Больше новых аттракционов

Заседания Художественного совета Союзгосцирка происходят редко. Между тем и как члена совета и просто как зрителя меня интересует одна проблема, я даже заготовил слово по этому поводу и готовился его произнести, но на последний совет не попал, поэтому и решился по­просить у редактора журнала опубликовать эту речь.

Уважаемые товарищи!

Думаю,  что  всем   ясно,  какое  большое  значение имеют так называемые аттракционы. Как извест­но,   аттракцион — это   центральный   номер   программы,  наиболее яркий,  своеобразный,  художе­ственно значительный. В нем демонстрируются выдающие­ся достижения того  или   другого   циркового   жанра.  Есть у нас первоклассные аттракционы? Да, безусловно! Но вот все ли они такие? На этот вопрос я бы ответил отрица­тельно. В декабре 1963 года в Ташкентском цирке мне до­велось видеть артиста Дун Цин-фу. Афиши, плакаты, по­лотнища, протянутые через улицы, извещали, что это ат­тракцион. В его репертуаре — несколько хороших извест­ных фокусов, банальная игра с тарелочками, посредствен­ная акробатика и демонстрация дрессированной обезьяны. Оформлен номер бедно, а режиссерски никак не решен. Я совсем не собираюсь как-то дискредитировать труппу Дун Цин-фу, — в общем она работает профессионально. Но это не аттракцион. Стандартный цирковой номер не за­служивает такого определения. Но дело, конечно, и не в этом единичном примере, а в том, что подобных баналь­ных номеров, выдаваемых за аттракционы, в наших цир­ках немало. К тому же ансамбль цыган, возглавляемый Я. Бреслером, и оркестр лилипутов, руководимый М. Качуринером, все же не являются специфически цирковыми коллективами.

Попробуйте еще раз внимательно просмотреть списки аттракционов, и вы убедитесь, что большинство из них связано с дрессировкой или с демонстрацией фокусов. И среди дрессировщиков и среди фокусников есть выдаю­щиеся мастера своего дела, но есть и посредственные арти­сты, пользующиеся давно избитыми. Приемами, не умею­щие интересно подать свои выступления. Посмотрите вы­ступления дрессировщика белых медведей С. Синицкого. У артиста отличный подбор зверей, их много — четырна­дцать экземпляров. В конце концов и дрессировку можно признать удовлетворительной, а номер проходит вяло. Это происходит из-за того, что исполнитель неартистичен. Он не нашел яркой эмоциональной подачи трюков. Все его попытки    «пугать»    зрителей,    бесконечные    засовывания своей головы в пасть к хищнику просто неэстетичны и по одному этому лежат вне сферы искусства советского цирка.  Опять-таки  здесь  номер  Синицкого  назван  только в качестве примера. К сожалению, Синицкий не один такой укротитель.

Положение аттракциона заняли некоторые клоуны, среди которых есть  выдающиеся  мастера  арены.  Но такие, кто теряет свой талант, работает хуже, чем десять лет тому назад. Имеются и молодые клоуны, иногда обьединенные в труппы, пока еще по своему художественному уровню не имеющие права занимать положение аттракциона. Положение с аттракционами в нашем цирке далеко не блестящее.  Вопрос этот очень серьезен, потому что каждый неинтересный аттракцион — это удар по престижу советского циркового искусства, престижу, который он с таким   трудом,   но   честно   завоевал. Но дело не только в констатации фактов, дело и в том чтобы найти способ к улучшению дела. Здесь хочета не вообще теоретизировать, а внести несколько конкретных предложений, с тем чтобы Художественный отдел Управления цирками и Центральная студия циркового искусства, изучив их, приняли бы какое-то решение, а не просто отмахнулись от предложений, что, к сожалению, иногда еще  бывает. Прежде всего каждый аттракцион должен быть свое­образен, оригинален и в чем-то по-новому раскрывать возможности советского цирка. Поэтому хочется приветствовать подготовку Центральной студии циркового искусства «Цирка на льду» и «Цирка на воде». Разумеется, сейчас еще трудно говорить о конечном результате этой работы. но самая идея таких своеобразных представлений-аттрак­ционов заслуживает всякого поощрения. Но раз уж борь­ба за оригинальные цирковые представления началась, то почему бы не подумать о своеобразном аттракционе-пантомиме? К решению этой задачи, кажется, уже готов Л. Енгибаров.

