Сообщений в теме: 12

[Александр Рыбкин]

Журнал Советская эстрада и цирк. Март 1988 г.

 

 

Молодым режиссерам надо помогать. Ф. Бардиан

 

Со статьями о профессиональной учебе артистов цирка на режиссерском факультете Государственного института театрального искусства имени А. В. Луначарского не раз выступал наш журнал («Цирк учится», № 2 за 1981 г., «Артисты с дипломом», № 10 за 1984 г., другие публикации).

 

 

В своих письмах в редакцию читатели просят снова вернуться к этой теме, пишут о трудностях, с которыми нередко встречаются артисты, получившие вузовский диплом, спрашивают, что нового появилось или появится в ближайшее время в системе очного и заочного циркового образования!

 

На вопросы нашего корреспондента В. Николаева отвечает заведующий кафедрой циркового искусства ГИТИСа, ЗАСЛУЖЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ ИСКУССТВ РСФСР, И. О. ПРОФЕССОРА Ф. БАРДИАН.

 

КОРРЕСПОНДЕНТ. Феодосий Георгиевич, чем, по вашему мнению, вызвано создание в столичном театральном институте кафедры циркового искусства! Ведь ничего похожего, как известно, не было в практике мирового цирка.

 

© Издательство «Искусство», «Советская эстрада и цирк», 1988 г.

Ф. БАРДИАН. Рецензент одной из французских газет как-то назвал наше Всесоюзное объединение государственных цирков «цирковой империей». Название, может быть, несколько необычное, но по сути своей правильное. Напомню, что в объединение Союзгосцирк входит столько стационарных цирков, сколько не наберется во всех странах мира, вместе взятых (а ведь есть еще передвижные цирки, группы «Цирк на сцене»). Памятный ленинский декрет, подписанный в августе 1919 г., открыл перед многонациональным советским цирком широкие возможности для творческого развития и совершенствования, позволил ему занять достойное место среди других видов искусства, завоевать международное признание. И вполне естественно, что по мере становления нашего цирка, роста его культуры все острее вставал вопрос о воспитании творческих кадров циркового искусства, о профессиональном обучении артистов и режиссеров.

 

Проблему подготовки исполнителей в значительной мере решает Государственное училище циркового и эстрадного искусства (более половины нашего «конвейера» — выпускники ГУЦЭИ). Однако современный цирк требует не только квалифицированных артистов, но и профессионально грамотных, всесторонне образованных режиссеров, без которых трудно представить себе сегодня создание интересного номера или представления. Вот почему по ходатайству Союзгосцирка коллегия Министерства культуры СССР открыла в 1966 г. в ГИТИСе заочную подготовку режиссеров цирка, а спустя семь лет был осуществлен первый набор на очное отделение. В 1975 г. организована кафедра циркового искусства. Такое решение было продиктовано жизнью, современный цирк, повторяю, требует режиссеров-профессионалов.

 

Особо хочу отметить такую деталь. До сих пор выпускникам режиссерских отделений нашей кафедры вручались дипломы, где было сказано: «Режиссер драмы» и в скобках уточнялось: «специализация — режиссер цирка». Начиная с этого года наши выпускники будут получать дипломы с новой для ГИТИСа специальностью — «Режиссер цирка».

 

КОРР. Сколько человек получили за это время высшее режиссерское образование!

 

Ф. Б. Около ста пятидесяти, причем подавляющее большинство из них закончили заочное отделение.

 

КОРР. Это, так сказать, цифровые показатели, а творческие!

 

Ф. Б. Они, мне думается, не менее убедительны. Читателям нашего журнала вряд ли надо представлять таких известных мастеров манежа, как В. Головко, С. Денисов, М. Запашный, А. Калмыков, Л. Костюк, А. Марчевский, А. Николаев, В. Моторин, Л. и В. Шевченко, В. Шемшур (называю далеко не всех). Успешно закончив ГИТИС, они проявили несомненные способности к постановочной работе, выпустили ряд интересных тематических программ, прологов, детских представлений, номеров. Многие из них за создание новых произведений удостоены звания лауреатов и дипломантов Всесоюзных смотров циркового искусства. Наши выпускники работают во Всесоюзной дирекции, в ГУЦЭИ, в группах «Цирк на сцене», стационарных цирках, в коллективах художественной самодеятельности. Я уже не говорю о том, что каждый артист, получивший режиссерское образование, наверняка улучшил свой собственный номер, привнес в него что-то новое и оригинальное. Уже одно это, мне кажется, во многом оправдывает гитисовский диплом артиста.

 

КОРР. Принято считать, что очное образование всегда лучше заочного — оно фундаментальнее, дает более глубокие и прочные знания. Между тем почти три четверти ваших выпускников обучались а заочном отделении. Почему!

 

Ф. Б. Вопрос этот не так прост, как может показаться вначале, в свое время он обсуждался на совместном заседании президиума художественного совета Союзгосцирка и кафедры циркового искусства. Обучение с отрывом от производства, конечно же, предпочтительнее, но тут следует учесть одно обстоятельство. Мы, естественно, заинтересованы в том, чтобы режиссерское образование получили люди цирка и прежде всего артисты, которым это образование поможет в их повседневной творческой работе, а после ухода на пенсию даст возможность вплотную заняться постановочной работой. Но все дело в том, что цирковые артисты, как правило, не идут на дневное отделение. Поэтому на очное отделение мы принимаем в основном абитуриентов «со стороны», не имеющих зачастую сколько-нибудь прямого отношения к цирковому искусству, а нередко равнодушных к нему. Многие, закончив институт, уходят из нашей системы.

 

КОРР. Может быть, есть смысл в таком случае отказаться от очного образования и ограничиться заочным!

 

Ф. Б. Мы думали об этом, советовались с руководством Союзгосцирка, с управлениями учебных заведений союзного и республиканского министерств культуры. С учетом всех плюсов и минусов решили все же и впредь совмещать две формы обучения, по-прежнему делая упор на заочное образование. Но в том и другом случае дает о себе знать наша давняя беда — цирковая кафедра постоянно испытывает трудности с набором абитуриентов.

 

КОРР. Что вы конкретно имеете в виду!

 

Ф. Б. Последние пять лет мы ежегодно принимаем на заочное отделение режиссеров цирка десять человек. Вроде бы немного, но что получается на практике? Зачастую люди приходят с такой подготовкой, что не выдерживают вступительных экзаменов. Бывает, что из 60—70 человек, рекомендованных Союзгосцирком, мы с трудом отбираем нужную «десятку».

 

В прошлом году, например, из тридцати девяти абитуриентов были приняты девять — одного «не добрали».

 

Еще хуже обстоит дело на дневном отделении, куда мы раз в три года принимаем пять человек. В том же 1987 году на пять мест было подано всего девять заявлений, зачислили только четырех — куда это годится! А между тем была и есть договоренность института с руководством Союзгосцирка о том, что дневное отделение должно пополняться в основном за счет спецнаборов, что к нам придут молодые инспектора манежа, униформисты, другие работники цирка, которые в процессе учебы будут проходить практику в своих коллективах, а со временем вернутся сюда с режиссерским дипломом. Однако за все годы, что существует очное отделение, не было ни одного абитуриента, который поступил бы в институт по рекомендации Союзгосцирка. Да и мы, работники цирковой кафедры, мало, очевидно, уделяем внимания рекламной информации о наших наборах, не всегда проявляем нужную требовательность при приеме учащихся. Но при всех трудностях очной подготовки эта форма обучения всегда себя оправдывала.

 

Три четверти выпускников дневного отделения, оставшихся в цирке, находятся при деле, успешно работают режиссерами в цирках, Всесоюзной дирекции, ГУЦЭИ. Кроме того, на очном отделении прошли подготовку около пятнадцати человек из стран социалистического содружества и сейчас трудятся в училищах, студиях и цирках Болгарии, Польши, Чехословакии, Монголии, Вьетнама. При кафедре уже десять лет существует двухлетняя стажировка зарубежных режиссеров. Ее прошли режиссеры Кубы, Польши, Венгрии.

 

КОРР. Уже несколько лет институт набирает учащихся на отделение организаторов циркового производства. Какие здесь успехи!

 

Ф. Б. Весьма скромные. Известно, что большинство цирковых руководителей на местах не имеют высшего и тем более специального образования. Многие из них пришли в нашу систему из других учреждений и ведомств. Для них в первую очередь и было создано в свое время отделение организаторов циркового производства. Отделение-то создано, но пользы | от него пока мало.

 

КОРР. Почему!

 

Ф. Б. Среди выпускников разных лет не было (за исключением двух-трех человек) директоров стационарных цирков и их заместителей, главных администраторов, то есть именно тех, кому, как говорится, сам бог велел получить профессиональное образование, стать квалифицированным специалистом циркового дела. Не слишком охотно идут в институт и директора передвижных цирков (один из них даже «сбежал», недоучившись). Главк чаще всего рекомендует на это отделение молодых и, надо полагать, не лучших артистов, не имеющих ни опыта, ни влечения к административно-хозяйственной работе. Большинство из них «проваливаются» на первых же экзаменах.

 

Долгое время мы добивались, чтобы работникам Союзгосцирка разрешили заниматься на одногодичных Высших театральных курсах при институте, где по нашей просьбе были созданы отделения директоров и режиссеров цирка. Добились, выделили нам пять мест, и что же? А ничего! Дважды, в позапрошлом и прошлом годах, попытались набрать слушателей, но оба набора были, по существу, сорваны — главк не прислал, не порекомендовал на эти курсы ни единого человека. Объяснение такое: цирковых работников не устраивает ежемесячная сторублевая стипендия, на нее, дескать, трудно «прожить» (речь идет о девяти месяцах учебы)' Вот ведь как интересно получается: творческие работники театра стремятся попасть на эти курсы, а нашему цирковому брату, видите ли, стипендия мала!

 

Равнодушное отношение главка к абитуриентам и выпускникам института, его отстраненность от учебных дел тем более удивляют, что проблема кадров — одна из острейших проблем нашей системы. Возьмите тех же директоров цирков — сколько их сменилось за последние десять-пятнадцать лет! Люди приходят и уходят, сегодня в стационаре один директор, а через полгода — другой, и никого это почему-то не тревожит. А как часто приходится слышать жалобы артистов, что неопытный директор не способен решить простейшие организационно-производственные вопросы, не может создать нормальные условия для работы коллектива, высказать свое мнение о художественном качестве программы. Разве неясно, что именно профессиональная учеба даст возможность покончить с «директорской чехардой», поднимет авторитет руководителя цирка, поможет закрепить кадры?

 

КОРР. До сих пор мы говорили о трудностях, связанных с набором учащихся. Но, как пишут в своих письмах читатели журнала, немало преград и сложностей возникает у людей и после получения институтского диплома.

 

Ф. Б. И правильно пишут. Складывается парадоксальная ситуация: человек обретает серьезные профессиональные знания, на его образование расходуются государственные деньги, а потом выясняется, что применить эти знания негде — никому они вроде и не нужны. Горько об этом говорить, но многие наши выпускники оказываются после института не у дел, им никто и ничего не поручает, никого не интересует, как сложится дальнейшая творческая судьба молодого режиссера. Кому-то после долгих мытарств удается заявить о себе, пробить ледяную стену равнодушия, но многие так и остаются «безработными с дипломом». Приведу пример несколько иного характера, но из той же, как говорится, оперы.

 

В свое время на отделение организаторов циркового производства поступила К., в прошлом известная гимнастка, заслуженная артистка республики, лауреат конкурса на Всемирном Ф фестивале молодежи и студентов в Софии. К учебе она отнеслась серьезно и защитила диплом с отличием. Казалось бы, никаких проблем с трудоустройством после института у нее не возникнет. Однако сегодня К. работает... гардеробщицей московского цирка. Говорят, нет вакансий. Можно только удивляться, что в многотысячном коллективе Всесоюзного объединения не нашлось места для профессиональной артистки, получившей высшее цирковое образование.

