Воздушные гимнасты Ирина и Вячеслав Касьяновы

Хохотали все. И в этом не было ничего удивительного, потому что он был очень смешной, этот клоун...

А потом пришла тишина. Она наступила с первых движений их сияющего счастьем танца. Зал молчал и тогда, когда они, словно белоснежные лебеди, взметнулись ввысь. Минуты плавного и безмятежного полета. В каждом движении радость жизни, нежность любви. А перед самым концом руки сплелись — не уходи! Руки молят — не уходи! Последние аккорды... Зал какое-то мгновение еще молчал в оцепенении, а затем...

Они стояли на манеже, крепко взявшись за руки, и улыбались людям, цветам, улыбкам. Это была их премьера, их день. Их — воздушных гимнастов Ирины и Вячеслава Касьяновых. И еще одного человека, незаметно стоявшего во время выступления Касьяновых за кулисами возле занавеса. Но нс было в те минуты человека более взволнованного, чем он, их тренер и режиссер — Владлен Иванович Левшин.

Перед выходом его питомцев на манеж он показался мне очень спокойным. И лишь по тому, как Левшин, чуть-чуть приоткрыв занавес, тревожно всматривался в зал, где сидели и хохотали над шутками клоуна те, кто должен был решить судьбу его детища, я догадалась — ему трудно казаться спокойным.

... Трое стояли на манеже, крепко взявшись за руки и улыбались. И только им одним хорошо была известна цена этого успеха.

Год назад они приехали к Левшину в Ростов и попросились «в ученики». Хотя номер на воздушной раме, с которым работали в то время Касьяновы, был достаточно сложен и пользовался неизменным успехом у зрителей, успех этот не радовал. Скучно было выполнять в воздухе сложные трюки не наполненные, не одухотворенные мыслью.

Потрясенные воздушной «Поэмой о любви» в исполнении Тамары Мусиной и Гунара Каткевича, они решили ехать к нему — создателю этой романтической новеллы под куполом цирка. Он не видел их до этого ни разу, когда сказал по телефону свое «приезжайте!». А когда посмотрел на них, то понял, что именно с этими артистами он осуществит свою мечту ко лебедином полете».

Лебеди... С той поры как встревожила душу мартыновская песня о верности гордых белых птиц, увидеть их полет в цирковом поднебесье стало ого мечтой. С той поры стал искать Владлен Левшин среди исполнителей тех двоих, которые сумели бы в воздухе без слов пропеть эту песню.

Сначала на репетициях он все присматривался к мим, все примерял. Не ошибся ли, смогут ли они. Ведь переучивать всегда труднее, чем учить.

Ирина с Вячеславом оказались необычайно упорными. Более того — одержимыми. Балет. Пантомима. Гимнастика. Я видела, как они часами, обливаясь потом. делали массу упражнений и готовы были делать во сто крат больше, лишь бы тело стало эластичнее, лишь бы движения стали красивее, мягче. А потом, стараясь не думать о боли в перетруженных мышцах, шли работать на новом аппарате.

Артистам нужна была свобода птичьего полета, и режиссер отказался от привычной «рамки». Взамен был сконструирован новый аппарат. Впрочем, аппарата как такового нот. Его заменили два троса с прикрепленным на концах белым поясом. Подвеска эта технически проста, она напоминает устройство обычной лонжи и, в сущности, служит опорой только одному партнеру. И вместе с тем благодаря предельной легкости этой конструкции гимнасты могут свободно изменять высоту полета во время роботы. Благодаря такому аппарату сам воздух, казалось, стал их опорой. И потому лебединая песнь смогла прозвучать на едином дыхании.

Лучи прожектора подчеркивают белизну двух плывущих в воздухе тел. И это действительно сказке, которую рассказывает цирк своим языком. А язык его — трюки.

Вот они устремляются под самый купол, как бы желая достичь неведомых доселе высот, и их полет со стремительными вращениями, крутками, обрывами рассказывает о силе, о мужестве их любви. Вот они в едином порыве сплетают руки-крылья и, желая остановить этот миг, парят так медленно, будто хотят, чтобы их образы навсегда остались в людской памяти.

Трюки. По ним судят о сложности циркового номера, о мастерстве исполнителей.

В касьяновской «Верности» можно увидеть не только исполнение традиционных флажков, выворотов, обрывов, но и оригинальные трюковые комбинации, названия которым специалисты еще не успели придумать. Впрочем, трюкам этим вовсе не требуется названий. Потому что все они, имеющие и не имеющие названий, превращены Касьяновыми с помощью Левшина в своеобразные слова-образы, без которых не сложилась бы песня, без которых не постичь ее смысла.

Приближается финал номера.

...Она поднимается над ними высоко и, склонившись, замирает. И тут звучит выстрел. Страшный выстрел. Еще мгновение — и они будут вместе спина к спине, рука в руке. Потом, сжатая в комочек фигурка, скользнет вниз и, перевернувшись в воздухе, безжизненно застынет, подхваченная в последний миг его сильными руками. Руками, которые были ее опорой, ее надеждой.

Наверное, в обычном цирковом номере этот оригинальный обрыв зрители встретили бы громкими аплодисментами, а не тишиной. Но здесь зал молчит, потрясенный человеческой трагедией. Именно человеческой, потому что касьяновская «верность» не просто пересказ полюбившейся всем эстрадной песни. «Верность» — это прежде всего поэма о добре, о людях, о жизни, в которой не должны греметь выстрелы. В этом, мне кажется, смысл новой работы режиссера В. Левшина. Оттого, наверное, и встречает зал безмолвием сложный «обрыв с приходом в локти».

Я думала, что номером Касьяновых будет заканчиваться первое отделение. Но этого ие случилось. И я очень пожалела, когда следом за гимнастами на манеж вновь вышел клоун. Это был очень хороший, смешной клоун, но зал не хотел смеяться. Людям нужна была тишина для раздумья...

оставить комментарий