Беспрерывный поток
Нет, вероятно, в нашей стране редакции, в которую читатели не присылали бы стихов. Во все газеты — от центральной до районной, — во все журналы — от литературного до специализированного — беспрерывным потоком идут горячие, искренние, хотя в большинстве своем и неумело написанные стихотворные строки.
Ничего удивительного в этом, конечно, нет. Повсеместно возникает в душах советских людей потребность «поэтически выразить» красоту нашей жизни, высказаться о важнейших событиях в стране, поделиться раздумьями о своей любимой профессии, рассказать о товарищах по труду.
Не является исключением из общего правила и наш журнал. Цирк в Советской стране пользуется всенародной любовью, а такие качества, присущие людям циркового искусства, как отвага, ковкость, красота, всегда вдохновляли поэтов, вне зависимости от степени их литературной квалификации.
Редакции «Советского цирка», пожалуй, проще всего было бы отобрать для публикации редкие удачи наших читателей и ограничиться посланиями другим авторам вроде: «Уважаемый товарищ! К сожалению, Ваши стихи использовать не сможем. С уважением...» Но вряд ли подобный метод общения с читателем единственный. Мы решили поговорить о некоторых присланных в редакцию стихах, адресуясь не только к их авторам, но и к тем, кто еще не прислал стихов, даже не написал их, но, возможно, в будущем и напишет и пришлет. Мы адресуемся ко всем тем, кто любит и понимает цирк, и ко всем тем, кто любит и понимает поэзию.
КОРОТКО ОБ АВТОРАХ
Авторы присланных нам стихов — люди разные и по возрасту и по профессии, но всех их объединяет настоящая любовь к цирку. Поклонник цирка многолик: здесь и «академик, и герой, и мореплаватель, и плотник».
«Дорогая редакция! Как постоянный читатель журнала «Советский цирк» я очень хотел бы на его страницах увидеть свое стихотворение «Из цирковой афиши 20-х годов», — пишет студент-заочник МГУ Н. Родин из города Горького.
«Я когда-то много лет работал в печати, теперь я пенсионер, но старая привычка тянет к прошлой профессии. Я хорошо знал старый, дореволюционный цирк, любил его и эту любовь сохранил до старости», — сообщает И. С. Хейсин из г. Приозерска, Ленинградской области.
«Посылаю несколько своих стихотворений. Мне очень хочется, чтобы их прочитали другие. Если можно, поместите их в нашем журнале», — обращается к нам жена артиста и сама бывшая артистка цирка О. Паули. Некоторые ее стихотворения публикуются в этом номере.
Артист цирка И. Фридман просит сообщить о судьбе присланных стихов.
Надо прямо сказать, что у наших авторов общей чертой является не только любовь к цирку, которая «водила их рукой», общими являются и недостатки. Во всех стихах больше «желания», чем умения. Стихи слишком похожи друг на друга, потому что «это» или «почти это» мы уже встречали много раз в других стихах. Правда, вдруг на этом «общем фоне» сверкнет удачное выражение, проявится умение коротко сказать о многом, привлечет внимание точно подмеченная деталь. Поэтому мы и решили, не ограничиваясь стереотипным «отказом с уважением», поговорить сегодня как об отдельных удачах, так и об отсутствии таковых. Если то или иное стихотворение еще не дотянуто до «печатного уровня», то отдельные строчки порой вполне заслуживают внимания.
КРУПИЦЫ УДАЧИ
Ленинградец Н. Маков написал стихотворение «Старый цирк». В нем есть меткие наблюдения о том, как в балагане
«Силач невиданный
С поклоном,
Серьезно, чуть не полчаса
С пудовой гирей из картона
Творил буквально «чудеса»...
Цыган бравировал отвагой
(В борьбе с медведем риск не мал).
Факир глотал... складную шпагу
И преспокойно вынимал.
Цельность присланного стихотворения снижает неуместный финал:
...А утром поднимались рано
И — по фургонам...
Вновь — в село...
Так от простого балагана
Искусство цирка расцвело!»
Две последние строчки здесь совершенно чужие. Добрые намерения автора — показать народные истоки циркового искусства — «повисли в воздухе». Ведь не картонные гири и складные шпаги обусловили расцвет циркового искусства?!
