Рыжий, который не рыжий

«Рыжий во фраке» — так называлась статья о конферансье вообще и обо мне в частности, опубликованная в 1918 году в ростовском журнале...

—    Выругали вас, Алексей Григорьевич?
—    Наоборот! Статья более чем доброжелательная.
—    Так почему же такое название? Оскорбительное...
—    Ничуть не оскорбительное! Рыжий— это клоун, а рыжий во фраке — это конферансье.
—    Странно рассуждаете... По-моему, вы должны написать письмо в редакцию, потребовать...

Приблизительно такой диалог происходил между мной и одним театралом в Ростове. Это было, повторяю, пятьдесят лет назад.

Не артист цирка, а циркач — вот полупрезрительная кличка, намертво приросшая к артиорам цирка. Клоун! Рыжий! Так совсем уж презрительно называли хмурые люди из «общества» весельчаков, насмешливых людей, тем самым приравнивая их к циркачам — этим любимцам детей и нехмурых взрослых...

Прошло пятьдесят лет. Не буду говорить об огромном росте советского цирка, о том, что теперь он, наш цирк, желанный и любимый гастролер в странах всего мира, — хочу побеседовать о клоунаде, вернее, о клоунах, точнее, о клоуне. Об одном клоуне, а их у нас много хороших, поря-
дочно очень хороших и несколько очаровательных — их имена широко известны. Но есть у нас и новые, молодые, талантливые, чьи имена впервые появляются на афишах.

Несколько лет назад я преподавал в Училище эстрадного и циркового искусства (конечно, в отделе разговорного жанра — силач и ловкач из меня никакой). Часто я видел там одного Паренька в коридорах, на заседаниях, экзаменах — когда все уже сидели на своих местах, он все еще двигался, таскал стулья для опоздавших, придерживая дверь, бегал по поручению дирекции, и все у него получалось ловко и... смешно! Глаза (пусть не обижается) плутовские, улыбка заражающая...

Ах, эта самая улыбка! Как она много значит в жизни и еще больше на сцене! Недаром Л. Н. Толстой писал, что «если улыбка прибавляет прелесть лицу, то оно прекрасно, если она портит его, то оно дурно». Этому, вовсе не красавцу, улыбка прибавляла прелести.

Но пора уже сказать, кто это...

Недавно я побывал в цирке. Молодежная программа. Хорошая. Умно составленная. Но об этом пусть пишут рецензенты. Я — о клоуне. О циркаче. Он понравился мне с первого выхода. Дальше больше, и вдруг... узнаю! Это же тот... хитроглазый, улыбчатый... из училища! Ну конечно, это Евгений Майхровский!

Женя! Поздравляю! Вы же прекрасный клоун!

Женька (прости за фамильярность), браво! Ты же прекрасный конферансье!..

Я всю жизнь учил студийцев и студентов, будущих конферансье, и артистов, уже готовых конферансье: не будьте в концерте только солистами, «номерами», ведите программу, связывайте номер с номером... И вдруг вижу клоуна, который ведет, вяжет, цементирует спектакль!

И как! Весело, непринужденно, умно. Оказывается, клоун может за два-три часа на арене не сказать ни одной глупости.

Вот ушел со сцены жонглер Би-ляуэр и выходит жонглер Майхров-ский. Но если у жонглера-артиста мастерство сдобрено небольшим количеством юмора, то у артиста-клоуна юмор приправлен небольшим количеством жонгляжа.

Впрочем, имитация и пародирование только что ушедшего артиста — прием известный, хорошо испытанный. Что же радует меня у Майхров-ского? Свое лицо и актерский профессионализм. Поясню. Можно виртуозно танцевать, быть предельно техничным исполнителем и не быть актером. Можно обладать блистательным голосом, абсолютным слухом, быть солистом оперы и не быть актером, то есть не уметь создавать музыкальный или сценический образ и через него «влезать» в душу зрителя или слушателя.

А вот Женя Майхровский — актер.

Вот он играет старое-престарое антре: берет у зрителя часы, разбивает их вдребезги, потом возвращает целыми. Посмотрите, какой вежливоскромный молодой человек Женя, когда он просит часы; как он искренне огорчен гибелью этих часов; как постыдно бежит от срама и унижения и как здорово разыгрывает партнера. Актер!

А игра с мячом? Какой искренний испуг, когда «глас с небес» требует положить мяч на место. А какой он даже не парень, а задорный мальчишка, которого непреодолимо тянет к себе запретный мяч, и как он заливается уже детским хохотом, дразня партнера!

А сколько на лице у него сознания собственного ничтожества и слабосилия перед тяжелой штангой (после настоящего штангиста) и как мгновенно он становится сильным и самоуверенным, когда через арену проходит хорошенькая девушка!

Нет! Никакой он не рыжий. Ни во фраке, ни без фрака! Это — современный клоун-актер со своим лицом, своим сценическим образом и прекрасной дикцией. И вы уходите после спектакля и чувствуете, что «весь вечер на манеже» (так на программке) был не придурковато-хитрый рыжий, хранитель традиций-штампов:  выкриков, пощечин, самоунижений,— нет, это был ваш давнишний знакомый, симпатичный паренек, свой человек!

Я написал вначале, что у нас есть несколько очаровательных клоунов. Уверен, что теперь этих очаровательных будет несколько... плюс один — Евгений Майхровский.

оставить комментарий