На гастолях в Японии

Трехтысячная толпа встречала артистов советского цирка в порту Иокогама. Над головами людей ко­лыхались приветственные    транспаранты.   

Артисты спустились по трапу, им навстречу вышли девушки. Их яркие, словно крылья тропических бабочек, кимоно ка­зались поблекшими перед красотой букетов, которые они с   поклонами вручили нашим артистам... Эта радушная встреча определила дружескую, припод­нятую атмосферу, сопровождавшую всю более чем трех­месячную   гастрольную   поездку   «Большого   цирка»   (так его называли японцы) по Стране восходящего солнца. С волнением ждали премьеры советские артисты. И вот пять тысяч зрителей заполнили спортивный зал. После торжественного  пролога   на  арене  появился   букет цветов.   Из   него   выросла   стройная   фигура   эквилибриста   Льва   Осинского.   Первый   же  номер   программы,   изобретательно поставленной режиссером Л. Лукьяновым, очень понравился   японцам. Зрители, затаив дыхание, любовались смелой и изящ­ной работой под самым куполом воздушной гимнастки Галины Адаскиной. «Ризенвель», еще и еще. Семь раз под­ряд... и вдруг возгласы испуганного удивления заглушают музыку. Гимнастка стремительно летит вниз... Что это — срыв? А Галина Адаскина уже стоит на арене и улыбается. Смелый финальный соскок гимнастки привел зрителей в   восторг. Особенно интересовались японцы традиционными жанрами циркового искусства нашей многонациональной страны. Видно, поэтому им полюбился номер артистов Беляковых, которые как бы оживили старинные русские ярмарочные забавы. Головокружительные прыжки, куль­биты и сальто в воздухе с качелей проходили в стреми­тельном темпе, весело, жизнерадостно. Не меньший успех выпал и на долю канатоходца заслуженного артиста Даг. АССР М. Магомедова.

Японские журналисты писали, что всем присутствующим на представлениях   «Большого   цирка»   каждый   раз   казалось:  вот этот номер и есть «коронный» и лучше ничего быть не может. Но начинался следующий, и снова советские артисты каждый в своем жанре демонстрировали не меньшее искусство, смелость, оригинальность, когда на арене появились мохнатые питомцы Эльвиры Подчерниковой-Эльворти   и   склонились   перед   зрителями, копируя традиционный японский поклон «одзиги», востор­гу   зрителей  не было предела. Хотя во время предшествующих гастролей советского цирка японцы видели таких дрессировщиков, как Филатов и Кудрявцев, номер Подчерниковой-Эльворти был едино­душно признан выдающимся примером дрессировки мед­ведей. Эльвира получала множество писем, особенно от японских детишек. Многие из писем были украшены ри­сунками медведей-канатоходцев, а одна девочка прислала трогательную   посылку — мешочек  с  сахаром  для  мохна­тых   артистов... Номер воздушных гимнасток Бубновых японцы назы­вали не иначе как «космическим балетом» и писали: «После Валентины Терешковой еще четыре русских де­вушки доказали, что женщины не только могут сравниться в смелости и выдержке с мужчинами, но даже превзойти их». Особенно восторгались номером Бубновых женщины.

Японцы восхищались цирковым искусством Советского Союза, а наши артисты в немногие свободные от пред­ставлений и репетиций часы знакомились с жизнью япон­ского народа, с местными достопримечательностями, музеями. Токио —один из крупнейших городов мира — называют «взрывающимся городом». Его улицы плотно забиты людьми и машинами. В часы пик автобусы, электропоезда и метро так переполнены, что приходится удивляться, как жителям Токио удается в целости доехать до места работы. Через центр Токио на шесть километров тянется зна­менитая «серебряная улица» — Гинза. Она тесно сжата между многоэтажными универмагами «депато», на кры­ши которых садятся вертолеты. А рядом с бетонными громадами примостились одноэтажные домики с крошечными садиками. Над крышами домов парят воздушные шары, с них свешиваются длинные пестрые ленты реклам. По Гинзе течет людской поток: женщины в кимоно и деревянных сандалиях-гета, мужчины обязательно в стро­гих белых рубашках с галстуком, студенты в темных фор­менных костюмах, американские туристы в пестрых навыпуск рубашках с неизменной резинкой во рту. В Японии, как нигде, поражает сочетание традиционного старого с самым ультрасовременным. Это заметно и в ар­хитектуре, и в одежде, и в обычаях. Советским артистам пришлось наблюдать, как деятель­но готовится японская столица к предстоящей Олимпиаде. Многие улицы города перекрыты: идет строительство но­вых спортивных сооружений, гостиниц, дорог.

После Токио «Большой цирк» отправился в поездку по стране, посетил еще пять крупнейших городов — Фукуока, Осака, Нагоя, Тояма, Саппоро. С каждым из них связан тот или иной примечательный эпизод, запомнившийся со­ветским   артистам. В городе Фукуока, как обычно перед началом пред­ставлений, была устроена торжественная кавалькада. Все артисты на автомашинах и лошадях отправились в путь по заполненным жителями улицам города, Мэр города вручил   артистам   цветы   и   подарки.

В Токио советские артисты показывали свое искусство в огромном спортивном зале

На остановках Григорий Новак со своими сыновьями легко, как будто играючи, манипулировал многопудовыми гирями и штангами. Находились недоверчивые люди, кото­рые подходили и трогали штанги — не бутафория ли? Но штанги, словно влитые, оставались на месте. Тогда следо­вали   несколько   наивные   вопросы.

