Новые достижения и старые недостатки 

В программе, идущей сейчас в Московском цирке, как в зер­кале, отразились многие достижения и некоторые, иногда сущест­венные недостатки нашего циркового искусства. Программа опти­мистична, празднична, нарядна: цирк своими средствами пе­редает тот бодрый, радостный тон, который свойствен эпохе строителей  коммунистического  мира.

Программа хорошо организована, в ней нет пустых пауз, оди­наковых номеров и трюков. Твердая рука режиссера (М. Местечкин) очевидна. Музыка (композитор Ю. Слонов, дирижеры Б. Оси­пов и П. Скворцов) отличается хорошим вкусом.

Много интересного внес в оформление программы художник Л. Окунь, хотя не все в его работе бесспорно. Четыре    гирлянды огромных «колокольчиков», свисающие из-под купола в прологе и финале отвлекают внимание от манежа, приобретают самодовлею­щее значение, а излишне яркая барьерная дорожка скрадывает удачные в общем костюмы артистов.

Э. Рушат ведет программу в хорошем темпе, и сам он обаяте­лен и артистичен. И главное, на арене выступает ряд очень хо­роших исполнителей акробатических и гимнастических номеров, выдающиеся укротители Т. и А. Буслаевы и яркий клоун О. Попов.

На афишах стоит: «Новое в цирке». И надо сказать, нового, своеобразного на арене Московского цирка немало, хотя есть и но­мера новые по фамилиям исполнителей, но старые по трюкам, по манере и реквизиту.

Пролог и эпилог представления с балетом и песней мало связаны с характером всего представления, с его ритмической направленностью, они слишком «эстетны». Такое решение пролога и эпилога, даваемых в отрыве от представления, не может быть названо  новаторским.

Самым интересным следует признать номер Буслаевых. Это действительно эффектное зрелище, когда красавицы-лошади кружатся вокруг тумб, на которых восседают цари зверей, и особенно когда лошади переходят в карьер, неся на своих спинах огромных гривастых львов. Вот цирк в его лучших качествах, где смелость соединяется с большим трудом и великолепным зрелищным впечатлением.

Нельзя не отметить бесспорного режиссерского дарования Александра Буслаева. Оно проявляется и в построении впечатляющих групп из хищников и коней и в том, как после острого «спора» укротительницы и льва, когда, используя и бич и палку, она не может усадить своего грозно рычащего питомца на место, укроти­тель тонкой тростинкой мгновенно заставляет льва смириться. По-цирковому вы­разителен первый выезд укротительницы в качалке, укротителя верхом на ло­шади и исполнение нескольких аллюров из репертуара наездника высшей школы. Тамара Буслаева работает смело и темпераментно. Может быть, только кое-где следовало расцветить номер блестками юмора, придав ему тем самым еще большую выразительность. Ну, хотя бы в тот момент, когда четыре льва умильно погляды­вают на находящегося среди них на столе  живого  петушка.

Номер несколько затянут и, вероятно, стоило бы подумать о сокращении дрес­сировки лошадей без львов, тем более что почти те же самые трюки повторяются и со львами,

Олег Попов работает плодотворно. К этой программе он подготовил ряд остро­умных шуток. Во многих из них он пародирует исполняемые номера, кое-какие шутки имеют самостоятельное значение. Попов не чуждается сатиры. Почти каж­дая исполняемая им сценка имеет в своей основе цирковой трюк, благодаря чему в условиях манежа она становится убедительной. Исключение здесь составляет сценка о двух спекулянтах. В ней отсутствует цирковое начало, и поэтому она выглядит на арене чужеродной. Зато хороши такие сценки, как «Разоблачение вра­чом пьяницы-симулянта», «Лекция о вреде курения». Хороши потому, что в них интересные темы решаются подлинно цирковыми средствами.

Попов, это очень приятно отметить, как актер растет от программы к програм­ме. Его отличают простота, обаяние, разнообразие цирковых приемов. Но именно теперь, когда Попов многого достиг, перед ним хочется поставить новые задачи.