 

КОРР. Задам аам несколько неожиданный вопрос. В № 8 нашего журнала за прошлый год опубликован отчет о собрании секции эстрады и цирка ЦДРИ. В нем приводится выступление начальника отдела координации художественной работы Союзгосцирка В. Головко, который, в частности, заметил: «Думаю, нам нужно пересмотреть подготовку режиссеров в ГИТИСе. Я вам честно скажу, я там вел год или полтора курс режиссуры, а потом сказал: «Товарищи, я больше в ГИТИСе не преподаю». Как вы, руководитель цирковой кафедры института, относитесь к такому заявлению!

 

Ф. Б. Откровенно говоря, меня крайне удивило выступление В. Головко. И вот почему.

Пять лет назад Головко был приглашен кафедрой для работы со студентами первого дневного курса режиссуры. Откровенно говоря, мы много ждали от этого опытного режиссера и артиста, которому несомненно есть чему научить творческую молодежь. К сожалению, наши надежды не оправдались. К своим преподавательским обязанностям он относился спустя рукава, ссылаясь на вечную занятость: на заседания кафедры не ходил, в обсуждении методики преподавания не участвовал. Занятия обычно сводились к тому, что студенты присутствовали на его репетициях представлений в Олимпийском комплексе, причем, бывали случаи, когда занятия заменялись...' коллективным плаванием в бассейне. Все это кончилось тем, что студенты попросили назначить другого преподавателя, занять их учебное время более полезным делом, и институт вынужден был расстаться с Головко. Позже он изъявил желание вернуться на кафедру, но ему было отказано. Так что обстоятельства ухода В. Головко из института выглядят несколько иначе, чем он попытался представить это в своем выступлении.

 

КОРР. Феодосий Георгиевич, за последние полтора-два года опубликован ряд документов, направленных на коренное улучшение качества подготовки и использования специалистов с высшим образованием. Как это сказалось в работе вашей кафедры!

 

Ф. Б. Документы, о которых вы говорите, и прежде всего Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об основных направлениях перестройки высшего и среднего образования» помогли нам критически пересмотреть свою работу, наметить конкретные меры для устранения просчетов и недостатков. А их, к сожалению, немало. Мы, работники кафедры, отнюдь не считаем, что нами сделано все возможное для успешной подготовки творческих кадров цирка. Далеко не все! Мы не проявляем нужной твердости, когда речь идет о проведении практики студентов и устройства их на работу после окончания института, не ориентируем учащихся, особенно дневного отделения, на создание не только программ, но и номеров, мало уделяем внимания научным исследованиям. Учебный процесс перегружен лекциями, не оставляющими зачастую времени для индивидуальной работы с людьми, не в полную меру используются при обучении студентов богатейший опыт и знания ведущих мастеров манежа.

 

В Постановлении прямо говорится о повышении ответственности объединений и предприятий за комплектование высших учебных заведений, за обучение и правильное использование дипломированных специалистов. Оно требует постоянного внимания к выпускникам институтов, создания им благоприятных условий для систематического повышения квалификации. Думаю, что это требование имеет самое непосредственное отношение к нашему главку.

 

КОРР. Скажите, пожалуйста, какие новые формы обучения предполагается организовать на кафедре в ближайшее время!

 

Ф. Б. Искусство манежа до сих пор не знало системы вузовской подготовки цирковых исполнителей. Между тем отсутствие артистического мастерства, неумение общаться с партнерами, незнание грима, пластики, основ хореографии и т. д. создает, как правило, несоответствие между трюковым и художественным качеством номера. Осенью этого года впервые в истории ГИТИСа откроется заочное отделение по подготовке артистов цирка. Учебный курс рассчитан на пять лет с ежегодным зачислением десяти абитуриентов, в основном, как нам представляется, выпускников ГУЦЭИ. На этом отделении мы, естественно, не будем обучать людей цирковым профессиям, скажем, жонглированию или эквилибру, — речь идет о приобретении учащимися глубоких и всесторонних знаний, связанных с художественным творчеством, о приобщении молодых артистов к высокой исполнительской культуре. Начало, может быть, и скромное (десять человек — это капля в море для многотысячного циркового «конвейера»), но ведь важно начать, сделать первые шаги, а там, глядишь, появятся новые возможности, откроются новые горизонты.

 

КОРР. В нашей беседе, насколько я понимаю, затронуты основные проблемы и трудности, с которыми вы встречаетесь из года в год. А если попробовать суммировать все сказанное и поставить вопрос так: в чем наиболее остро нуждаются сегодня молодые режиссеры, другие выпускники вашей кафедры)

 

Ф. Б. В добром, неравнодушном, отношении к ним руководства Всесоюзного объединения государственных цирков, его отделов и подразделений. Молодым режиссерам надо помогать, предоставлять им широкую возможность применить полученные ими знания на практике. Только при таком отношении выпускники нашей кафедры смогут в полной мере раскрыть свои способности.

 

 

[Александр Рыбкин]

«Калейдоскоп» Натальи Рубановой

 

Аттракцион НАТАЛЬИ РУБАНОВОЙ носит название «Калейдоскоп», и оно вполне соответствует замыслу этого иллюзионного шоу.

 

 

Как в калейдоскопе разноцветные стеклышки образуют новые и новые яркие орнаменты.  так в аттракционе Рубановой одна яркая картинка мгновенно сменяется другой. И в каждой из них артистка, как и подобает волшебнице, предстает перед зрителем в новом облике, в новом образе.

 

Много чудес совершают цирковые волшебники на манеже. А вот в жизни... В жизни все далеко не так-то просто. Об этом — статья Н. РУБАНОВОЙ.

 

В последнее время авторы ряда статей высказывают мнение о том, что иллюзионный жанр не совершенствуется, что исполнители прокатывают одну и ту же программу, показывая давным-давно известные трюки и при этом, в большинстве случаев, не создают художественные образы. Упреков много. Мне бы хотелось выступить не столько в защиту любимого мною жанра, сколько разобраться в причинах, тормозящих развитие иллюзионного искусства.

 

На моих глазах проходила творческая жизнь отца — Семена Борисовича Рубанова, который без устали придумывал и сам же мастерил иллюзионную аппаратуру. Конечно, не все у него получалось сразу. Иногда сделанный новый аппарат так и оставался за кулисами, потому что мысль уводила отца дальше и то, что казалось неожиданным вчера, сегодня уже не представляло интереса.

 

Отец для меня был примером. Он научил меня работать, он вывел меня на манеж. Принимая аттракцион отца, я решила видоизменить его так, чтобы он состоял из отдельных сюжетных иллюзионных миниатюр. В тот период я демонстрировала элементы воздушной гимнастики, жонглирования. И несмотря на то, что в иллюзию были вкраплены другие жанры, это не выглядело эклектичным. Как раз наоборот: сюжетные картинки были органично связаны между собой.

 

И все-таки меня нередко упрекали в том, что, дескать, аттракцион достался мне по наследству, забывая при этом, что преемственность является одной из традиций циркового искусства. Конечно, преемственность немыслима без новаторства. Поэтому-то я и стремилась пополнить аттракцион новыми трюками, новыми миниатюрами. Вот тут меня и ожидали самые трудные испытания.

 

Зрители всегда видят, как перед демонстрацией больших иллюзионных аттракционов на манеже укладывается пол. Пол этот бывает особым — «трюковым», то есть с различными секретами. Но даже если он самый обычный, самый простой, без него не обойтись, он — основа всего. Ведь тяжеловесные аппараты на мягкий манеж не выкатишь, так как они просто упадут. За годы работы мне дважды приходилось заниматься изготовлением пола. В первом случае уже готовая металлическая конструкция более трех лет пролежала на складе в Ржав-ках, пока на самом деле не заржавела. Задержки происходили из-за отсутствия материалов, которыми предстояло покрыть эту металлическую конструкцию. То не было фанеры, и я ее где могла «выколачивала», затем в мытищинском комбинате получила цветной пластик и таскала его вместе с грузчиком. Эскиз для покрытия пола этим пластиком также делала сама. Однако • новый пол оказался ненадежным: полые трубки быстро прогнулись под аппаратами, фанера сгнила. Пол настолько был деформирован, что работать на нем стало опасно. После этого семь лет искала, где бы разместить заказ на новый пол. Причем без помощи соответствующих отделов Союзгосцирка. Два года делался чертеж пола. Затем два года оформлялись документы. При оформлении документации столкнулась с тем, что одно министерство не могло передать фонды на металл другому министерству, хотя эти фонды первому министру были не нужны. В конце концов уговорила и оформила. Министерства договорились и железками обменялись. Потом был найден завод, где мне пошли навстречу и изготовили пол... за два месяца. Конечно, это была победа. Но какая горькая и трудная...

 

А теперь поговорим о костюмах для ассистентов аттракциона. На их изготовление тоже уходят годы. Опять ищешь где бы разместить заказы, скитаешься по фабрикам, всех уговариваешь, выклянчиваешь ткани получше, поэффектнее.

 

...Но вот ткани я получила и сама везу тюки материала на киностудию «Мосфильм», где любезно согласились выполнить работу. Проходит время, и готовые костюмы я бережно укладываю в коробки и везу к месту работы, например, в Алма-Ату. Доверить нашим снабженцам не рискую, так как однажды получила сценическое платье нежнейшего оттенка с отпечатком грязных рук. Так что лучше и упаковать и доставить самой. Но к костюмам, как известно, требуется обувь. И я буквально из кожи лезла вон, чтобы добыть кожу на туфли подходящих расцветок, а затем доставить готовую продукцию к месту работы.

 

Теперь, когда нарядные ассистенты перед выходом на манеж любуются на себя в зеркало, я невольно вспоминаю: сколько километров я проехала, прошла, пробежала, чтобы одеть их в такие костюмы. А не разумнее ли было бы мне заниматься творчеством, а костюмами и другим оформлением занимались бы те подразделения Союзгосцирка, которым этим как раз и положено заниматься?

 

Но творчество не должно стоять на месте. У артиста появляются новые замыслы. Задумываешь новый трюк и сразу прикидываешь, из какого материала лучше сделать аппаратуру. И вот тут сразу заканчивается творчество и начинаются новые мытарства по «доставанию». В каждом цирке приходится выступать в качестве просителя и «доставалы». На манеже я играю роль счастливой женщины. И никто не догадывается какие огорчения иногда скрываются за моей беззаботной улыбкой.

 

Два года назад на одном партийно-хозяйственном активе с высокой трибуны нас заверяли в том, что через год-полтора начнет действовать завод, где будет изготовляться все необходимое — от реквизита до костюмов и париков. Где же он — этот завод? Он так необходим всем артистам. Но иллюзионистам особенно. Ведь в основе наших аттракционов — такая сложная аппаратура!

 

Существуют, разумеется, и другие причины, тормозящие развитие иллюзионного жанра. Одна из них — откровенный плагиат. Неплохо, когда однажды увиденный трюк коллеги порождает новую мысль. Но если бездумно копируется и включается в программу один и тот же трюк потому лишь, что он эффектен?..

 

Давайте посчитаем: во скольких аттракционах используется трюк «Утка», привезенный в пятидесятых годах китайскими артистами. Впервые у нас повторил этот трюк мой отец, обогатив его серией фокусов с утками. А теперь наберется, наверное, не менее десятка исполнителей, у которых исчезают и появляются утки. Почти одновременно в нескольких аттракционах и номерах стали исполнять «Перетасовывание кубиков с последующим появлением человека». Это что же: одна муза посетила всех иллюзионистов одновременно? Стоило артисту Хосрову Абдулаеву показать в Москве свой аттракцион, в котором значительную роль заняли профессиональные танцы, как «затанцевали» все аттракционы.

 

Артист Юрий Авьерино с гордостью представил свой авторский трюк «Расчленение женщины», а незадолго до этого рекламная афиша румынского артиста Иозефини анонсировала идентичный фокус. Впоследствии румынский иллюзионист гастролировал в нашей стране и в его репертуаре было несколько трюков, как две капли воды похожих на фокусы Ю. Авьерино. Теперь это, конечно, спорный вопрос: кто у кого и что, мягко говоря, позаимствовал.

 

Неужели Союзгосцирк не может поставить под контроль выпуск нового и запретить беспардонное копирование?

