Клоуны-акробаты

Из книги Тристана Реми. Клоуны

Французский комик со своим ярко выражен­ным национальным характером не смог противостоять натиску иностранных комиков. Французский буффон, ведущий свое происхождение от шутов и фигляров ярмарочных балаганов, исчез с манежа. Английский клоун, который все больше и больше утрачивал свою важную роль в рождественских пантомимах, эмигрировал на континент и наводнил француз­ские цирки. Успех, сопутствовавший ему, породил множество подражателей, и среди них немало ремесленников. Вот почему до нас дошли лишь отдельные имена выдающихся клоунов, ставших почти легендарными.

Томас Кемп, первый клоун в полном смысле этого слова, выступавший в цирке Олимпик, родился в 1819 году. Этот чисто английский клоун был необыкновенно веселым, живым и проворным. Однако он поначалу был встречен во Франции весьма холодно. Кемп сопровождал свои выступления раз­личными трюками собственного изобретения, которые нрави­лись публике. А тем временем Виктор Франкони давал воз­можность передохнуть своим дрессированным лошадям. Кемп выходил на арену, удерживая на подбородке стремительно вертевшийся волчок; он подбрасывал в воздух павлинье перо и, подставляя нос, ловил это перо и удерживал его в равновесии. Все эти упражнения требовали немалого мастерства. Одет он был в многоцветное трико, плотно облегавшее тело. Нарумяненные щеки, голова, увенчанная париком ярко-крас­ного цвета с прямой коротенькой косичкой, делала Кемпа похожим на флорентийского Стентерелло. Кемп вел весьма забавные речи и выказывал большую силу и ловкость в   акробатических упражнениях. Он сумел занять видное место среди комиков и утвердил манеру английского клоуна на арене французского цирка; однако бурный образ жизни рано оборвал его блистательную карьеру. Кемп умер в убежище для ума­лишенных в   возрасте 36 лет  18 сентября  1855 года.

Преемнику Кемпа Джемсу Клементу Босуэллу удалось окончательно победить недоброжелательство французской пуб­лики, которая с трудом привыкала к сдержанной мимике и тра­гической маске английских клоунов. Босуэлл был не только клоуном, но и дрессировщиком собак и обезьян. Едва по­явившись на арене французского цирка, он уже заслужил похвальные отзывы иллюстрированных газет и журналов. В противоположность своему предшественнику он встретил у публики самый теплый прием. В обзоре фактов и событий, которые приковали к себе внимание рарижан в 1857 году, мы находим одновременно: упоминание о новой постановке «Тартюфа», о появлении романа «Госпожа Бовари» и восхи­тительный шарж, принадлежащий Брассеру, — на клоуна Босуэлла.

Жюль Кларети в своей статье, посвященной памяти Ориоля, утверждает, что никто никогда не сможет заменить Босуэлла на  арене  цирка... «Этот нелепый человек с лицом, вымазанным мукой и рас­крашенным, как у дикаря, шутил так мрачно, что у каждого, кто постигал истинный смысл его слов, по спине пробегали мурашки. В этом клоуне было что-то неизъяснимо жуткое. Его дребезжащий смех напоминал звук надтреснутого коло­кола.

Порою, когда какая-нибудь красивая наездница в корот­кой юбочке, с обнаженными плечами и руками, встречаемая восторженными приветствиями публики, останавливала на всем скаку лошадь и ласково похлопывала ее по шее своей ручкой, ожидая, пока подадут новые ленты и обручи, к ней приближался Босуэлл; держа в руках коврик, на который красотка должна была ступить своими розовыми башмач­ками, он возникал на ее пути — холодный, зловещий, пугаю­щий — и по-английски читал прелестному созданию какой-нибудь  отрывок  из  монолога  Гамлета.   Ничего  не  понимавшая публика корчилась от смеха, наездница улыбалась, Босуэлл говорил с мрачным исступлением, одновременно смешным и свирепым, о той стране, откуда ни один из смертных еще не возвращался...

