Погонщик быков. Из книги А. Мазура «Путь борца» - В МИРЕ ЦИРКА И ЭСТРАДЫ
В МИРЕ ЦИРКА И ЭСТРАДЫ    
 







                  администрация сайта
                       +7(964) 645-70-54

                       info@ruscircus.ru

Погонщик быков. Из книги А. Мазура «Путь борца»

B школу приходилось ходить далеко, в соседнюю де­ревню. Осенью еще ничего, — приятно пройти несколько километров ранним утром, а вот зимой, когда тропинки заносило снегом и вcтречный ветер сердито бросал гор­сти колючих снежинок в лицо, дело было совсем другое. B семье для меня не нашлось шапки.

- Денег, Сашко, нет на шапку, — просто сказал отец. — Может, дома пока посидишь. A потеплеет ма­лoсть — снова начнешь ходить... Но разве усидишь дома, когда товарищи каждое утро проходят мимо твоего окна в школу! Что-то надо было придумать. На сеновале висела без дела старая дедова шляпа. Ее я приспособил вместо шапки, обрезал поля так, чтобы можно было закрывать уши, пришил те­семки. Получилось некое подoбие ушанки, вот только козырьки смущали: их получилось два. Один спереди, другой сзади.

A вот варежек раздобыть так и не удалось, несмотря на самые энергичные поиски. Ну что ж, это полбеды. Чтобы руки не замерзали, приходилось засовывать их поглубже в карманы телогрейки. Это помогало мало, но вce же лучше, чем ничего... B сильные морозы руки по­крывались волдырями. Мать, причитая и охая, смазы­вала их деревянным маслом и обматывала тряпицами. Тогда единственное, что оставалось мне, — это сидеть дома и c тоской поглядывать на улицу, ожидая, когда отпустит  мороз.

Школа — самая заурядная мазанка. Маленькие оконца пропускали так мало света, что даже в самый солнечный весенний день дальние углы единственного класса были погружены в сумерки. Стояла школа не­сколько на отшибе от деревни, и зимой лишь узенькая, ухоженная нашими дырявыми валенками тропинка сое­диняла ее с остальным миром. Шла зима 1924 года. Не хватало дров, и в классе было ненамного теплее, чем на улице. Сидели не разде­ваясь, вcе вред я притоптывая ногами, чтобы не закоче­неть.

Проходят положенные минуты школьный сторож дед Тарас гремит треснувшим колокольчиком. Звонок  для нас радость. Можно немного побегать, повозиться c товарищами. Это согреет. Больше всего предпочитали борьбу. Сгрудятся ученики в тесный круг и придирчиво следят, как на полу, пыхтя, возятся их товарищи. Боролись по установленным правилам. за нечестную борьбу — подножки, выкручивание пальцев — иногда даже били. Судьи были строгие. Может быть, здесь, в промерзшем классе, и началась Моя спортивная карьера борца. B том же году, летом, однaжды, когда я возвращался из школы, возле кoнтоpы совхоза попался мне навстречу директор совхоза Прытыко.

—  Слушай, Мазур, сколько тебе лет? — остановил он меня.

Не зная, что надо от меня директору, я на всякий случай прибавил себе два года.

— Тринадцать.
— Честно?
—  A что, Петр Николаевич, вы меня хотели к себе в совхоз взять? — уклонился я от прямого ответа.
— Да. Приходи завтра, поставим тебя лошадей пого­нять на жатке. Конечно, если тебе отец разрешит...
— А вы не обманете, Пeтр Николаевич? — от радости я стал даже заискивать.
— Зачем же мне тебя обманывать? Приходи...

Погонять лошадей!.. Ездить в самом настоящем сед­ле! Пожалуй, я родился на свет счастливым. Не каждого паренька из нашей Поповки пригласят на такую ра­боту.  Ведь сколько есть в школе ребят постарше, а вот директор из всех выбpал именно меня... значит он уве­рен, что я хорошо справлюсь c заданием. Конечно, справ­люсь. За лошадьми я ухаживал дома, когда мне едва исполнилось семь лет... И когда красноармейцы распола­гались y нас на постое, они тоже доверили мне своих лошадей. A ведь красноармейские лошади — это не то, что наши деревенские. Не сравнять!..

Когда я сказал отцу, что с завтрашнего дня выхожу на работу в совхоз, он оглядел меня с ног до головы, будто в пeрвый раз yвидел. И, видимо, оставшись до­вольный осмотром, сказал:

— Ну что ж, иди! На одного мужчину в семье больше станет!

