Роман Карцев - знакомый и незнакомый
Из подслушанного разговора:
— Позвольте, какой это Карцев?
— Господи, ну который в «Добром утре». А еще по телевизору «Вокруг смеха». Карцев, который с Ильченко.
— А-а-а, знаю, знаю. Помните: «до того... до того».
— Вот-вот.
Вместе со своим партнером Виктором Ильченко, который выступает в роли человека прямолинейного, однозначного, начисто лишенного каких-либо сомнений, Роман Карцев исполняет забавные сценки и диалоги. Значительные по содержанию и яркие по форме, диалоги эти всегда остросатиричны, всегда снайперски нацелены на теневые стороны действительности.
Радиослушатели сразу же узнают забавных друзей-спорщиков, едва в динамиках послышится их настырная пикировка. Да и как спутаешь такой характерный по тембру голос Карцева, задиристый, чуть жестковатый, отрывочный, с типично южными интонациями.
В полюбившемся нам дуэте Карцев играет этакого воинственного обывателя, шумливого и беспокойного,’действующего всегда эксцентрично, в какие бы обстоятельства ни был поставлен. Обо всем у него свое суждение, как правило парадоксальное, что неизменно рождает комический эффект. Он категоричен и напорист. Немного брюзга. Мрачноват: никто не видел на его лице улыбки. Медом не корми — дай попрепираться. Своей комичной взбудораженностью напоминает трепаного бойцового петуха.
Сегодня Карцев и Ильченко — ведущие актеры московского Театра миниатюр в Каретном ряду. Популярный эстрадный дуэт решил связать свою творческую судьбу «со стационаром» по серьезным соображениям: «хотелось расти». Союз с театром оказался в высшей степени плодотворным: «играем досыта»... Роли самые разнохарактерные. Словом, здесь, на этих подмостках гораздо полнее смогло раскрыться их дарование.
А недавно творчески беспокойный артист, звезда этой труппы Р. Карцев предстал перед москвичами в новой крупной работе — моноспектакле «Искренне ваш». И в связи с этим — разговор о Романе Карцеве в новом для широкого круга любителей эстрады амплуа.
В афише значится, что автор композиции — сам актер, следовательно, зрители могут получить представление и о его художественном вкусе и о литературных пристрастиях. Композиция составлена из произведений писателей, разных по творчеству, непохожих по стилистике. Общее же у них — доброе отношение к человеческой личности, непримиримость к социальному злу и обывательской пошлости. Общая и верность юмору.
Основную мысль композиции, ее сверхзадачу, Карцев сформулировал так: «Этим спектаклем я хотел сказать, что каждый человек когда-то должен взглянуть на себя со стороны. И если мы способны честно это сделать, тогда нам открывается вдруг нечто незнакомое в нас...»
Актер и его опытные помощники — режиссер Н. Парилова, художественный руководитель постановки М. Левитин, художник И. Садомская нашли этому замыслу зримое воплощение. Спектакль строится в форме доверительных монологов. Выражение «искренне ваш», принятое когда-то в эпистолярном жанре (так обычно заканчивались письма), свидетельствовало о добрых чувствах и благорасположении к адресату. «Искренне ваш», — обращается герой этого спектакля к зрительному залу, как бы приглашая собравшихся послушать исповедь своей души. Ему хочется поговорить о наболевшем, поделиться с добрыми людьми. Но исповедальный мир этой смятенной натуры неоднозначен, он многомерен, как и мир человеческих чувств.
Монологи достаточно определенно ориентированы на сегодняшнюю действительность. Спектакль как бы предлагает и нам, вглядеться в себя, задуматься, а не изменяем ли мы иногда самим себе...
В качестве своеобразного запева Карцев использовал традиционную маску рыжего клоуна. И сделал это неспроста: она понадобилась ему, как композитору — обозначение характера и темпа сочинения. Современный клоун — потомок шута. А у шутов, как известно, была одна привилегия: они могли каждому говорить правду в лицо под прикрытием затейливого острословия. (Первоначально Карцев хотел назвать свой спектакль «Шут гороховый».)
После небольшого вступительного антре артист сбрасывает клоунское обличье и остается как бы наедине с самим собой. Разгримировываясь перед зеркалом, он пристально вглядывается в него и с горечью признает: лицо потертое, под глазами мешки... Герой Карцева недоволен собственной персоной. Его отношение к себе беспощадно критическое, даже уничижительное. Притом чувства его вполне искренни. «Я никогда не буду высоким. И красивым... И от моих реплик не грохнет цирк и не прослезится зал. И не заржет лошадь подо мной... Я не буду говорить через переводчика, сидеть за штурвалом и дышать, кислородом... И фильм не поставлю. И не получу ничего в Каннах».
Он саморазоблачается: леность мысли, чревоугодие, спесивое самодовольство, равнодушие — ко всему притерпелся; словами чеховского персонажа упрекает себя: «И ничего-то я не чувствую и не замечаю... Я очень легко мирюсь и с низкими потолками, и с тараканами, и... с пьяными приятелями... Мне все нипочем! Говорят мне, что архитекторы вместо домов понастроили каких-то ящиков из-под мыла... Но я не нахожу, что эти ящики плохи. Мне говорят, что наши музеи обставлены нищенски, ненаучны и бесполезны. Но я в музеях не бываю...»
