Цирк на улицах столицы
Большое видится на расстоянии. Сейчас, когда VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов отодвинулся от нас во времени, легче, быть может, разобраться в том обилии впечатлений, которые он оставил.
Главное, о чем хочется сказать, прежде всего: жизнь фестиваля не закончилась в ту сказочную ночь, что расцветила небо над Москвой грандиозным фейерверком, фонтанами огней, бивших от подножия Ленинских гор до их вершины. Луна, находившаяся тогда в полной фазе, казалась лишь частицей сверкающего карнавального освещения рядом с поднятой в высоту и блестевшей в лучах прожекторов пятилепестковой эмблемой фестиваля «За мир и дружбу».
Этот девиз не только не меркнет, но разгорается все сильнее в сердцах молодых людей всего земного шара. Торжества в Москве, длившиеся две недели, и сейчас согревают душевным теплом юных посланцев 131 страны мира, участвовавших в VI фестивале, предвосхищают те грядущие праздники человечества, когда все люди будут избавлены от страха перед войной, от лишений и нужды, от угнетения.
И заглядывая в это, не такое уж далекое, будущее, мы — любители и поклонники циркового искусства, с радостью можем предсказать (для этого не надо быть пророком), что с детства дорогое нам зрелище займет свое полноправное место среди красочных увлечений мирных и дружественных народов. Провозвестником таких необыкновенных и ярких представлений на площадях и улицах больших городов была, конечно, цирковая кавалькада, которой мы любовались в Москве на четвертый день фестиваля.
Когда запели фанфары, раздался звон литавр и из распахнутых узорных ворот Центрального парка культуры и отдыха имени Горького выступили головные машины шествия, Садовое кольцо города превратилось сразу в гигантскую цирковую арену. Крымский мост с его ажурными и величественными арками представлял собой превосходный и по своим масштабам достойный выход на этот грандиозный манеж.
Куполом ему служило московское небо лампионами освещения — само солнце, прорвавшееся сквозь перистые облака жаркого дня, чтобы посмотреть это удивительное зрелище. Гремели оркестры. Цвели вокруг флаги стран, расположенных на пяти континентах земной планеты. А по обе стороны — и слева и справа — возвышался невиданный амфитеатр, заполненный зрителями. Количество ярусов у него непрерывно менялось, в зависимости от числа этажей домов, и достигло наивысшей цифры — двадцати семи — на Смоленской площади, когда кавалькада проходила мимо одного из высотных зданий советской столицы.
Партером являлись тротуары. Сам по себе он мог привлечь — своей редкостной колоритностью — восхищенные взгляды. Тут можно было увидеть в тесном соседстве с москвичами арабов в белых бурнусах, мексиканцев в расшитых безрукавках, бразильцев в широкополых шляпах, шотландцев в коротких клетчатых юбочках и цейлонцев в длинных, одноцветных, ниспадающих до пят одеждах.
Хрупкие смуглые индианки, закутанные в яркие сари, стояли рядом со светловолосыми немцами в коротких штанах. Синие блузы чехов смешивались с кавказскими черкесками. Узбекские тюбетейки пестрели вблизи жгутами закрученных чалм пакистанцев, высокие папахи туркменов белели над плоскими беретами французов, турецкие фески возвышались над легкими платками эстонок. Но больше всего было непокрытых голов — курчавых, черноволосых, гладких, белокурых, огненных, пепельных — всяких цветов и оттенков, какие только существуют на белом свете от мыса Горна на крайней оконечности Южной Америки до северных голубых фиордов Норвегии.
Все они были гостями Москвы. Все они были зрителями вышедшего на улицы цирка — древнейшего искусства, понятного и любимого всеми народами. Язык его не нуждается в переводе. Сила, ловкость, красота, изящество, безудержная смелость импонируют каждому.