 

В связи с этим хочется привести в пример одну эстрадную программу «От фокуса к фокусу». В этой программе на протяжении двух отделений демонстрировались номера оригинального жанра. В подавляющем большинстве были представлены иллюзионисты. Приятно отметить, что трюки у иллюзионистов, занятых в этом представлении, не повторялись — каждый номер имел свое оригинальное решение, оправдывая назначение оригинального жанра.

 

Трудно представить себе подобное, если собрать иллюзионные аттракционы и номера Союзгосцирка в одну программу. Наверное, зритель устанет не от изобилия трюков, а от их повторов. Мне думается: настала пора художественному отделу Союзгосцирка пристальнее взглянуть на наш репертуар.

 

По опыту знаю, насколько тесно связана идея воплощения трюка с технической разработкой, конструированием. Поэтому иллюзионист зачастую вынужден делиться своим творческим замыслом с инженером. А инженеры, переходя из одного аттракциона в другой, преподносят другому исполнителю в качестве подарка и ради собственного самоутверждения чужую идею, претендуя при этом на авторство. Таким образом инженеры аттракционов имеют непосредственное отношение к размножению однотипных фокусов. В данном случае также необходим контроль и сохранение авторства за тем, кто придумал идею трюка, а не техническую разработку аппарата.

 

Известно, что новаторские решения приходят к тем, кто хорошо и широко знает свой жанр, а не замыкается на себе самом. К сожалению, у нас нет возможности видеть, общаться, помогать другу другу. Все это приводит к застою в жанре. Почему бы Союзгосцирку в целях обмена опытом не отснять полностью выступления наших иллюзионистов на пленку? Думаю, что это позволило бы не только всесторонне обсудить эти произведения, но и в какой-то степени стало бы импульсом для развития иллюзионного жанра.

 

Мне думается, в нашей работе нам бы очень могла помочь библиотека, организованная при одном из отделов Союзгосцирка, а также дискуссии, периодически проводимые специалистами совместно с искусствоведами и критиками. На такие диспуты можно было бы приглашать иллюзионистов и инженеров, режиссеров и мастеров, работающих в этом направлении.

 

Часто приходится выслушивать голоса скептиков, бросающих нам упрек, что техника ушла далеко вперед и нам за ней не угнаться. А стоит ли гнаться за техникой, когда иллюзия — это сказка, сказка наяву? Думаю, надо не гнаться за техникой, превращая иллюзионные аттракционы в демонстрационные залы НТР, а идти вперед, опираясь на опыт ведущих мастеров, изучая и анализируя его. И пусть мечта о таинственных и фантастических трюках воплощается в жизнь, а не разбивается о стену равнодушия.

 

Наталия РУБАНОВА

 

 

[Александр Рыбкин]

Пусть ответит сам Хазанов

 

 

— Геннадий Викторович, вы начали театральный сезон двумя спектаклями — «Избранное» и «Масенькие трагедии». У читателей в этой связи ряд вопросов:

 

«Верно ли, что «Избранное» — это новая вывеска некогда запрещенного спектакля «Очевидное — невероятное» или это нечто иное?» «Как считает сам артист, случился у «Масеньких трагедий» столь привычный для Хазанова оглушительный успех или произошла «осечка»?

 

— Для меня принципиален вопрос об «оглушительном успехе». Все дело в том, что оглушительный успех никак нельзя отождествлять с понятием массовый успех. Оглушительным он может стать для того или иного зрителя... Если говорить об оглушительном успехе, связывая его с децибеллами смеха, и это брать за точку отсчета, то я должен разочаровать какую-то часть зрителей. Принимаясь за «Масенькие трагедии», я прекрасно понимал, что ставлю перед собой другие задачи... Сыграно пока еще немного спектаклей... Кому-то нравится, кому-то нет. Дело вкуса. Во всяком случае, свободных мест в зале я пока не видел... Что касается «Избранного»... Это, конечно же, не «Очевидное — невероятное». Тот спектакль отзвучал свое и покинул сцену. Не по какому-то запрету, а, точнее сказать, по возрасту. Как бы выбыл из комсомола... «Избранное» — это спектакль, в котором нет ни одной старой или хотя бы прозвучавшей по телевидению миниатюры...

 

— Я видел оба спектакля, и в «Избранном» меня уже немного насторожила некоторая растянутость, какая-то несвойственная вам прежде многословность. Теперь, после «Масеньких трагедий», стало понятно, что это был переход к новой стилистике, по сути, к новому Хазанову, на которого «пойдем похохочем!» никого теперь звать не надо...

 

— Процесс взросления, пересмотр прошлого... Не проклятье того, чем раньше занимался. Мне кажется, что я нашел для себя ту дорогу, которая именно для меня более перспективна. Дальше дело зрителей — проявлять к этому интерес или нет...

 

— Авторы писем хотят знать ваше мнение о наиболее заметных премьерах нового сезона и вообще года. Что порадовало, удивило, что советуете посмотреть и послушать!

 

— Знаете, тут бы я хотел процитировать Александра Сергеевича Пушкина...

 

— Одна только просьба, Геннадий Викторович, читатели просят избегать уклончивых ответов. Лучше, как сказано в одном из писем, пользоваться анкетным приемом: нет, не был, не состоял, не видел...

 

— Должен вам сказать... С определенного времени я перестал высказывать вслух суждения о своих коллегах. Я вам скажу почему, тут особого секрета нет: каждый артист, как мы уже говорили, имеет право на свой путь, и если он выносит что-то на суд зрителей, значит у него существует своя субъективная правда, коллеге вместо того чтобы его критиковать, лучше своим собственным творчеством доказать свою правоту, свою дорогу... А говорить, что не понравилось у того или иного артиста,— это функция прессы, критики, научных конференций... Каждый человек, сделавший какую-то работу, в конечном результате ждет позитивного отзыва. И если его нет... Ну это все равно, что показать гостям своего ребенка: «Ну, как мы вам нравимся?» И в ответ услышать: «Знаете... Как-то не особенно... Немного кривоват... Ноги какие-то короткие... Взгляд мутный... Цвет лица...» Кого это обрадует?.. Но если серьезно, наиболее значительной мне показалась работа Карцева и Ильченко в спектакле Жванецкого «Пти-ф чий полет». Я вообще считаю — этот союз актеров и автора сделал в свое время переворот в нашей эстраде и по уровню мышления, и по способу изложения... Скажу так: мне с Карцевым, Ильченко и Жванецким всегда интересно... Не перестану удивляться и буду очень благодарен тому, кто мне объяснит, почему до сих пор эти артисты, прожившие такую яркую, смелую и гордую жизнь на эстраде, увенчаны лишь званием лауреатов Всесоюзного конкурса артистов эстрады?

 

— Геннадий Викторович, а вы!

 

— Что — я, если их двое и с таким автором, и все никак не могут попасться на глаза кому надо?..

 

— Читатели хотят понять, в какой концертной организации вы работаете и по «какому принципу» путешествуете по стране!

 

— Вопрос поездок очень серьезный. И надо сказать, что мои творческие интересы остро столкнулись с интересами Москонцерта — организации, которую я представлял на эстраде... Для того чтобы была понятна суть конфликта, я могу объяснить... Не знаю, будет ли это интересно вашим читателям?

 

— Мы отвечаем на письма ваших поклонников, а им интересно знать о вас все, включая «любимый цвет галош»...

 

— Это приятно... У артистов существует так называемая «охранная норма». Это сделано специально, чтобы артист не превращался в копировальную машину своих собственных выступлений, чтобы оставалось время на творчество и поиск. Так вот, «охранная норма» у артиста — 17 выступлений в месяц в сборных концертах. Или 187 — в год. У меня другой случай: я работаю один целый спектакль, каждый из которых приравнивается к трем выступлениям в обычном «Сборном концерте. Делим, стало быть, 187 на 3 и получаем 62 сольных спектакля в год... Это не абстрактная арифметика, вы сейчас поймете, что кроется за этими цифрами... По положению, существующему на эстраде, артист — в данном случае артист Хазанов — обязан четверть концертов провести под «флагом» Союзконцерта, то есть выступить в союзных республиках, а еще четверть — отдать концертным площадкам Министерства культуры РСФСР. Таков порядок, не я его придумывал... Что получается? Артист Хазанов должен за год 31 концерт отработать, не принося в кассу родного Москонцерта ни копейки! Но, разумеется, черпая из его недр свою зарплату. Таким образом, только 31 концерт артист Хазанов может за год отработать на благо своей концертной организации. Ровно половину. Теперь скажите; какой начальник своим работником будет доволен, если тот зарплату получает весь год, а работает у него лишь полгода?

 

— Вы сейчас говорите только об артисте Хазанове или это положение для всех!

 

— Положение, в принципе, для всех. Но в филармониях сидят люди, умеющие считать деньги. Они говорят: «Пришлите нам такого-то артиста, а мы за это примем от вас еще кого-нибудь». То есть, они примут других артистов, тоже хороших, но пока еще менее популярных, не приносящих своим именем больших сборов, если получат от Москонцерта, говоря на закулисном жаргоне, «обезьяну», то есть гастролера, ожидаемого публикой... Словом, не получая никакой прибыли от половины выступлений гастролеров (а вторая половина очень быстро расходится на всякие праздничные концерты в самой Москве), Москонцерт начинает смотреть, например, на артиста Хазанова, нехорошо надувая щеки. Или просить его нарушить закон, забыть про «охранную норму», и вопреки любому творчеству заняться добыванием денег. А расплачивается за все это артист... Вот вам новая конфликтная ситуация!.. Когда заниматься репертуаром, репетициями, муками творчества, если от тебя требуют непрерывной работы на эстрадном конвейере? Это и есть самый большой конфликт!

 

— Геннадий Викторович, я как мог подальше откладывал вот эту, самую толстую пачку писем, но, видно, ее время все же настало. Это послания тех, кто еще недавно был в числе ваших самых ярых поклонников, но теперь, после того как вы побывали где-то на юге и выступали перед армейской аудиторией, они вам в симпатии отказывают. В основном в письмах пересказываются слухи, но и они явно указывают на симптомы «звездной болезни». Впрочем, категоричных мнений меньше. Большинство хочет услышать, что же произошло с вами в той поездке, и именно от вас. Кстати, география случая — от Уфы до Ташкента, что вообще наводит на мысль о мифе...

 

— Нет, случай действительно был, крайне для меня неприятный. Причем, в Венгрии, в солдатском клубе нашей южной группы войск. В июле прошлого года состоялся мой шефский концерт. Несмотря на предварительную договоренность, что офицеры и их жены (концерт был для них) детей дошкольного возраста с собой брать не будут, все пришли с детьми. На улице сорок градусов жары. В клубе, наверное, все пятьдесят. Вентиляции нет. Дети плачут, им жарко. Политработник тов. Сибилев однако позволил присутствие и грудных детей. Можете представить, что началось во время выступления: дети кричат, бегают, родители их успокаивают, те, кто пришли без детей, шикают на родителей... Я уже не говорю о правиле, запрещающем посещение вечерних концертов детям до 16 лет. Я только говорю о взаимном уважении. Зрителям трудно слушать, мне — исполнять. Если бы я привез халтуру — тогда понятно отношение организаторов вечера, нарушивших даже распоряжение командования: не пускать детей в зал... Но я хотел показать спектакль, где почти треть монологов готовилась специально для этой поездки. Теперь я уже думаю: а, может действительно, прав был Сибилев, крикнувший мне на весь зал: «Не обращайте внимания, продолжайте!» Кинуться бы мне тут вприсядку, показать пару фокусов, чего-нибудь спеть... И я на публику не обращаю внимания, пусть и она не взыщет... Но нет, я прервал спектакль и продолжил его, когда часть самых шумных детей удалилась... Каких только унижений в эти десять минут я не вынес. Даже такое: «Конечно, этот концерт шефский, чего же мы хотим?!» — сказал в микрофон Сибилев. По его мнению, выходило, что за деньги я вынес бы любой разгул в зале. Но и в Москве после третьего звонка на моих спектаклях никто в партере не появляется, даже с билетами на первый ряд. И никто с этим правилом не спорит, как не спорит опаздавший на поезд пассажир с дежурным по вокзалу... Финал у этой истории такой: командование части вручило мне Почетную грамоту и цветы. А как только за мной захлопнулась дверь, в Москву было сочинено письмо за подписью подчиненных Сибиле-ва, обвинивших меня во всех смертных грехах. Командование группы войск отнеслось к инциденту очень внимательно и приняло соответствующие меры. Сибилев был наказан.

