Рустам Касеев

В цирке уважительно относятся к потомственности. И когда говорят, что артист, к примеру, потомственный дрессировщик, этим как бы подчеркивается, что он по праву и почти с полной гарантией на успех может посвятить себя жанру дрессуры.

Несколько иное отношение к «непотомственным». К тем, кто на каком-то этапе своей цирковой жизни вторгается в жанр, не имея сколько-нибудь прочных семейных традиций. Сплошь да рядом бывает так, что задумал артист, ранее непричастный к искусству дрессировки, подготовить номер или аттракцион с животными, а ему снисходительно заявляют: «Ну, какой из тебя дрессировщик? И почему ты вообще решил вдруг заняться незнакомым делом?».

Такое неверие вряд ли правомерно. Не надо забывать, что у дочери ветеринара, а прошлом воздушной гимнастки Ирины Николаевны Бугримовой, не было «наследственных нитей», связующих ее с жанром дрессуры. И у Вальтера Запашного не было и у Виктора Тихонова... А ведь получились же из них дрессировщики! Да такие, что иным «потомственным» не грех оглянуться на них.

Нет, я вовсе не собираюсь развенчивать цирковую потомственность, отрицать ее доброе влияние на творческое становление артиста. Просто мне хочется напомнить и подчеркнуть, что и вне потомственных традиций, без продолжения, так сказать, семейной профессии могут рождаться — и рождаются! — отличные дрессировщики. К тому же каждая цирковая династия когда-то и с кого-то начиналась, и кто знает, может быть, именно этот артист, который отважно приходит сегодня в неведомый для него жанр, и станет родоначальником новой династии мастеров манежа...

На размышления о потомственности и «непотомствениости» натолкнула меня недавняя встреча с Рустамом и Нелли Касеевыми в Саратовском цирке. Их «танцующих медведей» я видел еще раньше, в Москве, и теперь вот — новая встреча. Захотелось поговорить с артистами, вспомнить вместе с ними, как рождался их удивительный номер. Цирковая потомственность тут явно не при чем, но ведь были же, наверное, какие-то другие предпосылки и обстоятельства, которые помогли силовому акробату Касееву так уверенно и беспроигрышно сменить один жанр на другой, сказать в искусстве дрессировки медведей свое, несказанное до него слово.

Говоря о Касееве-дрессировщике, вроде бы незачем вспоминать о Касееве-акробате. Дело это прошлое, и один жанр достаточно далек от другого. И все же мне хочется вернуться к тому недавнему времени, когда едва ли не лучшим мужским акробатическим дуэтом нашего цирка по праву считались Рустам Касеев и Рубен Манасарян.

Любители циркового искусства наверняка приметили и запомнили эту пару. В цирковой энциклопедии о Касееве и Манасаряне сказано коротко: «Их исполнение характеризовалось гармоническим сочетанием рекордной акробатики с элементами актерского мастерства». Емкое, точное определение, а за ним — своеобычие стилевого рисунка, подкупающая непосредственность и непринужденность исполнительской манеры, образное наполнение каждой трюковой комбинации и всего номера в целом. О Касееве и Манасаряне никак не скажешь, что они просто демонстрировали трюки, пусть даже сложные и рекордные — они как бы соотносили эти трюки с характерами созданных ими образов, выражали ими и через них определенные взаимоотношения двух партнеров. Это было так выразительно, так художественно завершено, что Касееву и Манасаряну стали подражать — их стиль, их манера и поныне угадываются во многих акробатических дуэтах.

Впрочем, творческая взыскательность Касеева — а именно ему принадлежала в основном режиссерская разработка трюковых комбинаций — проявилась еще раньше, когда в паре с другим партнером он выступал на эстраде. Уже тогда совсем еще молодой исполнитель взял себе за правило никого не копировать, не повторять того, что найдено, а искать свое — непременно свое! — стилевое решение номера.

— Более всего хотелось не походить на других,— вспоминает Касеев о своих первых шагах в профессиональном искусстве.— В то время, в начало 50-х годов, на эстраде работали такие замечательные акробатические пары, как Марченко и Фролов, Аникин и Дашкевич, Минаев и Виноградов... У каждой из них были интересные трюки, но было и нечто другое, как я понял, не менее важное — свой стилевой почерк. Такой почерк стремились выработать и мы, в то время еще молодые артисты...

Итак, всегда была взыскательная требовательность к себе, без которой, как известно, нет и не может быть подлинного творчества. Но, думается, что не только она предопределила последующие успехи Рустама Касеева. И вот тут я позволю себе небольшое отступление.

Несколько лет назад я задумал подготовить для нашего журнала материал об артистизме цирковых исполнителей. Причем хотелось сделать его не от своего имени, а в форме беседы с выдающимся режиссером — ныне покойным Арнольдом Григорьевичем Арнольдом. Мы дважды встречались, чтобы поговорить на эту тему, я старательно записывал его, как и всегда, оригинальные и точные суждения, и не наша с ним вина, что эта работа осталась незавершенной.