Отсутствие точно найденной концовки сделало это стихотворение неприемлемым для печати целиком. Однако процитированные выше строки свидетельствуют о том, что автор знает цирк и может писать о нем. Но как цирковое искусство, так и искусство стихосложения немыслимы без точности. И как, скажем, гимнаст оттачивает до блеска каждое свое движение, так и поэт должен оттачивать мастерство, не допуская ничего случайного и лишнего. Иначе он не достигнет успеха.
«Не достиг успеха» ленинградец В. Сердюк, посвятивший свои стихи известному цирковому медведю Гошке. Сердюк пишет:
«Пасть у мишки вроде дырки,
Нос, как мокрая картошка.
Мотоцикл гоняет в цирке
На арене смелый Гошка».
Если против двух последних строк, «констатирующих факт», возразить трудно, то на две первые строчки ополчился бы и сам Гошка, понимай он человеческий язык. Причем тут «дырка» и «картошка», да еще мокрая? Дырка — отверстие сквозное, а нос у медведя какой угодно, но вовсе не «картошкой»! Мы остановились на этом для того, чтобы посоветовать некоторым товарищам не присылать в редакцию стихов, не поработав над ними как следует.
Иное впечатление оставляет стихотворение «Тигр», написанное Ю. Продан. В нем есть безусловно удачные строки, и если мы их сейчас не цитируем, то только потому, что посоветовали автору «дотянуть» свою вещь «до печатного уровня» и верим, что он сможет это сделать, и тогда его стихотворение появится в журнале целиком.
Иногда от прочитанных стихов остается непонятное ощущение: не ясно, что собственно автор хотел сказать? Вот, например, Н. Родин описывает старую Цирковую афишу:
«...Неповторимые гастроли
Бренд-Броз, Костанди и Петроли!
...Арди и Брамсон, Ллойд и Бони,
Коко, Витторио Феррони,
Универсальные Розетти
И музыкальные Кольпетти». И т. д.
Стоило ли в наши дни писать такое стихотворение? Ну вот нашел наш современник старую афишу... Неужели она вызвала у него лишь желание зарифмовать объявленные номера?! А тема цирка двадцатых годов очень интересна: ведь именно тогда в борьбе с засилием иностранных гастролеров набирал свои силы советский цирк. Но писать об этом надо не поверхностно, а, как говорится, проникнув в суть вещей. Не бывает и не может быть тем абсолютно несовременных. Каждая тема может зазвучать современно, если к ней подходить с требованиями, запросами и интереами сегодняшнего человека. Пока же присланное стихотворение — это холостой выстрел, даже если бы оно было с точки зрения поэтической техники в десять раз лучше написано.
До сих пор мы рассматривали стихотворения, по форме своей лирические или приближающиеся к ним. Но лирикой редакционная почта отнюдь не исчерпывается.
Тов. И. Хейсин прислал нам эпиграммы, посвященные отдельным артистам (Кио, О. Попову, И. Бугримовой, сестрам Кох и др.) и затрагивающие темы «общецирковые» («Коверный клоун», «Встречающаяся разновидность», «Неравномерность») .
Эпиграммы далеко не равноценны и даже лучшие из них не свободны от недостатков. Это лишает нас возможности опубликовать цикл эпиграмм И. Хейсина, но позволяет остановиться на некоторых из них. Вот, например, эпиграмма под названием «Встречающаяся разновидность»:
«Воспитанный на лонже с сеткой,
Противник трудных, смелых поз,
Конечно, падал очень редко,
Зато и очень редко рос».
По мысли эпиграмма правильна. Ее целенаправленность сомнения не вызывает. Действительно, некоторые артисты, чрезмерно полагаясь на свойства спасительной лонжи, останавливаются в своем творческом росте. Однако эпиграмма в силу своей краткости требует особенной точности. Здесь не может и не должно быть ничего приблизительного. У И. Хейсина в четырех строках две неточности: «Противник трудных, смелых поз» — сказано плохо. Очевидно, имеется в виду противник трудных и смелых трюков, а не поз. «Очень редко рос» — тоже неверно. По логике рост может быть «медленным», но не «редким». Вряд ли можно сказать, что «сегодня я расту, а завтра не буду...». В эпиграммах «персональных» И. Хейсин попросту перечисляет те или иные достоинства артистов, давно всем известные. Но вот, обсуждая «бородатые» репризы коверных, автор не без иронии спрашивает:
«Нужны какие катаклизмы,
Чтоб дождались других реприз мы?»
