К семидесятилетию Феодосия Бардиана

С Феодосием Георгиевичем Бардианом я встретился в цирке, раньше наши с ним пути не сходились...

В 1927 году, когда мне было шесть лет и я, уцепившись за юбку бабушки, ходил смотреть и слушать, как играет духовой оркестр пожарной дружины в городе Демидове, Смоленской области, Бардиану исполнилось восемнадцать лет. Был он тогда в Белоруссии комсомольским работником и вовсю играл в молодежном рабочем театре, который, кстати, сам и организовал. И не какие-то там третьестепенные роли. В «Медвежьей свадьбе» А. Луначарского он играл графа, а в оперетте «На страшном суде» — самого бога Саваофа.

Тогда я никак не мог встретиться с Бардианом, а если бы и встретился, то разговора бы у нас с ним не получилось. Интересы у каждого были другие.

А вот спустя семнадцать лет мы очень даже могли встретиться на войне, потому что моя военная дорога в 1944 году была одна с Феодосием Георгиевичем. Воевали мы на одном фронте, на 3-м Прибалтийском, и части наши наступали по одному маршруту, и освобождали мы одни и те же города: Псков, Валгу, Выру, Валмиеру, Цесис, Ригу. И если бы заглянул он случайно в декабре 1944 года в город Валмиеру, то в нетопленном городском театре мог бы увидеть на концерте армейской самодеятельности старшего сержанта Никулина, который в рыжем парике пытался изображать клоуна. Впрочем, если бы и заглянул и увидел, то, наверное, ничего не шевельнулось бы в его душе, так как в то время он о цирке и не помышлял.

Вообще в «доцирковой» биографии Бардиана мало что предвещало его приход в наше беспокойное хозяйство. После окончания педагогического института учительствовал в Сибири, занимал ответственные должности в Западно-Сибирском крайоно, был директором Сибирского филиала Всесоюзного антирелигиозного института (как-то, помню, он очень интересно рассказывал о своих встречах с Я. М. Ярославским и Н. К. Крупской) — какой уж тут цирк! Правда, искусство любил всегда: руководил самодеятельными хорами, играл, как я уже говорил, в спектаклях. И, наверное, есть известная логика в том, что перед самой войной Бардиан руководил Новосибирским областным отделом по делам искусств, а в конце войны, уже в звании полковника, был заместителем начальника отдела культуры сухопутных войск.

Но все это, повторяю, было до нашего знакомства с Феодосием Георгиевичем. А потом он пришел в цирк. Пришел, по его собственным словам, без особой охоты. Искусства нашего не знал, в цирковых премудростях разбирался плохо.

Дела тогда в цирке шли не блестяще. Даже при моей, к тому времени еще очень короткой творческой жизни, у нас сменилось четыре управляющих (или начальников главка, как они тогда назывались) — Бардиан был пятым. И, глядя на человека в полковничьем мундире, сидящего в директорской ложе цирка, многие артисты спрашивали себя: а надолго ли он пришел? К счастью, оказалось, что надолго — на целых двадцать лет.

Что мне уже тогда, в дни первого знакомства, понравилось в Бардиане? Он никогда напрасно не обнадеживал людей, редко что-нибудь обещал. А если обещал, то делал. И еще мне понравилось, что он как-то сразу, и притом очень заинтересованно, стал вникать в наши дела. На собраниях больше слушал, чем говорил, советовался с людьми, умел вызвать их на откровенный разговор. А уж коли выступал, то выступал немногословно, конкретно, по существу. Короче говоря, Феодосий Георгиевич очень скоро стал «цирковым человеком», глубоко, профессионально разбирающимся в проблемах и специфике нашего искусства. Авторитет управляющего еще более вырос и окреп, когда все убедились в его безукоризненной честности, доброжелательности, принципиальности.

Наверное, нет нужды перечислять все то доброе и полезное, что сделал коммунист Бардиан для советского циркового искусства. В строительстве прекрасных цирков-дворцов, в создании национальных коллективов (о номерах и аттракционах я уже не говорю), в триумфальном успехе наших мастеров манежа за рубежами родной страны — во всем этом есть немалая доля его энергии и труда, частица его горячего беспокойного сердца. Родина высоко оценила заслуги Феодосия Георгиевича Бардиана на поприще цирка: к трем его боевым орденам прибавились ордена Трудового Красного Знамени и «Знак Почета», ему было присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.

Цирк стал для Бардиана делом жизни, его самой большой привязанностью и любовью. И я не сомневаюсь, что он многое еще сделал бы для нашего искусства, если бы не подвело здоровье: врачи категорически потребовали оставить работу. Но, даже уйдя со своей хлопотливой должности, Бардиан не расстался с цирком — вот уже несколько лет он читает о нем лекции в ГИТИСе, где заведует кафедрой.

Феодосию Георгиевичу Бардиану исполнилось семьдесят лет. Мне хочется от души поздравить его с юбилеем, пожелать бодрости, здоровья, поблагодарить за тот добрый след, который он оставил в цирке.

ЮРИЙ НИКУЛИН, народный артист СССР

оставить комментарий