Романтики

«Романтика! Мне ли тебя не воспеть?!» Э. Багрицкий.

Наше училище!.. Четверть века назад закончил я его и стал артистом. А кажет­ся, это было только вчера. Бережно хра­нит память дорогие сердцу воспоминания о преподавателях, о соучениках, о вещах, окружавших нас.

...Кроме небольшой группы бывших воспитанников училища, сейчас уже мало кто помнит два старых деревянных вагона темно-красного цвета, которые в учебный сезон 1930/31 года мирно за­канчивали свою кочевую жизнь во дворе циркового училища,

В вагонах, некогда перевозивших ве­личественных «царей природы», обита­ло буйное племя веселых обладателей грандиозного аппетита и крошечной стипендии, владельцев стальных мышц и вет­хих пальтишек...

Один из вагонов населяла группа жизнерадостных юнцов, торжественно именовавших себя романтиками.

И это действительно были романтики! Разве не могучая сила цирковой романти­ки привела их из разных городов в Моск­ву, в училище? Разве не романтический азарт помогал им стойко переносить и преодолевать многочисленные трудности, в те годы возникавшие на каждом шагу!..

Цирковая романтика имеет два обли­чья: облик парадный, сияющий яркими красками, парящий на крыльях музыки. И облик будничный: долгие часы еже­дневной черной работы до седьмого по­та... Еще раз! Еще раз!.. И так дни, ме­сяцы, годы. Так всю жизнь.

В те годы условия жизни для приез­жающих в училище из других городов были трудны. Цирковая романтика показы­вала приезжим свое неприкрашенное, суровое лицо и задавала вопрос: «Такой принимаешь меня?» Многие пугались, от­ворачивались и поспешно возвращались домой — к теплым постелям, к ежеднев­ным обедам, к заботливым мамашам... Немногие оставшиеся трудились, храня верность своей мечте.

Вот такого рода восемь «бесстрашных романтиков» и обитало в одном из ваго­нов, или фургонов, как мы их тогда назы­вали.

Были это: С. Курепов, готовившийся стать вольтижером в воздушном полете; И. Фридман, репетировавший номер акро­батов-вольтижеров; братья Н. и В. Волжанскне, партнеры Фридмана; Р. Славский, репетировавший жонглирование на свободной проволоке; братья А. и М. Ширманы, избравшие жанр групповых жонглеров, и автор этих воспоминаний, готовившийся стать гимнастом на турни­ках.

Вечерами, когда нас буквально прого­няли со школьного манежа, мы спешили в свой вагон. Зима в том году была сер­дитая. Часто за тонкими стенами нашей обители бушевали метели и свирепство­вал лютый мороз. От его леденящего ды­хания деревянные косточки старого ва­гона жалобно потрескивали. В такие ча­сы единственную в нашей пролетарской студенческой среде «буржуйку» мы дово­дили до белого каления, сжигая в ее не­насытной утробе деревянные заборы, ми­моходом унесенные с окрестных улиц и переулков.

Становилось тепло. Вагон в эти часы ласково именовался «наша теплушка». Уютно расположившись вокруг пышущей жаром печки, мы ужинали (редко), пили чай (часто), мечтали, спорили, читали стихи (каждый вечер).

Привезенный мной томик стихов Баг­рицкого завоевал всеобщую любовь. Его «Стихи о поэте и романтике» были при­няты восторженно и читались очень ча­сто.

Наконец, далеко за полночь будущие артисты укладывались на полках-нарах и под завывание метели, под тиканье часов-ходиков, под потрескивание догорающих в печке углей сладко засыпали. И снилось им... Впрочем, сладкие сны никогда не удавалось досмотреть до конца  к утру температура в вагоне падала ниже нуля, и недавняя «теплушка» превращалась в «ледяной дом». Но, хотя каждый новый день встречал нас весьма холодно, мы с жаром брались за дело и трудились с ут­ра до вечера не покладая рук.

Так и проходили дни, недели, месяцы. Так и суровая зима прошла. А в следую­щем учебном году нам уже предоставили общежитие в Кунцево, и мы навсегда рас­прощались со своим старым вагоном. Но добрую память о нем сохранили на всю жизнь.

Все обитатели этого вагона и  по сей день, по мере сил и способностей своих, верно служат романтическому делу,   из­бранному в  дни  молодости. И любой из них, когда вы заговорите об училище и вспомните те далекие годы,  процитирует из Багрицкого хоть пару строк: «Романтика! Я подружился с тобой, Когда...» ...и расскажет о старом вагоне.

Г. КАДНИКОВ

 Журнал «Советский цирк» октябрь 1958 г.