Леонид Енгибаров — явление в цирке незаурядное; иногда об этом боятся говорить, чтобы молодой артаст не зазнался. Но кому же неизвестно: зазнайство — свойство дураков. А Еигибаров человек умный, хотя и склонный по молодости лет к эпатажу. Так вот, Енгибаров хорошо владеет различными цирковыми приемами, он пантомимист, с выразительным лицом и телом, акробат, жонглер и экви­либрист. Даже в сценическом этюде он умудряется соз­дать психологический образ, не теряя при этом эксцентричности и буффонности. Пока Енгибаров с успехом пробовал себя в амплуа коверного, он мог бы в нем продолжать выступать. Но это наиболее легкий путь, а известно, что такой путь не всегда приводит к подлин­ным победам. Может быть, стоило поручить Енгибарову — конечно, при участии драматургов, режиссеров, художни­ков, композиторов, одному или с несколькими партнера­ми— создание цельной пантомимы на современный или исторический сюжет, решаемую цирковыми приемами. Это будет новое слово в клоунаде, если угодно — ее новый этап, к которому шли и Карандаш, и К. Берман, и О. По­пов, и другие выдающиеся цирковые комики. Она может иметь не только комический, но и лирический и даже дра­матический характер. Кажется, что Енгибаров в своих сценках коверного стремился к такому соединению комического с лирическим и драматическим. Конечно, поставить такую .пантомиму очень нелегко. Недавно Енгибаров вы­ступал в Центральном Доме работников искусств с вече­ром мимических этюдов, назвав его «Иду против ветра». Обнаружилось, что ему. как актеру еще многого не хва­тает. Тут и малая значительность сценок и приблизитель­ность в раскрытии характеров: иллюстративность и неточ­ность жеста, иногда чисто внешняя характеристика пер­сонажей, неумение выбрать в герое самое типичное, а от­сюда — какая-то приблизительность. Значит, работа пред­стоит очень большая: надо преодолеть все эти недостатки.

Клоун Л. Енгибаров. Фото Л. Хлюппе

Говоря о цирковой пантомиме, нельзя ограничивать списка тех, кто ее мог бы с честью представлять, одним Енгибаровым. Сейчас Ю. Никулин опять снимается в ки­но. Говорят, что ему досталась на редкость удачная роль. Удачная не своими трюками, а глубиной раскрытия чело­веческого характера. Никулин — артист талантливый, и успех в этой роли к нему, наверное, придет. Но вот через полгода он вернется на манеж, обогащенный киноработой. К чему же он вернется? К репризам коверного. Но, приобщившись к искусству кино, он, как настоящий художник, может в цирке творчески заскучать. Да и публика теперь потребует большего от знаменитого артиста кино, к тому же заслуженного артиста РСФСР. Вероятно, и Никулину. следует также подумать о создании пантомимы, может быть, равной целому отделению, значительной по мыслям, дающей возможность к созданию настоящего характера. Такая пантомима потребует от артиста напряжения всех его творческих сил и незаурядного мастерства. Конечно, создание таких пантомим — дело трудное. Но то, что трудно, то и интересно. Тем более потому, что это может поднять наш цирк на новую ступень искусства, по­высить е-го идейное и художественное существо.

Не надо думать, что, выступая за цирковые пантоми­мы, я противопоставляю им такие традиционные жанры, традиционные аттракционы, как дрессированные львы или тигры, слоны или леопарды. Наоборот, я и в этой области хочу сделать предложение. Номера с животными, особен­но крупными, это прерогатива цирка, здесь у него нет конкурентов. Слонов на сцену не выпустишь. Но если, это так, то почему бы не усилить эту часть циркового зрели­ща и в ряду других коллективов не создать еще один — зооцирковой? Выступающие в нем артисты должны быть по преимуществу связаны с животными. Это должны быть дрессировщики львов, тигров, гиен, медведей, моржей, собак, кошек, попугаев, страусов, голубей, белок, зайцев; а также наездники, клоуны со свиньями и ослами и прыгуны, совершающие сальто-мортале через лошадей. Я вижу недоуменное пожимание плечами: ведь и так у нас на аренах выступают укротители. Но показать на протяжении одного представления богатство и разнообразие жи­вотного мира — это ли не задача цирка?! Конечно, и вне зооколлектива останутся дрессировщики, но это, по-види­мому, должны быть очень крупные индивидуальности, представляющие исключительный интерес для публики, та­кие, как А. Александров, И. Бугримова, В. Запашный или М. Назарова. Но не будет ли зооколлектив однообра­зен, а это значит — скучен для зрителей? При наличии талантливого  режиссера   можно   добиться   того,   что  ни один номер не будет похож на другой? Да и что общего имеют укротитель тигров, жокей и дрессировщик собак,-хотя все они связаны с животными? Наоборот, этот кол­лектив, как и всякий творческий организм, должен вести активную работу по разработке и пропаганде новых ме­тодов зрелищной демонстрации животных. Притягатель­ная же сила при хорошей постановке дела такого зооцир-ка может быть так велика, что он будет собирать полные амфитеатры дворцов спорта. А летом для такого цирка можно было бы сконструировать шапито так тысяч на десять зрителей. Оно давало бы большие прибыли. Вы представляете себе афишу — сегодня на арене: львы, сло­ны, тигры, леопарды, медведи, свиньи, собаки, лошади, по­пугаи, ослы, крокодилы. Кто удержится и не пойдет по­смотреть на такое зрелище, и не один, а со своими детьми!