С детских лет, чуть ли ни с первыми впечатлениями бытия, цирк входит в нашу жизнь как праздник. Еще задолго до школы мы получаем в нем первые уроки географии, зоологии, физики; узнаем о существовании разноплеменных народов, знакомимся с миром неведомых животных, восхищаемся еще незнаемыми законами механики, света, звука, столь чудесно используемыми виртуозными мастерами арены.
Интернациональное по самому своему существу цирковое искусство с незапамятных времен яркими нитями взаимной приязни связывало народы. И это так естественно, так понятно, когда международные праздники юности, бурно тяготеющие к жизнерадостному зрелищу, включают в свои программы демонстрацию достижений цирка разных стран.
Но никогда цирк еще не выходил столь широко и размашисто на улицы и площади городов, как в этот раз на фестивале в Москве. Представители цирков Болгарии, Венгрии, Германской Демократической Республики, Монголии, Китая, Польши, Румынии, Чехословакии и СССР вступили в радостное общение с аудиторией, небывалой как по числу зрителей, так и по их разноплеменности.
Многоцветная и многофигурная скульптура, застывшая на движущемся постаменте, возвещала о приближении летучего праздника. Олицетворением единства народов была эта выразительная группа, составленная из молодых акробатов всех участвовавших цирков.
Костюмированный оркестр на колесах, блистая трубами на солнце, в самом прямом смысле слова менял свой репертуар на ходу. Вальсы, польки, бравурные марши вырывались на широкий простор главной кольцевой магистрали города. А вокруг оркестра, то обгоняя его, то снова возвращаясь назад, вились легкие, как мотыльки, стайки роликобежцев. Вихрь звуков, усиленных репродукторами, словно гнал их вперед, заставлял кружиться в танцах непринужденно и весело среди цветов и лучей пылающего летнего дня.
Сверкая серебряными нимбами слившихся для глаза спиц, проносились мимо велосипедисты. Каких только необыкновенных машин тут нельзя было увидеть: сдвоенные, строенные и, наоборот, лишенные даже второго колеса, рамы и руля. Что, кажется, осталось от самого велосипеда, кроме названия да пары педалей? Но на этом искалеченном экипаже, как выяснилось, можно не только передвигаться по Москве, но по дороге еще выкидывать трюки.
Группа Александровых, Польди-Асмус, велосипедисты иностранных цирков, десятки мастеров, которых мы привыкли видеть на аккуратной, до сантиметра вымеренной арене, также просто, по-домашнему ощущали себя на глади асфальтовой мостовой.
А дальше следовали уже в порядке алфавита представленных ими стран все наши зарубежные гости. Перед зрителями появлялась маленькая арена, смонтированная на автомобиле, увитая лентами, расцвеченная пышными красками. На ней зачастую было очень тесно. Ведь все должно было уместиться в скромном автомобильном кузове: не только арена, но и закулисье, весь реквизит и все артисты. Но воодушевление, царившее вокруг, не могло не передаваться мастерам цирка. И сами они, охваченные теми же чувствами братского единения, стремились передать эту радость средствами своего искусства.
Мы знаем, что в искусстве мастеров китайского цирка ведущее место занимает поразительное умение владеть своим телом, упорство многолетних тренировок, обеспечивающих почти невесомую легкость исполнения.


Выступление на одной из машин; Туркменские джигиты под руководством Д. Ходжабаева; Олег Попов и группа клоунов.
И, должно быть, не случайно в кавалькаде больше всех остальных гостей был представлен именно китайский цирк.
Любо было смотреть, как китаянки непринужденно вскидывали ввысь сверкающие «диаболо», тут же ловя их на лету и снова отправляя ввысь. Бешено вращались тарелочки на длинных бамбуковых палках. Мастерски действовали партерные акробаты. И вся эта напряженная работа освещалась такими располагающими улыбками, таким веселым контактом с аудиторией, что не только зрители артистам, но и артисты аплодировали зрителям.