 

— Не хотелось бы заканчивать наш разговор на такой не слишком праздничной ноте. Может, вспомните какой-нибудь забавный случай из последних ваших гастрольных поездок...

 

— Есть один. Тоже, кстати, из области слухов. В составе концертной бригады я участвовал в праздничных выступлениях в Кемерово. По возвращении просмотрел газеты, где печатались отчеты о празднике: все фамилии на месте, моей нет. И тут звонок из Кемерово. Слышу ехидный голос из филармонии:

 

— Выходит, Геннадий Викторович, вы у нас-то и не были?!

 

— Да! — отвечаю вполне серьезно, — мне было некогда. Следите за прессой, скоро буду!

 

У нас ведь, у артистов, как? Забыли вставить фамилии в газетную информацию, значит что-то стряслось. У меня к вам личная просьба: моя фамилия Хазанов...

 

С артистом по просьбе читателей беседовал Владимир АЛЬБИНИН

 

[Александр Рыбкин]

ГУЦЭИ - 60 лет

 

ГОСУДАРСТВЕННОМУ УЧИЛИЩУ ЦИРКОВОГО И ЭСТРАДНОГО ИСКУССТВА ИМЕНИ М. Н. РУМЯНЦЕВА (КАРАНДАША) в 1987 году исполнилось 60 лет.

 

5-я улица Ямского поля в Москве. ГУЦЭИ. Для многих и многих мастеров советского цирка навсегда родной дом, начало всех начал — пора юности, надежд, мечтаний. И для тех, кто учился в те давние времена, когда на этом месте стояли бывшие расторгуевские конюшни, переоборудованные и перестроенные для занятий, и для тех, кто учился и учится в современном здании училища.

 

Шестьдесят лет назад начался отсчет истории Государственного училища циркового и эстрадного искусства. Осенью 1927 года Народный комиссариат просвещения принял решение открыть Мастерскую циркового искусства. Летели годы, менялось название цирковой школы: курсы, техникум, ГУЦИ, наконец ГУЦЭИ. Не сразу, не вдруг, а в долгих, подчас трудных поисках создавалось первое в мире профессиональное цирковое учебное заведение. Предстояло найти организационные формы училища, учебно-педагогического процесса, создать свои методики и свои учебники. Словом, нужно было четко выработать: чему учить и как учить.

 

Пройденные десятилетия, высокое мастерство выпускников, признание у нас в стране и за рубежом показали — путь, по которому шли педагоги, стоявшие у истоков советской цирковой школы, был определен верно.

 

Опыт нашего училища подхватили в Венгрии, Вьетнаме, Болгарии, ГДР, Польше, Монголии, на Кубе, в Чехословакии, Индии. В разное время при помощи советских педагогов здесь были созданы свои цирковые учебные заведения.

 

Многие ведущие мастера цирка и эстрады начинали свой путь в ГУЦЭИ: Карандаш, О. Попов, Волжанские, Л. Енгибаров, А. Николаев, Г. Маковский и Г. Ротман, Л. Костюк, Л. Канагина, С. Денисов, В. Шевченко, В. Тихонов, С. Игнатов, Е. Майхровский, Е. Камбурова, Ж. Бичевская, Г. Хазанов, Е. Петросян. Список можно продолжать бесконечно долго: четыре тысячи мастеров подготовило училище за 60 лет.

 

Думать, трудиться, искать новое, любить творчество, цирк, быть ему преданным, дружить и уметь жить в коллективе. Вот чему стремилось учить своих воспитанников училище, дать им не. только профессиональное владение жанрами, но и воспитать мастеров культуры. И вполне закономерно, что, участвуя в различных международных фестивалях и конкурсах циркового искусства, удостоены звания лауреатов, дипломантов, награждены почетными призами многие выпускники ГУЦЭИ.

 

Юбилей. Есть в значении этого слова оттенок солидности, почетности. Но когда речь идет об учебном заведении, то слово обретает иной смысл — праздник вечной молодости. И правда, стареют лишь стены, а те, кто учится в нем, всегда молоды. И в столетний, в двухсотлетний юбилей выйдет на манеж другая молодая поросль. И отсвет этой весны будет также сиять на лицах наставников, как и сегодня. Наверное, точно так же они будут сидеть на манеже и смотреть влюбленными глазами на своих бывших выпускников.

 

Невозможно перечислить всех педагогов, отдавших и отдающих ныне свои силы, знания, свой опыт будущим артистам. Назову тех, кто был в первых рядах, кто стоял у истоков училища.

 

Д. Альперов, А. Аберт, В. Жанто, Н. Ознобишин, Г. Пешков-Лотце, А. Сосин, С. Сосина, Б. Тенин, Н. Фабри, В. Феррони, К. Филатова, Н. Форрегер. А вслед за ними — Г. Аркатов, Н. Бауман, Л. Гольцев, 3. Гуревич, Н. Денисов, Н. Зверев, Н. и В. Кисс, С. Каштелян, Е. Лебединская, Л. Лемперт, И. Маликов, Ю. Мандыч, С. Морозов, Г. Нестеров, Ю. Польди, Н. Степанов, Г. Третьяков, И, Федосов, Л. Шляпин, Л. Штульман.

 

 

На фото: Педагоги ГУЦЭИ в 1987 году

 

Воспитанники училища разных лет добавят к этому списку и другие дорогие имена педагогов, сделавших их мастерами. Наверное, необходимо сегодня вспомнить, что первым директором училища была А. Луначарская, что более тридцати лет его возглавлял А. Волошин.

 

О многом и о многих вспоминается в этот день, выхватываешь из памяти то одно событие, то другое: экзамены разных лет, учебные спектакли, всплывают знакомые лица педагогов и артистов, которых знаю, вспоминаются ушедшие из жизни. Словом, все глубоко причастное к этому празднику.

 

Есть во всех юбилеях что-то общее, традиционное: праздничное настроение, хорошие мысли, дорогие воспоминания, и вообще атмосфера непринужденная, веселая. В этом смысле праздничный вечер в ГУЦЭИ был похож на все подобные мероприятия. И хотя, если говорить честно, вечер затянулся (он длился четыре часа без перерыва), были смягчающие вину обстоятельства: желающих поздравить ГУЦЭИ, сказать теплые благодарные слова оказалось очень много. Жаль только, что не нашлось крепкой режиссерской руки, сумевшей подчинить стихию четкому порядку и режиссерской воле. Но не будем омрачать светлый праздник.

 

Поздравить педагогов и учащихся ГУЦЭИ пришли руководящие работники Министерства культуры СССР и Союзгосцирка, партийные работники и ветераны цирка, выпускники разных лет, среди которых особенно тронуло выступление В. Метелкина, одного из первых выпускников.

 

Директор Берлинской цирковой школы справедливо отметил, что педагоги училища охотно и с радостью делятся опытом и знаниями с немецкими коллегами. Думаю, его поддержали бы и представители цирковых школ других стран.

 

С праздничными поздравлениями и пожеланиями в адрес педагогов и учащихся ГУЦЭИ выступили представители ЦДРИ, Студии детских и юношеских фильмов им. Горького, школы-студии Государственного ансамбля народного танца СССР под руководством И. Моисеева, ВТМЭИ, Дома художественной самодеятельности и народного творчества, народного циркового коллектива «Юность», артисты театра «Современник», программы, работающей в цирке на Ленинских горах, Московской дирекции «Цирка на сцене», Москонцерта и представители многих других творческих организаций Москвы.

 

И вот на манеже учащиеся ГУЦЭИ: будущие эквилибристы и гимнасты, акробаты и жонглеры, эксцентрики и клоуны. Их выступление, являющее собой красочное шари-аари, как бы символизировало учебный процесс, процесс рождения циркового искусства. 

 

 

С. Ривес

[Александр Рыбкин]

О первом коллективе «Цирк на льду»

 

Коллектив должен вновь пережить счастье творчества. Но кто и под каким девизом поведет его к новым открытиям и высотам искусства? Этот вопрос необходимо решать Союзгосцирку незамедлительно...».

 

Прошло около трех лет с тех пор, как в одной из рецензий были написаны эти строки о первом коллективе «Цирк на льду». Уже тогда в статье рецензента звучали тревожные нотки по поводу необходимости обновления, омоложения коллектива, который, несмотря на достигнутые высокие успехи, подошел к той естественной черте, когда многое надо менять, перестраивать. Незамедлительно... Наверно, это слово понималось разными людьми по-разному. Для кого-то оно обозначало срок в несколько лет, а для кого-то именно то, в чем и заключается его прямой смысл. В результате одни верят и ждут, другие тянут. До сих пор воз, как говорится, и ныне оставался на прежнем месте. А в чем, собственно, дело? Аншлаги, выполнение и перевыполнение финансового плана, зрители в восторге. Чего еще не хватает? Но как раз именно об этом говорилось в статье почти трехлетней давности, а именно: о естественном процессе старения, износа, о своевременной творческой профилактике и материально-техническом снабжении, о возникшей раздробленности спектакля, потере динамики и многом другом. Короче — у меня та же «песня», только в более свежей аранжировке.

 

Что касается самого коллектива, то мне довелось его увидеть именно в том состоянии, о котором говорил предыдущий автор. Хотя нет. Изменения были. Программа лишилась еще нескольких номеров (дрессированные голуби Г. Холоповой, силовой жонглер В. Маргослепенко). Жаль, конечно, что за последние годы она стала просто дивертисментной, кое-что утратила, но тем не менее лично я смотрела ее неоднократно и с большим удовольствием.

 

 

ГЕННАДИЙ БУДНИЦКИЙ

 

Смотрела и думала: а ведь если бы коллектив постоянно находился под контролем сильной режиссуры, чувствовал поддержку и помощь во всех отношениях, какой была бы ныне его работа? Да уж, наверно, не хуже, чем в годы расцвета. Почти четверть века проработали эти люди вместе, и увы... почти четверть века оставались «бесхозными». Или же ими занимались мимолетом, мимоходом, случайные помощники. А у семи нянек, да еще «приходящих»...

 

О старые, добрые времена А. Арнольда, Т. Сац! Но что толку теперь грустить о тех временах? Надо сегодня и завтра работать, жить, действовать, творить, расти и по-прежнему радовать и восхищать. Собственно, артисты этим и занимаются. Ведь смысл их жизни — в работе. Взять, к примеру, Виктора Ломакина, который дарит зрителям два первоклассных номера: один с дрессированными обезьянами, второй — групповой, с першами. Первый отличают яркая дрессура, элегантность, артистизм, добрый юмор. Второй полон романтизма, насыщен поистине цирковыми трюками, присущими жанру. Или Геннадий Будницкий, работающий ныне соло (ранее в дуэте с М. Шаевской), продолжающий и развивающий сложный жанр дрессуры хищных животных, в данном случае медведей, поставленных на коньки. Его работа высоко оценивается и зрителями, и специалистами-цирковедами.

 

Если ранее о номере с хула-хупами в исполнении П. Лисиченко и Г. Гросс говорилось, что он просто «приятно смотрится», то теперь работа достигла степени завершенности как в художественном, так и в композиционном отношении, отработана до автоматизма (в лучшем смысле этого слова). При этом артисты полны одухотворенности, живут внутренней жизнью своих героев, передают все нюансы их настроения зрителям. Мы видим перед собой профессионалов, артистов высокого уровня. По-прежнему высоко мастерство заслуженного артиста РСФСР В. Попова и корифея клоунады на ледовой арене В. Яновскиса. Хотя тут же приходится сожалеть о том, что клоунада в спектакле перестала быть его сатирической основой.

