Мстислав ЗАПАШНЫЙ: «ХИЩНИКИ НИЧУТЬ НЕ КОВАРНЕЕ ЛЮДЕЙ»
Вопрос о кризисе российского цирка (провозглашённого в своё время «важнейшим» – наряду с кинематографом – «из искусств»), нет-нет да и всплывающий последние 15–20 лет на поверхность стараниями разнообразных СМИ, всегда отчего-то носит несколько экзальтированный характер. То какой-нибудь заслуженный деятель торжественно возвестит городу и миру о его, цирка, преждевременной кончине, то руководящие цирковые чины подвергнутся нападкам коллег, упрекающих былых соратников в корыстолюбии и нечистоплотности… Своим видением проблемы мы попросили поделиться Мстислава Запашного – народного артиста СССР, лауреата Госпремии РФ, президента Национальной академии цирка, вице-президента Международной ассоциации цирковых школ, генерального директора Росгосцирка.
– Мстислав Михайлович, вы уже 2,5 года возглавляете Росгосцирк – колоссальную организацию с чрезвычайно запутанной, на взгляд постороннего, сказочной какой-то структурой.
– Сказочной – это точно. Цирк – это сказка и для детей, и для взрослых. Что касается структуры, то она выработана, можно сказать, целым веком – мы отметили недавно 85-летие государственной системы, которая позволила нам завоевать имя лучшего цирка в мире. У нас в подчинении 79 цирковых предприятий, которые являются только площадками. Они не имеют самостоятельных трупп. Росгосцирк объединяет 3000 артистов, он создаёт спектакли, вкладывает в это деньги, формирует коллективы, и затем эти коллективы отправляются по регионам. Эта система, как конвейер, который даёт возможность артистам работать, предоставляет рабочие места, ищет новые экономические подходы. Рыночная экономика даёт больше возможностей для заработков артистов.
– Но нужен ли Росгосцирк при рыночной экономике?
– Росгосцирк является единственным надёжным основанием существования цирка. Мы даём социальную защищённость, пусть она и невелика. Российский цирк был и остаётся многонациональным. Я почти ежемесячно подписываю письма с просьбой разрешить продолжить у нас гастроли украинских артистов – тех, которые отработали в цирке по 20–30 лет, а теперь они волей судеб стали украинцами… Мы продолжаем держать их у себя, даём им работу. За 15 лет перестройки многие цирки задолжали, почти все требуют капитального ремонта – в общем, трудностей много. Но я не из категории тех, кто жалуется. Я знаю, что нужно делать, потому и пошёл на этот пост. Мы – государственное учреждение и развиваться сможем на основе государственно-рыночной экономики. Ведь мы получаем только треть того, что нам необходимо, всё остальное пытаемся заработать сами.
– Какими способами?
– На зарубежных гастролях, на внутреннем рынке.
– Значит, и на внутреннем рынке можно зарабатывать?
– Конечно, раз зритель пошёл. В результате нашей реорганизации мы повысили заполняемость залов вдвое. Но! Есть одно существенное «но»: мы не можем поднимать цены на билеты. К нам приходят семьями, мы вынуждены учитывать этот фактор. Самые дорогие билеты стоят у нас 200 рублей, редко 300, самые дешёвые 60–80 руб. Помножьте эти цифры на семью из 4–5 человек! Конечно, это сильно ограничивает наши финансовые возможности. При этом, если заполняемость зала 70% и выше, мы платим артистам по двойному тарифу – я издал такое распоряжение. Был недавно в Рязани, потребовал ведомости – меньше, чем по 18–19 тыс. руб., артист не получает. А это уже кое-что. Рабочий сцены имеет зарплату 1200 руб. в месяц, и как я могу не доплатить ему хотя бы 20% – ведь от него зависят жизни артистов! Он неправильно закрепил трос – артист убился! Мы добились того, что от нас теперь не уходит молодёжь, как убегала когда-то на заработки. Моему сыну предлагали недавно контракт на 5 лет в Америку. Он отказался. Меня это порадовало. Народная артистка Таисия Корнилова – тоже из потомственных артистов, её аттракцион «На слонах вокруг света» очень знаменит. На пресс-конференции после фестиваля она заявила журналистам: мне выгоднее работать здесь, чем за рубежом.
