Вальс под куполом цирка

Встречаясь с артистами, режиссерами, директорами цирков, нередко слышишь от них о нехватке номеров. Ну, а когда с количественными показателями дело обстоит более или менее благополучно, директора и режиссеры жалуются на однообразие жанров.

Когда я ехала в Казанский цирк, то ожидала услышать нечто подобное. Но не услышала. И понятно — программа оказалась большой, яркой, интересной. Открывали ее жонглеры В. Карпова и В. Биляуэр. Номер их стремителен, что сразу задало представлению ритм напористый и динамичный. Жонглеров сменили акробаты-эксцентрики Шиненко, оказавшиеся, к радости зрителей, по-настоящему забавными и веселыми шутниками, а не просто «темповыми акробатами», которых тоже почему-то именуют «эксцентриками». Затем ритм представления меняется — это Э. Луйгенд и А. Газаров исполняют под куполом плавный акробатический этюд.

Me стану перечислять всех участников, скажу лишь, что представление отличалось жанровым разнообразием, зрители на этот раз увидели акробатов и турнистов, эквилибристов на першах и эквилибриста на вольностоящсй лестнице, гимнастов на ремнях и оригинальных жонглеров-манипуляторов, медведей-акробатов. дрессированных собачек и «Высшую школу верховой езды». Словом, это была хорошая цирковая программа, в которую очень точно вписывался коверный Анатолий Смыков — клоун, явно тяготеющий к буффонаде.

Но даже среди такого разноцветья жанров как-то особенно выделялся «Параллельный полет» Лобзовых.

«Полет» — так названы эти номера в цирке и, надо отметить, названы очень верно. Любой другой воздушный номер, это все же гимнастика на каком-то снаряде — «трапеции», «рамке», «ракете». Тогда как в «Полете» человек одно мгновение свободно парит иод манежем, настраивая наше воображение на особый лад.

Вальс. Его звуки наполняют весь цирк, его завораживающие ритмы уносят гимнастов ввысь, заставляют взмывать в воздух, переноситься с трапеции на трапецию и, чуть коснувшись ее, взлетать еще выше, еще круче и падать еще безудержней и стремительней. Вальс кружит, кружит гимнастов над нами и хочется, чтобы танцу не было конца...

Так воспринимается первая часть эффектного аттракциона Лобзовых, когда один ловитор и пять трапеций раскачиваются над сеткой тремя ровными рядами и гимнасты, совершая свои перелеты, образуют в воздухе три пунктирные параллельные линии. Но исполнителей нс шесть, а восемь, и поэтому один, пролетев над ареной, легко, как ловкий партнер в танце, сменяет другого, отчего и рождается ощущение непрерывного движения о ритме вальса.

Вступление окончено. Оно показалось коротким. Но в том-то и заключается секрет хорошо продуманного и точно выстроенного циркового произведения, когда отдельные его части и все оно в целом должны казаться (не быть, а казаться) короткими настолько, чтобы зритель подумал: «Как быстро все промелькнуло». Именно такое чувство испытала я.

А действие номера тем временем развивалось дальше, становясь все более упругим и напряженным. Теперь гимнасты по одному уходили в воздух и выполняли головокружительные прыжки в руки к ловитору. Затем для гимнастов наступал тот миг, когда им нужно пуститься в «обратный путь». Мне кажется, на это очень трудно решиться. Прыжок к ловитору равен восхождению альпиниста. И вот намеченная высота достигнута, тебя держат крепкие руки партнера, но ты должен отпустить их и совершить прыжок к трапеции, так легко ускользающей из-под рук. Тело гимнаста вытягивается в струну — только бы долетел! — и через мгновение трапеция плавно несет его к устойчивой пристани — к «мостику». Но артисты недолго остаются на нем. Уступив одну-две очереди партнерам, они опять взлетают в воздух, чтобы совершать сложные пассажи, двойные сальто и пируэты.

Заканчивается номер Лобзовых, кок заканчиваются все классические «Полеты». Артист берется за трапецию, несколько сильных махов, перекладина выпущена из рук, и гимнаст сжавшись в упругий комок, вычерчивает своим телом виток за витком, пока не коснется спиной жестко сплетенной сетки. Так один за другим летят они к земле. А последний, чуть помедлив, взмыл еще выше, теперь он на самом куполе. Повиснув там на носках вниз головой, он падает оттуда просто и страшно. А потом стоит вместе со всеми но манеже и раскланивается с публикой, о зал рукоплещет талантливым гимнастам.