Постепенно, от реплики к реплике, от признания к признанию мы начинаем понимать — перед нами обыватель. Сквозь то самое увеличительное стекло, о котором говорил Владимир Маяковский, Карцев показывает «мурло мещанина» наших дней и его родство с теми, кого клеймил Чехов. С этой целью актер поворачивает своего героя то одной гранью то другой. Высвечивает его в разных проекциях, прослеживает суждения и помыслы. Преднамеренно деформируя жизненный материал, умело расставляя гротесковые акценты, составитель композиции привлекает наше внимание к одному из негативных явлений действительности — к современному мещанству.
Герой спектакля полон недовольства, обвинений, проклятий в адрес недостатков. Но это лишь слова, пустое брюзжание. Вот он сидит у окна, Падает снег, роятся мыслишки... Он говорит: все умом постигаю изнутри. Но остается «в милой неподвижности». Работает «в темпе воображения». Вот уж воображения у него и впрямь хоть отбавляй. В- мечтах рисуется себе полным энергии. Стремительно мчится прямо по снегу в домашних тапочках, и даже в носках, даже босиком — вперед, к энергичной деятельности. К созиданию. К солнцу. Но, увы, лишь мысленно. «Позвольте, а к чему, собственно говоря, суетиться, «делать волну?» Зачем? Холодильник полон. Есть румынская стенка. Обзавелся стереофонией. Индийский ковер на всю комнату — ходишь, не слыхать... Чего же еще?.. Вот так, продолжая сидеть у окна, этот, по выражению автора Михаила Жванецкого «сосуд из скуки» элегически делится с нами своими наблюдениями: «Падает снег. Ложится сверху и укрывает черное, израненное, поваленное, измученное... Гладко все сверху, а снизу ничего не видать»...
Да, он кокетливо казнит себя: «Увы, мне не дано ничего сделать»... Но дальше притворного посыпания главы пеплом не сдвинется ни на шаг.
Я было написал: «герой спектакля не строит иллюзий на свой счет». Да вовремя спохватился. Как это не строит? В том-то и дело, что это — мещанин с претензиями. С гигантскими. Спит и видит «шикарную», престижную жизнь. Ему, представьте себе, и слава космонавтов не дает покоя, и премия в Каннах нелишняя, и бешеные деньги за полотна-шедевры вынь да положь, и шоколад в постель подайте. Попасть бы «в струю». А более всего — чтобы при его появлении все вставали. В общем, желаний уйма, претензий еще больше. А энергию на деятельное созидание пускай дядя тратит... Возможно даже, что и не обделен способностями, да лишен главного, без чего способности недорого стоят,— лишен трудолюбия. Видимость всего настоящего — вот сущность этой натуры. Исследование несостоявшейся личности — вот смысл моноспектакля «Искренне ваш».
В зрительном зале часто вспыхивает смех узнавания, поскольку узнаем героя, выхваченного из жизни. Да и сборник миниатюр Михаила Жванецкого, к которому обратился актер, так и называется «Встречи на улицах». В лице Р. Карцева образный мир этого писателя — эстрадная драматургия которого, к слову заметить, явление уникальное — нашел блистательное воплощение. Исполнитель следует не букве, а духу литературного материала. Гармония между артистом и автором столь естественна, что кажется, будто сатирик специально пишет «по мерке» актера с учетом его почерка.
Когда-то Владимир Хенкин считался лучшим исполнителем рассказов Зощенко. Карцев, на мой взгляд, сегодня — бесконкурентный толкователь произведений Жванецкого — своего автора, земляка и друга. Творческий союз двух сатириков возник давно — двадцать лет назад. Вместе росли. Вместе начинали в одесском студенческом театре «Парнас-2». «Тогда, в пятидесятых, эта форма художественной самодеятельности получила широкое распространение». Театр был веселый, сценки зубастые. Еще бы, ведь сочинял их инженер Миша Жванецкий, а главным исполнителем был Рома Карцев, наладчик швейных машин — комик, каких поискать — лучше никто не умел подражать Аркадию Райкину. Про него говорили: «Парень с прирожденной пластикой». Какое там с прирожденной! С вытренированной, как говорится, кровью и потом. Еще с детства пристрастился кувыркаться, «акробатничать» — разные там стойки, сальто-мортале. Мальчишкой начал самостоятельно заниматься пантомимой. Мечтал стать клоуном. Семь раз пытался поступить в цирковое и театральные учебные заведения. И неизменно слышал: «Вам не надо, вы уже готовы»... И резюмирует, как всегда без улыбки: «До сих пор не знаю, хорошо это или плохо».