И это действительно так.
Что касается частников, то прожить без поддержки государства им просто невозможно. Это общемировая практика. Я ездил сейчас в Польшу, Венгрию, Германию – там, где раньше были государственные цирковые училища и цирки. Артисты подходили ко мне и плакали. Везде одна и та же история – частник проэксплуатировал и выбросил, и теперь нет работы. Я предлагаю обменные гастроли – мы к вам, вы к нам, – мне говорят: мы не сможем собрать программу… Да что далеко за примером ходить!
Сегодня в цирке Никулина артист, если он не выступает, получает 450 руб. в месяц. Как на это прожить? Ему говорят: надень носик, возьми собачку – и иди фотографируйся, зарабатывай себе и цирку ещё отчисляй в частном порядке. Если бы кто-нибудь из наших стариков, которые учили нас, когда мы были молодыми, узнал, что ты вышел в фойе после спектакля и что-то там со зрителями затеял, ты бы уже больше в цирке не работал. А сейчас – пожалуйста! Кстати, цирк на Цветном бульваре построен на государственные деньги, и никто его у государства не выкупал, всё это стало частным ООО по блату.
Конечно, рано или поздно всё встанет на свои места. Но раз уж случилось так, что в Москве у нас нет своей площадки, – мы всё равно найдём выход. Мы открыли шапито в Братееве и на Поклонной горе, мы доказали, что русский цирк будет существовать в любых условиях и показывать высочайший уровень. У нас заявок молодых артистов на постановку новых номеров сейчас на 60 млн. руб. Притом что нам дают на это 20 млн. А мы всё равно принимаем эти заявки и изыскиваем средства, и делаем! Росгосцирк – огромная махина. Но я привык доводить дело до конца.
Цирки у нас старые, ветшают, и никто ими не занимался по большому счёту. Двадцать один год не могут построить цирк в Нижнем Новгороде! Я его закрывал в 84-м году, выступал тогда там со слонами и тиграми. Мне дали ключ и думали тогда, что лет через пять я его и открою какой-нибудь новой программой… Нам дают 300 млн. руб. – раскиньте эту сумму на всех на год! А была бы возможность – я бы сказал директорам других цирков: давайте ещё на немного затянем потуже пояса, и я 100 млн. из этих 300 брошу на строительство Нижегородского цирка! Но мы не имеем на это права, это подсудное дело. Мы просим дать нам право самостоятельно распоряжаться деньгами. Ситуация напоминает тайфун, внутри которого непонятно что делать: до сих пор существуют законы ещё советских времён и новые, они между собой согласоваться никак не могут. К примеру, вопрос выдачи субсидий Дума рассмотрела только 28 декабря 2005 г. Никто не знает, как именно следует выдавать нам деньги!
– А как же выдавали всё это время?
– В порядке исключения! Потому что я сказал: мы приведём сюда наших животных – в Министерство финансов, на Красную площадь, куда хотите! У нас почти 4000 животных! Они просто могут погибнуть. Мы-то с вами найдём, что поесть, а вот накормить тигра, жирафа, бегемота, слона – проблема. Прошёл январь – мы денег за него пока ещё не получили. А сейчас ещё и холода были. Я вынужден был дать телеграмму – стоп всем циркам. Потому что ехать сейчас – это погубить животных. Нужны специальные вагоны. Отсрочили на 10 дней все программы, надо было вернуть деньги за проданные билеты. И надо накормить животных, а они же сейчас ничего не зарабатывали.
– Так чем же кормили?