 

Цирк на льду — это синтез циркового искусства и фигурного катания. Но к последнему с некоторых пор стали относиться довольно невнимательно, отдавая предпочтение первому. Это неверная точка зрения. Зрител* ждут и ярких красивых массовых танцев, демонстрирующих мастерство фигуристов, и интересных сольных номеров. Буду не права, если скажу, что в первом коллективе в этом отношении ничего не делается. Год тому назад сюда пришел известный фигурист, чемпион мира Сергей Шахрай и за короткое время приготовил сольный номер. Надо отдать должное молодому артисту, который не побоялся критических замечаний, а продолжил работу над совершенствованием номера. Шахрай строит свой номер постепенно (но тем не менее достаточно быстро), и есть уверенность в том, что в скором будущем он доведет (а может быть, за это время уже довел) свой замысел до конца. Начинал фигурист' работу в коллективе скромно — в групповом номере и лишь спустя некоторое время, освоив специфику в то время тесноватого для него 13-метрового манежа, приступил к репетициям номера с дрессированными голубями, а затем к сольному и парному номерам. Не так давно коммунисты коллектива избрали Шахрая своим вожаком.

 

Он молод, полон сил, энтузиазма, объективен в своих суждениях, пользуется уважением и авторитетом как среди молодежи, так и среди старших коллег. И еще одно, что немаловажно: опытный фигурист регулярно проводит с коллективом репетиции, на которых передает молодежи секреты владения коньками.

 

Нет, нельзя сказать, что в коллективе сидят и ждут манны небесной. Творческая работа ведется постоянно. Но многое могло бы осуществиться раньше и лучше. Вот что сказал по этому поводу заслуженный артист РСФСР Владимир Попов, исполняющий обязанности руководителя коллектива;

 

— Еще в 1983 году на партийном собрании у нас шла речь о запущенности в кадровой политике коллектива. Кадры — основная проблема, которая еще долго не будет давать нам покоя. Ныне после работы Всесоюзной аттестационной комиссии из 65 артистов в коллективе остались 38, да и из них не все соответствуют возросшим требованиям, предъявляемым к артистам цирка на льду. Приходится скрести по сусекам, латать дыры. Моментально заменить одних артистов другими нельзя, на подготовку уходит как минимум три года. Но ведь мы били тревогу значительно раньше. Да, мы выполняли план, давали и даем полные сборы, но вместе с тем у нас накапливались и негативные тенденции, в частности недостаточная работа с кадрами, что отрицательно сказалось и на творчестве, и на других аспектах жизни коллектива. Что поделаешь, нынешний момент придется переболеть, хотя лучше было бы подойти к нему постепенно, без потрясений.

 

— Да, момент, безусловно, сложный. А что же все-таки будет в дальнейшем?

 

— Приток новых людей даст возможность оживить творческую жизнь, пойти по пути улучшения качества программы, ее художественного и идейного уровня. Коллектив должен работать по единому и очень добротному сценарию, осуществлять который должна группа с крупным художником во главе,— развивает мысль Попов.— Судите сами: раньше выход коллектива на лед проходил под «Марш энтузиастов», это было нашей заявкой на молодой энтузиазм, а сейчас вы видите нечто типа варьете.

 

— Ну а другие проблемы? Хотя бы костюмы, которые давно выцвели, поблекли, износились...

 

— Шить нам приходится в третьеразрядных ателье. Деньги есть, а материала и всего прочего нет. Бывают даже такие парадоксы: костюмы заказаны, а закройщица... замуж выходит, кроить некому. Так и уезжаешь дальше ни с чем. Существует неравномерность в загрузке артистов: кто-то много работает, кто-то мало.

 

Сейчас в коллективе «лед тронулся» во многом. Перспективных новичков зачисляют в штат, широко развивается ученичество. Активнее действуют руководители номеров, получив полные права предлагать, внедрять, менять. Так, например, происходят изменения в групповом номере «Русский сувенир», куда влились как опытные мастера — бывшие спортсмены, так и талантливая молодежь, освоившая и лед, и цирк. Верится в то, что коллектив преодолеет трудности, что у него хватит сил и терпения для того, чтобы «Первый лед» вернул свои, в какой-то степени утраченные, позиции.

 

С. КАЛИНИНА

 

 

[Александр Рыбкин]

На манеже эквилибристы Газарян

 

Есть у меня в Риге старый друг, вместе в войну воевали, освобождали его родную Прибалтику. Не раз был он ранен, а когда демобилизовался, стал на родной земле мирную жизнь налаживать.

 

 

На манеже эквилибристы Газарян

 

В работе себя не жалел, занимал ответственные должности, обзавелся семьей, в его доме всегда было шумно и весело. И вдруг все это оказалось в прошлом. Умерла жена, разъехались взрослые дети. Все чаще стали напоминать о себе старые раны, появились и другие хвори, непроходящая головная боль. Но сильнее всего мучило одиночество.

 

Рассказал я как-то об однополчанине своему давнему знакомому — Борису Семеновичу Газаряну, артисту и художественному руководителю армянского циркового коллектива. Рассказал ненароком и вскоре забыл о разговоре. А Борис Семенович не забыл. И когда гастрольный маршрут его труппы прошел через Ригу, разыскал старого фронтовика. Пошел к нему в гости, познакомился и пригласил в цирк. «Удивительно мужественный человек, ваш друг,— написал мне позже Газарян,— проговорили мы с ним за чаем с вареньем весь вечер. Трудно ему, но на все он смотрит мудро и с улыбкой».

 

А я подумал, что удивительный человек и сам Борис Семенович. И как хорошо, что в цирке работают такие душевные люди. Не потому ли и коллектив, которым он руководит, один из самых стабильных среди национальных цирковых трупп. Хотя сами артисты — люди, близкие к арене, хорошо об этом знают — не очень жалуют такие труппы. То ли пребывание в них налагает на исполнителей дополнительные обязательства, особенно по части репертуара, то ли кажется, что в «одиночку» легче попасть в зарубежные турне. Есть, конечно, и другие причины, только не очень охотно и долго работают артисты в национальных коллективах. Получат почетное звание — и стараются побыстрее уйти.

 

От Газаряна уходят редко. Срабатывает, как теперь говорят, «человеческий фактор». Но об этом потом. А вообще-то Борису Семеновичу, наверное, все-таки труднее, чем другим художественным руководителям. Нет у него, как у многих, своего гвоздевого аттракциона на все отделение, а следовательно, и большого материального достатка, и огромной славы. Только номер. По существу, он такой же артист, как и его коллеги по программе. Разве что опыта поболе, да и номер такой, которому позавидуешь.

 

Кажется, совсем недавно это было: 1957 год, Москва, празднично убранная, нарядная, встречает гостей VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов. В старом цирке на Цветном бульваре (нового еще не было) дебютирует группа акробатов на шарах под руководством Бориса Газаряна. Номер сразу покорил всех оригинальностью замысла и непохожестью ни на один другой, сложностью трюков и необыкновенной легкостью исполнения.

 

И в самом деле, это казалось тогда непостижимым, когда акробату, стоящему на большом разноцветном шаре, становился на плечи партнер и балансировал на голове такой же шар, а на нем в грациозной позе стояла партнерша. Потом выстраивались еще колонны и пирамиды на шарах — все новые и новые комбинации, одна сложнее другой...

 

Мастерами в цирке становятся рано. Глядишь, иной артист из комсомольского возраста не вышел, а уже и имя имеет, и звание, и чуть ли не полсвета объездил. Удивительного тут ничего нет, ведь цирк — искусство молодых. Ну, а если этот артист, работающий в акробатическом жанре, держит марку и четверть века и более, и время над ним не властно? Тут уж приходится удивляться. И радоваться его неувядающему таланту, его мастерству, его долголетию в искусстве.

 

Неужели прошло уже тридцать лет?! А номер «Акробаты на шарах» не постарел. Я смотрю его каждый раз с неослабевающим интересом. Наоборот, мне кажется, что он помолодел, потому что стал динамичней, стройней, изящней. За тридцать лет ему аплодировали зрители Голландии и ФРГ, Японии и Индии, Швейцарии и многих других стран. И все эти годы им руководит и в нем участвует заслуженный артист Армянской ССР Борис Газарян.

 

С детства он, как и многие мальчики, увлекался спортом. Но, видимо, относился к нему серьезней, чем школьные сверстники — ни одно ответственное соревнование по акробатике и легкой атлетике не обходилось без Бориса. И даже учась в цирковом училище, куда он, несмотря на большой конкурс, поступил без всякого труда, не отказался от своего увлечения — стал мастером спорта, чемпионом Москвы по акробатике и чемпионом страны в, составе силовой акробатической четверки.

 

Говорят, что у спорта и цирка много общего. Так-то оно так, но цели у них совершенно разные. И все чаще и чаще спрашивал себя Борис: что предпочесть, чему посвятить свою жизнь — спорту или цирку?

 

Все решил в том памятном пятьдесят седьмом году Всемирный фестиваль, он, можно сказать, определил его дальнейшую судьбу. На всех сценических площадках и аренах Москвы тогда были представлены лучшие артистические силы.

 

В цирке на Цветном бульваре — Олег Попов, братья Запашные, Маргарита Назарова. Под брезентом шапито в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького — артисты из стран социализма. И вот ему вместе с тогдашними партнерами, выпускниками училища Е. Пуховой, В. Легостаевым, А. Бухаревым, доверили выступать вместе с признанными мастерами. Трудно передать словами тот душевный подъем, который выпускники испытали. Тогда и понял Газарян: жизнь его принадлежит только манежу. И не потому, что вместе с партнерами стал лауреатом фестиваля, хотя, конечно, успех окрылил. Ощутил великую силу искусства в деле единения человеческих сердец, почувствовал, что работа их очень нужна людям.

 

За тридцать лет в номере не раз менялись партнеры. Одни уходили на пенсию, другие — в смежные жанры. А Газарян оставался. Он и сейчас выходит каждый вечер на манеж в своем неизменном амплуа нижнего и удерживает на себе немалый вес партнеров и реквизита, что-то около 230 килограммов. Конечно, не просто удерживает, а балансирует, стоя на шаре. Но он еще и артист, и поэтому зрители думают, что все, что он делает, чрезвычайно легко. Пусть любуются.

 

Правда, давно подумывает Борис Семенович передать номер вернувшемуся со срочной службы в армии сыну, Бо-рису-младшему. Но работы Газаряну все равно хватит.

 

Чем привлекает сегодня заслуженный коллектив Армении «Эребуни»? Прежде всего бережным отношением к славным традициям прошлого, куда своими корнями уходит армянское цирковое искусство и, одновременно, стремлением говорить со зрителями на современном языке. Программа коллектива, яркая, многожанровая, всюду пользуется успехом. И в этом немалая заслуга Газаряна, сумевшего сплотить вокруг себя единомышленников.

 

Говорят, что у людей искусства характер неровный, слишком уж они подвержены разного рода эмоциям, настроению. Увы, в артистической среде страсти кипят довольно часто. Что поделаешь, каждому здесь хочется поймать «птицу счастья» — без честолюбия, наверное, нет и артиста. Весь вопрос только в том, как ее ловить. По этому поводу хорошо однажды написал прекрасно знающий актерские нравы Виктор Розов: «Поймать заветную синюю птицу бесспорно естественное желание, но ловить ее нужно чистыми руками».

 

Борис Семенович доброжелателен к людям, тактичен с ними и корректен, умеет каждого терпеливо выслушать и, если считает нужным, поддержать. Артисты видят в нем не только творческого лидера, но и человека, живущего их заботами. Бывает, обращаются к нему за советом и помощью даже из других цирковых коллективов — ведь много лет коммунист Газарян еще и член парткома Союзгосцирка. Художественный руководитель создаваемого сейчас азербайджанского циркового коллектива Эрик Исрафилов с гордостью называет себя учеником Газаряна. Когда-то тот поставил для него и его партнера — начинающих тогда гимнастов — воздушный номер на стреле, который сразу стал украшением цирковых программ. Эрик и сейчас, совершенствуя, реконструируя старую работу, постоянно консультируется с Борисом Семеновичем. А когда в главке решался вопрос о том, можно ли доверить Исрафилову верблюдов для создания нового аттракциона, Газарян одним из первых поддержал способного артиста. И не ошибся. Получилось красочное, яркое зрелище, где интересная дрессура сочетается с оригинальной акробатической работой.