Задрапировавшись в белый плащ с красными полосами, нахму­рив бледное лицо, на котором выделялся кроваво-красный рот, напоминавший рот ребенка, перепачканный соком спелых ягод, Босуэлл походил на карикатурный призрак, закутанный в окровавленный саван мертвеца. Порою, словно для того, чтобы посмеяться над наездни­цей, он резким жестом отстранял картонный обруч, сквозь который она собиралась прыгнуть, и, устремив на нее при­стальный дикий взгляд, испускал какой-то гортанный звук, сопровождая его судорожным прыжком. Наездница только пожимала плечами и ловила себя на мысли, что этот человек — сумасшедший». Эдуард де Перродиль в своей книге «Господин клоун» писал:

«Он обладал таким необыкновенным чувством равновесия, что, насколько нам известно, впоследствии никто не мог повто­рить его номеров. Босуэлл взбирался по лестнице, которую он сам же и удерживал в вертикальном положении, и по мере того, как поднимался по ней, отбрасывал в сторону попе­речные перекладины; достигнув последней перекладины, он отбрасывал ее вместе с одной из боковых стоек лестницы, становился головой на оставшуюся стойку и в таком поло­жении сохранял равновесие» 1.

1 Э. де Перродиль, Господин клоун, Париж, изд. К. Далу, 1889

«Босуэлл окончательно утвердил во Франции клоунаду, вывезенную из-за Ламанща, которую начал внедрять в нашей стране его предшественник Кемп, другой клоун, умерший от ностальгии», — говорит Анатоль Франс. Ссылаясь на одну газетную статью, опубликованную 7 мая 1859 года, он прибавляет:

«Он появлялся на арене: раскаты смеха становились все громче, сливались в немолкнущий грохот; он взлетал в воз­дух, и крики «браво», казалось, взлетали вместе с ним; вскараб­кавшись   на шест, он становился вниз головой, и все головы склонялись, чтобы лучше разглядеть лицо этого человека, который четверть часа жил в противоестественном положении» 1.

1 Библиотека Арсенала. Фонды Ронделя.

Босуэлл остался в памяти поклонников цирка того вре­мени как один из наиболее эксцентрических клоунов, этих сыновей бурлескной фантазии. Валенсиану — ультрафантастический танец, который Босуэлл исполнял в костюме цыганки с рыжим париком на голове, стуча огромными кастаньетами, — впоследствии не раз исполняли на  арене цирка.

Иногда Босуэлл выступал вместе с партнером, чья изве­стность не уступала его собственной. Мы имеем в виду Уила. Босуэлл и Уил поставили на арене цирка пародию «Ландские коровы».  Маленький Уильям Уил родился в Лондоне в 1822 году; он был сыном цирковой наездницы Зефоры. Столь же попу­лярный, как Босуэлл, Уил был прежде всего клоуном, напо­минавшим шекспировских шутов. Наделенный достаточно ори­гинальным дарованием, Уил достойно продолжал традицию Ф. Уоллета, английского клоуна, прославившегося лукавым юмором и даром мистификации; благодаря своим акробати­ческим способностям Уил не отставал от французских прыгу­нов. В ту эпоху не могло быть и речи о том, чтобы клоун не был одновременно и акробатом.

Вот почему Уил, согласно неписаному закону цирка, мас­терски ходил на руках, исполнял такие головокружительные прыжки, на какие до него никто не отваживался.  Но главная заслуга Уила состоит в том, что он открыл театру доступ в цирк, разыгрывая на арене пародии на теа­тральные представления. Он был неподражаем в пародии на «Гамлета». Шекспир в ту пору был в моде. Его театр покорил французскую публику во время гастролей английских актеров. Их выступления в театре Одеон в 1827 году на протяжении шести недель сопровождались невиданным успехом. По обы­чаю, цирк Олимпик тут же показал на своей арене «Гам­лета» — «Трагическую пантомиму в трех актах» и «Шотланд­ских ведьм» — своего рода вариант «Макбета», а затем и «Вене­цианского мавра» («Отелло») — пантомиму, сопровождав­шуюся диалогом.