– Что заработали – всё на это и спустили! А должны были пустить на развитие. Вот на окне у меня стоит проект новой постановки «Планета обезьян» – нужно сделать для неё аппаратуру. Ещё один новый аттракцион – «Развалины старого замка», там девочка будет превращаться в пантеру, а пантера потом – в девушку. «Дю Солей» вкладывает 60 млн. долларов в одну постановку, а если мы тратим 2,5 млн. руб., то это считается много. И всё-таки мы боремся и завоёвываем призы. Вот в Китае вообще всё золото отобрали, а цирк в Китае целиком субсидируется государством, и если там выходит девушка-жонглёр с тарелочками в прекрасном костюме, то вокруг неё ещё 20 девушек в прекрасных костюмах! У нас, конечно, нет таких возможностей. Но, думаю, это всё-таки вопрос времени. Государство понемногу встаёт на ноги. Мне бы лет пятнадцать назад этот пост занять! Многое было бы по-другому. Многое предстоит сделать. Надо перейти на компьютеры, ввести систему единого билета, мы работаем сейчас над этим, что позволило бы контролировать, сколько билетов продаётся на самом деле. Потому что есть такие директора (я их 28 человек уволил), которые намеренно занижают показатели посещаемости, чтобы не платить артистам двойной тариф. И цирковые гостиницы норовят продавать – в Красноярске, во Владивостоке, в Новосибирске. Не все понимают то, что понимаю я: сейф тебе за катафалком не понесут. Сделать надо что-то стоящее!
– Но чтобы привести в порядок всё это огромное хозяйство, нужны колоссальные средства.
– Я бы привлёк инвесторов. Желающие есть. Осталось только узаконить правовую базу. Сейчас, когда они смотрят в устав, они не знают точно, что они получат за свои деньги и на сколько лет… Новое постановление «О сохранении единого имущественного комплекса Росгосцирка» должно разрешить все эти вопросы.
– И каковы будут ваши первоочередные действия?
– Построить дома для артистов. Многие из них стояли в очередях много лет, но так и не получили ничего. У нас есть в Москве земли, предназначенные для этого. Моя супруга из Нижнего Новгорода, из простой семьи: мать – проводница поезда, отец – бригадир грузчиков. В цирк она попала после хореографического училища, ещё совсем девочкой. Так вот они были в очереди вторыми, когда в 1990 г. им сказали: всё! Постояли в очереди – отдыхайте, больше стоять не придётся.
– Мстислав Михайлович, а как вы стали директором Росгосцирка?
– Я не являюсь назначенным директором, я выиграл тендер. На конкурс я пошёл по просьбе Матвиенко, которая была тогда зам. председателя правительства. «Вы должны идти на конкурс», – сказала она мне. «Да там конкурс уже сделан под конкретного человека! Зачем же я буду под ногами мешаться!» – «Нет, мы будем следить, чтобы конкурс проходил честно».
Не всем по нраву дисциплина, которая восстанавливается. У моей программы есть противники, как правило, это люди, ничего в специфике цирка не понимающие или желающие что-то урвать себе по-быстрому.
– Вы, вероятно, имеете в виду те пресловутые открытые письма?
– Да. И письма они пишут, надо сказать, абсолютно не соответствующие действительности, просто льют грязь. Мне недавно принесли другое письмо – министру и замминистра, там больше 500 подписей. Артисты сами возмутились, требуют остановить клевету. Судите сами, как мы можем куда-то переправлять бюджетные деньги? Не имеем права! За два года мы выпустили 50 новых номеров, это пять концертных программ! И эти новые номера мы уже показываем на фестивалях и получаем призы.
– Школа!
– Очень хорошее слово вы вспомнили. Знаете, мне самому частенько приходилось перевозить животных. И вот как-то садимся на пароход, везём животных в Гонконг. Судно иностранное, а моряки русские! В чём, спрашиваем, дело, капитан? А он отвечает: у ваших матросов хорошая школа, они знают морское дело. То же самое и у артистов. Хвалят «Дю Солей» – да, хороший цирк, и там 62% артистов – русские. В американском – русских 87%. И большая часть из них работает там по нашим контрактам, мы даём за них гарантию и сохраняем им здесь зарплату. Они вернутся – у них здесь в рублях сумма, которая накопилась за весь период контракта. Мы обеспечиваем пенсию, пусть это мизер, особенно по нынешним временам, с этими ценами на электричество, на воду, говорят, скоро ещё воздух приватизируют… Как же хотели и цирки приватизировать! Цирки ведь обычно очень выгодно расположены, в центре. Снести к чёртовой матери – построить гостиницу, казино! Я сам сначала предлагал акционировать Сочинский цирк, в котором 13 лет был директором. Но когда посмотрел, к чему это может привести, то от этой идеи отказался. Я ведь, кстати, потому и конкурс выиграл, что хорошо в юридических вопросах разбираюсь, изучил всё это досконально. Когда я первый тур выиграл по тестам, после 20-минутного перерыва решение отменили: вы, говорят, подали незапечатанные документы! Пришлось проходить тесты во второй раз, и я дал уже не 92% верных ответов, а 102%!
