О труппе Венедикта Белякова

Впервые о труппе Венедикт я услышал в начале 1936 года от Б. Белина-Белиновича, выступавшего в клоунском дуэте под коллективным псевдонимом братья Аякс.

— Ну вот, — сказал мой собеседник, — вы по праву гордитесь артистами, работающими в системе государственных цирков, но таких великолепных акробатов с подкидной доской, как Венедикт, у вас нет.

В ответ я пожал плечами. Как раз тогда в этом жанре акробатики имелись первоклассные труппы: Океанос, Кадыр Гулям, Бено, молодые коллективы Дарвест, Инго. Недавно в систему государственных цирков вступила знаменитая семья Павловых. И вдруг какие-то Венедикт их всех превосходят?!

Позволю здесь сделать отступление: дело о том, что до самой войны кроме цирков, объединенных Центральным управлением, действовали также цирки, в том числе зимние в небольших городах, принадлежавшие местным объединениям театрально-зрелищных предприятий. В них иногда выступали первоклассные исполнители, но по преимуществу в камерных номерах, таких, которые легко было перенести на эстраду. Здесь же речь шла о большой труппе, немыслимой вне манежа.

Прошло месяцев семь или восемь. В сентябре московский цирк готовился к очередному открытию сезона, шли последние репетиции. В целом программа складывалась удачно, но номер, который должен был заканчивать второе отделение, явно не удовлетворял, ему не хватало динамики. (В те годы представление шло в трех отделениях, третье занимал аттракцион.) Именно тогда меня познакомили с Венедиктом Николаевичем Беляковым. Он вместе с партнерами направлялся о Свердловск, в цирк, руководимый бывшим борцом В. Шульцем.

Вспомнив давний разговор с Белиным-Белиновичем и еще ничего ни с кем не успев согласовать, я спросил у Белякова: «Все ли ваши партнеры в Москве? Можете ли вы сейчас доставить в цирк подкидную доску?»

Услышав утвердительные ответы, я попросил Белякова быть наготове, а сам, не долго думая, отправился к управляющему цирками А. Данкману, благо его кабинет находился в коридоре цирка на Цветном бульваре, а принимал он каждый день без всякой предварительной записи.

Когда я сказал, что труппа Венедикт может занять место в конце второго отделения и иметь успех, на меня посмотрели с удивлением. Какие-то акробаты, подвизающиеся в маленьких периферийных цирках, — а тут открытие в Москве! Честно говоря, я и сам не был особенно уверен в своем предложении. Мало ли что мог сказать восторженный клоун! Но отступать в сложившейся ситуации было некуда, и я попросил, чтобы Венедикт просмотрели в тот же день. И черед два часа, без всяких репетиций, незадолго до начала вечернего представления артисты вышли на манеж,

Их слишком пестрые цыганские костюмы вызвали иронические улыбки. Но вот номер начался. И то, что мы увидели, заставило учащенно забиться сердца. Трюки были поразительны. Двойное сальто-мортале на колонну из трех человек (тогда это было невиданно), и венец акробатики — сальто-мортале на колонну из четырех человек (верхним был И. Девяткин). Этот трюк больше никогда не исполнялся, он так н остался прерогативой труппы Венедикт. И все это делалось без лонжи. Точнее говоря, так: готовясь исполнить двойное сальто-мортале, Девяткин надевал лонжу, и дважды ему трюк не удавался; конечно, это делалось нарочно. Тогда ом, вопреки протестам руководителя, лонжу отстегивал, подброшенный доской, взлетал вверх и приходил на акробатическую пирамиду — на плечи венчающего ее партнера во весь рост, не сгибаясь. И выполнял этот трюк, как выяснилось впоследствии, ежевечерне, с математической точностью.

Что касается самого Белякова, то он выступал в ролях «нижнего», а чаще «среднего» или, как его называли на немецкий лад, «мительмана». Это сложнейшее цирковое амплуа. Стоя на плечах нижнего, надо уметь принимать на плечи еще одного акробата после того, как тот проделает в воздухе достаточно сложную эволюцию. Между тем нижний — далеко не идеальная опора: естественно, что под тяжестью, особенно когда на плечи приходит еще один партнер, он, дабы удержать равновесие, делает шаг, а то и несколько шагов вперед, реже — назад или вбок. И верхний, придя среднему на плечи, также может колебаться, искать баланс. А ведь средний может балансировать только корпусом. И этот баланс должен быть и очень точен и очень тонок, иначе акробатическая колонна разрушится. Беляков исполнял свою роль, приближаясь к идеалу. При самых сложных обстоятельствах иногда казалось, вопреки законам физики, он умудрялся колонну выправлять, сохранять необходимое равновесие.