В те времена все наперебой шутят, подражают, придумы­вают пародии. Среди сценок, разыгрывавшихся на манеже начиная 1840 года, мы встречаем «Шотландца и Сильфиду» — пародию на роль Сильфиды, принесшую славу Марии Тальони. Как именно использовал Уильям Уил сюжет трагедии «Гамлет», чтобы создать на ее основе пародию-буффонаду, которая с той поры не переставала фигурировать в репер­туаре клоунов? Вопрос этот остается без ответа. Хотя Уила и считают автором этой пародии, никакого убедительного доказательства  тому до  сих  пор  не  обнаружено. У этого клоуна был живой ум и достаточные познания, и ему удалось сделать из своих сыновей Эрнеста и Давида несравненных  Пьеро.

Кроме Кемпа, Босуэлла, Уила можно назвать еще Кэндлера, который играл особенно заметную роль в цирке Франкони. Вместе со своим партнером Ларисти он работал с шестом. Кэндлер оставил затем карьеру клоуна и возвратился в Англию, где возглавил контору по перевозке пассажиров и грузов. Ларисти, приглашенный на гастроли в Америку, погиб во время  кораблекрушения  по пути  в Новый Орлеан.

Английские клоуны оставили немало доказательств своего таланта, и отклики на их успешное соперничество с конкурен­тами можно встретить в цирковой хронике того времени. А многих их сотоварищей по профессии мы знаем только по­наслышке; артистическая деятельность Эдварда, Сильвестра, Лероя, Уайтона, Франка, Клода Гонтара, Готье, Франсуа осталась безвестной. Одни из них перечислены в списке клоу­нов, приведенном Эдмоном де Манном в его работе о цирке Франкони; другие порою упоминаются, но так бегло, что тол­ком не понять, чем именно они отличаются от остальных.

А ведь некоторые клоуны, такие, как Чедвик, играли вид­ную роль в цирке. Чедвик родился в 1838 году, в 1863 году он дебютировал в Зимнем и Летнем цирках, где много раз участвовал вместе с Прайсом-младшим, Альфано, Лероем, Монтеро-отцом и  Анри в  различных  интермедиях 1.   Это  ему принадлежит словечко «мьюзика», которое он адресовал дири­жеру оркестра после каждой из своих шуточек. Впоследствии Чедвик сделался режиссером в Новом цирке; он пробыл в этой должности со дня открытия цирка и вплоть до самой своей смерти   (1889).

1 То, что нам известно о поведении Чедвика на арене, позволяет предполагать, что он выполнял роль, напоминающую роль современного коверного клоуна. Он без дела суетился на манеже, чтобы позабавить зрителей.

Названным выше клоунам можно противопоставить разве только Адольфа Монтеро, менее известного, чем они, но инте­ресного тем, что он был клоуном, можно сказать, «роман­ского» направления, для которого характерны ловкость в акробатических упражнениях и тонкое исполнение буффо­нады.

Адольф Монтеро родился 11 апреля 1819 года в Бордо. Он еще очень молодым поступил в цирк Олимпик и участвовал в пантомиме «Жоко, или Бразильская обезьяна», которая в свое время сделала обезьян настолько популярными, что и во Франции и в Англии долгое время бытовало выражение «обезьянничать», до сих пор сохранившееся в языке. О самом Монтеро нам очень мало известно. В сценке «Брадобрей» он играл вместе с Лероем 1.

1 В русских цирках сценка «Брадобрей» называлась «Парикмахерская». Белый клоун брил огромной бритвой своих партнеров, предварительно намылив их мыльной пеной с помощью малярной кисти, привязывал их к стулу и т. д. — Прим. ред.

Умер Монтеро 24 июня 1888 года в Отейле. Его сын, Эжен-Станислав Монтеро, родившийся в Париже 2 мая 1849 года, был истинно парижским клоуном, напоми­навшим по характеру Гавроша. По словам Перродиля, то был весельчак из предместья Сен-Мартен. Вместе со своими парт­нерами — Верреком, в то время еще новичком в цирке, и Лероем — он придумал следующий номер. Два клоуна выно­сили на арену большой ящик, напоминавший те, в которых в парижских парках продавались вафли; Монтеро вскакивал на крышку и вихрем крутился вокруг своей оси с быстротой шарика, вертящегося в рулетке. Да, на это стоило посмотреть! Эжен Монтеро любил рассказывать забавные истории. От него исходит анекдот о кровожадном человеке, которого директор цирка не желал пускать в зал, так как этот зритель успел проглотить нож, найденный им в конюшне, и можно было опасаться, что, прельстившись аппетитными ножками наездницы, он проглотит ее целиком. В 1889 году Монтеро-сын поступил в Новый цирк, где выступал вместе с Полем Луайялем и Джео Футтитом. Он умер  в   Курбевуа  10 декабря  1922  года.