– Одна из передач Михаила Швыдкого, кажется, называлась «Российского цирка больше нет».
– Он любит такие провокационные названия. Но мы там легко доказали, что цирк был, есть и будет. Просто жизнь идёт, и цирк тоже меняется. Раньше было преимущество конных жанров. Потом стали появляться новые трюки, новая техника – и стали сразу кричать: конный цирк умирает!.. Но он-то не умер, просто изменилась конъюнктура. И те, кто сейчас говорит, что цирк умирает, – это, как правило, те, кто сам ничего нового для цирка не сделал. Не умирает цирк! Посмотрите наши новые программы!
Всё течёт, всё изменяется. Теперь возможны такие трюки, о которых даже помыслить раньше было невозможно. Парень с подкидной доски делает шесть сальто – это какой вестибулярный аппарат иметь надо! Если он на одной ходуле делает тройное сальто с винтом? Я называю их русские камикадзе. Они же идут на это, хотя получают гроши! Но быть лучшим, доказать, что ты из России! Сейчас Черниевский готовит трюк: четыре сальто на одной ходуле! Никто в мире и не пытается это повторить. Белые медведи катаются на коньках по льду – где это ещё в мире есть?
Есть и программы, сделанные с западными режиссёрами. Мы что-то от Запада берём, Запад берёт от нас – нормальный процесс.
– Стало быть, фестивали не на пустом месте появились?
– Кстати, это мы первые фестивали проводить начали. А цели фестивалей – показать, что цирк жив. Что мы не боимся конкуренции. Мы пригласили очень сильных артистов, но Гран-при взял наш! Большинство призов взяли наши! Вот сейчас наши ездили в Китай. Китай наступает нам на пятки, но они сильны в традиционных для них жанрах – эквилибристике прежде всего. И всё-таки наш эквилибрист Сарычев получил серебро. Тройной баланс держит на лбу человек!
Фестивали раскрывают новые имена, позволяют пообщаться, посмотреть, у кого что сделано. Невозможно существовать в вакууме! Во времена железного занавеса мы варились в собственном соку, соревновались сами с собой. А когда железный занавес приподняли, я был в числе первых, кто поехал на Запад.
– Значит, уровень российского цирка по-прежнему высок, нам есть что сохранить, и мы это сохраняем…
– Более того, на нашей марке спекулируют! Вот я недавно с Олегом Поповым разговаривал, поздравлял с 75-летием. Он теперь в Германию переехал. Он рассказывает: приехал в Париж, там стоит шапито под маркой «Московский государственный цирк». И это не единичная история. Я приехал в Гонконг, вижу афишу «Великий государственный русский цирк». Прихожу туда. Там работают испанцы, португальцы, поляки и один номер на лошадке – наша девушка, которая не знает, где у лошади хвост. Я позвал импресарио. Говорю: господа, завтра я собираю пресс-конференцию и объявляю вас мошенниками. Они встали на колени: что вы хотите? Говорю: платите за нашу марку! Можем дать вам номера, эксклюзив на 3 года, но условие жёсткое – при использовании нашей марки 60–70% артистов должны быть нашими.
Российский цирк жил, жив и будет жить. А тот, кто говорит иначе… Неприятно, когда те, кто должен бы понять лучше других, гонится только за наживой…
К сожалению, у артистов цирка, как и у артистов балета, очень короткая творческая жизнь. Мы с Никулиным как-то говорили: средний прожиточный возраст у нас 60 лет, всё, что дальше пошло – как в футболе – дополнительное время. Ушёл Никулин, не работает Попов, ушёл Енгибаров, ушли Французовы – нужны новые имена, и нам есть из кого выбирать. Молодёжь пошла, в цирковом училище конкурс 5–10 человек на одно место. Мы сейчас набрали 20 человек здесь, в Перми, в Краснодаре – три студии клоунады. Если из них появятся два смешных парня, которые, как говорил Карандаш, поймут причину смеха, – будет хорошо.
