Снайпер сатирического куплета

Где бы конферансье ни объявил выступление Павла Васильевича Рудакова — в огромном Дворце культуры или небольшом зале Центрального Дома работников искусств, на обычной эстрадной площадке или в Кремлевском Дворце съездов — аудитория взрывается аплодисментами.

И это естественно: Павел Васильевич Рудаков по праву пользуется любовью зрителей. В этой короткой статье я попытаюсь набросать лишь штрихи его творческого портрета. Основное оружие Рудакова — частуш­ка и куплет. Правда, ему, артисту разносторонне одаренному, удается и лири­ческий монолог, как это было, к при­меру, в программе «Сделано в Ленин­граде», и конферанс; он мастерски вла­деет искусством перевоплощения. Но в куплетах и четырехстрочной частушке он наиболее находит себя.

Казалось бы, что может быть проще элементарной частушки — ведь испокон веков слагают ее тысячи людей и поют миллионы. Но суть в том, что частушки и куплеты, исполняемые Рудаковым и его партнером, насыщены проблемами сегодняшнего дня, что они, как правило, удивительно точно, по-снайперски бьют в цель. Сатирической мишенью артиста явля­ется все то, с чем борется наше обще­ство. Моментально доходящий до зрите­ля смысл текста, а через миг проступаю­щий в нем более сложный подтекст — такую частушку ищет и творит Рудаков.

Вот Павел Васильевич исполнил со своим партнером очередную частушку — с последним ее словом в зале возникает взрыв смеха. А через мгновение снова взрыв — это «дошел» подтекст и, значит, достигнута цель, в которую направлена сатирическая стрела. Чтобы достичь таких результатов, ко­нечно же, требуется большой труд, настойчивый, глубинный поиск. Постоян­ный поиск материала, словесной формы, музыкального оформления.

Я встретилась с Рудаковым в Ленин­граде в дни работы городской партийной конференции. Павлу Васильевичу пред­стояло выступить в концерте для ее уча­стников. К выступлению он готовился предельно тщательно и серьезно: вчиты­вался в отчетный доклад, беседовал с де­сятками людей. И так бывает перед каж­дым концертом артиста, когда он при­езжает в новый город: он ищет, упорно ищет острые темы, волнующие тех, кто сидит в зале.

Материал, который использует Руда­ков для частушек и куплетов, может быть локальным, иногда даже одноднев­ным. В Купчине (под Ленинградом) плохо налажен транспорт, в Благовещен­ске — канава у самого театра. В частуш­ках, родившихся из этих непосредствен­ных наблюдений, Рудаков непременно обобщит эти факты, направит острие сатиры против нерадивых хозяйствен­ников и бюрократов. Тогда частушка, спетая по радио, скажем, в Ленинграде, отзовется смехом и во Владивостоке, и в Иркутске...

Павел Васильевич хотя и редко пишет сам, но по праву может считаться соавтором литераторов, которые готовят для него репертуар, точно улавливая за­мысел, стиль, манеру, наконец, граждан­ственную позицию артиста. Среди этих литераторов — В. Гальковский, В. Кон­стантинов, В. Рацер, Я. Грей, П. Левиц­кий. Каждый из них может засвидетель­ствовать, насколько существенны сове­ты Рудакова, как порой подсказанное им одно слово совершенно по-иному «пово­рачивало» частушку или куплет.

Оперативность критики — один из ос­новных принципов сатирика. Артист творчески  беспокойный  не  ждет,  пока авторы принесут ему свои темы. Руда­ков всегда ищет сам свежие, интересные факты. Его рабочий стол обычно завален газетами, журналами, письмами. Изве­стное правило куплетистов 20-х годов: «Утром в газете — вечером в куплете» — для него закон. Но к газетной информа­ции он непременно прибавляет запас личных наблюдений, сообщения «соб­ственных корреспондентов». Да, я не ого­ворилась: подобно газете, Павел Василье­вич имеет немало добровольных «собко­ров», из чьих заметок и писем он берет порой только строку или какое-нибудь самобытное слово. Но значение этих кор­респонденции в другом, более важном: почта подсказывает артисту свежие темы, которые порой еще не успели даже попасть в газету.

Это — о материале, о репертуаре. Не менее труден и поиск форм его сценического воплощения. Вот куплеты на­писаны; их надо подготовить в своей, рудаковской манере. Павел Васильевич отрабатывает с партнером сценический диалог, отделывает тональность каждой строчки, ищет нужный жест, соответ­ствующую мимику. Тогда-то и появляет­ся то, что мы называем «маской Руда­кова».

Какова же она, эта маска? Мы при­выкли к тому, что Павел Васильевич выглядит на сцене этаким равнодушным, бесстрастным человеком, что у него ле­нивый, будто заспанный голос. И только к заключительной строке куплета, когда зрительный зал уже громыхает смехом, на лице артиста появляется едва при­метная лукавая улыбка. История возникновения исполнитель­ской манеры Рудакова достойна, может быть, отдельного очерка. Я хочу лишь отметить, что сам артист считает ее на­чалом те годы, когда он служил в ар­мии.

В 1941 году слесарь Тульского ору­жейного завода Рудаков, начавший свой артистический путь в заводском драма­тическом кружке, уходит добровольцем на фронт. Как и миллионы советских патриотов, он участвует в боях. Именно здесь, на войне, зрел «тёркинский» ха­рактер его таланта. Выступления Руда­кова, который «по совместительству» ру­ководил в годы войны художественной самодеятельностью соединения, были на­стоящим праздником для бойцов. В короткие минуты отдыха Павел Рудаков находил полянку — «сцену» и вместе с товарищами на ходу репетировал им же написанные куплеты и интермедии. Теперь имя заслуженного артиста РСФСР П. Рудакова стоит в ряду имен ведущих мастеров нашей эстрады. Зри­тели любят его за высокую граждан­ственность, за искренность и музыкаль­ность, за юмор. Вместе со своим партне­ром Станиславом Лавровым Павел Ру­даков образует добротный сплав таланта и подлинно комедийной изобретатель­ности.
 

Л. УМАНСКАЯ

Журнал Советский цирк. Июль 1966 г.

оставить комментарий