Акробаты со скакалками п/р В. Акишина
Может быть, мы уже не увидим то, о чем шла речь? Нет, можно увидеть более сложные трюки. Акробат стоит головой на голове партнера, который садится на манеж, снова встает. Артистка на тонкой проволоке совершает прыжки на пуантах. Удерживаясь на лестнице, эквилибрист балансирует на лбу стек с мячом, к тому же жонглирует булавами. Тогда что еще нужно зрителям?
В одном из интервью народный артист СССР Юрий Никулин тоже посетовал, что цирк перестает удивлять. Затем объяснил это тем, что изменился зритель, выросла его культура, образование. Думается, Юрий Владимирович прав: меняется зритель. Наш современник получает самую разнообразную информацию, знакомится с произведениями лучших мастеров искусства, хотя бы по телевидению, ждет, что и искусство манежа, как и другие, раскроют внутренний мир человека. В связи с этим вспоминаются слова писателя Юрия Нагибина: «Характер человека — неисчерпаемое чудо, в нем всегда таится множество открытий». Любое произведение литературы, театра, живописи раскрывает отношение человека к действительности, его мысли, эмоции. Того же мы ждем и от цирковых представлений, может быть, порой подсознательно.
Всегда впечатляют те произведения манежа, в которых раскрывается незаурядная личность, черты характера исполнителей. Вспомним Владимира Волжанского, Венедикта Белякова, Григория Новака. Можно назвать еще имена, например Владимира Довейко.
Считается, что артист на манеже создает образ. Как это происходит? Вышел атлет, выжал гирю — вот вам и образ сильного человека? Так ли? На соревнованиях мастера спорта в толчке, в жиме поднимают штангу весьма внушительного веса. Рекордсменам аплодируют. Но это впечатляющее зрелище, видимо, отличается от явления искусства. Ю. А. Дмитриев, рассуждая о специфике цирка в статье «Ответ оппонентам», подчеркивает: «Конечно, одна зрелищность еще не делает цирк искусством». Зрители вправе ждать в цирке не только демонстрации физических возможностей, но, как говорилось, раскрытия характера человека, каких-то его черт.
Было названо имя Григория Новака, заслуженного мастера спорта, неоднократного рекордсмена страны и мира по поднятию тяжестей. На манеже он не просто повторял свои спортивные достижения и даже не только демонстрировал свою феноменальную силу, а проявлял себя многогранно. Зрители убеждались, что атлету свойственны закономерная гордость от сознания своих возможностей, увлеченность, живой ум, некоторое лукавство, чувство юмора. В этом убеждали и характер трюков, и его общение с партнерами, в том числе с сыновьями. Например, Новак поднимал что-то вроде штанги, два огромных шара на стержне. Неожиданно шары раскалывались и в каждом оказывалась милая девушка. Забавно. Когда он удерживал на ногах огромную тяжесть, то это был трек, по нему разъезжали два мотоциклиста, что усиливало эффект.
К сыновьям-партнерам артист относился с некоторым покровительством, порой подзадоривал их, мол, молодые, покажите, на что способны. Когда они выполняли сложные трюки, отец явно ощущал удовлетворение, хотя вроде бы старался не показать этого. Клоуны пытались подшутить над силачом. Новак охотно вступал в игру, на шутку отвечал шуткой, причем добродушной, необидной. Все это определяло неординарный характер атлета.
Другой номер — «Акробаты с качелями». И в нем проявлялся характер его создателя Венедикта Белякова, широта его натуры, доброжелательность, умение увлечь других. Конечно, широта и смелость мышления отразились в трюках, в том, что подкидную доску заменили качели, которые исстари служили для развлечения на Русси. Качели придали выступлению облик народных увеселений, кроме того, качели изменили амплитуду прыжков — прыжки стали энергичнее, эффектнее. Беляков сделал партнерами акробатов обученных медведей, которых приручали и показывали еще скоморохи. Личность артиста раскрывалась во всем, что и как он делал на манеже — как трепетно следил за прыжками товарищей, как уважительно относился к медведям, не подавляя их строгой опекой, и во многом другом.