В клоунаде особенно заметно произошла американизация. Никулин, Енгибаров, Вяткин, Попов – это были открытые лица. В американской традиции клоун – маска. Я очень люблю Славу Полунина, я помогал ему, когда он жил во Франции и у него были трудности. Я ведь вице-президент Всемирной ассоциации профессиональных цирковых школ, у меня штаб-квартира в Париже. Я встречался там с ним, он мне понравился. Он сделал свою программу, нашёл свою нишу. Кому-то это интересно, но это чисто американизированный клоун.
Нужно воспитывать молодёжь, нужны новые звёзды. Но чтобы создавать имена-легенды, нужны деньги. Я, помню, обратился как-то к Шабдурасулову: ну, давайте покажем наших молодых ребят. Он говорит: вопросов нет, 30 секунд – 10 000 долларов. Вот так. И мы выкручиваемся как можем. Моя племянница Лида – журналистка, она единственная из Запашных не работает в цирке. Мы вместе делали передачу «Сказание Запашного о цирке», потом были «Углы манежа» – о цирке, о молодых. Сделали 45 передач, но телевидение их не покупает – нет денег. Мы говорим: берите бесплатно, пусть знают этого парня, потому что этот номер он не будет 30 лет делать, в лучшем случае ещё 5 лет поделает – и всё.
– А сами не скучаете по манежу, по аплодисментам?
– Я шестикратный обладатель золотых наград в разных цирковых жанрах, только два года, как перестал входить в клетку к тиграм, но когда приезжаю к сыну, обязательно захожу, потому что там настоящая такая, хорошая аура. С тиграми чувствуешь себя прекрасно! Ты знаешь, что это – тигр. Это не то, что человек, который может смотреть тебе в глаза и улыбаться, а за спиной писать всякие гадости, пакости делать.
– А я слышала, что хищники коварны.
– Ну, не коварнее людей. Они хоть действуют в открытую. У них есть инстинкты, над которыми мы работаем. Дрессура – это наука, и она не стоит на месте, развивается, особенно в последние десятилетия. Если в советское время были трудности, связанные, например, с тем, что мы не могли иметь всю фауну, то теперь у нас есть и питоны, и носороги, и бегемоты…
– А где всё это покупается и какими способами?
– Покупается всё только официально. Вопрос в последнее время поставлен зелёными очень жёстко, особенно в Европе. Я не во всём их понимаю, потому что именно в природе погибли тысячи видов животных, и подчас именно зоопарки и цирки сохраняют животных. Да, мы дрессируем их, мы прививаем им новые рефлексы. Ведь мы с вами тоже рождаемся с первичными рефлексами, а потом – семья, школа, общество… И чем больше рефлексов, тем грамотнее, развитее человек. То же самое и у животных. Мы доказали, что кроме первичных рефлексов у тигров появляются в процессе дрессировки новые, куда более сложные. Тигр начинает скучать по своей работе!
Почему российские дрессировщики лучшие в мире? Во всём мире ситуация примерно одинаковая: звери ходят по буму, ложатся, прыгают в кольцо, позволяют дрессировщику засунуть голову к ним в пасть и т.д. Когда я сделал аттракцион «Слоны и тигры», то уже там была абсолютно другая работа. В природе тигр и слон – непримиримые враги. А у нас они работали вместе, делали разные трюки – тигр проходил под слоном, слон брал тигра за хвост и перетаскивал с места на место… 25 лет просуществовал этот спектакль, который никто в мире не повторил!
А наш последний аттракцион «Тигры на воздушных шарах», который мы показывали на всемирном фестивале, – это воплощение мечты, это то, что мне приснилось… Я часто засыпаю под телевизор, и вот картинка стала у меня распадаться на «зайчиков», потом они превратились в зеркальные блики и глаза тигров… Тигры часто мне снятся, почти каждую ночь… Проснулся, пришёл к сыну, а он говорит: ты чего, батя, денег нет, какие зеркала! А я говорю: будем делать. Нам помог Кобзон…
О цирке могу говорить долго и много, потому что цирк – это моя жизнь. Я его знаю, я профессионал. Именно поэтому я кого-то и не устраиваю. Мне нельзя повесить лапшу на уши. Когда мне начинают говорить: «я делаю такой невероятный номер…», я ведь могу сказать: стоп-стоп, всё это делал в 1928-м такой-то…
RSS 
