Гордилось училище питомцами, профессионально владеющими навыками хорошей школы антипода, жонглирования, акробатики, пантомимы, иллюзии, оригинальных жанров.
Что сейчас является самым уникальным, бесценным явлением эстрады? Любой знает, это — эстрадный автор, преподаватель, режиссер. За эти годы не помолодел заслуженный артист УССР Ф. И. Микитюк, блестящий преподаватель антипода и других жанров, а его преемников пока не видно. Где перенимать опыт? В спортзале повернуться негде. Покинул училище лауреат двух конкурсов, любимец ребят иллюзионист А. А. Титаренко.
Воспитанник детдома, с детства до зрелого возраста он не имел квартиры, и училище ничем не смогло в этом ему помочь. Без него учебное заведение уже не может похвастать высокопрофессиональным преподаванием жанра. В подобных случаях отчетливо видна бесценность таких преподавателей, серьезность утраты. Уходит и Владимир Крюков — лауреат конкурсов, преподаватель, воспитавший В. Вонятыцкого, лауреата республиканского и московского имени Л. Енгибарова конкурсов О. Гусинскую, знаменитых сейчас «Мимикричей» — друзей-соперников «Лицедеев».
Подал заявление об уходе председатель месткома режиссер Н. А. Козаков, воспитавший лауреата международного конкурса «Магия» Е. Воронина, ушел опытнейший режиссер Л. Л. Окрент, в прошлом прославленный артист эстрады. Нет уже в училище Н. М. Каплан, А. В. Шестопалова, М. Р. Немировской, когда-то учивших Н. Рожкову, Г. Павлюченко, Г. Ткаченко, лауреата республиканского и всесоюзного конкурсов С. Файфуру и других.
Трудно переоценить горечь таких потерь. Училище никогда не имело собственного помещения, и трагичность положения его материальной базы стала притчей во языцех. Так и остался неясным вопрос о координации плана набора и выпуска. Выпускали учащихся практически «самиздатом» — никого, кроме преподавателей и худрука, этот вопрос «выше» не волновал. Часто работу находили сами учащиеся, и зачастую их отпускали работать, переводя на IV курсе на официально запрещенный «экстернат». Почему так получалось, неизвестно. Отзовитесь, добрые молодцы чиновники, признайтесь, кто же все-таки конкретно отвечает за подобные вопросы и вообще кто за что отвечает? Училищем в Министерстве культуры УССР ведал некто Б. И. Москаленко с загадочным наименованием должности: «Главный специалист». Почему «главный», и почему «специалист»? Поди разберись. Последний раз в училище я видела его во время «компетентного» разбора жалобы, написанной в Министерство инженером по технике безопасности училища, бывшей официантки, на бывшую кладовщицу. Тем не менее и этот вопрос, помнится, решить не удалось. Дамы так и не помирились.
Продолжается с энтузиазмом, как и в период застоя, то есть бесплатно, изготовление с учащимися реквизита и фонограмм, тематических и сценарных планов, текстов номеров и режиссура концертов. С одним из «учебных» номеров Г. Киль стал лауреатом республиканского и Парижского конкурсов. Его делал Н. Баранов, работавший в училище по совместительству и получивший за это буквально копейки.
У нас так принято: столяру за забитый гвоздь или кооператору за мелочную услугу — рубль. В Киеве на пляже студент за секундное измерение давления 30 копеек берет. А вот у творческого человека все — «от души», а душа у него, как в знаменитом мультфильме песья жизнь, бесплатная. Много ли можно сделать на таком энтузиазме? Оказывается много. Николай Баранов сейчас, по сути, родоначальник нового направления в режиссуре оригинального жанра, бывшего всегда где-то на стыке цирка и эстрады. Его номера одинаково хорошо смотрятся и на сцене, и в манеже. В них трюк вплетается в канву композиции как часть синтеза пластики, буффа, танца, с преобладанием яркой сценической манеры исполнения и обязательно сложной содержательной основы, отражающей коллизии современной жизни вплоть до постановки в такой неожиданной форме сложных философских проблем бытия. Такой номер никогда «не вытянет» просто трюкач без актерских данных. Для воплощения своих замыслов Н. Баранов может использовать наряду с высокотехническим исполнителем трюков просто актерски талантливого исполнителя. Он пришел к этому не сразу, и в его профессиональном багаже — работа с разговорниками, мимами, жонглерами, фокусниками, постановки представлений, работа в классе мастерства актера. Его уже пробуют копировать, и, если не знать первоисточник, это кажется интересным — так привлекательны манера, найденные средства.