 

Газарян родился в Азербайджане, его родители и сейчас живут в Шамхоре, маленьком уютном городке близ Кировабада. В молодости жил в Тбилиси, там женился на внучке и дочери старейших цирковых артистов Рафаэле Голядзе — акробатке и дрессировщице. А творческие устремления его связаны, конечно, с Арменией, ее древней культурой и традициями.

 

Борис Семенович считает себя сыном всех трех кавказских республик. Свободно владеет — кроме русского, конечно, — армянским, азербайджанским и грузинским языками. И глубоко символично, что за свой труд в цирке Газарян награжден орденом Дружбы народов.

 

Недавно ему исполнилось пятьдесят. Пожелаем же ветерану здоровья и новых творческих свершений.

 

Остается добавить, что на днях я получил письмо из Риги от своего однополчанина. «Знаешь, — пишет он, — с тех пор, как стал я бывать в цирке, головные боли у меня прекратились. Чудеса, да и только!»

 

Рафаэль ШИК

 

 

 

[Александр Рыбкин]

«Фантазия на басовой струне

 

«Фантазия на басовой струне» — деревянным, полным бесстрастия голосом объявил ведущий. И исчез.

 

В длинном вечернем платье, прямая как палка, тяжелым размашистым шагом направляется к роялю Она — концертмейстер. На голове — кичка, на лице — очки. И как изваяние застывает на стуле перед раскрытой клавиатурой.

 

По диагонали к роялю — контрабас. К нему приближается Он — солист, во фраке, разумеется. Но какой-то он странноватый: то ли дебютант, то ли вообще впервые попал на сцену, то ли выступление внезапно вырвало его откуда-то. Его глаза растерянно озирают зал: видимо, он привык музицировать как-то иначе...

 

Она вступает, взмахнув руками, и начинается обычный концертный номер из тех, что принято называть филармоническими.

 

Некоторое время действительно звучит музыка, и вдруг из контрабаса вылетает струна и пружинит в воздухе под его растерянным взглядом.

 

На таком ответственном концерте! Она почти стрелой вылетает из-за рояля и направляется к нему. Да, предчувствия ее не обманули, ей столько раз говорили, что с таким партнером далеко не уедешь.

 

Он отчаянно взирает на извивающуюся струну и на двустволку ее взгляда — может быть, это все просто сон? Откроешь глаза — и все в порядке. Но эти его мечтания Она прерывает раз и навсегда: если ты профессионал, значит, должен отработать. Неважно — как, но отработать, потому что за кулисами — администратор с нарядом на выступление.

 

У Нее возникает идея, которую Она воплощает с адской быстротой. Сначала, правда, пытается сладить с контрабасом и поместить струну в положенное место — не выходит. Тогда Она пробует эту струну потянуть в сторону — тянется. Неправдоподобно долго и длинно тянется и исчезает в противоположной кулисе, где и закрепляется. Как будто бы сама по себе.

 

Струна превращается в свободный канат (только толщина его на самом деле равна толщине басовой струны контрабаса), и Она жестом укротителя загоняет на него своего неудачливого партнера.

 

РАБОТАТЬ! НАДО РАБОТАТЬ!

 

Энергия страха — великая вещь. И Он взмывает на эту струну-канат — в торжественном черном фраке, с глазами, готовыми вылететь в зрительный зал, с явным предчувствием неминуемой и скорой гибели.

 

 

Фрагменты номера Л. АБРАКАРОВОЙ и Г. СОЛОВЬЕВА Фото М. БИРЮКОВА

 

 Как тот сказочный герой, который на распутье находит камень с равноутешающими указателями: пойдешь налево — голову сложишь, пойдешь направо — враг одолеет... Спуститься, рухнуть вниз — там Она, а здесь — качающееся, пульсирующее пространство, в котором единственная точка опоры — он сам.

 

То, что происходит потом, похоже на карнавал, где сброшены маски повседневности и выявлены тайные страсти; на фантазию, таящуюся в самой глубине его сердца; на мечту, от которой он всегда (но навсегда ли?) был отделен рутиной повседневности.

 

Звучат разные танцевальные мелодии, в которых и развивается эта магическая история воображаемой, вымечтанной встречи двоих. Он делает все танцевальные движения на проволоке. Она — внизу...

 

В этой игре Он доходит до самого конца — до «Свадебного марша» Мендельсона, контрастно сменяющего музыкальную тему брейка, танца, в котором партнеры должны не видеть, а чувствовать друг друга...

 

Как кончаются сказки? Эта кончается словами: «Ваше время истекло».

 

Она снова вытягивается за роялем, в прежнем вечернем платье, а Он — опять один на один с контрабасом. И каждый сам по себе...

 

Вот такую странную историю разыграли молодые артисты Ленконцерта Лариса Абракарова и Георгий Соловьев, выпускники студии оригинального жанра при Ленинградском мюзик-холле. То, что они делают, полностью выбивается из застывших за последнее время рамок оригинального жанра на концертной эстраде. Здесь в мастерски отмеренных дозах смешались все элементы оригинальности, туго упакованные в сюжет, за которым и следит зритель. Актеры, разыгрывая свои отношения, мгновенно трансформируются, проявляя новую грань характеров, и это в номере — главное (здесь надо рассказать о Л. Стеценко, которая не только сочинила хорошие костюмы, но подчинила их идее трансформации, когда платье прямо на глазах может превратиться в клоунский наряд). Поэтому он и смотрится на одном дыхании: в нем смешались, как в жизни, и мелодрама, и эксцентрика, и мягкий юмор, неожиданно открывающаяся лирика и жестокая в своей безличности обыденность. И во все это вплетено радостное чувство владения профессией, которое нельзя не оценить.

 

На этом бы и закончить. И пожелать молодым артистам успехов. Но этот номер натолкнул еще на некоторые соображения.

 

Нельзя обойти вниманием союз Рудольфа Евгеньевича Славского, выдающегося режиссера, отметившего недавно свое 75-летие, с этой молодой парой артистов. В этом союзе существенным был не только опыт Славского, но и его умение не навязывать свою волю, а максимально опираться на индивидуальность исполнителей, на особенности их характеров, разность темпераментов и на внешние данные.

 

Я видела репетиции этого номера. Интересно было следить за действиями этих людей, которые, как персонажи комедии дель арте, подхлестывали, перебивали друг друга, встречались и разлетались от невообразимого множества идей, казалось, возникавших лишь от совместного пребывания этой тройки в одном пространстве. Не случайно, что номер репетировался более года, что на самом деле было сделано четыре вариации, которые и составили нынешний вариант.

 

Когда Георгий уставал в сто двадцать первый раз влезать на проволоку, Славский делал великолепный жест рукой и произносил: «Жорж, Вы же профессионал...» И тот, добравшись не знаю до какого дыхания, снова и снова шлифовал свои фрагменты под бдительным оком Мастера.

 

Впрочем, я думаю, что все трое строили свое выступление как нечто действительно способное поразить воображение зрителей. Поразить, в частности, тем, что сложнейшие трюки исполняются как бы мимоходом, как иногда срывается слово или жест, выдающие состояние человека.

 

Я не задаюсь бесплодной загадкой: как они до этого додумались? Додумались.

 

И сделали.

 

Думаю, союз именно таких людей необходим нашей эстраде.

 

 

Лариса МЕЛЬНИКОВА

 

 

 

 

[Александр Рыбкин]

Первый камень цирка на Цветном бульваре

 

— Поймите, ведь это же цирк! И очень важно, кто его будет строить и как долго! — говорил директор цирка на Цветном бульваре Юрий Владимирович Никулин. Ему казалось, что все зависит от того, сумеет ли он объяснить, убедить.

 

 

— Люди уже полтора года ждут... Они пишут, спрашивают. Своим бездействием мы отнимаем у них частичку радости. А на Цветном бульваре за забором все еще пустая яма, воронка. Я всегда отворачиваюсь, когда проезжаю мимо этого забора...

 

— У нас все еще донулевой цикл...

 

Директор цирка вел нескончаемые диалоги с инстанциями высокими и самыми высокими. И наконец — день закладки первого камня. Ворота забора открылись, и все увидели котлован, заполненный бетонными блоками.

 

Заместитель министра культуры СССР П. И. Шабанов поздравляет<финских и советских строителей, представителей фирм, администрацию цирка, артистов с праздником закладки первого камня. Через девятнадцать месяцев цирк должен быть построен и открыт. И зрители увидят премьеру на новой арене.

 

Полномочный министр, торговый советник посольства Финляндии в СССР Пекка Ойнонен от имени правительства Финляндии приветствовал всех, кто собрался на митинге. Он сказал, что строительство цирка — не первая работа финских строителей в СССР, и взаимное желание дальнейшего расширения и развития деловых связей пока превышают конкретные возможности для осуществления таких совместных работ.

 

Его речь переводят на русский язык.

 

А финские строители поставили несколько вагончиков (такие всегда бывают на территории стройки) один на другой, и создалось полное впечатление, что строители слушают и смотрят сверху, с балконов высокого светлого дома позади котлована.

 

Музыка. Букеты цветов. Кажется, в воздухе появилось что-то неуловимое. Тень улыбки. Строится не просто здание, а ( цирк. И здесь даже официальный митинг не может быть слишком серьезным.

 

— Товарищи, если вы замерзли, не волнуйтесь, осталось всего три выступления, — у директора отличное настроение.

 

Сегодня ритм работы в котловане нарушен, замер строительный кран. Мо с этого дня уже как будто тихонько прослушивается биение пульса цирка. Теперь уже можно представлять себе и будущую премьеру.

 

Директор фирмы «Инстрой» В/О «Союзвнешстройимпорт» И. С. Кудряшов, заместитель начальника Главмоспромстроя Я. К. Саркисов, генеральный директор фирмы «Полар-Ракеннусосакеюхтиэ» Харри Хинтикка говорят об объеме работ, о гарантии их высокого качества, приводят цифры, технические данные. Но главным действующим лицом каждого выступления все-таки незримо был цирк. Нужно воспроизвести не только фасад прежнего здания и его арену, но, все это чувствовали, возродить или, вернее, сохранить его живой дух, его веселый характер. Ведь дом тоже имеет свой характер.

 

— Премьера будет как раз к семидесятилетию советского цирка, — сказала народная артистка СССР Ирина Бугримова. — И выступить на премьере будет большой честью для артистов.

 

Какой она будет, премьера? Может быть, день закладки первого камня можно считать ее черновым наброском? Ведь все необходимые слагаемые цирковой премьеры были налицо: и артисты, стоящие около котлована, строители на балкончиках, как зрители в амфитеатре, а толпа за забором, как очередь в кассу. И звонкая медь труб — это играл военный оркестр, и воздушные шарики, и маленькая слониха Даша, которая пришла из Театра зверей имени Дурова и тоже участвовала в торжестве. И цветы, и даже знаменитый клоун — душа спектакля — Юрий Никулин, который старался сделать этот день веселым и радостным.

 

Премьера... До нее еще девятнадцать месяцев. Хотя малыш-цирк будет заметно подрастать с каждым днем.

 

Кульминационный момент — капсулу с грамотой, где записано, что первый камень заложен 19 октября 1987 года, закладывают в этот символический камень. Директор цирка, надев строительную каску, берет в руки мастерок.

 

— И мне дайте мастерок!

 

— Мне тоже!

 

Мастерок переходит из рук в руки.

 

Слониха Даша тоже размахивала мастерком. Музыка играла. Летели цветные шары. Все улыбались.

 

Какая-то девушка, протиснувшись вперед, воткнула в незагустевший цемент цветы.

 

Потом телеоператоры закончили работу. Оркестр смолк. Подняв воротники, люди постепенно расходились в холодный осенний день. А три белые хризантемы неподвижно возвышались над первым камнем: казалось, они прислушиваются. И в воздухе над опустевшей площадкой как будто осталось еще что-то неуловимое. Это была нежная улыбка цирка.

