Любовь и долг.  В.Е. Ардов  

Тот бухгалтер был известен не только в том цирке, где возглавлял учет,  но  и  далеко  за пределами  города. По всему цирковому «конвейеру» обрел он славу самого при­дирчивого, самого несговорчивого и сурового бухгалтера, И действительно, в Дмитрии Никифоровиче все указания и рас­поряжения, инструкции, нормы и формы нашли исполнителя не­бывалой точности. Его боялись директора цирка, уважали пред­ставители финорганов; с ним считались ревизоры и вышестоящие работники учета.

Самые хитрые финансовые отчеты «материально ответствен­ных лиц он расшифровывал, как задачки для учеников первого класса. Администраторы из тех, что умели выдать черное за белое в своих рапортах о проведенных гастролях, и не пытались лука­вить, если знали, что именно он, Дмитрий Никифорович, будет рассматривать их «сочинения». Он не пял, не курил, не призна­вал женщин. Вся жизнь его проходила за фанерной перегородкой, где за кулисами цирка в полутемной комнате помещалась бух­галтерия.

Да и самая внешность этого человека соответствовала его ду­шевному складу: неуклюжий, коренастый, рябой, с плешью в полголовы, с жесткими и короткими усами, которые казались да­же не усами, а небритостью месячного срока...

И вот на двадцать третьем году своей работы в одном и том же учреждении этот человек внезапно влюбился. Да, да, влюбил­ся в участницу большого «конного номера», наездницу двадцати двух лет. Ее звали Ларисой. Она была худенькой девушкой не­большого роста с выпуклыми серыми глазами и мягкими движе­ниями, свидетельствовавшими о застенчивости.

Когда Лариса первый раз вошла в помещение бухгалтерии вместе со своим отцом я кудрявым администратором номера — оборотистым парнем с хитрым взглядом, Дмитрий Никифорович не обратил на нее никакого внимания. Кинув рассеянный взгляд в сторону посетителей, он принялся изучать документы, которые подал ему администратор. Но вечером, привлеченный заманчивы­ми мелодиями вальсов и полек, которые сопровождали конный но­мер, наш бухгалтер появился ненадолго в боковом проходе, веду­щем к манежу. В сиянии фонарей, освещавших арену, появилась из форганга Лариса верхом на ослепительно белой лошади. На на­езднице было открытое воздушное платье, соперничавшее в белиз­не с расчесанной шерстью ее лошади. Круп коня был прикрыт широким кринолином газовой юбки. Ее худые девичьи плечи мяг­ко двигались в такт вальса-бостона, под который перебирала тон­кими ногами дрессированная лошадь.

У Дмитрия Никифоровича вдруг перехватило дыхание. Он не­терпеливо принялся протирать стекла очков. Стоявшая рядом ста­рая капельдинерша Мария Кузьминична громким шепотом про­изнесла :

—        Ну, хороша! Ничего не скажешь — хороша!..

А бухгалтер не отрываясь глядел на арену. Лариса улыбалась зрителям застенчиво и обаятельно.

Дмитрий Никифорович вытер пот, выступивший у него на лбу и на шее. Он повернулся, чтобы уйти, и — не смог этого сделать.

—        Это что. же делается? — бормотал про себя бухгалтер.— Бы­вает же такое наваждение...

Не сразу поддался любви Дмитрий Никифорович. Он пытался убедить себя в том, что, по сути, тут нечто вроде фальшивого акта о списании материальных ценностей.

—        Я ж ее видел  сегодня утром,— пытался утихомирить  себя наш герой.— Девчонка и девчонка. Больше ничего!.. Похожа да­ же на   нашу   счетоводку   Раю   Черкасову,  которая   уволилась   по собственному желанию в прошлом году... Фу ты ну ты...

Усевшись за письменный стол, Дмитрий Никифорович попы­тался было начать работу, но не тут-го было! Сквозь ряды цифр проступал образ Ларисы. Бухгалтер закрыл глаза и -предался мечтаниям... 

Немного времени прошло с того вечера, а в цирке уже все зна­ли: неукротимый работник учета влюбился в Ларису. Дмитрий Никифорович не мог равнодушно видеть предмет своей страсти. Он краснел, потел, поминутно протирал очки и заикался от од­ного лишь присутствия Ларисы. Он стал следить за своей внеш­ностью и приходил теперь на работу в праздничном костюме. Щеки, в былое время постоянно покрытые рыже-седым ворсом, брились ежедневно. От бухгалтера пахло одеколоном «Свежее се­но» (тоже ежедневно).