Номер Г. Киля с недоверием и ворчанием приняли «чистые» цирковые: «Где трюк?» Хотя с таким же успехом о многих близких их сердцам номерах можно спросить: «Где артист?» А если нет артиста, в чем искусство? Трюками нас сейчас спорт забаловал. Хорошо бы, если б в цирке никогда об этом не забывали, хотя, безусловно, нужен, обязательно нужен и трюк. Но не как самоцель. Вот это Н. Баранов понимает прекрасно. В том, что он делает, чувствуется его особый, удивительный строй души, рождающий мир причудливых, часто гротескных, ярких, экспрессивных образов. После Г. Киля он «выпустил» С. Ермакова. В его номере основа — манипуляция в том же синтезе пантомимы, синхробуффа, танца, выразительной артистической пластики. «Я отчетливо видела в этом номере Гену Киля»,— возможно, бестактно сказала я режиссеру. «А может быть, меня?» — застенчиво улыбнулся в ответ Н. Баранов. Он прав. Безусловно, это он, растворенный, «умерший» в учениках, которые верят ему безгранично и которых он тем не менее раскрывает абсолютно, «вытаскивая на свет» все их человеческие и физические возможности. Николай Баранов тоже гордость училища, тоже лауреат республиканского конкурса, тоже выпускник, а также преподаватель, режиссер «от бога», так как только сейчас учится заочно в ГИТИСе. Но именно его пример показывает, чем было училище в первые годы своего основания и как много способно было дать учащимся, показывает, как плодотворен корень традиций. Ах, как важно, как необходимо было это сохранить и умножить! Но — увы!
Как не было, так и нет в училище учебного театра. Как не было, так и нет эстрадных учебных планов. Как не готовил, так и не готовит преподавателей для ГУЦЭИ (а не действующих актеров и режиссеров) ни один вуз. У бедной Золушки-эстрады как не было, так и нет «альма матер», а «родитель» Киевского училища — Министерство культуры УССР — в этом году просто самоустранился от своей «отеческой» роли.
Более двух лет назад Совет Министров УССР вынес решение о необходимости предоставить училищу собственное помещение. Не случайно пишут, что из десяти подобных постановлений выполнялось одно. Вопрос об эстрадно-цирковом училище затерялся где-то внутри столбца более неотложных хозяйственных дел. У нас любят рассуждать о «человеческом факторе», сосредоточенно хмуря лоб.
То, что это — люди, а в нашем случае — очень много людей, в теоретических рассуждениях о значении «фактора» как-то забывают. А ведь это эстрада сейчас украшает (или не украшает) наш досуг, формирует вкусы, привычки, убеждения, образцы поведения, форму прически, одежды, манеру двигаться и общаться. Сетуют на нелюбовь к классике. Для нее нужен эстетический вкус. А вкус-то сейчас — от эстрады, а если она непрофессиональна, откуда возьмется вкус? А как она станет профессиональной без школы? А на школу всем наплевать, несмотря на бесконечные разговоры о ее необходимости. У нас в стране всего три ГУЦЭИ и только Киевское — эстрадное, да и то в таком тягостном положении. О чем мы тогда толкуем? Ох уж эта наша старая привычка подменять дело словами — «шумим, братцы, шумим». А делом пусть они там занимаются, на недоразложившимся как выяснилось, Западе. А мы еще по планам уроков расскажем в глаза нам смеющимся учащимся, какая там у них растленная эстрада.
