Путь к успеху Маргариты Шаевской и Геннадия Будницкого

Маргарита Шаевская. У нее все началось с увлечения. Ей нравилось прыгать со скакалкой, играть с мячом, кружить в паутинке лент и забавляться с обручем, который взрослые называли хулахупом.

Детские сны уносили девочку то на залитую огнями сцену, то на ослепительно зеленый ковер переполненного стадиона. Потом ей снились лица тренеров, шум соревнований, слезы неудач и восторги побед. В десятом классе сбылось ее заветное желание — она стала мастером спорта СССР по художественной гимнастике.

Потом услыхала по радио о конкурсе в цирк, встретилась, как она потом скажет, с «неповторимым режиссером Арнольдом», «увидела цирк его глазами» и осталась на манеже на всю жизнь.

Затем были многочасовые репетиции: фигурное катание, акробатика, жонглирование, воздушная гимнастика, хореография... Начала работать на трапеции, танцевала в кордебалете. Но прежде чем напишутся эти строки, многое еще должно будет сойтись в ее судьбе.

Геннадий Будницкий. Со старой фотографии из семейного альбома искрящимися от волнения глазами смотрит мальчишка-подросток лет десяти-двенадцати. Он в широких, тогдашней моды, брюках, широкой в блестках рубашке-апаш вскинул в «комплименте» руки. Другой снимок. Мальчишка сосредоточенно жонглирует четырьмя палочками. Еще фото. Мальчик балансирует двумя палочками с мячиками на верху.

Судьба его схожа с судьбами многих его сверстников, родившихся «в опилках». Его отец, Аркадий Ильич Будницкий, артист разностороннего дарования, с раннего детства начал обучать сына множеству премудростей цирка. Многолетняя дружба семьи Будницких с семьей выдающегося жонглера Александра Николаевича Кисс, по всей вероятности, предопределила выбор будущей специальности мальчика — жонглирование.

В неполных тринадцать Геннадий уже выступал с номером «Юный жонглер», поставленным отцом и «дядей Сашей». После семилетки выдержал экзамены в ГУЦЭИ. Здесь он совершенствовал технику жонглирования у известного педагога Ф. Земцова.

Репетиции, учеба, снова репетиции — так прошло три года. Студента Будницкого приметил Арнольд и предложил создать оригинальный номер.

И они встретились. Геннадий был соло-жонглер. В финале выступления возникала досадная пауза (в целом номер проходил в стремительном темпе) из-за необходимости надеть перчатки, предостерегающие руки от горящих факелов-булав. Маргарите, как самой способной в жонглировании, доверили «заполнить» паузу танцевальной миниатюрой с нехитрой игрой теннисной ракеткой. Номер сделался более динамичным, элегантным, законченным.

Дальнейшее в их жизни складывалось, как и у многих в цирке: они стали партнерами, затем супругами. Репетиции, гастроли, заочно окончили ГИТИС (он — режиссер цирка, она — режиссер эстрады и театрализованных массовых представлений).

В 1973 году за номер «Жонглеры-конькобежцы» Маргарита Шаевская и Геннадий Будницкий были удостоены почетного звания лауреатов Всесоюзного конкурса артистов цирка. Летели дни, недели, месяцы. В обыденной текучке, этой «прозе будней», таилась давняя мечта артистов — создать номер с животными. Супруги купили двух медвежат и в свободное время обучали их цирковым ремеслам.

Перед премьерой в Горьком (1975 г.) «Цирк на льду» оказался в более чем затруднительном положении: внезапно покинул манеж дрессировщик медведей. Заменить его предложили Будницкому.

Но одно дело «забавляться» с полугодовалыми малышами, которых своими руками выкормил из соски, и совсем другое — выйти к незнакомым, взрослым медведям в качестве дрессировщика.

— Коллектив очень помог мне на первых порах, — рассказывает Геннадий, — артисты буквально окружили манеж — кто с крючком, кто с палкой, что с брандспойтом. Ассистенты и служащие были начеку, готовые в любой момент выручить, поддержать. Отработал я в тот день, как во сне, и очень смутно помню происходившее на манеже. Запомнилось, как один медведь все время «охотился» за мной. Выпускают его на лед, а он, вместо того чтобы идти на трюк, едет прямо на меня и норовит лапой поддеть. Я — от него. Так мы и катали по кругу один от другого.

В какой-то момент я перестал слышать зрительный зал. Вижу, смеются, реагируют, а шума не слышно. Так, знаете, бывает в кино, когда во время сеанса внезапно пропадает звук... Приближался самый сложный для меня трюк. Ребята потом в шутку окрестили его «белый танец». Подъезжает «дама» и приглашает к танцу, то есть кладет свои мощные лапы мне на плечи. Потом, когда представление закончилось, Рита шутя рассказывала мне, что я вел себя с «дамой» как истинный кавалер. А мне в тот момент, признаюсь, было не до веселья. Когда номер закончился, я был в шоке. Сел на барьер и сижу. Забыл раскланяться. Очнулся только за кулисами. Все поздравляют друг друга с премьерой, а я никак не могу сообразить, почему это меня поздравляют как-то особенно энергично.