«Парнас-2» преуспевал настолько, что его спектакли шли с аншлагами не только в Одессе, но и «от приглашений на выезд не было отбоя. Гастролировали по всей стране»... А некоторое время спустя в жизни друзей произойдет событие, о каком и мечтать-то не мечталось и во сне-то не снилось, событие, которое и Карцева и Жванецкого перевело в один миг, как по волшебству, из любителей — одаренных, но все же любителей — в цех профессионалов: их кумир, их сценический бог — Аркадий Райкин пригласил и того, и другого, и третьего (Жванецкого и Ильченко немного позднее) в штат возглавляемого им театра. «Здесь-то я и прошел свой семилетний университет комедийного искусства». Здесь же на этих подмостках впервые прозвучали из уст Райкина такие популярнейшие монологи Жванецкого, как «В греческом зале», «Дефицит», «Ожидание», «Полезные советы», «Для вас, женщины».
Позднее Роману Карцеву и Виктору Ильченко захочется испробовать себя в большом самостоятельном плавании, они вернутся в Одессу и в 1970-м году организуют свой «Театр миниатюр», будут много разъезжать по Союзу: потом завоюют звание лауреатов Всесоюзного конкурса артистов эстрады, окончат ГИТИС, начнут, к радости телезрителей, часто появляться то на «Голубом огоньке», то в «Театральной гостиной», то в передаче «Вокруг смеха». И всюду с ними будет Михаил Жванецкий, его произведения — неизменная основа репертуара этих мастеров. Играют они «своего автора» и здесь, в московском Театре миниатюр. Многие видели их троих в спектаклях: «Когда мы отдыхали», «Избранное», а теперь вот — моноспектакль Карцева «Искренне ваш», который развивается по принципу, названному Луначарским «идеями в масках».
Составитель композиции сделал подборку поразительных фактов из «Голубой книги» Зощенко. А чтобы подчеркнуть значимость своей информации, подать ее, говоря языком кино, крупным планом, актер занял позицию у самой рампы. Теперь он уже серьезен. Называет громкие, знакомые каждому имена, добавляя лаконично: ушел из жизни в таком-то возрасте (преимущественно не многим более трех десятков...). Эти гиганты мысли и духа прожили так мало, зато успели так много, что благодарное человечество помнит их вечно.
Заканчивается спектакль, как и начинался — выходом шута. Этот финал словно бы обрамляет все сказанное и подводит итог: шут сделал свое дело, шут может уходить. При этом он как бы говорит словами шекспировского шута из комедии «Как вам это понравится»: «Позвольте мне свободно говорить, и я ручаюсь вам, что вычищу совсем желудок грязный испорченного мира».
Итак, занавес закрылся. Покидая театр, мы как бы подытоживаем свои первые впечатления. Нас не оставил равнодушными взволнованный голос, обращенный к нам со сцены. С интересом следили мы за движением живой авторской мысли. При некоторой калейдоскопичности фрагментов четкая гражданская позиция составителя композиции помогала сохранить ее внутреннюю целостность — мы все время ощущали дистанцию между героем и личностью актера. К достоинствам новой работы отнесем и тонкий психологизм и богатство жизненных наблюдений, которые обрели здесь силу обобщенного вывода.
Весь вечер мы пристально вглядывались в Романа Карцева еще не знакомого нам, стремились понять, каков он в новом творческом качестве. И актер не разорчаровал. Напротив, стал еще более интересен. Мы узнали его как зрелого мастера сцены, как пытливого и мыслящего художника слова, он предстал зорким, наблюдательным сатириком, мы восхитились высотой его искусства перевоплощения и поняли, что актер не просто лицедействует, но и выражает свои взгляды на жизнь, личное мировоззрение. И в этом прочитывался духовный опыт Карцева — человека, гражданина.
Прежде мы любили этого артиста эстрады больше «на слух», ныне он предстал перед нами зримо, крупным планом. Нас приятно порадовало, что у актера необыкновенно выразительные, многоговорящие глаза, подвижная мимика, богатая оттенками, со всею щедростью продемонстрировал он «крошечный театр своего лица», как назвал актерскую мимику Ираклий Андроников, под стать этому и его сценический темперамент, столь же богата его голосовая партитура — от высоких нот до басовитого рыка. У него своя мелодика речи, собственный интонационный строй. Впрочем, дело здесь не столько в щедрости нюансировки, сколько в смысловых смещениях, иначе говоря, в способности оперировать паузами, сменой ритмов, звуковым педалированием. Но самый главный секрет его комизма — искусное владение алогичной переакцентировкой, суть которой заключена в тонком умении расставлять ударные точки не там, где им следует быть по внешней логике, а как раз напротив — в самых неожиданных местах. Именно этим удивительным даром и определяется истинная актерская индивидуальность. И в особенности если речь идет об индивидуальности комедийной. Обучить этому невозможно. Это — привилегия таланта.
О Романе Карцеве написано до обидного мало. «Не разглядели», к сожалению, его до сих пор и кинематографисты. А между тем он уже давно стоит в первом ряду современных мастеров смеха, давно снискал любовь широких зрительских кругов.
Р. ЕВГЕНЬЕВ
оставить комментарий