Слово — «зал рукоплещет» в применении к Лобзовым не просто привычная формула рецензии. Амфитеатр действительно рукоплещет нм. Такой прием оказывают этим артистам зрители больших и малых городов нашей страны; так же встречали их в Японии, Венгрии, Австрии, Франции, Румынии, Бельгии. И тем не менее имя Лобзова не так уж часто встречается в журнальных статьях, в телевизионных передачах, в отдельных рекламных изданиях. Спрашивала я и любителей цирка, какие лучшие «Полеты» им известны, и услышала в ответ: «Галактика», «Мечтатели». Что ж, справедливо. Жаль только, что в этом же ряду не называется «Параллельный полет» Лобэовых. В чем же тут дело?

Конечно случается: артист способный, но организаторскими способностями не обладает. Может быть, таков и Виктор Федорович Лобзов — талантлив, но не энергичен? Вовсе нет. За годы работы в Союзгосцирке он создал несколько вариантов номера «Полет», постоянно придумывает и готовит что-то новое. Когда для этого нужен реквизит, он, заказывая его, проявляет изобретательность, энергию, а если требуется срочно, не задумываясь, закажет за свой счет. Сетки для своего номера, что, замечу, весьма сложно и требует особой сноровки, он всегда плетет сам. И не только для себя: не раз помогал изготавливать их для «Полетов», выпускающихся из ГУЦЭИ. А когда несколько лет назад советские режиссеры и артисты участвовали в создании национального цирка в Египте, Лобзов собственноручно сплел сотку для готовившегося там «Воздушного полета».

Лобзов создал интересный аттракцион и хорошо руководит им, он многое умоет делать сам, своими руками, поэтому к нему постоянно обращаются за помощью, особенно молодежь. Казалось бы, такой человек должен пользоваться известностью? Да, он и пользуется ею среди артистов. О нем говорят: «Хороший руководитель», «Отзывчивый человек», «Отличный гимнаст». Ну а как же насчет широкой известности? Да он, знаете ли, из той породы скромных людей, которые умеют делать многое, а вот говорить о себе, о своей работе нс умеют. С этим можно бы и примириться, если б Лобзов не руководил отличным номером, требующим несомненно более пристального внимания, более широкой рекламы. Но рекламировать свой номер Лобзов явно не любит. В этом я убедилась на собственном опыте.

Посмотрев в первый вечер программу, договорилась встретиться с Лобзовым на другой день, встречи не получилось — Лобзовы устанавливали новый реквизит. Если в первый вечер артисты демонстрировали «Двойной параллельный полет», то на следующий — уже «Тройной параллельный», который я и описала выше. Увидела новый вариант и опять уславливаюсь о встрече. Но и на этот раз наш разговор не состоялся. Ищу Лобзова в гостинице, устраиваю на него «засаду» в цирке и наконец ловлю его после выхода с манежа И что же слышу?

—    Да о чем говорить-то? Новый реквизит только подвесили, опробываем его, каждый день что-то добавляем, меняем трюки. Сами видели, еще не все идет гладко. Вот отшлифуем работу, тогда и рассказывать можно.

И хотя на самом деле все в номере шло достаточно гладко, да и «Двойной параллельный» стоил того, чтобы о ном поговорить, Лобзов все норовил уйти от беседы.

—    Понятно, отчего так редко встречается ваше имя в печати, — заметила я ему, — кто же еще будет за вами столько «охотиться»?

Он засмеялся.

—    Знаете, я в Союзгосцирке работаю двадцать шесть лет, так и там не все знают, как правильно произносится моя фамилия — Лобзов или Лобзов.

—    Вот и расскажите о себе поподробнее,— прошу я. А в ответ слышу рассказ о людях, которые обучили его мастерству гимнаста, о партнерах, с которыми он работал и работает сейчас.

В ГУЦЭИ Виктор Лобзов был учеником известного педагога и режиссера Сергея Дмитриевича Морозова. Из училища выпустился в 1949 году как участник грандиозного «Трехьярусного полета», подготовленного старейшим гимнастом Федором Сергоевичем Коневым.

— Теперь такого номера нет, — поясняет Лобзов и добавляет,— какой тогда подобрался состав, какие отличные гимнасты: Серафима Бадина, Роза Рацева, Алексей Смирнов, Виктор Голиков, Александр Ларин, Михаил Якунин... ведь для того, чтобы демонстрировать полет в три яруса, нужна очень сильная и слаженная труппа. И такую труппу Конев подготовил. А через год случилось так, что номер передали другому руководителю. Не хочется ворошить старое, но, поверите, до сих пор обидно за Федора Сергеевича. Словом, «Трехъярусный» передали другому, а с Коневым остались Бадина, Смирнов, Якунин и я.

Лобзов помолчал — воспоминания нахлынули, не отпускают,— а потом продолжил рассказ.

Я узнаю, как много часов старый опытный артист отдавал молодежи, как упорно репетировал с ними, помогал оттачивать мастерство, учил устанавливать аппаратуру в самых трудных условиях, обучил плести сетки, без которых нет «Полета». Эти навыки до сих пор помогают Лобзову и в создании нового и в повседневных цирковых буднях.