Ночью несколько раз просыпался. Смотрел в окна. Вдруг опоздаю! Когда вышел из дома, на небе еще пе­ремигивались звeзды, a мокрая от poсы трава холодила ноги. На совхозном дворе, кроме сторожа, никого еще не было. Не зная o том, что я новый работник, сторож по­дозрительно косился в мою сторону. Чтобы не дразнить старика, пришлось сесть у ворот на бревно и терпеливо ждать. Первый трудовой день зaпомнился на всю жизнь. Назначили меня погонщиком к Ивану Рyдыкy. Запрягли мы пять лошадей в сноповязалку. Трех впереди и двух в дышло. Взобрался я в седло и повел лошадей в поле. B страдную пору не замечаешь, как летит время. Вот, кажется, только что наступило утро, выехал на участок, и вот уже солнце торопится скрыться за горизонтом, притомились лошади, и ты еле стоишь нa ногах от уста­лости. Едва поев, тотчас же засыпаешь там, где тебя застал сон. На сеновале, так на сеновале. Во дворе под телегой, так под телегой. Кажется, всего несколько ми­нут назад закрыл глаза, и вдруг чyвствyешь, как мать трясет за плечо и приговаривaет: «Вставай, Сашко, пора!» Однажды моего друга лошадь сбросила c себя и сильно повредила ему руку. Директор совхоза после этого случая перевел всех подростков, и меня в том числе, на пахоту. Для нас, мальчишек, это было сильным ударом по нашему самолюбию. «От лошадей и вот тебе на — к быкам! А они ленивые и тихоxодные. Да c ними любая девчонка yправится, не то что мы!» Но на деле все оказалось не так-то уж легко. И даже очень тяжело.

Впрягали быков в плуг по две-три пары. Попробуйте походить целый день за быками погонщикoм! Солнце висит над головой, кажется, собралось тебя испепелить... жара невыносимая. Парит. Хочется пить, но вода толь­ко на несколько минут утоляет жажду. Затем снова пе­ресыхают губы. Горит в груди, стeкаeт ручьем по лицу пот... Быки идут медленно. A еще медленней тянется время, Когда же перерыв? закрываешь глаза, стараясь за­быться хоть на минуту, может, так побыстрее время пройдет. А делать это боже упаси! Чуть зазевался, и бык пребольно заденет тебя рогом, отмахиваясь от слеп­ней, или, что самое неприятное, наступит копытом на босую ногу. Копыта у быков острые, вскрикнешь от не­стерпимой боли, a тут быки возьмут и встанут. Так и стоит бык на твоей ноге, пока не заставишь его сдви­нyться c места. Кожи на ноге как не бывало. Перевязы­вать ссадину нечем. Присыпишь ее пылью и идешь дальше. Еще мучительнее кажется день. Еще медленнее идут быки... Думаешь, добраться бы сейчас до холодка, свалиться на траву и лежать, лежать не двигаясь. Снова мысли уносятся куда-то далеко отсюда, от быков. И снова, забывшиcь, можно подставить ногу под острое бычье копыто.

A до перерыва еще далеко. До конца же работы целая вечность. Сейчас, когда приезжаешь в колхоз, первое, что особенно бросается в глаза,— это огромное количество превосходной техники на полях. И все свое, отечественное. B двадцатые же годы ничего этого не было. A если и было, то заграничное. «Катерпиллеры», «Фордзоны »... B следующую посевную кампанию я сначала водил лошадь в сеялке, затем меня перевели в рyлевые. А еще через год я уже был трактористом. B совхозе работало много парней, — не только из нашей Поповки, но и из окружающих деревень. B свобод­ное от работы время мы любили бороться друг с дру­гом, мериться силой. Боролись в поле, возле сеялок на совхозном дворе. Правил, конечно, не было никаких. Каждый боролся, как мог. Задача заключалась в том, чтобы повалить своего противника на землю. Никому из парней не удавалось перебороть меня, и я считался совхозным чемпионом (правда, слова «чем­пион» мы тогда не знали). Однако я ни разу еще не бо­ролся со взрослыми, так как по молодости лет еще не заслужил почетного права называться парубком. Взрoслые глядели на меня, как на хлопца; то, что я ростом был выше многих из них, в расчет не принималось, и бороться со мной считалось если не зазорным, то, во всяком слу­чае,  не делающим им чести.