Поражала и дистанция между подкидной доской и. теми артистами, которые принимали своих партнеров на плечи. В то время многие акробаты выстраивали колонну совсем рядом с доской, так что отходящий от доски крутил сальто-мортале над самой колонной и его часто, что называется, ставили на колонну или втягивали на нее. Здесь же было совсем другое. Акробат, подброшенный доской, летел почти через весь манеж, зрители видели тело артиста в свободном полете. И еще одно существенное обстоятельство: нижние, средние и верхние были примерно одинакового роста, что, разумеется, осложняло исполнение трюков. В большинстве других трупп обязанности верхних возлагались на подростков.

Короче говоря, номер Венедикт — так назывался он по имени руководителя — восхитил всех присутствующих на просмотре. Скорый на решения Данкман дал указание включить его в представление, идущее вечером. Но как в таком случае поступить с костюмами? И тогда Данкман вызвал всех портных, а также артисток, умеющих шить, и дал им задание, чтобы через два часа для артистов были изготовлены спортивные трусы. Что же касается партнерши В. Беляковой, то для мое подобрали простой, скромный купальник.

И это оказалось очень верное решение. Когда вечером на представлении, при громе музыки, при свете лампионов, атлетически развитые, почти обнаженные молодые люди выбежали на манеж, им зааплодировали прежде, чем они приступили к исполнению трюков. В целом же номер имел триумфальный успех.

С тех пор мы с Ваней Беляковым подружились, и он мне рассказал, что сам родом из Твери (теперь город Калинин), занимался спортом, а 1926 году сделал номер на так называемой воздушной рамке. Начал с ним выступать - в окрестных садах, вешая аппарат иногда над эстрадой, а иногда просто на сук дерева. Главная забота заключалось в том, чтобы повесить как можно выше. Работали, конечно, без всяких сеток и лонж. В ту пору в такого рода номерах их вообще не знали. Потом Беляков соединился с талантливым акробатом К. Юговым и сделал с ним акробатический номер, не оставляя работу на рамке. С этими двумя номерами он объездил многие цирки, не отказывался от выступлений на эстраде и даже в балаганах, в те годы еще существовавших.

В 1929 году Белякова и Югова пригласил в качестве партнеров Александр Николаевич Ширай, замечательный артист, талантливый режиссер-экспериментатор, выдающийся цирковой сценарист. Под его руководством молодые артисты демонстрировали акробатико-гимнастический номер на физкультурно-спортивные темы, а также участвовали а номере «Эквилибристы на першах», причем перши у Ширая были самых причудливых конструкций.

Беляков, много перенявший от Ширая, обогащенный широкими цирковыми познаниями, едет в родной Калинин и, встретив своих прежних товарищей по спорту, предлагает им подготовить групповой акробатический вольтиж. В нем участвуют В. Беляков, В. Белякова, С. Кулаков, А. Лашков. А от такого номера недалеко было и до номера с подкидной доской. Группа пополняется калининцами: И. Девяткиным, В. Назаровым, С. Твеленевым, и новый номер создается в 1932 году. Позже в него входит Н. Шаламов в качестве нижнего. Об этой труппе разговор уже шел выше.

Часто цирковой артист, создав тот или другой первоклассный номер, на этом успокаивается, в лучшем случае — совершенствует его. Но Беляков был не таков. Конечно, выступать с подкидной доской было интересно, перспективно; труппа Венедикт имела успех у зрителей, ее хвалили рецензенты. Но подобных номеров имелось несколько, а хотелось придумать нечто такое, что никогда не бытовало в цирке. Только — что? Вот над этим следовало поломать голову. И тут Беляков вспомнил: что в детстве любил раскачиваться на качелях, а иногда зимою летел с них прямо в сугроб. При этом от смешанного чувства удали и страха дух захватывало.

А что если попробовать установить подобные качели на манеже? И когда доска взлетит вверх, от нее можно отходить и проделывать в воздухе различные перевороты. Это будет, пожалуй. даже поэффектней, чем прыжки при помощи подкидной доски. Делались расчеты, производились пробы. Сначала доска прикреплялась к перекладине при помощи простой толстой веревки. Но скоро выяснилось, что веревка имеет свойство растягиваться, а это означало, что она давала различную амплитуду колебаний. Когда дело шло о простом качании, это не имело значения, но, если с качелей надо производить сложные акробатические трюки, все следовало принять во внимание. И тогда доску к качелям прикрепили трубами.