Я тем временем стараюсь узнать у собеседника, как же дальше складывалась его жизнь на арене, а он опять рассказывает мне о других.

Серафима Бадина — одна из первых выдающихся женщин-вольтижеров советского цирка — работала в этом номере до 1959 года, затем стала педагогом и режиссером. Кстати, когда я прошу фотографии «Параллельного полета», оказывается, что их у Лобзова нет. Зато он приносит бережно хранимый снимок — Серафима Вадима летит над ареной — и впервые обращается ко мне с просьбой:

— Если можно, поместите это в журнале.

Все же я узнаю из нашей беседы и кое-что о нем самом. В 1960 году, после ухода Ф. Конева на пенсию, Лобзов становится руководителем номера. В 1967 году по его сценарию создан «Двойной параллельный полет», а совсем недавно— «Тройной параллельный». Все эти годы в номере активно участвует Михаил Якунин. Остальные партнеры пришли кто раньше, кто позже, но о каждом из них Виктор Федорович рассказывает с увлечением.

Владимир Зазуля — исполнитель сложных трюков, в частности, двойного сальто с пируэтом. Юрий Пикалсо школьно демонстрирует двойной бланш, а также двойной бланш с пируэтом. Владимир Степанянц. Это он последним прыгает о сетку из-под самого купола. Анатолий Галаган — прирожденный «полетчик». Да оно и понятно — он обучался этому искусству у своего отца Владимира Галагана — известного гимнаста, бывшего руководителя «Перекрестного полета». Среди многих трюков у Галагана есть один, никем кроме него не исполняемый — двойное переднее сальто в руки к ловитору. Переспрашиваю:

—    Он действительно единственный исполнитель?

Лобзов поясняет:

—    Он делает его особенно. Можно повиснуть на трапеции на руках, раскачаться и выполнить трюк. Анатолий подтягивается на трапеции, выходит в упор на живот и уже с этого положения выкручивает двойное переднее сальто.

Когда Лобзов говорит о партнершах — Флоре Габдулиной и Татьяне Буяновой — чувствуешь, что он гордится ими и беспокоится за них. Ведь из всех гимнастических номеров «Полет» для женщин наиболее труден.

—    Будь моя воля, заставил бы их исполнять одни простые гладкие перелеты. Это не менее красиво, зато намного безопаснее. Но они теперь все стремятся к рекордности, — заключает он.

А девушки действительно не ограничиваются «простыми гладкими перелетами». Вот Татьяна Буянова четко выкручивает в воздухе сальто с пируэтом, а Флора Габдулино выполняет двойное сальто. Очень зрелищен и другой трюк Габдулимой — «Пассаж», который она исполняет в паре с А. Галаганом: артистка прыгнула с трапеции к ловитору, качнулась в его руках, но в тот же момент над ней проносится другой гимнаст и девушка должна немедленно выпустить эти руки, чтобы гимнаст не промахнулся, а попал точно к ловитору. Но и она должна успеть ухватиться за трапецию, только что оставленную партнером, иначе трапеция эта в плавном каче двинется в обратную сторону, а гимнастка полетит вниз, в сетку. К счастью, этого не случается — через несколько секунд оба исполнителя уже стоят на устойчивом «мостике».

Так постепенно узнаю о каждом участнике воздушного аттракциона. Узнаю и о Станиславе Бензере. Когда-то он работал в этом «Полете», а теперь, став режиссером, принимает активное участие в постановке новых вариантов номера.

Только что выпущен «Тройной параллельный полети, а Лобзов совместно с Бензарем уже написали и подали сценарий, в котором детально продуманно, как параллельные полеты будут сочетаться с перекрестными...

Называя фамилии вольтижеров, описыиая их виртуозные трюки, Лобзов бросал коротко: «приходят к ловитору», «попадают в руки ловитора». Мне остается пояснить, что безымянные руки ловитора — это надежные и умелые руки самого Лобзова. Они должны быть именно такими, иначе вольтижеры не могли бы так точно и красиво исполнять свои двойные сальто, бланши, пируэты.

Лобзов уверенно ловит своих партнеров в воздухе, умеет профессионально учить их «летать», умело руководит ими на земле. Ну а как же с широкой рекламой номера? С рекламой? Об этом должен позаботиться кто-то другой.

...Вальс. Его звуки наполняют весь цирк, его завораживающие ритмы уносят гимнастов ввысь, заставляют легко переноситься с трапеции на трапецию, и мы, внизу, ощущаем, как прекрасен этот свободный полет в воздухе, и счастливы, что можем наблюдать, как рождается эта живая незатверженная красота.

ГЕНРИЕТТА БЕЛЯКОВА

оставить комментарий