Ван Тен-тау вспоминает своих сыновей, теперь уже самостоятельных: один — летчик, другой — артист цирка, жонглер.

Нести людям радость — основная заповедь артиста. И, может быть, именно поэтому его номер напоминает прелестную неожиданную сказку с добрым волшебником Ван Тен-тау и грациозной волшебницей жонглером Людмилой Ван Тен-тау, его женой и помощницей.

Свое искусство опытный иллюзионист охотно передает молодежи. В городах, где существуют народные цирки, артист помогает тем, кто хочет работать в его жанре... Недавно в Москве побывал цирк из Вьетнама. С некоторыми его артистами Ван Тен-тау делился своим богатым опытом. А однажды, уже в 1970 году, мы застали у него дома юношу и девушку из Вьетнама.
— Познакомьтесь с Володей и Галей, — прервав занятия, предложил нам хозяин.

Володя — это двадцатилетний Нгуен Дык Хьен. Восемнадцатилетняя Галя у себя на родине зовется Нгуен Тхи Фыонг. Оба занимаются в Московском цирковом училище, готовятся стать жонглерами. Но, кроме того, им хочется получить и вторую специальность — иллюзионистов. В училище, однако, не готовят мастеров этого жанра. И директор А. Волошин попросил Ван Тен-тау в порядке шефства заняться вьетнамцами. Тот согласился и не жалеет об этом. Он в восторге от своих трудолюбивых учеников. Перед выездом на гастроли он разработал для Гали и Володи программу занятий...

В доме Ван Тен-тау множество картин, среди них немало написано самим хозяином.
— К живописи я пристрастился лет восемь назад, — рассказывает иллюзионист. Его увлечение оказалось сильным. Когда Ван Тен-тау долго не имеет возможности писать, он тоскует по запаху краски, по своим мольбертам и кистям. Поэтому они вместе с кино- и фотокамерами — неизменные его спутники во всех гастрольных поездках и, конечно, на рыбалках под Москвой или Вологдой.
Страсть к живописи свела Ван Тен-тау со многими художниками. Среди них — уже известные мастера и молодежь, начинающая свой путь в искусстве в стенах художественного училища.

Когда чета Ван Тен-тау бывает в Москве, у нее по четвергам собираются художники, литераторы, люди интересных профессий, которым есть что рассказать. Обсуждаются новые работы присутствующих, разбирается творчество знаменитых мастеров. Бывалые люди рассказывают о своей интересной жизни. А на столе неизменно появляется крепкий чай, кофе и всякие яства, на которые такая мастерица жена Ван Тен-тау.

Радушие и гостеприимство этих людей поразительны. Каждый, придя к ним, чувствует себя так, словно хозяева только его и ждали. Из этого интересного дома не хочется уходить, и, сколько бы вы ни просидели, хозяева будут вас непременно удерживать.
Вот и мы незаметно провели здесь три часа, а все еще терзаем хозяина вопросами. И самый настойчивый из них: как Ван Тен-тау на все находит время?

Как в каждом одаренном человеке, процесс творчества идет в нем, видимо, непрерывно. Не раз во время рыбалки рождались идеи новых трюков. Один из самых эффектных, когда по мановению руки иллюзиониста оживает нарисованная на бумаге картина: река струится, лодка движется, а птица взлетает с ветки и кружит по сцене, рожден именно в минуты отдыха, на берегу реки. На природе же продумывается техника и технология номера. Да-да, сказочные иллюзии требуют больше, чем что-либо другое, — изощренной технической мысли, остроумного реквизита. И когда решения найдены, Ван Тен-тау сам встает к токарному станку, к верстаку, сам все мастерит своими чуткими, тонкими и умными пальцами.

Ван Тен-тау худощав, гибок, тренирован. А ведь ему за шестьдесят. Наверное, такая форма требует времени для ее поддержания? Нет, он не занимается гимнастикой в чистом ее виде, хотя свою цирковую карьеру начинал гимнастом. Этого стройного, черноволосого человека видели в своих рядах ополченцы 1941 года, а затем он побывал на многих фронтах в качестве артиста. Вместе с армией прошагал по фронтам от Сталинграда до Будапешта, вернулся с войны с орденом Красной Звезды и пятью медалями.

А теперь его нередко можно увидеть в десяти-двадцати километрах от города. В хорошем темпе он шагает по шоссе с этюдником через плечо. Иногда останавливается, чтобы сделать набросок, иногда — чтобы откинуть в сторону гвоздь или гайку, сбросить в кювет свалившуюся доску или кирпич... Ван Тен-тау ни к чему не умеет оставаться равнодушным — ни к красоте природы, ни к его диковинам, ни к достопримечательностям, ни к беспорядку...

СУСАННА ИКОННИКОВА, МАКС ПОЛЯНОВСКИЙ, лауреат Государственной премии

оставить комментарий