Дмитрий Никифорович боялся оставаться наедине с наездни­цей, если раз в неделю и предоставлялась на минутку такая воз­можность. Бухгалтер только стремился возможно чаще взглянуть на нее, и все. Однажды влюбленный купил букетик фиалок, но так и не решился поднести этот скромный дар. Дмитрий Никифо­рович непременно проходил мимо арены, когда конный номер ре­петировал свое выступление. Опилки, взлетавшие из-под лошади­ных копыт, попадали ему в глаза. Кони храпели на бегу и роняли пену близко от его нового пиджака. Лариса в тренировочном кос­тюме, плохо причесанная и ненагримированная, вяло подпрыги­вала в седле. Отец кричал на нее, если она совершала ошибки...

Словом, обстановка такая, что вполне можно сбросить чары вечернего выхода прекрасной дамы в белом шифоне. Но — увы! Ни чувство собственного достоинства, ни самолюбие, ни насмешки окружающих не действовали на бухгалтера. Он только сделался придирчивее. Те, кому приходилось получать подписанные им ор­дера в кассу или сдавать отчеты, теперь буквально стонали.

К тому же бухгалтера часто не было на месте: он бродил по зданию цирка, надеясь встретить Ларису. Дмитрий Никифорович с необыкновенной изобретательностью придумывал поводы, кото­рые требовали его присутствия там и сям — в конюшнях, на бал­коне оркестра, за кулисами, в общежитии, в вестибюле, в буфе­те и так далее. Завидев его унылую фигуру, служащие цирка и артисты говорили:

— Вон наш Никифорыч ищет свою мечту,..

Это вызывало общий смех. Бухгалтер слышал его, порой до него долетали и слова. Он краснел, опускал глаза, но упрямо шел туда, где, по его предположениям, мог увидеть Ларису...

А встретив, останавливался у дверей, за колонной или за стол­бом — откуда его не очень видно было.

Апогеем каждого дня был момент, когда Дмитрий Никифоро­вич появлялся в боковом проходе у манежа, поджидая появления возлюбленной верхом на белом коне. С некоторых пор бухгалтеру ставили стул во втором ряду партера сразу же у прохода. Но обычно он не садился. Едва только в оркестре, предвосхищая вы­езд Ларисы, возникал синкопический вальс-бостон, бухгалтер на­чинал трепетать. В эти минуты он был счастлив.

А как относилась Лариса к поклоннику? Сперва девушка сер­дилась: ей казались обидными шутки всего персонала. В один из дней Лариса сама стала искать свидания с бухгалтером. Когда встреча состоялась (разумеется, по инициативе девушки, ибо по­клонник неспособен был на столь решительный шаг), она спросила его негодующим шепотом:

—        Слушайте, что вам от меня: надо?! Почему вы за мною все время ходите?! Над вами смеются! Вы хотите, чтобы и на меня показывали пальцем?!

И Дмитрий Никифорович увидел в глазах Ларисы слезы.

Это потрясло старика. Он пробурчал что-то невнятное и уда­лился... Три дня одерживал себя наш герой. Но на четвертый, услышав знакомую мелодию, старик направился в манежу...

Потом все стало привычным: Лариса не сердилась больше на бухгалтера, она даже посмеивалась над ним вместе со всей цир­ковой молодежью. Да и Дмитрий Никифорович перестал огор­чаться по поводу острот. Шутить стали меньше.

Пришел конец выступлений Ларисы. Старик нервничал. Он часто задумывался. Цифры и буквы выводил дрожащим почер­ком и даже не на тех местах, где им надлежало быть. И вот в одну из минут его горестного размышления подле стола раздался ее голос — да, ее — Ларисы!

—Дмитрий  Никифорович,— потупив  очи,   произнесла     наезд­ница,— у меня к вам просьба...

—Просьба?  Ко мне? — невнятно повторил он  после паузы и принялся дышать так, словно пробежал сто метров.

—Да, если можно... если вам не трудно...

—Для вас... ради вас... нет, мне ничего не трудно... А что — вам?

—Вот отчет нашего номера... ну, денежный отчет... Пожалуй­ста, утвердите его поскорее...

И Лариса положила на стол кипу документов. Бухгалтер по­глядел на бумаги, снова на Ларису... Он хотел что-то сказать, но не смог.

—        Я сейчас,— Прохрипел он, — сейчас подпишу.

И как бы вторым зрением, неясно и на короткий миг, узрел за спиной Ларисы шустрого администратора с копной рассыпан­ных белесых кудрей..., Впрочем, это Дмитрий Никифорович осознал впоследствии. А в ту секунду он был просто поражен: она обратилась с просьбой.

И поспешным, несвойственным ему движением Дмитрий Никифорович (подписал первый лист отчета. Он обозначил этим, что полностью знаком и согласен со всем содержимым исследующих 97 листов!