Не успел человек насладиться одним номером, как на «конвейере удовольствий» уже подходил другой. Монгольские силачи демонстрировали мощь своих бицепсов, легко выбрасывая на руках блестевшие на солнце диски. Их сменяли едущие вслед за ними польские роликобежцы Хершман, полные изящества и тонко отграненной ловкости. На крохотном пьедестале, на котором трудно, кажется, даже устоять, эта виртуозная пара чувствовала себя, как на паркете бального зала.
Потом показались румынские жонглеры, четко работавшие с булавами. Многочисленная группа чехословаков смело и уверенно строила на ходу сложные пирамиды.
И как полагается хозяевам, пропускающим гостей вперед, последней в этой звонкой и пестрой кавалькаде двигалась колонна советского цирка.
Москвичи увидели здесь многих своих старых знакомцев, с которыми привыкли встречаться в хорошо известном здании на Цветном бульваре. Но фестиваль, который закружил в танцах и песнях всю Москву, все ее улицы и площади, и тут смешал, переместил адреса и понятия. Он двинул цирк по своему, им выбранному маршруту через Зубовскую и Смоленскую к площади Восстания и дальше к площади Маяковского, чтобы по улице Горького и Ленинградскому шоссе вывести к стадиону «Динамо».
И на всем этом протяжении Москва фестивальная, красивая и удивительная, многоязычная и многоликая приветствовала мастеров нашего цирка — Григория Новака, акробатов Мироновых и Нестеровых, «серебряные статуи» артистов Шварцмана и Тишина.
Дети разных народов могли увидеть на улицах Москвы все национальное многообразие советского цирка. На машине с армянским орнаментом выступала Нази Ширай. Азербайджанские мастера цирка были представлены Абдулаевым, узбекские — Акрамом Юсуповым, тувинские— группой Оскал-Оол.
И, конечно, почти все сразу обнаруживали в кавалькаде и награждали особо бурными аплодисментами добродушную фигуру Олега Попова. Таково обаяние этого чудесного -клоуна, что одно его появление уже вызывает улыбку у зрителя.
Вот он забрался верхом на шоферскую кабину грузовика и, натянув вожжи, «понукает» 40 лошадиных сил, заключенных в моторе. Зрители награждают его дружным смехом. А Олег Попов уже соскочил с кабины. Он спешит вперед и, впрягаясь в разноцветную лямку, как бурлак, «тянет» за собой огромный автомобиль, наполненный друзьями по клоунской профессии.
И снова смех, и снова радость на лицах.
Она лишь на минуту уступала место озабоченности, когда в стальной клетке Маргарита Назарова проезжала на виду у тысячи людей и в то же время наедине с тигром, а Пурш, так зовут тигра, раздраженный обилием фото- и кинообъективов, уставленных на него, начинал не на шутку сердиться. Зато добродушие и веселое настроение возвращалось к зрителям, как только появлялись добряки-медведи со своим укротителем Безано, заставлявшим их выкидывать уморительные штучки.
Так двигался этот поезд радости по улицам Москвы. То был большой праздник цирка, его общенародного признания.
При повороте на улицу Горького к цирковому шествию присоединялась, придавая ему еще больше красочности, новая группа, шумная и выразительная. Из ворот сада «Аквариум» выехала кавалькада наездников и наездниц. Вслед за ними прогарцевали кавказские джигиты. Степенно прошли верблюды. Прокатила четверка лошадей, запряженная в русскую телегу. Проследовали обитатели уголка Дурова, милые и забавные зверюшки, любимые нами с детства,
И все мы стояли и хлопали в ладоши от души и радостно сознавали по шумным рукоплесканиям и возгласам одобрения, раздававшимся рядом, что язык цирка — веселый, блестящий, удивительный язык — действительно доступен всем, понятен и приятен каждому из этих юношей и девушек, представляющих 131 страну света.
Значит, и цирк содействует сближению людей. Значит, и он служит великому делу мира. А это сейчас самое главное, самое насущное.
Б. Галич
Журнал «Советский цирк» октябрь 1957 г