— Как вам удается стать такими сильными? Все совет­ские  артисты  цирка  очень  высокие, сильные, ловкие,  на­верное, они едят какую-то особенную пищу?
— Да нет, самую обыкновенную. Наоборот — нам вра­чи много есть не рекомендуют, — шутили артисты.
— Как, за вашим здоровьем следят специальные врачи?!

Не только у японских зрителей, но и у японских арти­стов вызывал удивление тот естественный для нас факт, что советские артисты цирка учатся в специальном учили­ще, их номера готовят квалифицированные режиссеры, для них изготовляется сложная и дорогая аппаратура, шьются костюмы. В Японии фактически не существует своего националь­ного цирка. Отдельные артисты, выступающие в немногих цирковых жанрах, кочуют по стране, участвуя в различ­ных сборных эстрадных программах. Они признавались, что могут только мечтать о тех условиях, в которых приходится жить   и   работать   советским   артистам. В городе Тояма произошел такой курьезный случай. В спортзале, где выступал советский цирк, оказались та­кие низкие двери, что через них невозможно было про­вести Боксера — самую высокорослую лошадь из тех, на которых выступали советские джигиты Денисовы.

...Но прежде чем рассказать, чем кончился этот эпи­зод, стоит вспомнить о первой же трудности, возникшей при перевозке лошади в Японию. «Ассоциация друзей искусства», организовавшая гастроли, особенно хотела, чтобы в программе был представлен конный жанр, ко­торым славится советский цирк. Но вдруг выяснилось, что когда-то в Японии был издан специальный закон, запре­щающий ввоз лошадей из Сибири, Давным давно все за­были о тех временах, когда в царской России свирепст­вовала сибирская язва, но некоторые японские «почита­тели старины» твердо стояли на том, что «закон есть за­кон». Выход был найден, закон соблюден: и лошади, в том числе Боксер, доставлены в Японию. Их отправили не из Владивостока, а из Туапсе. Животным пришлось проделать многодневное путешествие. Зато японские зрители были довольны. Мнения прессы сходились на том, что самым потрясающим является номер «вихревых джигитов» — наездников под руководством заслуженных артистов Северо-Осетинской АССР Дзеры Тугановой и Валерия Денисова. Трюк «через шею под живот», который испол­нял заслуженный артист 3. Тотиков, японцы называли не­вообразимым. «Где лошадь? где седло? где всадник? Все одно!» — эта фраза, хорошо передающая восхищение ра­ботой наших джигитов, не раз звучала в зрительном зале, появлялась на страницах японских газет.

...И вот в Тояма — неожиданная неприятность — дверь. Расширить ее невозможно. Другого подходящего помеще­ния в городе нет. Неужели проводить выступления без лошади, на которой исполнялись самые сложные трюки? И  снова  выход  был   найден,   Несколько  часов  пришлось потратить  на  то,  чтобы,  приманивая  кормом  спутанного, «коленопреклоненного» Боксера, заставить его проползти сквозь дверь в зал. Там в специально построенном стойле он и находился все дни гастролей в Тояма.



На народных гуляниях под Иокогамой выступление Советского цирка проходило под открытым небом

Дружеское  отношение  японского  народа к советским людям ощущалось нашими артистами постоянно. 11 октября, в день премьеры в Саппоро, над городом пронесся тайфун. Грозный ливень ударил в крышу спорт­зала. В неплотно заделанные зазоры между кулисами и легкой пристройкой, где разместились животные, хлынули потоки воды. «Наводнение» могло испугать животных, испортить оформление, сорвать представление. Японцы из вспомогательного персонала не растерялись. Мгновенно откуда-то появились брезент, лопаты, ломы. Все действо­вали быстро, четко, организованно. Зазоры были заделаны, вода отведена в сторону. Представление шло, как обычно. Зрители ничего не заметили, кроме внезапного исчезнове­ния униформистов с арены. Но советские артисты и сами справились с установкой необходимой аппаратуры. Хорошими друзьями и помощниками советских артистов стали все работники вспомогательного персонала — музыканты, униформисты, костюмеры, электрики, переводчики. Особенно    запомнился    худенький    высокий    паренек – школьник  из Токио, который поступил на время гастролей работать  конюхом. Он успевал  не только отлично исп нять свои  обязанности, но и старался помочь всем,  кому мог. А во время представлений подросток не сводил вос­торженных глаз с артистов, хотя и видел их выступления десятки   раз.

В городе Саппоро за ним явилась полиция. Оказалось, что он уехал из Токио без разрешения родителей, кото­рые стали его разыскивать. Ему так понравился советский цирк,  что  он  забыл  обо  всем  на  свете... И вот итоги гастролей. Шесть городов, 131 представление,   на   которых   побывало    около    550   тысяч    зрителей, выступления  по  телевидению.  Третья  поездка  советског цирка в Японию прошла хорошо. Но она могла быть более успешной, если бы тщательнее был подобран состав ее участников. В программе пре­обладали одиночные номера. Рассчитанные на обычное цирковое здание, они проигрывали в огромных спортив­ных залах, в которых приходилось работать нашим арти­стам. Несмотря на эти досадные недостатки, поездка способ­ствовала более полному знакомству японцев с богатством и разнообразием советского искусства, сближению двух соседних   народов.

«Большой советский цирк, — писали японские газеты "оставляет   впечатление   радости".

...Когда  теплоход  с  советскими   артистами отходил от причала, из толпы провожающих на палубу полетели бумажные ленты серпантина. Артисты  подхватил их. Берег постепенно удалился, а ленты, символизирующие по японскому обычаю дружеские связи  и  пожелания удачи, по прежнему связывали людей на палубе и на берегу...

В. ГОРЕГЛЯД

Журнал Советский цирк. Январь 1964 г.

оставить комментарий