Мирей Матье и французский мюзик-холл

Многое вспомнилось, когда в Театре эстрады открылся занавес французского мюзик-холла, и оркестр заиграл «О, Париж!» и «Большие бульвары», мелодии, которые стали для нас своеобразными позывными французской эстрады с тех пор, как их спел в Москве Ив Монтан.

Вспомни­лось, что успех тогда ему принес не только талант, но и атмосфера времени, и так уж получилось, что его песни тоже стали ка­кой-то частичкой этой атмосферы. Потом к нам приезжали многие — и не только шан­сонье — Вилар, Барро, Планшон, Марсо. Мы услышали голос Эдит Пиаф, а сама она так и не успела приехать... В общем, мы при­мерно представляли, чего надо ждать от французского мюзик-холла. Однако было в представлении и кое-что неожиданное, а какие-то ожидания не оправдались, что, впрочем, тоже естественно, поскольку все предвидеть невозможно.

Неожиданным оказался ритм представ­ления — стремительный, без пауз и сбоев, как будто и без кульминаций и так называе­мых коронных номеров — каждый номер подавался, как самый что ни на есть корон­ный. Мы к этому не привыкли, в наших эстрадных программах и спектаклях иерар­хия номеров различима отчетливо. В программе французского мюзик-холла разговаривали представители как раз тех жанров, которые обычно молчат. Много го­ворил иллюзионист Жерар Мажакс — не всегда понятно, но весело; и фокусы его были прежде всего веселыми, озорными. Разговаривали даже акробаты ле Марселлис, и их номер также был сначала веселым и стремительным, а уже потом сложным. Тип эстрадного танца, который показала балетная группа мюзик-холла, уже знаком нам по фильму Жака Деми «Девушки из Рошфора». Это органичный и красивый сплав многих компонентов — чуть-чуть ба­летной классики, чуть-чуть современного балета, немножко твиста, и все это — в броской эстрадной форме.

Прежде чем перейти к главному — к певцам и песням — необходимо посвятить несколько слов восхищения Фреду Роби, «человеку с несколькими голосами». Голо­сов было много — голос самого Роби и пре­лестного песика, изготовленного на наших глазах песик поговорил немного, после чего его разобрали на части и заменили му­латкой, которая все просила коньяку, а потом запела. Она еще продолжала петь, тянула какую-то ноту, а Фред Роби уже играл на губной гармошке, да еще и ку­рил — все одновременно. Ну, знаете ли, это такое высокое мастерство, что даже трудно поверить. Недаром в зале высказывались предположения, что артисту кто-то или что-то помогает, наблюдался, так сказать, элемент недоверия. Думаю, напрасно: по­верить все-таки можно, хотя и трудно. Так или иначе — номер великолепный, к тому же исполненный с той легкостью и арти­стизмом, которых и следовало ожидать от артиста французского мюзик-холла.

Теперь о певцах и песнях. Мишель Дельпеш, анонсированный программой как «но­вая звезда французской песни», обрадовал как раз отсутствием всякой «звездности». У звезд французской эстрады, во всяком случае у тех, кого мы видели, при всем разнообразии есть одна общая черта — некоторая отделенность от публики: артист творит на сцене собственный  мир, а нам разрешено смотреть на него со стороны. У Мишеля Дельпеша такой отстраненности нет (может быть, пока нет), он очень молод, современен, нервен и весь доверчиво от­крыт нам, зрителям. Именно эти качества и принесли ему успех: трудно было устоять перед тем зарядом нервной энергии, кото­рый он вкладывал в свои простые песенки. Не окончательно сформировавшаяся инди­видуальность имеет свою притягательную силу — на суд публики выносится сама не­законченность, жажда совершенства и стремление быть понятным и нужным. Жажда эта благодарна, а стремление ис­кренне — искренними были и аплодисменты.

Мирей Матье, занявшую почти все вто­рое отделение, называют иногда наследни­цей великой Эдит Пиаф, и для этого есть основания: у нее сильный голос, по тембру действительно похожий на голос Пиаф, дра­матичная манера исполнения. Но быть на­следницей Пиаф не означает петь «в стиле Пиаф». Потому что такого стиля нет —есть Пиаф, замечательная артистка, выразившая в песнях свою душу и свое время. Душа ее была страстной, нежной, глубокой, а время — часто тяжелым и почти никогда счастливым. И все это слилось, сплелось в ее голосе и песнях, потому они и стали явлением большого искусства. И для того чтобы стать наследницей Пиаф, нужно су­меть вместить свое, наше время в свою душу, нужно то, что называется яркой ин­дивидуальностью.

У Мирей Матье выразительный голос, мастерство, экспрессия... Но у лучших французских певцов и певиц, которых мы слышали, были эти качества и еще было что-то свое, более или менее интересное и значительное, но обязательно свое. Как минимум — оригинальная исполнительская манера. В лучшем случае — свой стиль, то есть свое видение и ощущение мира. Возможно, у них были годы ученичества, когда они тоже начинали с подражания кому-то; возможно, Мирей Матье сейчас переживает именно такой период, так что пожелаем молодой и безусловно очень одаренной певице скорее найти себя. Программа французского мюзик-холла не разочаровала — она была интересной и кое в чем неожиданной.
 

Ю. СМЕЛКОВ

Журнал Советский цирк. Август 1967 г.

оставить комментарий