Но главная трудность заключалась в другом. Отход от качелей требовал совсем иного умения, чем. отход от доски,— участники номера говорили: «требовал другого темпа». И чтобы номер я новом качестве пошел, потребовались не только акробатический опыт Белякова но и его организационный и педагогический талант, его спортивный и художественный авторитет. Ведь надо было заставить, а точнее, упросить партнеров изучать новую акробатическую технику. И это при том, что номер с подкидными досками ежевечерне продолжал идти и он, естественно, мешал скорейшему овладению иной специальностью.

Но все справились с новыми заданиями — кое-кто от Белякова ушел, на их место пришли новые исполнители. И в результате очень больших усилий номер с качелями был выпущен в 1947 году.

Казалось, на какое-то время Беляков успокоился: его новое произведение зрители принимали отлично, артисты выступали в лучших цирках страны, ездили и за рубеж. К тому же Белякову надо было подготовить для работы на манеже сначала дочь, а потом сына. Что касается дочери, то она начала в 1944 году вместе с отцом исполнять парный «ханд-вольтиж», а с 1954 года стала показывать дрессированных собак. Следует заметить, что отец ей оказал большую помощь не только в дрессировке, но и в композиционном решении номера. Но вот дочь, как говорится, встала на ноги. Несколько позже она ушла с арены, занялась журналистикой. Читатели нашего журнала часто встречаются с ее материалами, что же касается сына, Венедикта-младшего, то он в 1958 году активно вошел в номер отца.

А между тем неутомимый Беляков раздумывал о создании еще одного принципиально нового номера — хотел соединить сложные акробатические трюки, исполняемые при помощи качелей и подкидных досок, с показом дрессированных медведей. К тому же ому хотелось, чтобы на манеже шла не простая демонстрация пусть даже и самых сложных трюков, а исполнялась тематическая сцена на русскую тему, воспроизводилось бы русское народное гулянье, но так, как если бы на него взглянули с сегодняшней точки зрения: с одной стороны с восторгом и даже умилением, а с другой — чуть-чуть иронически.

К тому, как работают дрессировщики. Беляков присматривался давно, пытался, и нс без успеха, им помогать. Но где взять животных для собственной дрессировки? И как их прокормить, пока будут идти репетиции? И как этот новый номер построить, чтобы он оказался по-настоящему интересен публике? Споров было много, находились и скептики, утверждавшие, что из задуманного ничего не получится.

Но надо сказать, что Беляков проявил большую активность, настойчивость, и ему в конце концов разрешили взять на воспитание группу бурых медведей.

И в результате советский цирк обогатился единственным в своем роде произведением, в котором, с одной стороны, акробаты демонстрируют сложнейшие трюки, используя подкидную доску и качели, а с другой — медведи принимают в происходящем самое активное участие: выносят доску, танцуют на мотив «Калинки», смешно подпрыгивая на одной ноге, играют в «чехарду», исполняют кульбиты, сами отбивают доску и даже проделывают с доски сальто-мортале. А это чудо из чудес! И если цирк призван изумлять, так чему же можно больше изумиться, если не такому поразительному медведю-акробату. Но обучил-то его Беляков.

Таких номеров, столь органически соединяющих различные трюки и даже различные жанры, цирк прежде нс знал. И теперь это единственный аттракцион не только в советском, но и в мировом цирке.

Беляков показал себя удивительно тонким педагогом — им воспитана целая плеяда учеников, многие из них стали известными мастерами в различных жанрах манежа. Талантливый верхний Леонид Попов, пришедший в семью Беляковых еще мальчишкой, в этом году отметил двадцатипятилетие работы в труппе. Венедикт Николаевич был даровитым режиссером и дрессировщиком, но в последнем качестве от него не отстал и сын, теперь вставший во главе коллектива, ранее руководимого отцом. Недавно этот аттракцион, возглавляемый Венедиктом Беляковым-младшим, гастролировал в Австрии и ФРГ, и венская пресса отметила группу Беляковых первым призом.

...Народный артист РСФСР Венедикт Николаевич Беляков прожил большую и яркую жизнь, достиг замечательных высот в искусстве. Его художественные открытия обогатили цирковую практику. Он был подлинно творческим человеком, артистом в самом высоком значении этого слова.

Ю. Дмитриев

оставить комментарий