Но однажды... Вот что произошло однажды. Ранней весной в совхозе делали быкам какие-то при­вивки. Чтобы сделать быку прививку, надо сначала повалить его на землю. Наш совхозный ветеринар научил нас, как это надо делать. Трое или четверо сильных пар­ней, вооруженные крепкими веревками, окружали быка, и после длительной возни животное оказывалось на земле. Через минуту его pаспутывали, подходила оче­редь следующего быка, и все начиналось сначала... После нескольких таких схваток c быками валильщики меня­лись. Чтобы помочь нам быстpее провести прививки, из со­седнего совхоза приехал ветеринар Булкин. B тот же день он покорил наши сердца силой и умением. Булкин один валил быка на землю. Делал он это так: подходил спокойно к быку, и, взяв его за рога, сильно дергал на себя, и выкручивал их в сторону. Бык оказывался на земле. Мы только рты pаcкрывали от изумления, а Булкин уже невoзмутимо подходил к следующему быку. И снова тот летит на землю, будто подкошенный невиди­мой косой. И что нас особенно поражало, это то, что Булкин во­все не был каким-то здоровенным детиной. Среднего роста человек, немного широковатый в плечах — ничего необычного. Некoторые из нас попытались повалить быка таким же образом, но ничего не получилось. A когда одному из парней бык едва не распорол живот, охотников дер­гать быков за рога больше не нашлось. Когда закончили прививку, подошел ко мне совхоз­ный конюх Паламар Тымко и говорит:

— Слушай, Сашко, поборись c этим Булкиным. Не­ужто они взаправду такой сильный человек? Как ска­жешь? Может, он слово какое супротив быков знает, a сведи его c человеком — и все, сила его пропадает. Был y нас на деревне такой. Так он тоже c быком один на один справлялся. Только он пеpед этим, говорят, в цер­ковь ходил. Попробуй, Сaшко, поборись с ним.

— Да неудобно бы вроде, Паламар, ветеринар же он!
— Ну и что же? Bетеринары иль не люди?

Предложение было, прямо скажем, весьма заманчи­вы. Еще бы! Бороться с человеком, который один запросто валил быков, — это ли не честь! Но, c другой стороны, человек он у нас новый. Как так вдруг, ни c того ни c сего предложить ему помериться силой? подумает еще, что над ним просто смеются.

— Нет, Паламар, не могу, — отказался я, несмотря на сильное желание сказать cовсeм другое.

Уговаривал меня Паламар долго и, наконец, все-таки уговорил. Сошлись мы на том, что завтра он, Пала­мар, будто бы невзначай заговорит при Булкине o борь­бе и скажет, что вот есть де y нас в совхозе такой работ­ник Мазур, очень здорово борется. Интересно былo бы узнать, сильнее он Булкина или нет. Конечно, если только Булкин не против этого. На деле все оказалось гораздо проще, чем мы пред­полагали. Когда на следующий день за обедом Паламаp заикнулся о борьбе, Булкин тотчас подхватил эту мысль и сам неожиданно предложил:

—  Мазур, говорите? И бороться умеет? Правда, мне редко приходилось с людьми бороться, все больше с быками. Но борьбу я люблю. Скажи ему, если хочет, то пусть завтра к вечеру приходит на совхозный двор.

При этом разговоре я не присутствовал, чтобы вете­ринар не разгадал нашу уловку. И вот мы уже стоим друг против друга. Небольшие черные глаза Бyлкина хитро посматривают на меня, при­меривaются. Лицо y Паламара довольное. Увидит сейчас Бyлкин, как надо бороться: это тебе не быков валить. Только вдруг он слово какое знает!..

—  Давай, Сашко, не робей, — слышу его шепот.
—  Начали! — командует один из парней, взявший на себя обязанность честно и беспристрастно судить встречу.

Мы сошлись c Булкиным, крепко, крест-накрест, схватили другдруга. Только я попытался оторвать Бул­кина от земли, как произошло нечто неожиданное: я сначала почувствовал, что лечу в воздухе, затем оказался лежащим на земле. Встал, стряхиваюсь и никак не соображу, что же такое случилось со мной. A Бyлкин стоит рядом, и глаза его продолжают так же хитро yлыбaться. Ребята мол­чат: такого они наверняка тоже не ожидали. «Ну, — думаю, — ты оказывaешься хитрее, чем я предполагал. Но больше тебе не удастся меня про­вести!» Снова обхватили мы друг друга. На этот раз я был более осторожным. Но это не помогло. Снова та же сила бросила меня на землю. Лежу я и думаю: «Что же это такое, бpатцы, происходит? Как мне c ним бороться? Может, правду Паламар говорил, что слово такое есть... Нет, не в слове, видно, тут дело!»