У Хейсина есть умение «эпиграмматически кратко» выразить свою мысль, а это уже немало. Хочется, чтобы, продолжая работу над эпиграммами, он точнее выбирал прицелы для сатиры и с большей тщательностью отделывал каждую строку. А хорошим эпиграммам в нашем журнале всегда, как говорится, честь и место.
О ЛЮБИМОЙ ПРОФЕССИИ
Так получилось, что из всех присланных в редакцию стихов заметно выделяются вещи, написанные цирковыми артистами. Возможно, профессиональная привычка к филигранной отделке каждого движения, каждого трюка сыграла определенную роль и в работе над стихом. Во всяком случае, в присланных вещах видно, что авторы работали над словом серьезно и добросовестно.
Артист И. Фридман, посвятивший свое стихотворение дрессировщице голубей Г. Корчагиной, вот такими словами описывает ее номер:
«...Птицы движенью артистки послушны,
Взмывают и кружатся плавно.
Не знают они, что гимнасткой воздушной
Была их хозяйка недавно.
Под звуки оркестра, в лучах утопая,
Взлетала под купол как птица...
Теперь же над ней голубиная стая
Живой каруселью кружится».
Слабость этого стихотворения, однако, именно в его описательности. Фридман заканчивает стихотворение словами:
«И зрителей радует в номере этом
Изящество и обаянье».
С этой оценкой можно согласиться, но для полноценного стихотворения одного «описательства» мало. Поскольку у Фридмана чувствуется определенное умение обращаться со словом (у него есть несомненное «поэтическое чутье»), мы вправе ждать от него большего. Хочется, чтобы его стихи достигли уровня «всесоюзного читателя», пока же они уместнее в цирковой стенгазете. От самого И. Фридмана зависит, насколько серьезно он отнесется к своим поэтическим способностям. А жизнь и труд циркового артиста дают более чем достаточное количество тем для их поэтического воплощения.
Пишет о любимой профессии и О. Паули. Как мы уже говорили, два-три ее стихотворения «нуждаются» только в отправке в набор. Другие, естественно, еще не лишены недостатков. Рассмотрим, например, ее стихи, озаглавленные кратко и выразительно — «Счастье».
«Хорошо в колесных песнях
Жизни ритм искать,
Даже пусть на полках тесных
Неудобно спать,
Даже пусть в жару и стужу
Нужно на перрон.
Все равно — и мне, и мужу
Только цирк для счастья нужен,
Рельсы и вагон».
Эти искренние строки явно не в ладах с началом этого стихотворения, которое звучит так:
«Полюбила я когда-то
Парня одного,
Стал нежданно он придатком
Сердца моего».
Если первые две строки кажутся несамостоятельными (сразу вспоминается «Полюбила я парнишку»), то вторые вызывают ироническую улыбку, так как «придаток сердца» звучит очень уж прозаически, чуть ли не буквально.
Стихотворение «Счастье» слишком неровно для того, чтобы его опубликовывать полностью, но и в нем чувствуется поэтическая жилка автора.
Хочется пожелать О. Паули, так же как и И. Фридману, успехов прежде всего в разработке своих тем. Здесь «цирковые поэты» окажутся наиболее оригинальными. Мы, конечно, не призываем отгородиться от мира рамками арены, вовсе нет. Но даже и «взгляд в космос» (как, например, в стихотворении О. Паули «Мальчишка») уместнее в данном случае бросить именно с позиций человека цирка, чем гоняющего голубей мальчика, многократно описанного ранее.
И в заключение всем товарищам, пишущим и желающим писать стихи о цирке, хочется посоветовать: берите пример с самих «объектов вашей поэзии» — с тружеников цирка, прославившихся своим неустанным, повседневным и в то же время вдохновенным трудом.
Помните, что поэзия требует не меньшего труда и не меньшего вдохновения.
Ю. БЛАГОВ
Журнал ”Советский цирк” сентябрь 1961г.