Песни-роли Валентина Никулина
Каждый начинающий актер мечтает однажды утром проснуться знаменитым. Кому-то. это удается уже на первых шагах в искусстве, другие ждут очень долго.
Валентину Никулину ждать не пришлось. Даже в ярком соцветии актерских индивидуальностей, собравшихся под несуществующей теперь уже крышей здания на углу площади Маяковского там была когда-то сцена театра-студии «Современник» — Никулин сразу выделился своей непохожестью — во внешности, в сценической манере, высокой музыкальности, пластичности, неповторимой окраске тембра голоса. И критика и зрители сразу запомнили актера, последовали частые приглашения на киносъемки?
Но эта-то непохожесть сослужила в какой-то момент Никулину недобрую службу. Индивидуальность оказалась слишком ярко выраженной, и на долгие годы артисту было уготовано амплуа характерного и только характерного, что означает — второстепенного героя. Мастерство его возрастало. И по профессиональному умению, и по зрелости чувств, и по накопленным впечатлениям он созрел для большой, серьезной — главной роли, классической или современной, a ему все предлагали играть милых, добрых чудаков или совсем немилых недобрых, жутковатых типов. Правда, среди них случались роли такой силы страсти, такого накала чувств, что они становились событием культурной жизни, о них долго говорили и спорили. Таков, например, Смердяков в фильме Ивана Пырьева «Братья Карамазовы» или Актер в горьковском «На дне» в постановке Галины Волчек. Характеризуя работу Никулина в этой пьесе, известный советский литературовед Владимир Лакшин сказал, что впервые следует разбирать, как главное в сюжете, не ось отношений Лука Сатин, a треугольник взаимовлияний Лука — Актер — Сатин. Но таких условий для реализации своих возможностей Никулину выпадало немного, и ни разу практически не удалось ему стать главным персонажем спектакля или фильма. (Вспомним, его однофамильцу и коллеге по профессии Юрию Никулину тоже c большим трудом удалось поломать режиссерскую и зрительскую преду6ежденностость и уйти от «клоунского», только комедийного амплуа.)
Сказать, однако, что жизнь Валентина Никулина в ожидании главной роли проходила скучно и пассивно, было бы отнюдь неверным. Она, жизнь, была наполнена работой, постоянным актерским тренажем. Творческую же недоиспопьзованность на сцене и в кино Никулин в значительной степени компенсировал выступлениями на эстраде, в сборных программах и авторских вечерах. И если для иных театральных киноактеров работа на эстраде — утомительная обязанность или даже всего лишь один из способов заработка, то для Никулина такие выступления постепенно сделались необходимыми, поскольку дали ему возможность не только актерского, но и чисто человеческого самовыражения.
Как уже сказано, Никулин чрезвычайно музыкален, обладает абсолютным музыкальным слухом, его баритональный бас, песенно-исполнительскую интонацию неспутаешь ни c чьей другой. K тому же он великолепно знает классическую русскую и советскую поэзию, работать над стихом, читать стихи — для него наслаждение. И вот, исходя из этик своих наклонностей и возможностей, Никулин от отдельных, разрозненных концертных номеров перешел к исполнению литературно-музыкальных композиций, сам являясь и их автором и их режиссером. Что-то в них от выступления к выступлению меняется, какие-то поэтическо-песенные блоки остаются постоянными. Каждый раз происходит «примерка» на зрителя, и то, что вызывает наибольшую эмоциональную отдачу зала, оставляется в авторском активе.
Достаточно быстро y Никулина появился свой зритель. Как правило, это люди влюбленные, подобно самому актеру, в большую поэзию, a в песне ценящие прежде всего ее смысл, гармонию стихотворных строчек и мелодии. Оттого Никулин так любит творчество поэтов-бардов Б. Окуджавы, Ю. Визбора, сам исполняет некоторые их сочинения — в них есть та самая нерасторжимая слитность стиха и музыки, что выявляет содержание произведения, его суть. Оттого он вообще придирчиво и трудно отбирает песни для исполнения. Его глубоко огорчает тот факт, что в песне исчезает персонифицированность, идущая прежде всего от стандартных, обезличенных текстов. A дальше возникает серая похожесть мелодий, a еще дальше — исполнительская похожесть...
Круг исполняемых Никулиным авторов неширок, но достаточно стабилен. Это, прежде всего И. Катаев, Ю. Саульский, О. Фельцман, B. Махлянкин, в последнее время — И. Шварц, A. Чайковский, B. Плещак. Песни на стихи M. Анчарова, Г. Поженяна, Б. Окуджавы, E. Евтушенко, Р. Рождественского... И еще — песни из «золотого фонда» З0-х, 40-х, 50-х годов. К ним y Никулина тяготение — и как к памяти o детских, отроческих, совпавших c войной, и послевоенных юношеских годах, и как дань уважения и любви к людям того времени, перенесшим все трудности, выстоявшим в тяжких испытаниях и сохранившим в душах доброту, надежду, веру и верность идеалам. Наконец, многие из тек песен — образцы прекрасного мелодизма в сочетании c добротной текстовой основой. Никулин поет их, не подражая прежним исполнителям, акцeнтировавшим внимание в основном на мелодиях, старавшимся непременно продемонстрировать вокал — таков был тогда oбщепринятый исполнительский стиль на эстраде. B наши дни, когда среди лучших эстрадных певцов утвердилась ТенДеНЦИ Я к созданию театра песни c акцентированным вниманием к ее содержанию, песенно-сценическая манера Валентина Никулина оказалась очень современной и в месте c тем самобытной.
