Клоуны на французской арене
Вышла книга Тристана Реми «Клоуны» — это знаменательное событие для артистов цирка и всех тех, кто любит цирк и интересуется его историей.
Книга Реми — не просто забавное чтение, хотя в ней много комического, не только исследовательский труд, хотя в нем много исторических фактов, анализа и параллелей. И это не просто литературный рассказ о выдающихся клоунах. Точнее — это сочинение публициста, любящего цирк прошлого и настоящего и показывающего лучшие его традиции. Главным артистам цирка — клоунам, выступавшим и выступающим на арене французского цирка, посвящена эта книга. Здесь история появления одних клоунов и исчезновение других, и нередко полное их забвение.
Невозможно назвать первого клоуна, как, вероятно, трудно назвать вообще «первого» в любом виде искусства. Автор начинает рассказ с 1785 года — с сенсационного появления первого клоуна в Париже. Он доказывает, что на французскую клоунаду большое влияние оказал английский цирк. Томас Кемп утвердил «манеру английского клоуна на арене французского цирка». Кемп — клоун-акробат, строивший свои выступления на сочетании трюков с забавными рассказами. Его отличал также своеобразный костюм, рассчитанный на внешний эффект, — яркое облегающее трико, парик красного цвета с прямой косичкой... Затем появились клоуны-дрессировщики. Примером может быть Босуэлл. Он также большой мастер акробатических трюков. Постепенно возникает акробатическая пантомима, как правило, небольшая игровая сценка с несложным сюжетом и смешными ситуациями. Сценка нередко сопровождается музыкой. Один из разделов книги посвящен «рождению рыжего клоуна». Забавно рассказана автором история его первого появления.
—Однажды в Берлине, — повествует Реми, — на арене цирка Ренца появился уборщик — неуклюжий парень с глуповатым выражением лица.
Суетливость этого неуклюжего Августа, попавшего в необычные для него условия, стремление что-то сделать, помочь и, по существу, не делать ничего, — такое поведение парня вызывало искренний смех публики. Так был принят зрителями глупый Август, такова история появления первой маски рыжего. Может быть, этот рассказ больше смешон, чем правдоподобен. Более вероятно, что создание «рыжего», его созревание, оформление как образа — дело не одного десятка лет. Перед читателями проходит целая галерея «рыжих» клоунов. Прежде всего это Джемс Гюйон — «подлинный рыжий», обладающий незаурядными комическими и акробатическими способностями. «Изысканным» рыжим называли современника Уильяма Бри-дина, создавшего на арене образ мелкого буржуа. «Солнечным» клоуном называли французы Жоржа Луайяля, по прозвищу Гугу. Выступая с дрессированными животными, Гугу обычно так разговаривал с ними на арене:
— Вперед! Рысью! Галопом! А главное, не ведите себя по-свински!
Несомненной заслугой Луайяля является создание собственного образа клоуна-толстяка с джентльменскими манерами. Мы видим процесс отшлифовки образов клоунов, появление на арене новых ярких и самобытных талантов. Меняются их маска, манера исполнения, все большее значение приобретает слово. Одним из первых мастеров остроты и каламбура автор называет Тони Грэса.
Большой раздел книги посвящен Футтиту и Шоколаду — создателям классического антре «белый и рыжий». Артисты как бы дополняли друг друга. «Футтит — умный, нервный, быстрый — был полной противоположностью своего партнера, ограниченного, тяжелого на подъем, готового все снести человека... Он (Шоколад) сохранял полную невозмутимость, проявлял неуклюжесть, с которой могла соперничать только его глупость, его непоколебимое добродушие казалось врожденным свойством натуры». Автор подробно рассказывает о репертуаре этих артистов, анализирует приемы и средства, помогавшие их неизменному успеху. Интересен рассказ о женских ролях Футтита, в частности исполнение пародии на Сару Бернар, которая выступала на сцене театра Парсей-Мартен в роли Клеопатры. Футтит в пародии сумел добиться внешнего сходства со знаменитой актрисой, нацепив на себя аксессуары актрисы — рыжий парик, ожерелье, цепочку. Сара Бернар в сцене смерти выходила с живой змеей, а Футтит размахивал на арене резиновой. Футтит умирал на руках Шоколада. Публика неистово смеялась. Внезапно Футтит вскакивал и начинал бегать по арене.
Вот как впоследствии писали об этом выступлении: «Когда Клеопатра, умирающая с такой трагической красотой, внезапно воскресала и начинала отплясывать ригодон, это производило необыкновенный эффект... успех пародии не уступал успеху Сары Бернар. Скандальный успех пародии захватил весь Париж». Далее автор необыкновенно красочно рассказывает о том, как на представление пришла разгневанная Сара Бернар, но, захваченная общим весельем, простила Футтиту пародию. Новую маску рыжего удалось создать Уолтеру, который был против трактовки образа рыжего как слабоумного (Шоколад). Клоун-экспериментатор Уолтер создал образ светского щеголя. Влияние Уолтера на клоунаду — от одежды до арсенала жестов — огромно. Появились панталоны «в духе Уолтера», башмаки «в духе Уолтера» и рыжие «в духе Уолтера».
Клоунам Фрателлини посвящена одна из глав книги. Описывая восторг публики от их выступлений, хвалебные рецензии и броские афиши, посвященные братьям, автор дает им подробную характеристику. Реми очень тепло пишет о Франсуа Фрателлини, подчеркивая его обаяние, хороший вкус, необыкновенную подвижность. Характеризуя Альберта, Реми подчеркивает его утрированный грим, костюм и молчание как характерную черту его выступлений. Молчание в сочетании с бессмысленным выражением лица в разговорной сцене братьев — таков Альберт Фрателлини. Поль был соединительным звеном этого трио и создал на арене обобщенный сатирический образ человека ограниченного ума.
Перед читателями книги проходит целая галерея клоунов: Кайроли, Порто, Ром, Алекс и знакомый нам Заватта, эксцентрики Баджессон, Маленький Гич, Джо Джексон, музыкальные клоуны, коверные клоуны, клоуны-дрессировщики, клоуны-сатирики и даже клоуны-женщины. Книга Реми увлекает, и в этом, конечно, большая заслуга автора, собравшего и прекрасно обработавшего богатый материал по истории клоунады. Хочется закончить рассказ об этой книге эпиграфом Андре Сюареса, предпосланным труду Реми: «Клоунов в поэзии больше нет; их можно увидеть только в цирке. Счастье, что встречаешь их там, и большое несчастье, что их нигде больше не встретишь».
С. ГОРИНШТЕЙН
Журнал Советский цирк. Май 1965
оставить комментарий