Упомянем еще братьев Николе, которым, чтобы не путать их, присвоили номера: первый, второй, третий. Подобно своему прославленному предку 1, они слыли талантливыми шутами, а в акробатическом искусстве превосходили многих из своих товарищей.

1 Имеется в виду Жан-Батист Николе, который в свое время возгла­влял труппу Великих танцоров короля, позднее создавший театр Гете. Этот театр помещался на бульваре Тампль. На сцене театра Николе выступала обезьяна, вызывавшая восторги парижан. Николе дебютировал с театром марионеток. Затем он стал выпускать на сцену актеров. Николе избрал своим девизом слова: «Нет предела лучшему».

«Выступая на арене цирка Наполеон, все трое, кажется, ставят себе задачу разрушить все те представления о центре тяжести, которые существуют у публики. Я не поручусь, что три этих человека не сделаны из каучука. И ошеломленная публика — испуганная, очарованная, восхищенная их упражнениями — неистово  аплодирует  артистам. Что еще остается делать публике, столкнувшейся с этим трио? Аплодировать!» 2.

2 Альбер Монье, «Журналь Амюзан», 1858.

Стрэли приводит как пример клоунов-акробатов братьев Джона и Уильяма Прайсов, известных как Прайс-старший и Прайс-младший; эти артисты считаются также старейшими музыкальными клоунами. Еще в XVIII веке члены прославлен­ной актерской семьи Прайсов были опытными артистами, выступавшими не только в танцевальных и мимических музы­кальных сценах, но и как наездники и гимнасты. Братья Прайс были талантливыми эквилибристами, прыгунами и музыкан­тами. Они выходили на арену в костюме клоуна, который не мешал им в упражнениях. Благодаря костюму, а также осы­панным мукой лицам и парикам (на рисунке Карло Гриппа один из братьев изображен в парике с хохолком, другой — в парике с развившимися волосами) братья Прайс, должно быть,  и прослыли клоунами.

Они были прежде всего и главным образом музыкальными акробатами и, по словам современников, представляли собой неповторимое   соединение Ориоля и Паганини. Дж. Стрэли несколько раз видел их в период с 1858 по 1867 год на арене цирка Луайяль, который ежегодно приезжал в Страсбург. Они превосходили друг друга в номерах на подвижной музы­кальной лестнице; каждый из братьев взбирался на лестницу, которую он удерживал в вертикальном положении, слегка раскачивая ее; затем артисты, сохраняя равновесие, испол­няли на лестнице дуэт на скрипках или флейтах. Номер этот позднее исполняли многие артисты; в послед­ние годы с ним выступал Бенито Бедини с двумя партнер­шами; в настоящее время этот номер больше не считается номером   клоунов.

Братья Прайс были также авторами акробатического дуэта, сопровождавшегося игрой на скрипках. Артисты в самых немыслимых позах исполняли различные пьесы на скрипках. Позднее с таким же номером выступали братья Конрад. То были два удивительных скрипача, которые долгое время поль­зовались необыкновенной популярностью у зрителей Зимнего и Летнего цирков. Публика, сидевшая в зале, слушала, как артисты за кулисами играют на скрипке. Затем они, как смерч, врывались на арену в украшенных блестками трико, вер­телись вокруг своей оси, кувыркались, прыгали один через другого, сталкивались — и все это, не переставая играть на своих инструментах. В наши дни этот необыкновенно труд­ный номер исполняют артисты Платтье; он принадлежит к числу наиболее    виртуозных    номеров   музыкальных    клоунов. После смерти своего брата Джон Прайс продолжал высту­пать на арене цирка. Следуя английской моде, он носил бакен­барды. Он почти не разговаривал с публикой. Маленького роста, чопорный, хладнокровный и методичный Джон Прайс олице­творял собой тип невозмутимого британского комика. Во французских цирках партнерами этого клоуна иногда высту­пали  Босуэлл,   Чедвик  и  Фернандо.

оставить комментарий