И еще один коллектив — атлетический, включающий в свой состав силовых акробатов, силовых жонглеров, гире­виков, в котором венчать представления будут показа­тельные матчи по классической и вольной борьбе. Цирк — активный агитатор за спорт. Вот идея этого коллектива. Следующее предложение. Известно, какой успех имеет представление «Пароход идет «Анюта». Хотя, честно го­воря, и сценарий и постановка далеки от совершенства. Публику привлекает сама идея тематического представле­ния, в которое органически входят различные цирковые номера. Каждый сталкивающийся с такой формой поста­новки знает, насколько (конечно, при авторской и режис­серской удаче) усиливается идейное и художественное звучание я каждого номера и всего спектакля в целом. В конце концов одно из своеобразий современного совет­ского цирка в том и заключается, что он стремится к те­матическим представлениям. Разве не об этом заботятся многочисленные национальные и другие цирковые коллек­тивы? Так почему же не создать ансамбль, ставящий своей целью постановку сюжетных цирковых представле­ний. Для него следует тщательно отбирать наполнителей, привлечь талантливых драматургов, режиссеров и худож­ников, создать яркий сценарий. Такая труппа могла бы давать каждый год премьеру, ставить представления яр­кие и своеобразные, может быть, каждый раз включаю­щие новые номера. Разве такой коллектив не обогатит цирковое искусство, не поможет тому, чтобы новая про­грамма не была бы похожа на предыдущую? Конечно, от этого прежде всего выиграет зритель, а ведь это в цирке самое   главное.

Следующее предложение. Как правило, в цирке арти­сты демонстрируют всегда нечто эксцентрическое, удив­ляющее своей необычностью, мастерством. Еще в тридца­тые годы среди самых знаменитых исполнителей аттрак­ционов значился математик Арраго. То, что показывал Арраго, было интересно и в зрелищном и в познаватель­ном планах. Он действительно, развлекая, поучал. Теперь великолепные образцы тренированности памяти и внима­ния показывает на эстраде М. Куни. Но почему нет та­ких артистов в цирке? Неужели фокусник, ломающий трость и достающий из нее два носовых платка или мани­пулирующий с картами, художественно и общественно более значим, чем артист, производящий молниеносные подсчеты, извлечения кубического корня из многозначно­го числа или запоминающий десятки цифр? Здесь речь идет о цирковых математиках, но и другие исполнители, использующие приемы психологической техники, могут и должны появляться на аренах. Конечно, если они добьют­ся того, что их опыты приобретут зрелищный характер и сами они станут создавать те или иные сценические об­разы. Цирк в чем-то всегда смыкался с наукой. На его аре­нах многократно демонстрировались номера, связанные с радио, электроникой, химией и даже биологией. И едва ли стоит порывать с этой традицией. Поэтому если такие номера займут положение аттракционов, то это будет со­вершенно  правильно.

И последнее. На аренах все-таки недостаточно пред­ставлена современная техника, соединенная с артистиче­ским .мастерством. Возьмем достаточно примитивный при­мер. Еще до войны П. Маяцкий создал трек, и на нем выступали акробаты-мотоциклисты. В бешеном ритме де­монстрировали они свои трюки на мотоциклах. Но поче­му сегодня хотя бы не восстановить этот номер? А может быть, улучшить его, довести до степени подлинного циркового аттракциона. Вероятно, это был бы очень совре­менный аттракцион, перекликающийся с парадами и праздниками физкультурников, подлинный аттракцион со­ветского  цирка. Вот несколько моих предложений. Иные из них проще выполнить, другие — сложнее. Но я убежден, что и все они вместе и каждое в отдельности будут способствовать раз­витию советского циркового искусства. Ооэтому-то я и де­лаю эти предложения. И в конце я снова обращаюсь к Художественному отделу Управления цирками с прось­бой   их   рассмотреть.
 

Ю. ДМИТРИЕВ

Журнал Советский цирк. Май 1964 г.

оставить комментарий