Почему зрителю бывает скучно в цирке

Читаю рецензии, посвященные цирку, — одну, другую, десятую, двадцатую. В редакцию нашего журнала они поступают из разных городов. В подавляющем большинстве в них присутствуют слова похвалы. Конечно, приятно, что представления нравятся, что выступающие в них артисты имеют успех. Да кому неизвестно, что наш цирк достиг значительных высот, по праву высоко котируется во всем мире...

Но вот в чем вопрос: всегда ли и все происходящее на арене удовлетворяет сегодняшних зрителей? Не воцаряется ли иногда в амфитеатрах скука, никак не соответствующая сути циркового действия?

Боюсь вступать в спор с моими уважаемыми коллегами-рецензентами, но мне кажется, сегодня в цирке есть немало такого, что подлежит критике. При этом некоторые вещи находятся, что называется, на поверхности, другие же требуют более глубокого проникновения.

Начну с очевидного: на манежах демонстрируются слабые номера. И их не так уж мало. Понимаю, этому всегда можно найти оправдание, но зрителю от этого не легче. Приведу в качестве примера программу Симферопольского цирка. Жонглеры, руководимые В. Абертом, 9 сентября так часто, при несложных пассажах, роняли булавы, что мне за артистов стало неловко. Не говоря уже о том, что трюки, демонстрируемые ими, значительно уступают тем, какие показывались, когда во главе труппы стоял Э, Аберт.

Если из восьми номеров, выступающих в первом отделении, два-три слабых, то это — многовато!

Но, может быть, так происходило только в родном цирке? 22 ноября прихожу на представление в Красноярске. В номере комических акробатов Г. и А. Бандур нет вообще ни одного хоть сколько-нибудь сложного трюка. А те движения, которые они показывают под фонарем, право, не требуют значительного мастерства. В «Игре с кнутами», которую показывают А. Полякова и В. Пученков, трюки весьма элементарны и композиционно никак не выстроены.

Второе, что не может не вызвать огорчений, — это количество одинаковых, повторяющихся номеров. Смотришь партерный полет, руководимый И. Ленковым, и убеждаешься — это точная копия такого же полета, вплоть до поднимающейся дорожки, какой еще до войны при помощи режиссера С. Морозова создал С. Арнаутов, а теперь успешно исполняют его сыновья.

В программе цирка на Цветном бульваре, шедшей на открытии сезона 1980/81 года, выступали три безусловно сильных номера: акробаты с подкидной доской, возглавляемые В. Родоховым, акробаты на столах, возглавляемые В. Черниевским, и акробаты на батуте, во главе которых стоял В. Викторов. Но дело в том, что все эти номера по преимуществу строились на исполнении сальто-мортале. Это профессионал разберется в разнице прыжков и снарядов, с которых они совершаются, а рядовому зрителю прыжки кажутся одинаковыми. Да они и на самом деле похожи друг на друга. А в результате представление становится однообразным.

Относительно недавно в газете «Советский спорт» было опубликовано интервью с народным артистом РСФСР М. Местечкиным. Отвечая на вопрос журналистов, Марк Соломонович утверждал, что цирк — это искусство, и его стихия — не рекорды, а создание художественных образов. Тем более странно, что в цирке на Цветном бульваре шпрехшталмейстер 3. Мартиросян примерно в то же время объявлял:    «Рекордный трюк — четыре сальто-мортале с подкидной доски». Однако в принципе М. Местечкин совершено прав: образное решение присутствует в целом ряде наших номеров. Приведу для доказательства сказанного несколько примеров.

Исполнители «Акробатического вольтижа», возглавляемого В. Шемшуром, используя средства цирковой выразительности, исполняют сцену о прекрасной даме и благородных кавалерах, ведущих себя с ней рыцарски.

Великолепен номер высшей школы верховой езды, который показывают две всадницы и два всадника, возглавляемые М. Штанге. Здесь утверждается идея красоты? Конь, подчиняясь едва заметным движениям человека, выполняет сложнейшие пассажи, оставаясь прекрасным во всех своих движениях. Кажется, что конь все делает сам, и в этом заключено высшее мастерство.

Можно еще назвать отличный и своеобразный номер эквилибристов на укрепленных на манеже мачтах (руководитель — В. Хазов). Суть его заключается в утверждении человека, покоряющего такие вершины, которые кажутся недоступными. А разве не тема радости и счастья звучит в выступлении И. Дешко, стремительно вращающей хулахупы.