 

Овена РУМЯНЦЕВА

[Александр Рыбкин]

«Смешанная группа хищников» Раисы и Ивана Рубан

 

Дикие животные... Чаще всего они являются перед нами на экране телевизора. Реже мы встречаемся с ними в зоопарке или цирке. Но речь сегодня пойдет не о празднике, а о будничной ежедневной работе, скрытой от глаз зрителей, — работе многотрудной, требующей колоссального терпения и любви к животным.

 

 

 Раиса Рубан со своим любимцем

 

Аттракцион «Смешанная группа хищников» под руководством народного артиста РСФСР Ивана Федоровича Рубана известен многим. О нем, о его руководителе писали достаточно. Но во всех публикациях всего лишь одна строчка традиционно отводилась помощнику и жене дрессировщика — Раисе Александровне Рубан.

 

А между тем белых, бурых медведей, малайского медведя и индийского медведя-губача, снежного барса, леопардов, гепарда, тигров и других хищников, которые ныне чаще встречаются на страницах Красной книги, чем в природе, воспитала дрессировщица Раиса Александровна Рубан, которую земляки-астраханцы помнят под фамилией Трофимова. Один из ее последних воспитанников — тигр Ясень попал к ней совсем крошкой. Мать отказалась от малышей, а кормление искусственными смесями привело к гибели его братьев и сестер. Работники зоопарка, отчаявшись спасти последнего оставшегося в живых тигренка, принесли его Раисе Александровне. И снова — бессонные ночи, чем накормить, как избавить от авитаминоза, где сделать прививку специальной вакциной. Находились скептики и среди дрессировщиков цирка, они советовали не мучиться и усыпить тигренка. Однако труд, многолетний опыт, помноженные на любовь к животным и преданность делу, победили. Долгое время тигренок жил в артистической гримерной на правах члена семьи, играл с маленькой собачкой, спал, свернувшись клубочком, на груди приемной матери, которая не смела повернуться, оберегая сон воспитанника.

 

Сейчас тигр Ясень — красавец с бархатной шерстью. На любовь своей воспитательницы зверь отвечает неподдельной привязанностью. Когда Раиса Александровна подходит к его клетке, он трется о решетку и протяжно тянет «Ма-а-а». Тигриная мама ласково треплет его по холке и переходит к соседней клетке. Таких подчиненных у дрессировщицы около двух десятков. О каждом она может рассказывать часами. Вот медведь Каштан. Кто может поверить, что этот полутон-ный гигант в ясельном возрасте больше любил слизывать манную кашу с пальца, чем сосать ее из бутылочки, а ходить на задних лапах учился, держась коготком за полу халата. Среди ее питомцев нет хороших или плохих, есть только те, кто нуждается в ее внимании. Какой аппетит, какое самочувствие, чисто ли в клетках, вовремя ли приготовлена кормежка — такими заботами обычно заполнены восемнадцать часов в сутки, и нет в этой работе ни праздников, ни выходных дней, ни отпусков вот уже на протяжении тридцати лет. Бывают дни и недели, когда все заботы в немалом хозяйстве ложатся на ее плечи — Раиса Александровна становится одновременно и рабочей по уходу за животными, и ассистентом, оставаясь и дрессировщицей, и женой. Взглянув на ее руки, изъеденные стужей, водой и металлом, можно сделать сколь угодно много ошибочных выводов о профессии их хозяйки.

Но не это является поводом для расстройств героини нашего рассказа, причины их всегда связаны с ее воспитанниками.

 

Звери болеют, их век намного меньше человеческого. Бывают простуды и травмы, бывают и специфические тигриные и медвежьи болезни. Часто Раиса Александровна — ветеринар по специальности — сама выполняет обязанности доктора Айболита. Вот только прием пациентов в жизни происходит совсем не так, как в детской сказке. Больной хищник становится более подозрительным и агрессивным. Сколько терпения, смекалки и знаний требуется дрессировщице для того, чтобы дать зверю таблетку или микстуру. Сколько мужества и силы должно быть у женщины, которая, не колеблясь, вошла в клетку к огромному медведю Сережке (он выступает на манеже до сих пор) и вправила ему пупочную грыжу. Как и доктор из известной сказки, Раиса Александровна не разделяет животных на своих и чужих. Не жалела она ни времени, ни сил на спасение дворняжки, которой распорол живот медведь.

 

Иногда дрессированных хищников по тем или иным причинам приходится отправлять в зоопарк. В Московском зоопарке, например, живет белая медведица Северяна, которую не приняли в свой круг четвероногие артисты. Раиса Александровна как-то навестила ее. Через десять лет, услышав голос Рубан, медведица заволновалась, поднялась на задние лапы, стала с шумом втягивать в себя воздух, пристально всматриваясь в толпу.

 

Однако было бы неправдой утверждать, что ласка полностью «перевоспитывает» зверя. Хищник так и остается хищником не менее опасным от того, что он дрессирован. К сожалению, травмы не обошли стороной и Раису Александровну... Во время гастролей в Австралии тигр распорол ей руку, потребовалась срочная операция. После ее окончания «мама Рубан» — так ее назвали австралийцы — вернулась не в госпитальную палату, а в автопоезд, которому предстояло пройти сотни миль по пустыне. Когда в Перте ее встретил врач, то был поражен — скобы со шва были сняты. Этот случай, увы, не был единственным ни последним. Раиса Александровна могла бы на своих примерах написать не одну главу дополнений к книге по технике безопасности... Подходил к концу очередной переезд из города в город. Товарные вагоны с животными, которые всегда сопровождают сами дрессировщики, был поставлен под погрузку. По недосмотру работников станции вновь начались маневры, от резкого толчка вагоны тряхнуло. В это время Раиса Александровна поила зверей и находилась около клетки с медведицей Ревушкой. Испуг животного, желание защититься — и лапа, молниеносно выброшенная между прутьями решетки, задела нижнее веко дрессировщицы. Врачам так и не удалось восстановить слезные каналы, из поврежденного глаза до сих пор течет слеза.

 

Вас интересует, что сделали с Ревушкой? Никто не тронул ее даже пальцем: наказать немедленно не смогли, а спустя некоторое время делать это было уже не только бесполезно, но и вредно. Сама же Раиса Александровна за свою жизнь ни разу не ударила животное. По ее мнению, нельзя нести радость людям, уродуя четвероногих артистов. Забота о них, воспитание их — дело всей жизни Раисы Рубан.

 

А. ТАРАСОВ

 

[Александр Рыбкин]

Клоун Эдуард Середа

 

Маленькая Надюшка даже зажмурилась и прижалась к маме, когда веселый и очень смешной артист-клоун Эдуард Осипович Середа посадил небольшую беленькую собачку себе на голову.

 

 

Собачка присела на задние лапки, подняла кверху передние, и Эдуард Осипович полез-полез по перекладинам на высокую раздвижную лестницу. Взобрался на самую ее верхушку, а затем сошел на арену.

 

Собачка все это время неподвижно сидела у артиста на голове.

 

— Ой, упадет! Ой, мама, собачка упадет! — шептала Надюшка. Но собачка не упала. И, когда артист снял ее с головы, она даже весело подпрыгнула. Потом Эдуард Осипович протянул руку вперед. Собачка прыгнула ему на ладонь и сделала на ней прекрасную стойку, как настоящий высококвалифицированный гимнаст.

 

Улыбаясь, Эдуард Осипович познакомил зрителей цирка со своей собачкой.

 

— Зовут, дети, этого артиста, моего четвероногого друга, — Шарик Подшипников!

 

...Громом аплодисментов и веселых возгласов приветствовали зрители — и дети и взрослые — работу Шарика Подшипникова и веселого артиста-клоуна Эдуарда Осиповича.

 

А Шарик Подшипников, закончив номер, стрелой помчался за кулисы.

 

Отчего ж это он так быстро туда побежал? Да потому, что знал, что за свою хорошую работу непременно получит что-нибудь вкусненькое: конфетку или кусочек сахару.

 

Надюшка грустно сказала маме:

 

— Какая хорошая собачка! Жалко, что она так скоро ушла...

 

На этот раз собачка показала всего два своих «номера», а вообще Шарик Подшипников знает много сложных гимнастических фокусов, таких, каких не делает в цирке ни одно дрессированное животное.

 

На самом деле Шарика Подшипникова зовут не Шарик Подшипников — это его шуточное имя, — а зовут собачку Ляля*.

 

*Любителям циркового искусства откроем секрет, что шуточный псевдоним Шарик Подшипников для этой лайки был придуман известным клоуном Сергеем Яковлевичем Куреповым.

 

Родилась Ляля далеко на севере, на острове Новая Земля, где ее мама зимовала со своими хозяевами на Полярной станции.

 

По породе она — лайка.

 

Лайки — это охотничьи собаки. Они помогают охотникам промышлять белку в северных лесах, в тайге. Когда лайка нападает на след белки или почует либо увидит белку на дереве, она «облаивает» ее и голосом зовет хозяина-охотника.

 

Лайки очень умные собаки. Без них промышлять белку в тайге просто невозможно.

 

Но кто бы мог подумать, что из охотничьей собачки может выйти такой замечательный цирковой артист-акробат.

 

Эдуард Осипович приобрел Ляльку в городе Калинине. Туда привезла ее женщина, приехавшая с Новой Земли.

 

Лялька тогда была маленьким шестимесячным щенком. Цирка она, конечно, никогда не видела и сначала очень боялась музыки, циркового шума, возгласов, ослепительного света.

 

Когда Эдуард Осипович в первый раз вынес Ляльку на арену, чтобы познакомить ее с цирком, она задрожала и спряталась у него на груди под пиджаком.

 

Но понемножку начала Лялька привыкать ко всему: и к музыке, и к свету, и к шуму. После каждого упражнения собачка получала кусочек сахара, и это ей очень нравилось.

 

Уже через месяц Эдуард Осипович вышел с Лялькой на арену, где она четко исполнила свой «номер».

 

Лялька хоть и маленькая, но с характером и очень самолюбивая.

 

Когда-то Эдуарду Осиповичу пришлось выступ ть с Лялькой в цирке шапито. Шапито — летний цирк, у него вместо крыши натянут куполом огромный брезент.

 

Вечером поднялся сильный ветер. Вышел Эдуард Осипович с Лялькой на арену, подул ветер, сердито захлопал вверху натянутый брезент. Никогда еще такого в цирке не было, и Лялька испугалась. Вырвалась — и стрелой за кулисы.

 

Тогда один из артистов, пытаясь вернуть Ляльку на арену, хлестнул ее плетью.

 

Лялька обиделась и на арену не вернулась. Ведь Эдуард Осипович никогда ее не бил, обращался с ней всегда ласково и с любовью.

 

И когда после представления Эдуард Осипович разыскал Ляльку и взял ее на руки, он увидел, что на глазах у собачки дрожали слезы.

 

Долго после того пришлось Эдуарду Осиповичу уговаривать Ляльку, что никогда этого больше не случится, что никто не сделает ей больно, — не хотела она выходить на арену. Потом они помирились, и Лялька стала работать еще лучше.

 

В настоящее время Лялька любимица зрителей и непревзойденная цирковая артистка-акробат.

 

У нее есть знаменитый номер, когда она стоит на передних лапках, подняв задние кверху, на лбу у Эдуарда Осиповича.

 

Учится Лялька еще и кульбитам, и сальто-мортале — Эдуард Осипович скоро познакомит зрителей с этими номерами.

 

Ребята очень любят Ляльку и всегда провожают ее громом аплодисментов.

 

Вот она какая Лялька — Шарик Подшипников.

 

 

Публикация подготовлена Сергеем МАКАРОВЫМ

[Александр Рыбкин]

Наше время

 

 

Мы мужчины крутого нрава,

Мы невзгод и штормов сильней.

Мы давно отстояли право

Выбирать для себя коней.

 

Пусть в лицо бьют порывы ветра,

Дни навстречу летят стрелой.