После успешного, а вернее будет сказать, благополучного дебюта (хорошо, что все обошлось) Будницкие стали постепенно готовить новую группу медведей. Предстояло освоить и, главное, переосмыслить опыт дрессировщиков. Из номера был исключен трюк «стирка белья». Сама по себе фигура медведя-прачки выглядела довольно забавно, но трюк в таком качестве, увы, не для ледового манежа. А дрессировщики поставили задачу — отбирать для работы сугубо то, что может быть исполнено или приобретает особую выразительность именно на льду. Примером творческого переосмысления может служить трюк «переброска», раньше выглядевший статичным, чужеродным. (Медведь бросал мяч в руки дрессировщику, дрессировщик — медведю.) В новой интерпретации трюк выглядит так. Геннадий движется, а медведь Гоша, как и подобает хорошо сработанным партнерам, точно набрасывает мяч на палочку-зубник дрессировщика. Гоша без какого бы то ни было принуждения извне сосредоточенно примеривается — главное расчет! — и всякий раз бросок его бывает точен. Геннадий, продолжая кататься, возвращает мячик косолапому партнеру.

Или вот еще. Показательные танцы спортивных пар. Разумеется, это всего лишь дружеский шарж, веселая пародия на выступления спортсменов. В этих миниатюрах артистам, на мой взгляд, с особой наглядностью удалось воплотить не только замысел номера, но, по сути, принцип своей работы с животными: «Партнерство — на равных!»

Раскрыть главную тему номера помогает знакомая мелодия В. Шаинского: «От улыбки хмурый день светлей...» Медвежонок Бурый исполняет с Маргаритой удивительно трогательный лирический танец. Партнеры то разъезжаются в стороны, застывая в «ласточке», то вновь съезжаются в центре, кружась в мягком вальсе.

Итожит выступление танцевальных пар знаменитая «Кумпарасита» в исполнении Геннадия и медведицы Евы. Стремительные проходки-скольжения чередуются с принятыми в танго резкими с замиранием остановками-позами. Послушная воле партнера «танцовщица» с неподражаемой медвежьей легкостью повторяет за ним темпераментные па, а то вдруг на полном ходу прижмется щекой к обожаемому кавалеру и замрет. Это и смешно и трогательно одновременно.

В руках исполнителей вы не увидите привычных палок, крючков, стеков. Ласка, терпение и... подкормка — вот средства, с помощью которых артистам удается достичь желаемого. Весьма любопытен подход к способу подкормки животных. Большинство дрессировщиков обычно стараются поощрить своих питомцев возможно более незаметно для зрителей, справедливо полагая тем самым, что у публики складывается впечатление как бы «разумного», «осознанного» поведения животных в манеже. У Будницких — несколько иначе.

— Взять, например, семью, — говорит Маргарита, — не секрет, что каждая мать балует свое дитя. Вспомните, с какой нежностью и любовью она это делает. Провинился — пожурила и здесь же успокоила, дав лакомство. Был умницей получай награду. Примерно так же поступаем и мы в работе. Для нас медведи — это наши дети, а мы — родители. У каждого ребенка, естественно, свой непростой характер и норов. Бывает, и напроказничают и поозорничают, но ведь они остаются нашими детьми. Как, скажите, не любить и не баловать своего ребенка?! И пусть зрители видят это. И не надо ничего от них скрывать. Наоборот. В этой узнаваемости самих себя и заключается один из способов установления доверительной, искренней атмосферы со зрительным залом.

Что ж, сказано справедливо. На выступлении Будницких в самом деле приятно поражаешься атмосфере простоты и доверительности в отношениях между артистами и публикой.

Всеобщим успехом пользуется и другой номер, с которым выступают дрессировщики, — «Медвежий хоккей». Тут все, как в настоящем хоккейном телематче: ворота, клюшки, щитки, шлемы, судейство и, конечно, комментатор.

Хоккей любят многие. «Медвежий хоккей» по нраву всем. И, думаю, в этом нет преувеличения. Восхищенные зрители часто задают артистам множество вопросов с недоуменными «как». В самом деле, как медведю удается провести шайбу между ног защитника? Как получается, что игрок «целит» шайбой в пустой от вратаря угол ворот? Каким образом голкиперу удается отразить снайперский бросок.

Развитие хоккейного поединка, как и всякой спортивной игры, невозможно заранее предугадать, а следовательно, и нельзя все положения отрепетировать в подробностях. Артисты закрепляют с животными лишь отдельные ключевые трюки: бросок шайбы в створ ворот, исполнение буллит, толчок судьи и так далее. Остальное — дело их «фантазии» и «спортивного азарта». Бывают случаи, когда игра не идет, но ведь и клубным командам мастеров иной раз не удается избежать того же.

Комизм ситуаций и обаяние «Медвежьего хоккея» возникают на стыке естественных действий животных (отточенная дрессировка), их импровизационных «финтов» и «выкрутасов» и остроумного, меткого комментария. Когда игра «не задается» комментатору (с этой целью удачно справляется Ю. Бражников), приходится на ходу поединка обыгрывать складывающиеся на поле моменты. Поэтому Будницкие много работают над комментарием, насыщая его злободневным содержанием, импровизацией.

Истоки успеха Будницких представляются прежде всего в верно понятой ими природе искусства дрессировки. Дрессировщики незримо, тонко и органично (и в этом вся штука!) выступают и как своеобразные драматурги, и как режиссеры-постановщики, и как действующие лица разыгрываемого мини-спектакля, но претворяют их замыслы (в главных ролях) животные-«актеры», послушные воле наставников. В этом, мне кажется, все начала и концы цирковой дрессировки. При условии, конечно, что имеется в виду искусство в его высоком понимании.

ВЛАДИМИР СЕРГУНИН

оставить комментарий