Попов — комедийный артист, создавший яркий эксцентрический образ. И это, разумеется, хорошо. Но его герою не хватает психологической глубины. Попов и сам задумывается об углублении характера своего персонажа. В этом ему может помочь высококвалифицированный, требовательный режиссер. Дальнейшая работа над образом, бесспорно, повысила бы идейное и художественное качество исполняе­мых Поповым номеров. Может быть, сохранив свою жизнерадостность, следовало бы подняться еще на одну ступень, на ступень клоуна-мыслителя, клоуна высокой сатиры, если угодно, клоуна-философа. Трудно этого добиться? Да, очень трудно. И все-таки такому талантливому артисту, как Попов, легче, чем какому-нибудь другому.

Нельзя не отметить нового и способного комедийного актера А. Асадчева — ве­селого участника Сцен, разыгрываемых Поповым.

Из новых для Москвы артистов самой высокой оценки заслуживают Солохины. Это в полном смысле новое в цирке: канат, прикрепленный к барьеру арены двумя резиновыми амортизаторами и поддерживаемый на плечах двумя акро­батами, превращается в удивительный трамплин, при помощи которого третий участник номера совершает сложнейшие акробатические прыжки. О трудно­сти номера можно судить хотя бы по одному трюку. Акробат, оттолкнувшись от каната, делает в воздухе двойное сальто-мортале и снова приходит на канат. Уди­вительное достижение! Нельзя не отметить в этом номере чуткости нижних, умею­щих вовремя, под самые ноги поднести канат своему верхнему товарищу.

В. Яковлев показал новый номер, который он исполняет на созданном им но­вом аппарате. Его приходы после того, как он оттолкнулся от батуда и сделал полтора сальто-мортале, на высокую тумбу на руки доказывают, что это эквилиб­рист высшей квалификации. Но особого внимания заслуживает следующий трюк: встав на руки на ничем не укрепленной лестнице, балансируя ее только движения­ми своего тела, он умудряется перейти по высоким брускам с одного мостика на другой.

Творчески переработав номер, показанный несколько лет тому назад в Эрмитаже шведскими артистами, И. и А. Петровские демонстрируют своеобразную игру с тарелками. Двенадцать тарелок должно удержаться в равновесии на гибких прутьях, закрепленных вдоль длинного стола. Сила номера не только в ловкости исполнителей, в их высоком артистизме, но и в том, что они превращают этот но­мер в веселую, увлекательную игру. Вот-вот одна из тарелок должна упасть — и весь зал, волнуясь, подсказывает артисту, что эту тарелку надо подкрутить. Такой актерской подачи номера недостает многим представителям разных жанров. Не се­крет, что иные наши номера великолепны по трюкам, но суховаты по подаче.

В. Суркова демонстрирует выдающиеся гимнастические достижения на новом аппарате, позволяющем показать разнообразные упражнения. Работает она смело и уверенно. Может быть, лишь иногда артистке недостает улыбки и лиричности, из-за чего номер выглядит чуть-чуть суховатым.

Воздушного турника москвичи не видели добрых два десятка лет. Поэтому для зрителей выступление турнистов Морозовых тоже новинка. Номер этот хороший, но не больше. Странно, что в аппарате отсутствует мостик, хотя известно, что са­мые эффектные трюки у воздушных турнистов — это сходы с турника на мост. Упражнения, исполняемые Морозовыми, доступны турнистам средней квалифи­кации. Правда, успеху номера помогает высота, на которой упражнения произво­дятся, поэтому номер и определяется нами как хороший. Не хватает Морозовым гимнастической чистоты в исполнении упражнений: грудь у них не развернута, локти и ноги согнуты. Известно, что советская гимнастическая школа — лучшая в мире, тем более в цирке нетерпимы отступления от этой школы.

Олег Попов явно заинтересован

Музыкальные эксцентрики ДО-РЕ-МИ

Н. Горлов и Ю. Сомов выделяются среди других акробатов тем, что оба с успехом выполняют роли и верхнего и нижнего парт­неров. Привлекает и оттенок комедийности, окрашивающий но­мер. Трюки они делают достаточно сильные, хотя и не исключи­тельные. Лучше всего японский кульбит; медленный темп, в котором артисты его проводят, делает это упражнение и труд­ным и впечатляющим.

У фокусников И. и Б. Хейфец один заслуживающий внима­ния трюк — мгновенная, на глазах у зрителей перемена платья на партнерше. Другие фокусы известны, хотя, например, фокус с ловлей рыбы  в зрительном зале  давно не демонстрировался.