Целый учебный год училище полнилось горькими и тревожными слухами о том, что цирк ставят на ремонт, а училищу должны дать то одно, то другое помещение. Этим делом, как и умножением самых фантастических баек, занимался директор, на каждом собрании выдавая новые версии и создавая заодно видимость бурной деятельности по решению вопроса. «Директор-многостаночник»,— заметила одна насмешница, наблюдая, как бойко он печатает приказы за машинистку, гуляющую по коридору. Беда нынешнего, далеко не первого руководителя училища А. Л. Бондаренко — в том, что он уверен, что любое дело он сделает лучше, чем ему подчиненные специалисты. Поэтому за машинистку он печатает, за секретаря учебной части очень долго и утомительно уточняет на собраниях ведомости с итоговыми оценками, за завуча составляет расписание, за зав. практикой назначает шефские концерты и т. д. и т. п. и, что уж совсем грустно, один за весь коллектив выбрал помещение для занятий. Где-то в конце учебного года напросились было посмотреть предлагаемое помещение худрук и парторг училища специалисты-режиссеры К. А. Гокунь и А. С. Заболотный. Но у входа в общежитие института культуры — ветхого здания, окруженного грудами мусора, — директор, завхоз и главный специалист МК УССР им объяснили, что пять человек внутри здания взволнуют жильцов. Посему специалисты за исключением главного остались у входа, а те, кто туда вошел, вышли очень довольные осмотром.
Третьего августа на собрании коллектива директор торжественно объявил, что училище готово к началу нового учебного года.
Первого сентября на мусорнике у входа в общежитие торжественный митинг по случаю начала занятий прошел взволнованно и празднично, потревожив жильцов двух первых этажей, так как училищу дали только третий и четвертый этажи. А потом перепуганная и страшно озабоченная преподавательница бегала по длинным темным коридорам в поисках тех, кто вынесет мебель из класса, где она должна была провести первый урок.
Завхоз в это время готовился к поездке в Крым, куда почему-то ни один из ста преподавателей не захотел в «бархатный сезон» везти учащихся на сельхозработы.
Поэтому в сентябре за заместителя директора по хозработе преподаватели ищут залы в аренду для цирковых занятий. В помещении основного «учебного общежития» — классы с балконами. Говорят, некоторые в аварийном состоянии. Зато нет спортзала. Негде заниматься самоподготовкой. Столовой и буфета как не было, так и нет, зато в окрестностях училища, в отличие от прежнего местопребывания, столовых тоже нет.
Еще в училище не стало медработника, мастерских, где раньше все-таки кое-что, пусть и по кооперативной цене, можно было сделать. И главное, нет цирка. Как ни крути, а сердобольный, директор цирка Б. М. Заец в малый манеж пускал лучших учеников. Два года в Киеве цирк на ремонте!
Но еще один щедрый подарок преподнес училищу напоследок неугомонный «родитель». В начале года ошеломленный коллектив узнал, что Киевское государственное училище передано в ведение Управления культуры горисполкома. И никто уже почти месяц не может объяснить, что это означает, а главное — кому и куда училище будет готовить кадры. Похоже, меньше всех это понимает само Управление культуры.
Пугает загадочность этих манипуляций. Вот «там» деньги платит капиталист и считает каждую копейку. И приумножает ее. И конкретно ясен хозяин копейки — проклятый частный собственник. Это плохо, но не страшно, потому что понятно. Нам же директор любит повторять, что училище страшно дорогое — каждый студент обходится государству дороже студента политехнического института. Но кто конкретно в государстве дает эти деньги и почему не хочет отвечать за то, как безобразно, бездарно они расходуются? Кто должен принять меры, помочь, обеспечить, понять? Ведь гибнет училище. Господи! Спаси наши души! Во все остальные инстанции вроде бы уже обращались...
RSS 