Взять, к примеру, исполнение им песни «Услышь меня, хорошая» B. Соловьева‑Седого и M. Исаковского. Песне уже сорок лет. Люди старшего поколения помнят как пел ее замечательный певец M. Михайлов, в чьей интерпретации это был поистине лирический гимн, гимн любви. Никулин достаточно свободно проводит музыкальную партию, как бы «раскачивая» мелодию, насыщая ее речевой интонацией и при этом выводя на первый план великолепный текст Михаила Исаковского. Таким образом, при всем смещении (по сравнению c прежним исполнением) акцентов глубоко лирическая атмосфера, создаваемая песней, сохраняется. Стремясь каждый раз найти интересное исполнительское решение песни, Валентин Никулин многие приемы берет из своей же собственной чтецкой практики. При чтении того или иного стихотворения его ритм и темп зависят от значения, которое придает актер строчкам и отдельным словам — одни фразы «пробегает» быстро, как бы информируя, на других задерживается, выделяет их. Это как в живой речи, когда мы, подчеркивая нужное и быстро проговаривая «соединительную ткань», выделяем важное для нас, окрашивая интонации то гневом, то улыбкой, то теплотой и нежностью, то горечью... Разрываем темпоритм, вводим паузы, используем различные тембры.
И этот же используемый при чтении стихов принцип Никулин переносит в пение.
Музыкальные интонации лишь помогают речевой. Звук то напряженно форсируется, то мягко приглушается, a то и звучит иронический смех... Слова разбиваются на слоги, в них подчеркиваются то гласные, то согласные.
B последнее время Никулин стал больше внимания обращать на музыкальную сторону исполняемых произведений. По‑прежнему выразительно подавая поэтическую строку, он, все чаще отказываясь от речитатива, тщательнее отрабатывает технику вокала. B этом плане наибольшей удачей являются «Монологи клоуна» — музыкальные иллюстрации Ю. Саульского к спектаклю Театра имени Моссовета «Глазами клоуна» (стихи Г. Поженяна). Записанные звукорежиссером B. Виноградовым без единого повторного дубля, на одном дыхании, под авторский аккомпанемент на рояле (аккомпанемент блестящий по технике и тонкости нюансировки), монологи эти отличаются отточенностью каждой музыкальной фразы, в них не потеряна ни одна нота.
Никулин сейчас, пожалуй, один из лучших наших шансонных певцов, наследующих традиции Утесова, Шульженко, Бернеса... Кстати, самой большой похвалой в свой адрес он считает высказанноe однажды на заседании художественного совета «Мелодии» замечание H. Богословского: «Пение Никулина заставляет вспоминать молодость, своего любимого певца...»
Но при этом, добавил композитор, Никулин не повторяет Бернеса, a словно бы дает возможность представить, как мог бы петь Бернес, если бы он принадлежал к более молодому, живущему сегодня поколению c его мировоззрением, вкусами, знаниями, интеллектом.
Работа в театре и кино, выступления в концертах, записи на радио и телевидении — все это, как теперь стало ясно, было преддверием Главной роли, в которой актер Валентин Никулин наконец-то полностью адекватен своим большим и разносторонним возможностям. Его моноспектакль «1945», премьера которого состоялась на сцене «Современника» 9 мая 1985 года, в день 40-летия Победы,— это реквием по поэтам, погибшим на фронтах Великой Отечественной, и напоминание поэтам и писателям, c войны вернувшимся, об их фронтовой молодости. Одни поэтические произведения звучат в спектакле целиком, другие — фрагментарно, a из иных взято всего по одной-двум стихотворным строчкам. Актер поочередно перевоплощается в разных персонажей, от имени которых ведется разговор о войне и мире, o мужестве и горе, любви и памяти. Театр драматический, театр поэтический, театр песни, как равноценные составляющие, слились в моноспектакле воедино. Поэтический, музыкальный, игровой ряды выстроены в нем точно, c безупречным вкусом.
Полтора часа продолжается действие на сцене. Полтора часа эмоционального душевного накала, когда зритель в зале вместе c артистом волнуется и переживает, радуется и печалится, умирает и побеждает. Наверное, именно такие часы и минуты в актерских биографиях принято называть «звездными».
...Как дальше сложится судьба Никулина — драматического актера, Никулина — чтеца, Никулина — исполнителя песен? Отдаст ли он в конце концов предпочтение какому-то из этих жанров или по-прежнему станет сочетать их в своей творческой работе? A может быть, родится новый театр одного актера, новые моноспектакли? Во всяком случае, y заслуженного артиста РСФСР Валентина Никулина много еще не реализованных интересных замыслов. Как все сложится, покажет время...
Г. ОБЛЕЗОВА
Журнал Советская эстрада и цирк. Ноябрь 1986 г.
оставить комментарий