В номере Владимира Довейко тоже привлекает облик руководителя. Он вносит в выступления романтическую приподнятость, истовое упорство в достижении цели. Мы убеждаемся, что перед нами человек, способный на дерзновенный порыв, на смелый, даже рискованный поступок. Это подтверждают сложные трюки, в частности прыжки, которые совершаются с подкидной доски на ходулях, а также вся атмосфера номера, облик и действия самого Довейко. Думается, не случайно, что Владимир Довейко успешно исполнял роли в пантомимах, решая чисто актерские задачи.
Речь шла о признанных мастерах советского цирка, но можно назвать и других исполнителей, которые в своих выступлениях ярко раскрывают те или иные черты характера. Зрителей у нас в стране и за рубежом привлекает выступление Марины Кордобан — эквилибристки и антипода с хулахупами. Некоторые специалисты утверждают, что не все трюки у артистки достаточно сложные. Может быть, и так, однако она покоряет зрителей своим неуемным темпераментом, способностью вложить в то, что ее увлекает, все свои силы, всю себя.
Федор Простецов выводит на арену дрессированных собак. В его выступлении подкупает не только то, как легко и раскованно животные исполняют трюки, хотя это весьма важно, но, несомненно, сам артист. Перед зрителями человек, которому присущи доброе отношение ко всему, уверенность, что на добро ему ответят добром. Это подтверждает происходящее на манеже, никакого принуждения — собаки сами идут на выполнение трюков, как бы торопясь порадовать своего хозяина. Чувствуется стремление артиста сделать жизнь всех вокруг радостной, праздничной.
Живость ума, неординарность исполнителей проявляются в построении номера, в трюках, например в номере, возглавляемом Валерием Акишиным «Веселые скакалки». Детская забава превращена в увлекательное зрелище. Не может не удивить творческая дерзновенность, изобретательность Акишина и его партнеров. Проявляют себя артисты и в том, как увлеченно и весело проделывают трюки, как живо общаются друг с другом, подзадоривают один другого, звучат короткие возгласы. Наверное, общение молодых исполнителей, их отношение к своим действиям могут быть более выразительными, но они на верном пути.
Каждый знаток цирка может умножить примеры, назвать, например, жонглера Сергея Игнатова или дрессировщиков львов и тигров Людмилу и Владимира Шевченко, еще кого-то. Во всех случаях, когда в номере ярко, многогранно раскрывается личность артиста,— выступление поднимается до уровня полноценного искусства.
Заметьте, многогранность раскрытия характера ничто заменить не может, даже что-то весьма необычное. В аттракционах иллюзионистов, казалось бы, сплошные чудеса, с начала и до конца все должно удивлять. Но почему-то большинство фокусников не ограничиваются демонстрацией трюков, а включают в свои выступления сценки с участием клоунов. Убежден — делается это, чтобы в общении с партнерами ярче раскрыть свой образ, проявить определенные качества характера.
Обычно сценки, в основе которых конфликт с комиками, строятся по нескольким схемам. Клоуны стремятся разоблачить фокусника, поставить его в неловкое положение, или сомневаются в его возможностях, или стараются повторить его трюки, наконец, просто мешают, строят каверзы. Как правило, иллюзионист выходит победителем, все ему удается, комики посрамлены, а то и наказаны, скажем, на время они лишаются своего нормального облика, а тот, кто спрятался в волшебном сундуке, оказывается повисшим под куполом и т. п. От исполнителей зависит, чтобы эти эпизоды становились живее, органичнее, насыщались эмоциями.
В таких сценках фокусники проявляют твердость, суровость или снисходительность, находчивость, чувство юмора, иные черты характера. Вырисовывается фигура многогранная. Видимо, одной демонстрации иллюзионных трюков недостаточно для полного раскрытия характера, о чудесном богатстве которого говорил Юрий Нагибин. Кстати, вспоминая выступления прославленного Эмиля Теодоровича Кио, мы вспоминаем не только его разнообразный трюковой репертуар, но непременно личность артиста, незаурядность, которую ощущал, пожалуй, каждый зритель.
