Конный номера «Алов» Сабира Самедова
Вы никогда не видели старинную азербайджанскую игру «Сюр-папах» — «Отними папаху»? Увлекательное зрелище. Это, по существу, конный баскетбол, только вместо мяча — пушистая папаха. От джигита к джигиту перекидывается она в одно касание. Вздыбливаются кони, изворачиваются всадники. Пас! Еще пас! И папаха взлетает в кольцо, возвышающееся в боковом проходе.
Руководитель азербайджанского конного номера «Алов» САБИР САМЕДОВ. Фото М. Гайшумова
Горит костер, огненые сполохи отражаются на лицах всадников, выполняющих на своих резвых ахалтекинцах сложные элементы джигитовки. Номер, поставленный режиссером Рамизом Алиевым, называется «Алов», что значит «Пламя».
Когда коллектив только начал формироваться, возник вопрос, а нужен ли вообще конный ансамбль, не повторит ли он номера других джигитов. Уж больно много их скачет по манежам наших цирков, мало чем отличаясь друг от друга. Есть, конечно, среди конных ансамблей прославленные и непревзойденные. У каждого из них — свое лицо. Но будет ли такое лицо у новой труппы джигитов?
— Будет, — сказал опытный конник Сабир Самедов. — Доверьте мне, и я обещаю, что будет!
Более двадцати лет проработал Самедов в известной конной труппе Юрия Мерденова. Был Самедов в аттракционе ведущим исполнителем и мог бы спокойно доработать в нем до конца своей артистической карьеры. Но никак не мог смириться ветеран с тем, что так никто и не восстановил распавшийся когда-то номер азербайджанских джигитов. Конечно, казаки — лихие наездники, немало славных страниц вписали они в историю гражданской и Отечественной войн, и свою кубанку Сабир носил с гордостью, а лозу рубил с настоящим куражом. И все же овеянное героической романтикой искусство азербайджанских джигитов, уходящее своими корнями в седую старину к легендарному Kep-оглы и его крылатому коню, было ближе сердцу Самедова. Вот почему он с такой охотой взялся руководить новой конной труппой. Вошли в нее в основном совсем еще неоперившиеся юнцы. Кто с учебной скамьи пришел, кто из спорта.
Глядя с каким мужским бесстрашием летит на огненно-рыжем коне грациозная Хураман Кулиева и на полном скаку ложится спиной ему на шею, не верится, что она лишь полгода в номере и до этого никогда на лошадь не садилась. Самедов долго искал единственную в мужскую труппу наездницу, просмотрел много девушек и лишь в Хураман нашел качества, необходимые настоящему джигиту. Ей девятнадцать лет, учится в институте физкультуры. Когда она после выступления прогуливала за кулисами своего взмыленного тонконогого скакуна, который казался великаном рядом с наездницей, я спросил девушку, не возражают ли ее родители, что выбрала цирк и обрекла себя тем на кочевую жизнь?
Хураман засмеялась:
— У меня мама сама спортсменка, ездила на многие соревнования. А потом Сабирмуалим внушает маме и папе большое уважение.
Да, как удается Самедову уговорить родителей отпустить своих детей на профессиональную арену, известно только ему самому. Тем более что нравы на Кавказе в вопросах морали и воспитания строгие. Не в каждой семье с легким сердцем отпустят свое чадо, особенно девушку.
Но вернемся к номеру. Есть ли в нем сюжет? Весьма условный. И это хорошо, поскольку намеченное пунктиром действие не ограничивается какими-либо жесткими рамками. Ведь сами конные игры, легшие в основу номера, уже есть зрелище, приковывающее внимание зрителей острыми кульминационными моментами. Вслед за «Сюр-папах» разыгрываются погоня — «Догони девушку!». А между играми и джигитовкой тактично вкраплены хореографические сценки, искрометные пляски, в которых балетмейстеру Валерию Саркисяну удалось показать широту и щедрость души народа. Запоминается танец с чо-махами — длинными пастушьими палками, они удачно используются не только как этнографический атрибут, придающий номеру национальную окраску, но и как снаряд, с помощью которого исполняются акробатические трюки.
Пусть с сверхсложными, «фирменными», трюками пока не густо, но свое лицо у номера есть.
Впрочем, разве «длинный обрыв», когда всадник, зацепившись за стремя, стремительно падает на манеж и волочится за мчащейся во весь опор лошадью,— несложная работа? Трюк этот всегда с большим темпераментом делает Кямал Джебраилов, пришедший в цирк из самодеятельности. Или «вертушки», которые с удивительной для своего возраста легкостью исполняет Самедов — спрыгнет на скаку с коня, оттолкнется от земли и, сделав в воздухе пируэт, снова оказывается в седле.
Изумительна и красота лошадей. Трудно удержаться от восхищения, когда Самедов демонстрирует высшую школу верховой езды на своем светло-соловом ахалтекинце Чаграе. Все в этом чутком к малейшему движению всадника коне так совершенно — глаз не отвести.
О лошадях Самедов может говорить бесконечно, знает о них много разных историй. Вот про ахалтекинцев в Туркмении, откуда они родом, такую легенду сказывают: на скачках никто не смог сравниться с быстроногим Ахале. Тогда определили ему в соперники сокола. Но конь и сокола победил.
А почему, поинтересовался я, в труппе нет лошадей местных пород? Ведь карабахские кони давно завоевали широкую известность своей красотой и выносливостью. Помнится, знаменитый жеребец Заман пользовался успехом в коневодческом хозяйстве Англии.
Самедов горько улыбнулся:
— Значит, в Англию путь был более коротким, чем к нам. Приобрести коней у себя в республике оказалось так трудно, столько встало разных бюрократических преград, что легче и быстрее было купить их на стороне. Ну а вообще-то в каждой породе, я считаю, есть свои достоинства.
С этим нельзя не согласиться. И я снова, в который раз, смотрю, как летят чудо-кони по замкнутому кругу манежа. Кружатся беспрерывной каруселью, обдувают легким ветром. Чувствуешь, что может закружиться голова. «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!» — хочется крикнуть словами знаменитой песни, которая звучит где-то внутри тебя. Но кони летят. И мне вдруг подумалось: хорошо, что Самедов добился своего, возглавил азербайджанскую конную труппу «Алов».
РАФАЭЛЬ ШИК
оставить комментарий
RSS 