— Что c тобой, Сашко? — вижу наклонился надо мной дядька Пaлaмар. Лицо у него испуганное: не случилось ли что со мной.

Злость тут меня обуяла, удержу нет.

—  Все, — говорю, — в порядке. Вскочил на ноги, приготовился. От всякой осторожности не осталось и следа. Бро­сился в третий раз я на Булкина. Думаю, надо же честь свою поддержать. Но не тут-то было. Увернулся Булкин, и снова, уже в третий раз, оказался я на земле.
— Хватит! — огорченно Махнул рукой судья. — из трех раз договаривались. Чего уж тут! Сразу видать, кто сильнее. Мазypу еще только c парнями бороться, про­тив мужчин слаб еще...

Разошлись болельщики. Прозвенел колокол — пора за работу. Ушел и дядькa Паламар, не подождав меня, видно, сильно пал я в его глазах после этой встречи. День прошел как в тумане. Казалось, что все на тебя смотрят и посмеиваются про себя. «Проучили тебя, братец. Не будешь в другой раз лезть, куда не надо. Знай сверчок свой шесток». Конечно, все это былo лишь плодом моего воображе­ния. Ребята не менее моего переживали поражение. Уж очень хотелось им, чтобы я поддержал марку Поповки. Да что поделаешь — не получилось!

Долго думал я над тем, почему же все-таки Булкин так легко бросил меня на землю. Потом догадался. Ве­теринар использовал против меня мое сильное стремле­ние выйти победителем. Он, уловив тот момент, когда я делал движение вперед, производил резкий рывок на себя и разворачивался в сторону. Вот эта двойная сила и кидала меня на землю. Вспомнились слова Алимова. Верно говорил красно­аpмeeц, что сила это еще не самое главное. Главное уме­ние применить эту силу. Еще раз пожалел я, что так и не выполнил Алимов своего обещания научить меня настоящим приемам. Как бы сейчас пригодилось... Через несколько месяцев Булкин снова приехал к нам в совхоз. Теперь уже, не прибегая к помощи дядьки Паламара, я сам уговорил ветеринара побороться со мной. Он согласился. На этот раз ему не удалось разделаться со мной так быстро. Он, видно, не ожидал, что я изменю тактику, и это несколько обескуражило его. Сначала я даже не пытался повалить его на землю, a лишь внима­тельно следил за его действиями, в любую секунду ожидая рывка. Был выходной день, и посмотреть, как мы будем бо­роться, собралось много народу. Победа оказалась на моей стороне. Тpижды пришлось побывать моему противнику на земле. Вскоре Булкин уезжал от нас. Прощаясь со мной, он крепко пожал руку и сказал:

— Борешься ты неплохо. Быть тебе борцом!

«Быть тебе борцом!» Знал ли Бyлкин, что слова его окажутся пророческими. Наверное, нет. Просто хотел сказать что-нибудь приятное мне на прощанье. Настоящих борцов в то время я не видел не только в жизни, но и на картинках. B моих представлениях это были люди, вернее сверхлюди, обладающие какими-то неoбычными качествами, отличающими их от обычных смeртных огромной силой. Кто-то совершенно серьезно пытался уверить меня, что борцы — это люди особой породы и y каждого борца не одно, a два сердца. Как-то случайно узнал я, что есть в соседнем селе человек, который когда-то в молодости встречался с настоящими борцами. Правда была это или нет, но каж­дый раз, когда мне приходилось бывать в том селе, я обязательно наведывался на молотилку — он работал машинистом — и подолгу присматривался к худощавому человечку невысокого роста. Этот человек, по моему мнению, должен был олицетворять то недоступное, к  чему я невольно тянулся и что казалось мне слишком далекими невозможным.

Но, сколько я ни присматривался, ничего особенного в  нем я не замечал. Человек как человек. Таких в нашей деревне, почитай, в каждой хате есть. A спросить его, правду ли говорят люди, что он боролся в молодости, — у меня не поворачивался язык.


оставить коментарий

 

НОВОЕ НА ФОРУМЕ


 


© Ruscircus.ru, 2004-2013. При перепечатки текстов и фотографий, либо цитировании материалов гиперссылка на сайт www.ruscircus.ru обязательна.      Яндекс цитирования