На меня также произвело большое впечатление выступление клоуна-акробата И. Коваленкова и его партнерши. У них принципиально новые трюки и та ловкость, то мастерство, которые пленяют, превращая акробатику в прекрасное эстетическое явление. Правда, пролог, предшествующий номеру, только мешает зрителю. Над этим надо серьезно подумать.

Братья Ю. и В. Пантелеенко, то поднимаясь на ремнях под купол, то опускаясь вниз, утверждают идею прекрасного телом и духом человека. Тут есть и тема космонавтики, хотя отсутствует примитивное иллюстративное решение ее.

Когда-то Максим Горький говорил, что «под красотой понимается такое сочетание различных материалов, а также звуков, красок, слов, которые придают созданному, сработанному человеком-мастером форму, действующую на чувство и на разум, как сила, возбуждающая в людях удивление и радость перед их способностью к творчеству». Эти слова имеют прямое отношение и к искусству арены.

И тем не менее, сколько существует в цирке номеров, в которых идет простая демонстрация трюков, удовлетворительных, а иногда слабых, успевших наскучить, десятилетиями переходящих из одного номера в другой!

Конечно, созданию образа помогают костюм, грим, музыка, соответствующее освещение. Но при всех этих условиях главное — это способность артистов к перевоплощению, умение стать тем, кого он изображает на арене: бесстрашным смельчаком, покоряющим пространства, чудо-силачом, добрым волшебником, влюбленным юношей, старым волокитой, участником народных игр, современным спортсменом. Словом, придумывать новое, новые образы можно до бесконечности.

Но горе в том, что на аренах часто появляются просто эдакие сильные и ловкие люди. В поте лица они поднимают друг друга, переворачиваются в воздухе, повисают на трапеции вниз головой, подбрасывают и ловят мячи, ездят на роликах дрессируют собак и львов. Но никакого при этом образа многие из выступающих хотя они и называют себя артистами, создают, а коли это так, значит, они действуют вне искусства. И тогда в цирке становится скучно, потому что сама по себе демонстрация ловких приемов, тем более что они много раз видены, мало кого может сегодня удивить, а тем более увлечь. Ведь то же самое, но часто с большим совершенством, показывается на различного рода чемпионатах по гимнастике, тяжелой атлетике, акробатике и так далее.

Значит, сегодня наша главная задача — эстетическое воспитание артистов, подготовка не просто умельцев, а художников, могущих, умеющих создавать образы. И в этом отношении особенно велика роль училища циркового и эстрадного искусства, а также цирковой режиссуры.

Сегодня цирковой режиссер обязан не только определенным образом скомпоновать трюки, но также помочь исполнителям органически действовать в предлагаемых номером обстоятельствах, помочь им создать тот или иной характер.

Вовсе не отвергая дивертисмента, следует все больше заботиться об утверждении творческих коллективов, ставящих спектакли, объединенные, если не сюжетом, то хотя бы темой или общей идеей. Такие коллективы у нас имеются. Например, «Цирк на льду», Казахский коллектив, в котором интересную программу поставил режиссер В. Головко, коллектив, возглавляемый А. Николаевым, и другие. Но их мало, а между тем случайное соединение разножанровых номеров перестает увлекать публику.

Сегодня и от дивертисмента публика вправе ждать определенной художественной организации. И здесь свое веское слово должны сказать так называемые коверные клоуны. Думаю, именно они обязаны объединять представления, это, кстати, в свое время очень хорошо делал Карандаш, а сейчас — А. Николаев и другие.

Сегодня от клоуна требуется весьма многое. И здесь позволю привести высказывание выдающегося партийного и государственного деятеля М. И. Калинина: «Мне кажется, что главный номер цирка — талантливый клоун, который умеет смешить массу народным юмором. Это, по-моему, самая трудная театральная роль, которая требует безусловной талантливости. И задача Управления цирками — найти, беречь и растить эту талантливость, которая легким незаметным образом, как бы в момент легкого времяпровождения действительно культивирует народную массу»

Сегодня утвердился новый клоун, отказавшийся от грубости и пошлости, поднимающийся в лучших своих репризах до значительных общественных проблем. При этом Ю. Никулин и М. Шуйдин начали с подлинным талантом исполнять сценки, соединяющие гротесковое и бытовое начала. Не отказываясь от буффонады, они создают психологические характеры.