Пусть становится стилем ретро

То, что было вчера судьбой.

 

Мы все крепче, все выше рангом,

Мы не прячем от ветра лиц —

Укротители злых мустангов,

Дрессировщики синих птиц.

 

Тот, кто слаб, над конем не властен.

Это поняли мы давно.

Мы сполна оценили счастье —

Слишком трудно далось оно.

 

Мы не просим еще отставки,

Знаем — если скакать трудней,

Значит, жизнь повышает ставки

На жокеев и на коней.

 

Сергей ГРИГОРЬЕВ, артист цирка

[Александр Рыбкин]

Артистка цирка Лидия Худэ

 

Первые годы жизни Лидии Худэ прошли в Житомирском детском доме. Семой большой радостью для девочки были походы в цирк. Сначала она ходила туда со всем классом, но это бывало редко, и маленькая Лида все чаще стала убегать в цирк одна.

 

 

В акробатическом кружке детского дома Лидия пыталась повторить все, что видела в цирке. Здесь ее обучили азам акробатики. Правда, с возрастом менялись ее пристрастия: она то мечтала стать драматической актрисой, то танцовщицей, но неизменным и ясным оставалось одно: жизнь ее будет принадлежать искусству.

 

Окончив школу, она приехала в Москву и пошла сдавать экзамены в цирковое училище, где обучали профессии и давали жилье. Экзамены выдержала успешно.

 

Первым режиссером Лидии Ивановны Худэ был Николай Эрнестович Бауман. Хороший режиссер и педагог, он сразу заметил и оценил волевую целеустремленность студентки, ее упорство, настойчивость и неутомимость в работе. Диплом с отличием достойно завершил годы учебы Худэ в цирковом училище. Н. Бауман подготовил с ней номер, который на долгие годы обеспечил молодой артистке успех.

 

Тут стоит упомянуть о том, что мать Лидии была русской, а отец — выходец из Китая по фамилии Худэ. Оба они погибли в автомобильной катастрофе, оставив после себя дочь, взявшую от матери ее русскую стать, а от отца — миндалевидный разрез глаз. В удивительной пластичности, гибкости девушки тоже было что-то от восточной плавности движений. Все это увидел Бауман, подготовив для нее «Китайский этюд».

 

Рецензенты тех лет отмечали не только национальное своеобразие этого номера, но и незаурядные способности молодой артистки, показавшей в этом номере свое мастерство в самых разных жанрах: в партерной акробатике, эквилибре, жонглировании. Легко и плавно показывала она игры с тарелочками. Кажется, что она весело говорила зрителям:

а я и так могу и еще вот это умею, а посмотрите, как я стреляю из лука... ногами! Да, это был сложный трюк: выполняя стойку на руках, артистка ногами стреляла из лука по мишени. И всегда без промаха. Лидия Худэ первая продемонстрировала этот трюк. Была она также первой исполнительницей на манеже арабского колеса без рук.

 

Много добрых отзывов и похвальных рецензий хранится в личном архиве артистки. То была ее юность, счастливое время утверждения себя в профессии. Лидию Худэ сняли тогда в стереофильме «Под голубым куполом». Но наступил день, когда она сказала себе: надо идти дальше, надо искать что-то свое, совсем непохожее на то, что делала все эти годы.

 

К этому времени Лидия Худэ заочно окончила театроведческий факультет ГИТИСа. Вместе с режиссером Г. Лебедевым она пишет сценарий «Северное сияние», который хотя и был принят, но с целым рядом оговорок. В него не верили. Не верили в то, что артистка, абсолютно не знакомая с дрессировкой, сумеет за короткий срок подготовить к работе собак, которых до тех пор на манеже не дрессировали — она выбрала лаек, западно- и восточно-сибирских лаек.

 

Лидия Худэ не сдалась: книги по дрессировке, учебники по ветеринарии, истории народов Севера, этнографические справочники — все это она изучала ночами, дни проводила с собаками, привыкая к ним и приучая их к себе. Три раза пришлось ей переделывать конструкцию нарт, пока они не стали удовлетворять ее полностью.

 

С собаками было труднее всего. Агрессивные по натуре, лайки выбирают из своей среды вожака, но достаточно малейшего повода, чтоб возникла свирепая драка. Руки артистки и сегодня хранят следы жестоких укусов. Совсем нелегким делом было приучить ходить их в упряжке. Надо было добиться и того, чтоб собаки выполняли оригинальные трюки. Именно к этому стремилась Худэ: ее целью было принести на арену новое, уйти от штампа.

 

И действительно, в «Северном сиянии» появились удивительные трюки. Вот, например, Кай вез по манежу в санках другую собаку, взбирался на горку, там тоже усаживался в санки и съезжал вниз. Затем приглашался ребенок из зрительного зала, Кай провозил его круг по манежу, а потом лихо скатывался с ним с горки. Кай все делал так охотно, будто сам получал удовольствие от подобного катания. Но лучшим артистом Лидии был обыкновенный дворняга Кузя, который задорно и весело исполнял чудесный трюк «Нанайская борьба».

 

«Северное сияние» привлекало сюжетностью и новизной темы, зрителям нравились лаконично и точно переданный колорит Севера, профессиональное мастерство артистки, удачно сочетавшей такие жанры, как партерная акробатика, жонглирование, эквилибр, каучук и дрессировка.

 

Ярким был финал номера, в котором артистка заняла всю группу собак. К ошейнику собаки, сидящей на задних лапах на нартах, привязывались две длинные ленты с разноцветными флажками. Другие концы этих лент держали в зубах две бегущие по барьеру собаки, а остальные прыгали через постоянно движущиеся ленты.

 

Лидия Ивановна рассказала о таком случае. Когда она работала в Московском цирке, Кузя, который должен был, как и другие собаки, перепрыгивать через ленту с флажками, совершив высокий красивый прыжок, вдруг «раздумал» брать препятствие и важно прошел под лентой. Зрители ответили на шутку собаки веселым смехом и аплодисментами. Юрий Никулин, который видел это, посоветовал артистке закрепить находку ее четвероногого партнера. Последовали долгие и нелегкие дни переучивания собаки, но совет мастера клоунады был выполнен. То, что Кузя невольно нашел сам, стало потом неотъемлемой частью финала номера. И зрители всегда смеялись, видя проделки «халтурщика».

 

Вспоминая теперь о том времени, Лидия Ивановна говорит:

 

— Столько крови и пота было пролито, пока я готовила этот номер, что и сама удивляюсь, откуда силы брались. Скорее всего, мне их давала любовь к цирку. Немало помогали и знания, которые получила в Государственном институте театрального искусства им. А. В. Луначарского. Было во мне стремление непрерывно искать что-то новое, и очень сильным было желание оставить какой-то след в истории советского цирка.

 

Перед уходом на пенсию Лидия Ивановна Худэ решила передать свой номер артистам Елене и Николаю Кузнецовым. Она терпеливо и упорно занималась с молодыми акробатами, осваивавшими новый для них жанр дрессировки. На Всесоюзном цирковом конкурсе, посвященном 60-летию образования СССР, Кузнецовы получили звание лауреатов. Победа Кузнецовых — это победа Лидии Худэ. Номер, отданный в руки молодых, продолжает свою яркую жизнь на манеже.

 

Л. БОРОДИНА

 

[Александр Рыбкин]

Звоны русские

 

Музыкант еще не извлек ни звука, а внимание зрителей уже приковано к необычным инструментам, которые расставлены по сцене.

 

Многие недоумевают — разве на этом можно играть? Вроде бы обычные предметы обихода — коса, такой и сейчас в деревнях косят, ухваты — подобными хозяйки достают из жаркой русской печки горшок щей, ложки, крынки, тазы, сковородки, стиральная доска, самовар с сапогом наверху!.. Но вот на эстраду выходит исполнитель. Бережно прикасается он к своему удивительному инструментарию — и летит в зал музыка — то веселая и озорная, то лиричная, нежная.

 

Единственный в нашей стране музыкант и мастер, сам конструирующий и создающий инструменты, на которых играет, обладатель уникальной, огромной коллекции ударных Олег Артемьевич Бу-данков хорошо знаком всем, кто интересуется народным искусством. Но так же хорошо знают его любители классической, симфонической, оперной музыки. Долгое время О. Буданков был солистом оркестра Большого театра.

 

Играя на множестве ударных инструментов, музыкант недоумевал — как же так? — звучат в оркестрах ударные латиноамериканского, африканского происхождения, а свои, исконные, русские? Ну, допустим знают ложки, трещотки, бубен — и что же, неужели больше ничего не было? Не может такого быть. И он постепенно, кропотливо изучая древние рукописи, летописи, встречаясь во время гастрольных поездок с талантливыми людьми, вернул к жизни значительное число русских ударных инструментов. Многие предметы повседневного обихода в дни праздничных гуляний неожиданно становились в руках наших предков яркими музыкальными инструментами. И кое-где сохранилась память об искрометных ритмах, разнообразных звуковых сочетаниях, выражавших настроение исполнителей и слушателей.

 

Однажды во время поездки по Курской области довелось встретиться музыканту в одном из сел с одаренным сельским пареньком. Он на пяти перевернутых ведрах выбивал ложками удивительный, прихотливый ритм. Что-то в этом показалось очень знакомым. И вдруг осенило! Да, ведь такие же звуки раздавались из кузницы на краю села, где приходилось бывать в детстве. Позднее Олег Артемьевич Буданков создал оригинальную по конструкции установку и назвал ее «кузница». А другой, также созданный им инструмент, уже вошел в партитуры симфонических и народных оркестров под названием «Ударная установка Буданкова».

 

Была у музыканта давняя мечта — соединить звучание русских ударных инструментов в одном произведении. Долго искал он единомышленника и наконец нашел. Композитор Владимир Комаров зажегся идеей исполнителя. Когда он приступил к работе, многие посмеивались — что эта музыка будет для крынки с ухватом. А результат был ошеломительным. Концерт в пяти частях «Праздник в деревне» сегодня известен многим, записан на радио, снят на телевидении в сопровождении оркестра русских народных инструментов под управлением народного артиста РСФСР Н. Некрасова.

 

Работая в Государственном академическом оркестре русских народных инструментов имени Н. Осипова, О. Буданков встретился с балалаечником-виртуозом Виктором Ивановым. Много беседовали они, обсуждая проблемы развития народной отечественной музыки. Возможно, еще тогда родилась идея, реализация которой осуществилась сравнительно недавно. И вот теперь в Московской областной филармонии появилось новое трио «Звоны русские». Этим названием исполнители как бы подчеркивают, что основу музыкальной выразительности составляют здесь ударные народные инструменты.

 

Словно с разудалого сельского праздника пришли на сцену темпераментные, веселые мелодии, озорные, звонкие ритмы. Показанная музыкантами программа не просто театрализованное представление, все выступление подчинено единому драматургическому замыслу. Слушая удалую «Камаринскую», раздумчивую, нежную пьесу «То не лист осенний», рассказывающий о чем-то очень сокровенном «Вечерний звон», огневой «Праздник в деревне» В. Комарова, лихую «Подковырку» и многое другое, поражаешься выразительным возможностям не только оригинальных и малознакомых широкой аудитории русских ударных, но и хорошо известных инструментов — балалайки и баяна.

 

Однако не забывают музыканты и древние народные традиции, когда песню, музыку не просто исполняли, а разыгрывали как театральные сцены. Вроде бы музыканты не поют, не танцуют. Впрочем, нет. Разве не танцуют в руках у приплясывающего О. Буданкова ухваты или выбивающие озорной ритм ложки? А играть на балалайке стоя, при этом проходя по сцене в своеобразном, довольно прихотливом рисунке — такое можно увидеть только здесь. Да и исполнитель на бая-‘ не, держа в руках свой двадцатикилограммовый инструмент, движется так же легко и грациозно.

 

На концертах этого ансамбля царят веселье, радость, хорошее настроение. Этому помогают и забавные шутки, скороговорки, вплетенные в ткань партитуры, а главное — исполнительское актерское мастерство музыкантов и режиссерская работа О. Бабичева.

 

Изабелла ВЕРБОВА