Хорошо, что в программу включены эксцентрические номе­ра. Эксцентрика всегда была сильнейшей стороной циркового искусства, и жаль, что на нее в последнее время обращали ма­ло внимания.

До-Ре-Ми — Музыкальные эксцентрики. Все они неплохие му­зыканты, а Г. Шахнин — первоклассный тромбонист. У всех троих бесспорные актерские данные. В номере много забавных, хорошо придуманных трюков. Но в номере отсутствуют логика развития действия и логика взаимоотношений партнеров, поэто­му он распадается на ряд трюков. Сами по себе они, может быть, и смешны, но лишены всякого оправдания: то из раструба те­чет вода, то тромбон заменяется тростью, то скрипичный смы­чок заменяет флейту. Едва ли принцип механического соедине­ния парадоксальных приемов в эксцентрике может быть при­знан у нас правильным.

А. Маслов и С. Чарышников — акробаты-эксцентрики. Маслов — превосходный каскадер и недурной комик, Чарышников — квалифицированный нижний. Но в номере не найдены взаимо­отношения характеров. Они подменены автоматизмом, которого не должно быть в комедийной сценке.

До сих пор говорилось о номерах, лучших или худших, иног­да спорных, но привносящих в цирк нечто новое; теперь несколь­ко слов о  двух номерах, лишенных  нового.

А. Польди обаятельна, артистична. Выдрессированные ею и Н. Польди собаки работают хорошо. Но все трюки, кроме одного — кошка-наездник на собаке,— старые. Все это мы видели еще в детстве. Номер лишен какого бы то ни было новаторства.

В труппе акробатов Аболонских поражает А. Саженев, испол­няющий   при   помощи подкидной доски сальто-мортале на ходу­лях — трюк действительно исключительно трудный и впечатляю­щий. Правда,   Саженева мы видели и раньше   в   составе труппы акробатов Довейко, и там он делал то же самое. Сложные прыжки с доски, и в том числе поражающее переднее тройное    сальтомортале с пируэтом, демонстрирует еще артист   Ю.   Хазов,    в остальном  у Аболонских нет ничего интересного. По сравнению  с тем, что исполняли лучшие так   называемые плечевые акроба­ты:  двойное сальто-мортале на колонну из трех человек, сальто-мортале  на колонну  из четырех человек, — упражнения Аболон-склх примитивны. У них нет квалифицированного    верхнего,    в партере Аболонекие совсем не прыгают.

Надо заметить, что современные плечевые акробаты вообще переживают кризис. Уровень их работы явно ниже тех дости­жений, какие были у Беляковых, Инго, Павловых в их лучшие времена. Конечно, и приходы акробата, подброшенного доской, на манеж могут быть очень эффектны, но каждому ясно, что при­ход на колонну более труден и эффектен. А этого-то во многих акробатических номерах сейчас почти нет.

И, наконец, несколько слов в заключение. Московская про­грамма еще раз продемонстрировала слабость таких жанров, как конный жанр, клоунада. Иначе чем же объяснить, что в програм­ме нет клоунов-буфф, музыкальных клоунов, клоуна-акробата, кло­уна-дрессировщика? Вероятно, их нет потому, что клоунов, до­стойных московской арены, мало, а может быть, и нет вовсе. То же можно сказать о жокеях, джигитах, парфос-наездниках, сальтоморталистах на лошади, гротеск-наездницах, исполнителях кон­ных сцен. Их тоже нет в программе. Дело дошло до прямого безо­бразия: манеж Московского цирка находится в таком состоянии, что конным номерам выступать на нем крайне трудно.

Впрочем, упреки, здесь высказанные, нужно скорее адресо­вать художественному отделу Союзгосцирка. Надо, наконец, до­биться того, чтобы наш цирк преодолел отставание в конном жан­ре и клоунаде.

По поводу новой программы Московского цирка можно много спорить. Приятно отметить творческое начало, присущее большо­му числу номеров и всему представлению в целом. Именно оно определяет непрерывное совершенствование советского циркового искусства.

Ю. ДМИТРИЕВ

Фото С. МИШИНА

Журнал «Советский цирк» июнь 1960 г.