Ослепительная фея. Рассказ цирковой артистки

Мы, девушки, освоили в цирке много «мужских» трюков, но женственность от этого нас не покинула.

Я танцую на проволоке, и мой поклонник Виктор влюбился в меня именно за женственность. Он мне сам об этом сказал. И признался, что пленила я его еще на плакате. (А на цирковых пла­катах мы выглядим или гораздо лучше или гораздо хуже. Я получаюсь не очень...)

— Вы сами не понимаете, Ле­ночка, — не уставал говорить Вик­тор, — насколько вы хороши! Вы — ослепительная фея, которая безмятежно парит над нами, смертными, словно бы и не чувст­вуя земного притяжения...

Конечно, мне это приятно бы­ло слушать. Хотя насчет земного притяжения Виктор неправ. Именно с ним я это притяжение и почувствовала... Вероятно, в жизни каждой цир­ковой девушки наступает момент, когда ей хочется раз и навсегда бросить свой беспокойный и не­устроенный мир, забиться на кухню, надеть передник и терпеливо ждать по вечерам прихода своего повелителя.

Виктор был очень внимателен ко мне, умел предугадать каждое мое желание, а ведь таким отно­шением мы не очень избалова­ны... Со дня на день я ждала, что Виктор сделает мне предложение, и со страхом чувствовала, что не сумею ему отказать. У него солидная работа, живет на одном месте. «Мне придется уйти из цирка, — думала я. — Первое время это будет мукой, а потом незаметно войду в роль хо­зяйки дома, и ослепительная фея станет лишь изредка появляться во время сна».

И вот наступил день, когда Виктор сделал мне предложение. Это совпало с моим последний выступлением в городе. Дальше предстоял, согласно разнарядке, долгий и нелегкий переезд. Я сказала Виктору, что люблю его (и это была правда), но что сразу бросить цирк не смогу (и это тоже была правда). Словом, должна подумать. Виктор отве­тил, что на немедленном решении не настаивает и готов ждать столько времени, сколько я сочту необходимым.

Пока же мы условились, что завтра торжественно отобедаем. До этого у нас совместные обеды не получались: когда Виктор при­ходил с работы, мне было уже по­здно садиться за стол. Но трест, в котором Виктор работал инже­нером, находился возле цирка, и мы во время перерыва иногда за­бегали в кафе. Теперь же препят­ствий на пути к обеду не было, и мы запланировали пойти в луч­ший в городе ресторан. После окончания гастролей мне полагался день на упаковку. В цирке упаковка тоже рабочий день, притом не самый легкий, ес­ли учесть, какая прорва вещей нас сопровождает и сколь громоздок цирковой реквизит. И вот я рано утром пришла в цирк, чтобы по­кончить с упаковкой задолго до нашего торжественного обеда.

Я люблю это время, когда на тускло освещенном манеже репе­тируют лошади и в цирке особенно остро пахнет конюшней. Цирк про­сыпается рано, а иногда и вовсе не спит: после вечернего представле­ния манеж занимают репетицион-ники, а чуть ли не с рассвета на него выводят лошадей. Расположившись в закулисном коридорчике, я принесла свой рек­визит и уселась прямо на полу. Надев черную спецовку, стала протирать проволоку мазутом и перемазалась вскоре до самых ушей. Впрочем, в коридорчике было темновато и никто меня там не видел.

Я долго возилась с проволокой и думала, неужели делаю это в по­следний раз? Неужели я брошу мою тоненькую, упругую тропи­ночку, по которой прошла чуть ли не по всему Союзу и дважды — за границей. К сожалению, в этой программе не работали мои завет­ные подружки, с которыми я мог­ла бы посоветоваться. Я была словно в тумане... И вдруг я услышала, нет, вер­нее, почувствовала шаги Виктора. У него была тяжелая поступь, и шаги гулко раздавались в пустом коридоре. Он шел в сторону ку­лис.

Моим первым желанием было броситься к нему навстречу, но, вспомнив свой вид, мало напоми­нающий ослепительную фею, я осталась на полу. А Виктор, щурясь после дневного  света, шел прямо на меня.

— Вы Лену не видели? — обра­тился он ко мне.

Я замерла, ожидая, что даже в этой полутьме он поймет, почув­ствует, не сможет не почувство­вать, что перед ним я и есть... Но Виктор продолжал невозмутимо ждать ответа. Тогда я резко указала рукой на конюшню, и он, неопределенно хмыкнув, пошел дальше, наткнув­шись на кого-то из униформистов.

— Лены здесь нет?
— Нет.
— А мне какая-то грымза по­казала в эту сторону...

При слове «грымза» я похоло­дела и еле разобрала слова уни­формиста, который предложил Виктору поискать меня в буфете. Вскоре на лестнице, ведущей в буфет, раздались тяжелые шаги... А я все еще не могла прийти в себя. Ничего особенного вроде бы и не произошло, но мне стало обидно до беспамятства — и из-за того, что он меня не узнал, а главное, из-за противного слова «грымза»... Когда я услышала, как Вик­тор, сердито топоча, возвращается из буфета, я опрометью кинулась к осветительной будке и спрята­лась в ней. А потом я снова взяла в свои черные-пречерные руки скользкую от мазута проволоку, прижала ее к самому сердцу и за­ревела.

Наконец, немного успокоив­шись, я попыталась разобраться в   происшедшем.    И    постепенно мне стало ясно, что Виктор любит не меня, а ослепительную фею, которая танцует на проволоке. «Москва — разная, — подума­ла я по ассоциации. — Для приез­жего — это Лужники, Третьяковка, Большой театр, а для москвича, кроме того, — продовольственный магазин, автобусная остановка, счета за газ... Так и цирк. Для публики — это праздник, музыка, сверкающие огни, а для нас, кро­ме того, — распаковка, мазут, пе­реезды...

Когда Виктор смотрит на меня снизу вверх — он восхищается, а когда сверху вниз — не узнает! Пускай сейчас это произошло слу­чайно, но потом войдет в привыч­ку. И если, скажем, певица, бросив театр, всегда сможет продемонстрировать свое искусство на дому, то я ведь не в состоянии натягивать в квартире проволоку, чтобы вновь превратиться для Виктора в «ослепительную фею»... Я медленно подошла к телефо­ну, набрала номер и деревянным голосом сказала:

— Виктор Васильевич, закажи­те, пожалуйста, сегодня обед на одного.

Он и тут меня не узнал:

— Кто говорит?

Тогда своим обычным голосом я отчеканила:

— Это говорит грымза!

И повесила трубку... Конечно, может быть, я посту­пила слишком по-женски... Но ведь он и полюбил меня за жен­ственность... Как бы то ни было, я до сих пор работаю в цирке.


Юрий Благов

Журнал Советский цирк. Март 1966 г.

оставить комментарий