Особое значение имело творчество выдающегося, на мой взгляд, клоуна нашего времени Л. Енгибарова. Он, как никто, умел через цирковые трюки раскрывать сложные жизненные проблемы, и не только комические, но драматические и даже трагические. Енгибарову оказалась доступна поэзия человеческого характера в его свершениях и ошибках.

На наших аренах действовали поразительно талантливые мастера клоунады, вспомним хотя бы X. Мусина или А. Сергеева (Серго). И сейчас среди клоунов имеются не просто первоклассные мастера, но подлинные художники. Есть и такие, кому просто необходимо помочь.

Так Кенсарин Лерри (Кеша) обаятелен органичен в исполняемых сценах, обладает чувством юмора. Но его репертуар таков, что с ним постеснялся бы выступить тому лет сорок назад его отец, тоже Кенсарин Лерри (Генри Чаплин), кстати сказать, отличный коверный клоун.

О репертуаре коверных много говорится и пишется. Проводятся конкурсы на лучшие репризы и клоунады. И все же проблема репертуара остается нерешенной. Более того. Слово почти вовсе исчезло из выступлений представителей клоунады. А когда иные артисты все-таки начинают разговаривать, то от этого, право, вянут уши. Звучат пустые слова, невыразительные, а часто просто не умные. Никто не возражает против пантомимы. И молчание может быть золотом. Но ведь хорошее слово превращается в бриллиант. Почему, на каком основании из клоунских выступлений почти ушла злободневность? Почему арены покинули клоуны, исполняющие самостоятельные сценки, профессионалы называют их антре? Где клоуны-дрессировщики, использующие животных для различного рода аллегорий? У Д. Ширвани мало животных, и не могу сказать, чтобы ее дрессировка поражала. Но артистка очень приятна на манеже, она хорошо разговаривает, так почему ей не помочь сделать номер, в котором слово, не обязательно комическое, пусть лирическое, заняло бы свое почетное место? Тем более об этом уместно подумать сейчас, потому что аттракцион следует модернизировать, в нынешнем виде он не представляет интереса.

Ну а куда девались музыкальные клоуны? Сколько на весь цирковой состав хороших комических музыкантов? Убежден, что пальцев на руках хватит для их перечисления.

А ведь все эти жанры на аренах бытовали и имели успех! Вспомним хотя бы Г. Рашковского и Н. Скалова. Но и артист более скромных возможностей — И. Южин — выполнял, читая фельетоны и исполняя злободневные песенки, полезную функцию. Честное слово, без острого, злободневного слова цирк стал намного скучнее, его программы потеряли значительность, сузилось и их жанровое разнообразие.

Понимаю, что сейчас, при разветвленной сети музыкальных школ и училищ, при том, что радио и телевидение постоянно приносят в каждый дом первоклассную музыку, нельзя, как это бывало лет пятьдесят назад, выступая на манеже, исполнять по слуху примитивную музыку на пиле или на дровах. Публика просто не примет такого исполнения. Но, может быть, следует поставить перед дирекцией по подготовке новых номеров, перед эстрадно-цирковым училищем в качестве одной из главных задач выпуск комических номеров, с использованием музыкальных инструментов. Конечно, решать такую задачу трудно, но необходимо.

И последнее. Не следует ли вообще жанрово разнообразить программы, включая в них выступления чревовещателей, мастеров моментального счета, демонстрантов психологических опытов, звукоподражателей, художников-моменталистов, пантомимистов и т. д. Их деятельность всегда примыкала к эксцентрике, в основе их номеров лежит трюк. Значит, эти исполнители близки цирку, происходят с ним от одного корня. А ведь подобного рода номера смогут разнообразить искусство арены.

И следует с гораздо большей активностью обсуждать цирковые программы, говоря в их адрес не только комплименты, но и высказывая критические замечания. Кто же не знает, что без товарищеской критики не делается ни одно доброе дело. Боюсь, что не так уж мало сегодня действует артистов, ни разу не слышавших в свой адрес замечаний. Хотя их есть за что критиковать. Дело ли это?!

Ю. ДМИТРИЕВ

оставить комментарий