Сотрудники, сидевшие поближе к «кабинету» бухгалтера и с самого начала присматривавшиеся к этой сцене, дружно ахнули. Лицо Ларисы озарилась счастливым румянцем. Кудрявый адми­нистратор громко крякнул от восторга. А наш герой... Наш герой сперва досыта упился радостью любимой, которою она была обя­зана ему — ему, и никому кроме! Потом внутри шевельнулся было червячок сомнения: мало ли что там окажется — в отчете. Теперь уже и Дмитрию Никифоровичу (придется отвечать за эти дела... Но сомнения исчезли. Осталась радость, растущая от бла­годарных слов Ларисы. Вскоре он встал и молча удалился... До конца рабочего дня его на месте не было. Наш герой переживая свою радость в тайном уголке. Вечером Дмитрий Никифорович стоял на своем месте в боковом проходе. Более того: он осмелил­ся кинуть на арену букет цветов, и 'притом немалый. Лариса удив­ленно подняла :брови и 'поклонилась ему с улыбкой, которая за­ставила нашего героя еще раз захлебнуться от счастья. Капельди­нерша Мария Кузьминична только покрутила носом, наблюдая эту игру жестов и улыбок, и произнесла со значением «Ну и ну!,.»

А потом кончился номер. Кончился и спектакль. Дмитрий Ни­кифорович поплелся было домой, сотый раз, перебирая в мыслях события дня. И только теперь осознал, что 138. спиною Ларисы, когда она просила утвердить отчет, стоял шустрый администратор конного номера. Страшная мысль как будто опалила все сущест­во бухгалтера: очевидно, отчет был фальшивый. Иначе зачем бы администратору прибегать к помощи Ларисы? Этот ловкач знал, что наезднице отказа не будет.

Дмитрий Никифорович резко повернул назад. Через десять минут он сидел за своим столом в фанерном закутке и со всей тща­тельностью, которая прославила его в системе цирков, изучал от­чет конного номера. Но — странное дело! — решительно никаких упущений, хитростей, а тем более подлогов бухгалтер не мог обнаружить в отчете. Три раза Дмитрий Никифорович штуди­ровал отчет от первой до последней страницы. И все три раза его верные счеты из пальмового дерева показывали сумму, проставлен­ную на первой странице. Ни одного сомнительного документа. Бухгалтеру стало казаться, что он сходит с ума. Какую же дья­вольскую хитрость проявил кудрявый администратор, если так ловко спрятал следы. А что преступление было — в том наш ге­рой не сомневался.

Давно уже наступило утро. Дмитрий Никифорович, утомлен­ный бессонной ночью, тщетно старался придумать: как еще по­вернуть ход изучения оправдательных документов, чтобы найти все-таки, в чем хитрость?

Пришла уборщица и принялась орудовать своей шваброй. Уборщица заглянула в закуток и всплеснула руками:

—        Да что это вы, голубчик Дмитрий Никифорович! Так и не уходили?

Бухгалтер коротко кивнул подбородком:

— Срочная работа. Ничего не поделаешь, тетя Нюша...

— Да разве ее всю переделаешь проклятую  — работу-то? — отозвалась уборщица.— Вы хоть себя пожалейте!..

В этот момент раздались тяжелые стуки, храпы, скрипы...

—Что это? —   удивленно опросил наш герой.

—Группа Котяевых уезжает,— объяснила тетя Нюша.— Куда вы? Что с вами?!

Бухгалтер стремительно бросился к дверям. Он ворвался в са­мую гущу людей, лошадей, багажа. Его толкали, на наго кричали и грозили кулаками. Он ничего не замечал: (взгляд его искал Ла­рису. Наездница оказалась перед зданием цирка в автобусе, кото­рый должен был отвезти на вокзал всю труппу. Дмитрий Никифорович подошел к окну, за которым виднелся чистый девичий профиль.

—Он... он же совсем правильный,— негромко и с интонацией недоумения произнес Дмитрий Никифорович.

—Кто — правильный? — девушка ничего не поняла.

—Ваш отчет. Ну, отчет вашего номера...

—А! — выговорила она, и насмешливая улыбка появилась на
ее губах.— Ну конечно... а как же иначе?

—Тогда — зачем?..

—Что — «зачем»?

—Зачем вы сами мне дали его?

Девушка звонко рассмеялась. Она смеялась все громче. И в автобусе и на площади перед цирком люди стали ^прислушиваться к ее смеху. А Лариса никак не могла остановиться. Она вытирала кулаками слезы, качалась на своем кресле внутри машины, ма­хала сумкой. Наконец она произнесла:

—        Так ведь про вас говорят, что вы формалист, такой фор­малист... Без меня вы недели две жевали бы этот отчет. А намекать надо...

И она снова захохотала. Дмитрий Никифорович съежился, опустил плечи, потупил глаза и пошел прочь.

...Говорят, бухгалтер Дмитрий Никифорович изменился, стал добрым, отзывчивым. Но это непроверенные сведения. Может, оно и не так...

Известный писатель-сатирик Виктор Ефимович Ардов — верный друг цирка. В течение многих лет ой с увлечением работает над созданием репертуара для наших клоунов.

                                                                                                         Журнал «Советский цирк» 1960