На днях я перечитал старые записи. Среди тех, кому, по его словам, самим господом богом отпущено артистическое обаяние, Арнольд называл Валентина Филатова, Людмилу Котову, Ингу Агароиову, Любовь Писаренкову... Коснулся разговор и акробатического дуэта Касеев — Манасарян. И вот тут Арнольд рассказал об эпизоде, о котором, возможно, не знает и сам Касееев:

— Это было, если не ошибаюсь, в пятьдесят пятом году, когда проходил смотр цирковой молодежи. Его участники выступали на манеже училища. После просмотра одного из акробатических дуэтов ко мне наклонился Евгений Михайлович Кузнецов и сказал: «Вы знаете, Арнольд, я не охотник до прогнозов — в искусстве от них мало проку. Но запомните мои слова: из «нижнего» этой пары будет со временем хороший артист». Потом помолчал и добавил: «Не исполнитель, не трюкач, а именно артист». Очевидно, поэтому я запомнил фамилию «нижнего» — Касеев.

Кто был тогда его партнером, сказать затрудняюсь.  Знаю только, что не Манасарян — с ним он встретился позже...

Настойчивость в достижении цели, которую сам перед собой поставил, серьезное отношение к творчеству, артистизм — не обладай Касеев этими качествами, вряд ли решился бы он в сорок с лишним лет так круто повернуть свою цирковую судьбу. А если бы и решился, вероятно, не сделал того, что сделал за очень короткое время.

Любопытная, кстати, закономерность. Почти все исполнители, которые на каком-то этапе жизни меняли первоначальную цирковую профессию на профессию дрессировщика — почти все они были к этому времени признанными мастерами в своем жанре. Другими словами, у них вроде бы и не было причин оставлять привычное, хорошо знакомое дело и начинать, как говорится, с нуля. И все же они шли на это — почему?

В какой-то мере это можно, наверное, объяснить тем, что жанр дрессировки менее ограничен возрастом исполнителя, чем многие другие цирковые профессии, и артист, становясь дрессировщиком, значительно продлевает свою творческую жизнь на манеже (совсем не учитывать это обстоятельство, отбрасывать его вряд ли правильно). Но думается все же, что не в этом главное. Дрессировка животных всегда привлекала и будет привлекать талантливых людей цирка прежде всего потому, что именно этот жанр таит, на мой взгляд, наиболее заманчивые возможности для поисков оригинальных постановочных решений, для творческого самовыражения артиста. Утверждая это, я вовсе не хочу «обидеть» другие жанры, но факт остается фактом: к дрессировке приходили и приходят многие цирковые исполнители, умудренные немалым профессиональным опытом и мастерством...

Вернемся, однако, к Касееву. Решив всерьез заняться дрессировкой, он не сразу «пришел к медведям». Вначале манили обезьяны, и Касеев, по его словам, перечитал все, что нашел в библиотеках об этих животных. А потом так получилось, что обезьяны отпали, и вплотную встал вопрос о «медвежьем аттракционе».

В нашем цирке такой вопрос сложен. Сложен уже потому, что есть В. Филатов, который, кажется, исчерпал все, на что способны косолапые «артисты». И не только Филатов, кстати. Аттракционы Э. Подчерниковой и Л. Безано, универсальный Гоша И. Кудрявцева, медведи на коньках а двух коллективах «Цирка на льду», наконец, медведи-прыгуны и танцоры в акробатической группе В. Белякова — нс хочешь, да задумаешься: а стоит ли снова обращаться к этим животным?

Да и кого удивишь сегодня медведями на велосипедах и мотоциклах?

Касеев решил, что стоит. Вот только от велосипедов и мотоциклов он отказался сразу же. Кульминационным моментом его аттракциона стал трюк, доселе нс исполнявшийся в цирке: медвежата в тюлевых накрахмаленных пачках танцуют танец маленьких лебедей из балета «Лебединое озеро». Танцуют старательно и забавно, с той мерой достоверности, которая всегда так привлекает в номерах и аттракционах с участием дрессированных животных.

Сам по себе этот трюк представляется мне весьма примечательным и новаторским по своей сути. Танцующие медведи были в цирке и раньше, но никому до сих пор не удавалось создать групповой медвежий танец, требующий, помимо всего прочего, точной синхронности движений нескольких испольнителей. Ведь запоздай хоть на секунду поднять лапу, переступить с места на место — и нет трюка, мет «маленьких лебедей»! К тому же Касеев, насколько мне известно, первым среди дрессировщиков привнес в «медвежью хореографию» танец классического балета. Факт этот, кстати говоря, тоже заслуживает внимания, ибо свидетельствует о том, как отрадно широк культурный кругозор артиста, с какой уверенной осведомленностью обращается он в своем творчестве к другим видам искусства.

Наверное, нет необходимости вспоминать о всех трюках аттракциона: их много, и лучшие из них подготовлены с таким же вкусом и мастерством, как и «танец маленьких лебедей». И отнюдь не безразличным демонстратором этих трюков предстает перед нами Касеев — он воодушевлен и эмоционален на манеже, его движениям присуща особая пластическая выразительность. Достойной партнершей дрессировщика выступает в представлениях темпераментная и артистичная Нелли Касеева.

Сегодня, когда пишутся эти строки, Рустам и Нелли Касеевы готовят новый аттракцион. Пока, до премьеры, артисты просили ничего но писать о его содержании, о тех оригинальных трюках, которые уже сейчас освоили их «смышленые» исполнители.

Рустам Касеев весь в мечтах и заботах о работе, которая близка к завершению. Он убежден, что новый аттракцион будет интересным. Я тоже верю в это. Да и как может быть по-другому у талантливого человека, в котором Евгений Михайлович Кузнецов уже много лет назад прозорливо угадал хорошего артиста!

НИК. КРИВЕНКО

оставить комментарий