А если нет того, что покоряло нас в Кио? В иллюзионном аттракционе, возглавляемом Ю. Кукесом, — изящно изготовленные аппараты, костюмы ассистенток современны, эффектны. Исполняемые трюки, по-моему, достойны того, чтобы их показывать. Но сами исполнители маловыразительны. Вначале, только появившись перед зрителями, Кукес и его партнерша держатся несколько экстравагантно, с какой-то мрачной окраской. Но заявка на некий образ не получает развития. В дальнейшем — лишь добросовестная демонстрация трюков. Несмотря на яркость, красочность реквизита и костюмов, зрелище тускнеет. Никак не определены отношения партнеров, а ведь и в этом могли бы раскрыться черты характера.
В наш век удивительных достижений науки и техники, которые входят и в быт, все сложнее поразить зрителей лишь хитроумными аппаратами и приспособлениями, они ждут встречи с искусством.
Признано бесспорной истиной, что артист эстрады должен не только обладать хорошим голосом или в совершенстве владеть техникой танца, а быть личностью, интересной и яркой. В цирке такие требования к исполнителям не отрицаются, но часто о них и не вспоминают. А ведь необычный номер с необычными трюками, как правило, неотделим от личности его создателя, и если ее нет то в выступлении что-то теряется. Мне вспоминается номер музыкальной эксцентрики и жонглирования Германа и Людмилы Отливанник. На манеже действовал некий недотепа, с которым происходили всевозможные казусы. При всем этом из самых разных предметов самым неожиданным образом он ухитрялся, вместе с партнершей, извлекать мелодии. Неприспособленный, неуклюжий, рассеянный чудак вызывал симпатии — угадывалось, что за смешным обликом кроется незаурядное дарование, такое мы наблюдаем и в жизни.
Этот номер стали показывать иные исполнители. Трюки вроде остались те же, но ушло обаяние, неповторимость личности создателя номера. Самая совершенная копия все же не оригинал. Копию картины можно повесить на стену, она будет украшать помещение, не произойдет встречи с чудом, с открытием, с настоящим искусством.
Могут заметить — обидно, если интересное произведение манежа исчезнет из программ. Наверное, закономерно стремление сохранить номера, которые при своем появлении явились событием в цирковой жизни. Но, к сожалению, новые исполнители обычно наследуют трюки, а не душу произведения, далеко не всегда им удается вдохнуть в полученный номер новую жизнь, так сказать, в старый сосуд влить новое вино, раскрыть свою индивидуальность.
Кроме всего, надо учитывать, что номер при своем создании отразил время, тогдашние эстетические взгляды. При восстановлении если он и не выглядит старомодно, то все же в нем ощущается некая заурядность, вторичность. Повторю, в номере выражает себя, свою индивидуальность мастер, а индивидуальность скопировать нельзя.
Любители цирка, наверное смогут вспомнить номера, появление которых связано с именами известных артистов, если эти номера демонстрируют сейчас другие исполнители, то их выступления уже не вызывают прежнее отношение, в них нет открытия, они не удивляют или удивляют далеко не всех зрителей.
Всякое предельно категоричное, безапелляционное утверждение не отражает действительность точно и полно. Утверждение — в нашем цирке все плохо — не верно. Как же победы на международных фестивалях и конкурсах?! Утверждение обратное — все прекрасно — тоже вызовет возражение, мол, посмотрите программы в периферийных цирках.
Когда говорят, что цирк перестал удивлять,— эта категоричность от полемического задора, от желания привлечь внимание к бедам цирка. В одних случаях цирк удивляет, в других — нет, в третьих кого-то удивит, а более требовательных зрителей оставит равнодушными.
Хотелось бы, чтобы цирк удивлял всегда и всех. Для этого за трюками должен стоять человек, их создатель и исполнитель, со своим характером, помыслами, устремлениями. Настоящее искусство всегда говорит о человеке, о его духовной жизни.
К. ГАНЕШИН
